В прошлой заметке мы упомянули о том, что нынешняя историография по Сталину на 9/10 троцкистско-хрущёвская. На самом деле это не так — правильнее говорить о 99/100. В этой заметке пойдёт речь о редчайшем исключении из этого правила, входящем в ту самую 1/100.
Одной из главных проблем современности (по крайней мере, учитывая её тотальный масштаб) является порочное смешение исторических и псевдоисторических сочинений вплоть до полной их внешней неотличимости. Это, конечно, не означает, что все историки в России некомпетентны или пристрастны. Ситуация и сложнее, и проще. Официальную историческую науку с 90-х годов прошлого века вдруг сильно заинтересовали частные аспекты истории российского дворянства, купечества, буржуазии и казачества, истоки парламентаризма в России, исследования монархического правления, отдельные вопросы военной истории и т.д. и т.п. Все эти вопросы, безусловно, важны, каждый в отдельности и все вместе, проблема в ином. А именно — в разработке и освещении по-настоящему переломных этапов нашей истории. Тут-то возникают проблемы.
«Опасными», неудобными темами в одночасье оказались: история первой русской революции 1905–1907 годов, история Октябрьской революции, история Гражданской войны, история создания СССР, история предвоенного периода
Выражаются они в том, что нынешняя государственная идеология (говорят, её у нас нет, но этому не следует верить) отвергает огромное количество исторических фактов. Их приходится либо подменять фантазиями, либо замалчивать. Не станем тратить время на изложение очевидного и критики того, что и упоминания-то не заслуживает. «Опасными», неудобными темами в одночасье оказались: история первой русской революции 1905–1907 годов, история Октябрьской революции, история Гражданской войны, история создания СССР, социально-экономические принципы строительства социализма в Советском Союзе, история репрессий в СССР, история предвоенного периода. Складывается впечатление, что историки сознательно избегают добровольно вступать на эту территорию. И пасётся там спецконтингент, создающий не покладая рук насквозь идеологическое, до предела насыщенное откровенно лживыми и вздорными положениями нечто, призванное возбудить и укрепить антикоммунистические и антисоветские настроения в Российской Федерации и бывших советских республиках.
Между тем, добросовестные исследователи неудобных тем, как ни странно, продолжают работать.
Разумеется, совершенно «не актуальна» тема разработки В.И. Лениным в 1918–1922 годах стратегии и тактики развития революции и закрепления её завоеваний. Низводя в своём сознании большевизм до уровня маргинального и преступного политического течения, буржуазные исследователи и думать не готовы о таких вещах. Разве появится на свет очередная разоблачительная работа о циничном властолюбце, ввергшем страну в пучину бедствий и т.д. и т.п. Меж тем, несмотря на то, что тема эта, кажется, должна быть вдоль и поперёк изучена в советское время, близкое знакомство с имеющимися документальными материалами порождает целый ряд важных научных вопросов.
Характерная черта деятельности В.И. Ленина — то, что он в равной степени и нераздельно выступал как политик, и как учёный. Даже предлагаемые им тактические схемы всегда опирались на всесторонний анализ. Поэтому и в статьях, и в докладах, и в полемике он так убедителен. Тем более неприемлем иной подход в анализе самого Ленина. Из этого и исходил доктор исторических наук, доцент факультета госуправления Московского государственного университета Валентин Александрович Сахаров, когда обратился к ленинскому наследию итогового периода деятельности Ильича.
Многие из комплекса документов, позднее объединённых под общим названием «завещания», не публиковались в СССР долгие десятилетия. Другие увидели свет в 20-х годах. Однако дневники секретарей, журналы регистрации секретариата В.И. Ленина, записи врачей не только не позволяют установить точных обстоятельств возникновения ряда из них, но даже не несут определённой информации о дате их появления. Обращение же к свидетельствам участников событий — секретарям, близким Владимира Ильича, соратникам — как ни странно, только увеличивает неопределённость и будит сомнения, ибо выявляет массу противоречий и ошибок, для которых нет приемлемого объяснения.
