Главными источниками знаний о деятельности И.В. Сталина являются архивные документы или их публикации. В этом нет ничего нового. Главная проблема в том, как с этими источниками обращаться.
Мы сознательно не будем говорить здесь о фантазиях и откровенных подлогах. Эта тема интересна, и мы её ещё коснёмся, но в данном случае нас волнует не она.
Недостаток большинства абсолютных оценок Сталина (и положительных, и отрицательных: не совершал ошибок, не оставил ничего оригинального, ничтожен как теоретик и пр.) заключается в том, что они сделаны без учёта большей части сталинского документального наследия, поскольку оно до сих пор не включено в научный оборот. Как можно утверждать, что Сталин не ошибался, если мы не изучили массу документов, так или иначе освещающих его действия? Как можно считать Сталина слабым или ординарным теоретиком, если не разобраны и не опубликованы хранящиеся в РГАСПИ его рукописи по революционной теории, не обобщены разрозненные высказывания о стратегии и тактике в стенограммах выступлений и беседах?
Опора на ограниченную источниковую базу, игнорирование ещё не изученных документальных массивов может стать и становится причиной неточных или неверных выводов. Приведём один красноречивый пример.
Историк Р. Такер в книге «Сталин. История и личность» (2006), развивая идеи российского коллеги Р. Медведева, утверждает (с. 221–222), что существенные положения работы «О вопросах ленинизма» были заимствованы вождём из рукописи слушателя Свердловского университета Ф.А. Ксенофонтова. Речь идёт прежде всего об определении ленинизма, которое в книге Ксенофонтова «Учение Ленина о революции и диктатуре пролетариата» (январь 1925 года) звучит так: «Ленинизм есть наука о революционной политике рабочего класса в условиях империализма, т.е. теория и тактика пролетарской революции» (С. 16). В предисловии автор благодарит Сталина «за просмотр рукописи, исправления и указания», указывая, что у него она была в апреле – июне 1924 года (с. 5). Известное сталинское определение ленинизма дано в лекциях «О вопросах ленинизма», прочитанных в Свердловском университете как раз в апреле 1924 года.
Обвиняющие Сталина в плагиате ссылаются на его ответ Ксенофонтову 30 декабря 1926 года (Соч. Т. 9. С. 152–154), в котором Сталин, по их мнению, оправдывается, пытаясь приписать себе авторство определения и относя его к марту 1924 года.
Здесь исследователей подводит слабое знание источников (что объяснимо для Такера и не очень для Медведева).
Переписка Сталина с Ксенофонтовым отложилась в 751 деле 11 описи 558 фонда РГАСПИ, и первая проблема в письме Ксенофонтова от 14 декабря 1926 года, на которое отвечает Сталин. В нём автор не приписывает себе приоритета, а лишь просит у Сталина разрешения на публикацию фрагмента более раннего сталинского письма, он 9 июля 1924 года, где генсек пишет следующее: «Работу Вашу [рукопись «Ленинизма как науки…»] только что закончил чтением… Я был приятно поражён, что ряд выводов моей брошюры о ленинизме оказались тождественными с выводами Вашей работы. Советовал бы немедля сдать работу в печать…» (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 751. Л. 3). С помощью сталинского письма Ксенофонтов собирался защититься от обвинений в том «что всё что у меня верного в книжке — это списывание Сталина, я что неверно своё…» (там же. Л. 90), предоставляя доказательство независимой от Сталина теоретической разработки. Сталин в своём ответе не счёл оригинальность или заимствование важными. Для него важно то, что в ходе дискуссии с Л. Шацкиным, о которой писал Ксенофонтов, последний не прав в принципе. Выходит, что те кто, как пензенский историк М.В. Зелёв, считают письмо Ксенофонтова к Сталину просьбой о «разрешении раскрыть историю о том, кто является настоящим автором определения понятия “ленинизм”» (https://www.ym-penza.ru/index.php?option=com_k2&view=item&id=2795:sudba-pomoshchnika-stalina&Itemid=215) прочли в нём то, чего нет.
Также имеется документальное подтверждение публичного формулирования Сталиным определения ленинизма в марте 1924 года, ещё до знакомства с рукописью Ксенофонтова. Оно сохранилось в неопубликованной стенограмме его выступления по докладу В.Г. Фейгина на семинаре по ленинизму (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1103. Л. 66–76.).
Есть ли документальные свидетельства обратного?
Историк Зелёв в цитированной выше статье (к сожалению, представленной только в электронном виде) сообщает: «Осенью 1923 г. 19-летний Ксенофонтов пишет 120-страничную книгу “Учение Ленина о государстве и пролетарской диктатуре” и через ректора университета Мартына Лядова отправляет рукопись на просмотр генеральному секретарю ЦК РКП(б) Сталину». Откуда это известно? А осторожный Такер отделывается такой оговоркой: «Сталин… вполне мог познакомиться с рукописью Ксенофонтова еще до того, как она побывала у него в апреле 1924 г.».
И это всё.
Не удивляет, что в глазах историков Такера и Зелёва Сталин способен и на плагиат, и на подлог. Что здесь доказывать? Вероятно, они удивились бы предложению объяснить свои обвинения на тех же основаниях, как и для иных деятелей. То есть, не для «кровавых диктаторов» и «беспощадных тиранов». На этой «методологической» избирательности остановимся позже.
Поэтому-то и выбран формат «Сталин. Труды», в рамках которого осуществляется выявление и публикация всего документального материала, который будет обнаружен в ходе поиска. Опираясь затем на такую базу, легче подтвердить участие Сталина в той или иной работе, его знакомство с тем или иным текстом, его мнение, если оно сохранилось в виде резолюции или черновой записи. Именно полнота источниковой базы — по какой-либо теме или за тот или иной период — позволяет комплексно обозревать изучаемый предмет и делать документально обоснованные обобщения.