Образование СССР (1917–1924 гг.). Глава 5 - Поиски путей объединения

В целом национальный вопрос продолжал оставаться в центре внимания руководства партии и советских правительственных органов. Одним из свидетельств тому стала специальная «Резолюция X съезда РКП (б) об очередных задачах партии в национальном вопросе» от 15 марта 1921 г. Она стала результатом специального обсуждения на съезде национальных отношений по докладу Сталина «Очередные задачи партии в национальном вопросе».

В резолюции, среди прочего, подчеркивалось:

«Если частная собственность и капитал неизбежно разъединяют людей, разжигают национальную рознь и усиливают национальный гнет, то коллективная собственность и труд столь же неизбежно сближают людей, подрывают национальную рознь и уничтожают национальный гнет».

Основным условием уничтожения национального гнета провозглашалась победа Советов и установление диктатуры пролетариата. Там же писалось, что советские республики превратились из колоний и полуколоний в действительно самостоятельные государства и уже сам этот факт является величайшей агитацией против капитализма и империализма. Подчеркивалось и капиталистическое окружение советских республик и то, что «ни одна советская республика, взятая в отдельности, не может считать себя обеспеченной от экономического истощения и военного разгрома со стороны мирового империализма». И государственный союз отдельных советских республик рассматривался как единственный путь спасения от империалистической кабалы и национального гнета.

Далее в той же резолюции формой государственного союза провозглашалась федерация, опирающаяся на взаимное доверие и добровольное согласие входящих в нее стран. Подчеркивалось, что в РСФСР и связанных с ней независимых советских республиках проживает около 140 млн. человек и из них невеликороссов – около 65 млн. и ставилась четкая задача уничтожения фактического национального неравенства особенно на российских окраинах – в колониях и полуколониях, прежде всего путем развития там промышленности. В резолюции ставились конкретные задачи завоевания доверия трудящихся масс восточных окраин, организации местной бедноты, учета своеобразия того или иного региона. Провозглашая верность принципам коммунистического интернационализма, съезд выдвинул задачу борьбы против двух уклонов – шовинистического и националистического, принимающего иногда на Востоке форму панславизма и пантюркизма^[1].

В этой резолюции четко прослеживается линия на сближение советских республик, отдается предпочтение федерации, хотя республики называются независимыми, и объявляется борьба против двух уклонов – шовинистического и националистического, без указания того, какой из них является главным. Резолюция Х-го съезда РКП (б) по национальному вопросу сыграла весьма значительную роль на пути дальнейшего государственного строительства, создания страны нового типа. Это налагало, в частности, большую ответственность и на работу Наркомнаца. В 1921 г. из 462 вопросов, рассмотренных на коллегии Наркомнаца, 24 были посвящены образованию новых автономий, 7-разграничению территорий между ними, 33-обсуждению проектов декретов и постановлений, затрагивающих интересы республик, областей или отдельных национальностей, 11-взаимоотношениям автономий с РСФСР, 34-удовлетоворению просьб отдельных национальностей, 56-другим вопросам, касающихся нерусского населения^[2]. Однако впереди предстояли еще весьма значительные трудности, которые объяснялись борьбой интересов центра и окраин, различным пониманием основ строительства будущего государства, то ли в форме федеративного государства, то ли в форме союза государств, вплоть до конфедерации. Эти разные взгляды особенно проявились в 1922 г.^[3].

Серьезные вопросы возникли уже при подготовке объединенной советской делегации на международной конференции, которая состоялась в апреле – мае 1922 г. Еще 13 января 1922 г. во французских Каннах Верховный Совет Антанты принял решение о созыве международной экономической и финансовой конференции, на которую, среди прочих стран, решили пригласить также и Россию^[4]. Как известно, единая советская делегация представляла там интересы всех советских республик – Азербайджанской, Армянской, Белорусской, Бухарской, Грузинской, Украинской, Хорезмской и Дальневосточной республик.

