«Париж рабочих с его коммуной всегда будут чествовать, как славного предвестника нового общества».
(К. Маркс. Гражданская война во Франции).
«В последнее время социал-демократический филистер опять начинает испытывать спасительный страх при словах: диктатура пролетариата. Хотите ли знать, милостивые государи, как эта диктатура выглядит? Посмотрите на Парижскую Коммуну»
(Ф. Энгельс. Предисловие к «Гражданской войне во Франции»).
«Память борцов Коммуны чтится не только французскими рабочими, но и пролетариатом всего мира. Ибо Коммуна боролась не за какую-нибудь местную или узконациональную задачу, а за освобождение всего трудящегося человечества, всех униженных и оскорбленных»
(В. И. Ленин. Памяти Коммуны).
«Ясно, что всякий, кто хочет узнать, что такое в представлении марксистов диктатура пролетариата, тот должен ознакомиться с Парижской Коммуной».
(И. В. Сталин. Анархизм или социализм).
Мэрия Бельвиля, центр округа Менильмонтан, баррикада у тюрьмы Ла-Рокетт – вот последние очаги сегодняшнего сопротивления коммунаров… Версальцы, вошедшие в Париж как победители, кроме того что убивали коммунаров и им сочувствующих, также перешли к кражам. Солдаты разбивают мебель, похищают драгоценности, вина, ликёры, съестные припасы, бельё, духи исчезают в их сумках.
К 16 часам пала последняя баррикада… Продолжились массовые аресты и массовые казни. Поднял голову парижский обыватель, засыпая полицейские управы доносами – лишь бы его не трогали.
Сумевший выжить коммунар Б. Малон описал казнь Эжена Варлена, последнего вождя Коммуны: «Варлен, задержанный на улице Лафайетт, был отведён на Монмартр. Толпа росла с минуты на минуту, и понадобилось много труда, чтобы добраться до Монмартрских высот, где арестованного привели к генералу… Дежурный офицер, на которого была возложена эта печальная миссия, выступил вперёд. В течение нескольких минут он беседовал с генералом, который сказал ему тихим и серьёзным голосом: «Там, за той стеной».
Мы слышали только эти четыре слова, и, хотя значение их было для нас очевидно, нам захотелось проследить до конца судьбу одного из действующих лиц той страшной драмы, которая развёртывалась перед нами в течение более двух месяцев. Но общественное правосудие решило иначе. Когда мы дошли до указанного места, мы услышали голос, неизвестно чей, тотчас же подхваченный другими голосами: «Надо его ещё поводить немного; ещё слишком рано». К этим словам чей-то голос добавил: «Приговор надо привести в исполнение на улице Розье…».
Печальное шествие снова двинулось в путь в сопровождении почти двух тысяч человек, половина из которых принадлежала к населению Монмартра. Прибыли на улицу Розье, но главный штаб, который помещался там, воспротивился совершению казни.
Пришлось в сопровождении всё той же толпы, численность которой увеличивалась с каждым шагом, возвратиться к высотам Монмартра. Картина делалась всё более зловещей: каковы бы ни были преступления, которые совершил этот человек, он шёл с такой твёрдостью, зная уже более часа об ожидавшей его участи, что присутствовавшим становилось не по себе при виде столь долгой агонии.
Но вот, наконец, пришли на место. Арестованного поставили к стене. В тот момент, когда офицер выстраивал своих людей, готовясь дать им команду стрелять, ружьё одного из солдат, плохо наведённое, случайно выстрелило, но пуля прошла мимо; в ту же минуту другие солдаты дали залп, и Варлена не стало. Солдаты, думая, видимо, что он ещё жив, тотчас набросились на него, чтобы добить прикладами, но офицер остановил их, сказав: “Вы же видите, что он мёртв, оставьте его”. Так погиб Варлен…
Подобная участь ожидала многих коммунаров. Реакция могла торжествовать.
Но было ли поражение Парижской Коммуны смертью её идей?
Мемориальная доска, установленная на месте последней баррикады Парижской коммуны. Надпись на доске «Здесь, на улице Фонтен-о-Руа была последняя баррикада Парижской коммуны, защищаемая под руководством Эжена Варлена, Теофиля Ферре и Жана-Батиста Клемана. Она пала к полудню 28 мая 1871 года во время «Кровавой недели». 120 лет спустя, Социалистическая партия и ее первый секретарь Пьер Морой воздают честь народу Парижа, который хотел изменить жизнь и тем 30 тысячам, которые были расстреляны во «время вишен». 28 мая 1871 / 28 мая 1991 года»