В результате скрупулёзного анализа исследователю удалось констатировать распределение текстов внутри «завещания» на две группы:
а) «Странички из дневника», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше», опубликованные в январе-начале марта 1923 года, диктовки («письмо к съезду») 26–29 декабря 1922 года (о реорганизации ЦК партии и РКИ, о придании законодательных функций Госплану), а также 4 и 6 января 1923 года («О кооперации»). В отношении всех перечисленных текстов есть вполне надёжные свидетельства в пользу их ленинского авторства;
б) так называемые «характеристики», то есть «диктовки» 24–25 декабря 1922 года и 4 января 1923 года, в которых подводится база под политическую атаку против И.В. Сталина как фактического преемника В.И. Ленина в качестве лидера партии, так называемая «статья» «К вопросу о национальностях или об «автономизации»», а также примыкающие к ним по смыслу и политической направленности письма, «продиктованные» 5 и 6 марта 1923 года (Троцкому, Мдивани, Махарадзе) с заявлением о политической солидарности с ними, а также И.В. Сталину с угрозой разрыва личных отношений. Нет ни единого документа, который бы в режиме реального времени зафиксировал работу В.И. Ленина над ними. Более того, по своему содержанию эти тексты не только вступают в противоречие с хорошо известными взглядами Ильича на будущее социалистической революции, место партии в руководстве страной, национально-государственное устройство, реорганизацию высшего партийного и хозяйственного аппаратов, но и прямо противоречат текстам группы а), создававшимся в те же самые дни!
С другой стороны, явившись на свет в пору утраты Лениным работоспособности, когда он уже был лишён возможности влиять на ход дел, эти тексты стали оружием в руках тех, кто атаковал именно ленинские позиции — троцкистов. На защиту этих позиций встал И.В. Сталин[1].
Монография В.А. Сахарова «”Политическое завещание” Ленина. Реальность истории и мифы политики» увидела свет в 2003 году. Несмотря на сенсационность содержащихся в ней выводов, надлежащего резонанса она не имела. Между тем, это первоклассное историческое исследование, подлинное научное событие, изменившее взгляд на проблему, которая долгие десятилетия, по сути, оставалась в неопределённом, недоосвещённом положении. А это позволяло использовать её в политических целях. Продолжающееся игнорирование выводов В.А. Сахарова, конечно, ничего по существу не меняет, поскольку в науке одного игнорирования мало, нужны контрдоводы. Серьёзных контрдоводов те, кто по-прежнему приписывает В.И. Ленину тексты антиленинского содержания, не приводят.
Можно предположить, почему не возобновляется полемика вокруг этой темы. Было время, когда Ленина сделали орудием против Сталина, активно тиражируя якобы ему принадлежащую «уничтожительную критику» последнего. Этим занимались антисоветчики (Авторханов и Ко) до «перестройки». А в годы «перестройки» бросились очищать настоящий социализм от наследия культа (долго думал, что тут брать в кавычки, и оставил: видимо, брать надо всё…). Но времена переменились, СССР был разгромлен, Ленин сам превратился в преступника (научные принципы историков определённого типа, как известно, очень чутко меняются вслед за политической конъюнктурой). Потому ленинские это тексты или нет, теперь для антисоветчиков большого значения не имеет…
А для нас имеет, ибо позволяет лучше понять ту самую реальность истории. И если спустя почти век при внимательном изучении видна разница между подлинными ленинскими мыслями и теми, что ему приписали, то ещё виднее она была современникам (об этом, кстати, свидетельствуют приводимые Сахаровым в монографии фрагменты выступлений на партийных съездах, когда делегаты недоумевали по поводу тех или иных «ленинских» тезисов).
Стало быть, разница была видна и Сталину, который как никто знал ленинские планы и замыслы, ибо не раз обсуждал их с ним, нередко спорил, и, бывало, подчинялся, оставаясь при своём мнении. Что Сталин должен был думать, когда вдруг с машинописных листов без ленинской подписи, безо всяких свидетельств ленинского авторства, умирающий Ильич заговорил словами Троцкого, встал на защиту идей Троцкого, отвергая ленинские слова и идеи?
Не заметить этого Сталин не мог. Но, будучи объектом беспощадной и немотивированной критики, не стал, однако, требовать доказательств (это тут же бросило бы тень подозрения не только на сотрудников ленинского секретариата, но и, что много хуже, на Надежду Константиновну; Троцкий легко бы ушёл в сторону). А значит, Сталин принял к сведению, с кем имеет дело, понял, на что готовы в борьбе политические оппоненты. Отныне речь шла не о различии в политических взглядах. Эти фокусы из арсенала политических переворотов. И коль уж рискнули после третьего ленинского инсульта пустить вход подложные диктовки, значит даже при гипотетическом маловероятном выздоровлении Ленина, (а это положило бы мистификации конец), готовы были идти дальше.
Предательство. Измена. Напрашиваются страшные слова. Впрочем, послушать «сталиноедов», тиран был прямо-таки одержим поисками измены.
Но ведь её же, измены не было, да? Это порождения нездорового ума?
Тема столь любопытна, что мы посвятим ей целиком следующую заметку.
Почитать все "Заметки на полях издания «Сталин. Труды»" вы можете по тегу «Заметки на полях»