«Париж рабочих с его коммуной всегда будут чествовать, как славного предвестника нового общества».
(К. Маркс. Гражданская война во Франции).
«В последнее время социал-демократический филистер опять начинает испытывать спасительный страх при словах: диктатура пролетариата. Хотите ли знать, милостивые государи, как эта диктатура выглядит? Посмотрите на Парижскую Коммуну»
(Ф. Энгельс. Предисловие к «Гражданской войне во Франции»).
«Память борцов Коммуны чтится не только французскими рабочими, но и пролетариатом всего мира. Ибо Коммуна боролась не за какую-нибудь местную или узконациональную задачу, а за освобождение всего трудящегося человечества, всех униженных и оскорбленных»
(В. И. Ленин. Памяти Коммуны).
«Ясно, что всякий, кто хочет узнать, что такое в представлении марксистов диктатура пролетариата, тот должен ознакомиться с Парижской Коммуной».
(И. В. Сталин. Анархизм или социализм).
Версальцы продолжают поливать снарядами форт Исси и Ванв. Идут бои в районе Аньере и Бистера. А на заседании Коммуны нешуточные страсти. Продолжается обсуждение недавнего инцидента с оставлением позиции. Виар в самом начале заседания взывает: «Если хотят возобновить вчерашние дебаты, то я отказываюсь от своей должности, от всего» и… продолжает участвовать в прениях. Несмотря на то, что зачитывается депеша Комитета общественного спасения за подписями Лео Милье, Антонио Арно и Феликса Пиа, указывающая генералу Врублевскому «немедленно отправится в форт Исси», Пиа вновь отказывается признать свою подпись, ссылаясь на память. Снова и снова ставится проблема компетенции нового органа. Всплывают новые детали. Лео Милье оправдывается: «Я убеждён, что данный Врублевскому приказ отправится в форт Исси не мог привести к захвату врасплох Мулен-Саке, так же, как и не мог этому помешать. Это не ошибка; это измена батальона, который считался стойким и который выдал данный ему пароль». В ходе прений несколько раз указывается на падение авторитета Коммуны среди общественного мнения города. «Сегодня я в первый раз ночевал дома и совершенно не мог отдохнуть; под моим окном велись громкие разговоры; говорили о батальонах, которые были окружены и уничтожены, о неспособности командиров и т.п.… Со всех сторон, на улицах, в клубах, я слышу, что мы не умеем принимать решительные меры» (Виар).
Делегат общей безопасности Ф. Курне решает закрыть семь реакционных газет, но гораздо эффективней, конечно, меры по налаживанию положения. Вот, например, муниципалитет V округа (Пантеон) объявляют о продаже 7 мая картофеля по сниженным ценам – всё помощь для населения.
А на продолжающемся заседании Коммуны Вайан вновь возбуждает проблему взаимоотношения с Центральным Комитетом национальной гвардии. Пожалуй, он и сам пока не знает, сколь пророческими будут его слова: «Этот ЦК обладает властью, и властью настолько реальной, что я вижу в этом большую опасность для Коммуны… вот и сейчас Центральный комитет стоит во главе управления Военного министерства. Окажется ли Коммуна госпожой действий? Это очень серьёзный вопрос». Необходимо единство воли членов Комитета общественного спасения, полагает Журд, но главное – «Коммуне следует сообразоваться с логикой вещей, она должна отдавать себе отчёт в своих действиях, должна знать, к какой цели они идёт».
Сегодня по докладу прокурора Рауля Риго принимается отставка арестованного члена Коммуны Бланше. В его лице случайно опознали бывшего агента полиции два прохожих из Лиона. Бланше, настоящее имя которого Пуриль, во всём сознался и был препровождён в тюрьму Мазас. Кроме того, Комитет общественного спасения постановляет срыть часовню Людовика XVI, как символ «постоянного надругательства над первой революцией и вечный протест реакции против правосудия народа», отведя на исполнение неделю. Решение это так и остаётся на бумаге…
Но сколь не велики трудности, Коммуна уже сейчас оставила неизгладимый след. Именно об этом пишет П. Л. Лавров из Лондона. Оправдываясь тем, что ему лучше держать в руке перо, нежели ружьё (Петру Лавровичу всего 47 лет), он пишет: «Борьба Парижа в настоящую минуту – борьба историческая, и он действительно находится теперь в первом ряду человечества. Если бы ем удалось отстоять себя, это бы подвинуло историю значительно вперёд, но если он и падёт, если реакция восторжествует, идеи, засвидетельственные несколькими неизвестными людьми, вышедшими из народа, настоящего народа, и ставшими во главе управления, эти идеи не умрут: они останутся достоянием будущих радикалов».
Художник Молок. «Браво, Адольф! Вильгельм ничто перед тобой!»
Часовня во искупление казни Людовика XVI, Париж. Современный вид.