Вопросы комплектования советской делегации возникли за несколько месяцев до начала конференции. 5 января 1922 г. Политбюро ЦК РКП (б) принимает решение образовать при НКИД комиссию под председательством Г. Чичерина в составе М. Литвинова, Г. Сокольникова, А. Иоффе, А. Лежавы и Н. Крестинского. Позднее комиссия была расширена^[5]. Уже 10 января Чичерин в письме к Молотову сообщает о заседании комиссии 9 января, где был «выдвинут чрезвычайной важности вопрос о включении братских республик в РСФСР к моменту конференции»^[6]. Поставленный вопрос, естественно, был далеко не ординарным. Проблем, действительно, было много, ибо речь шла о независимых республиках. Еще одна из проблем – активная деятельность за рубежом эмигрантских правительств. Уже когда начнется конференция в Генуе, представители этих правительств всячески добивались у западных государств допуска к участию в ней в качестве законных правительств, например, Грузии, Армении, Азербайджана и, наоборот, недопущения к работе конференции представлявших эти республики Б. Мдивани, А. Бекзадяна, Н. Нариманова^[7].

Не позднее 13 января 1922 г. И. Сталин составляет членам Политбюро ЦК РКП (б) записку о составе и полномочиях советской делегации на европейскую конференцию и подчеркивает при этом, что

«встает вопрос о наших независимых республиках (как советских, так и ДВР). На конференции впервые придется столкнуться с вопросом о границах РСФСР и о юридических взаимоотношениях между независимыми республиками и РСФСР».

Далее, ссылаясь на возможные сложности, которые могут возникнуть при взаимоотношениях с иностранными представителями, а эти сложности, по его мнению, могут возникнуть при вопросе о границах РСФСР и юридических взаимоотношениях между независимыми республиками и РСФСР, Сталин ставит задачу объединения республик. При этом он подчеркивает:

«Считаясь с обрисованной выше нежелательной перспективой и исходя из необходимости установления единства дипломатического фронта, некоторые товарищи предлагают добиться в кратчайший срок объединения всех независимых республик с РСФСР на началах автономии»^[8].

Сталин полностью разделял точку зрения «некоторых товарищей» и необходимость для ее реализации серьезной подготовительной работы. Пока же, в связи с подготовкой к конференции, он предлагал созвать председателей центральных исполнительных комитетов независимых республик с целью установить единый дипломатический фронт с РСФСР для окончательного определения состава делегации. Мандаты всех членов делегации, по его мнению, должны быть подписаны всеми председателями советских республик и председателем правительства ДВР. Таким путем, по мнению Сталина можно будет избавиться от постановки щекотливых вопросов о границах РСФСР, о взаимоотношениях с республиками, о выводе войск из Грузии и т. д. В заключении этой записки Сталин сообщает о полном согласии Ленина с предлагаемым планом^[9].

В этой короткой записке представляют интерес несколько моментов. Прежде всего, не только сложности, возникшие при комплектовании делегации на международную конференцию, сколько выдвижение плана объединения республик с РСФСР на началах автономии. При этом в небольшой записке термин независимые республики фигурирует пять раз. То есть, Сталин, отнюдь, не отрицал существования советских независимых республик. Сложности дипломатического характера отмечены были не только в этой записке. Внимание привлекает письмо Х. Раковского – В. Молотову от 28 января 1922 г. по поводу составленного Г. Чичериным проекта объединения иностранной политики советских республик.

Проект Чичерина, в случае его принятия, Раковский оценивает как «величайшую политическую ошибку»^[10]. Раковский выступал против прямого подчинения иностранной политики советских республик Наркоминделу РСФСР, поскольку это является отменой существующих договоров между РСФСР и союзными республиками и идет вразрез с советской политикой по национальному вопросу. Более того, Раковский даже писал, что «на самом деле проект Чичерина формально упраздняет независимые советские республики». При этом Раковский, отнюдь, не отвергал необходимости явиться на Генуэзскую конференцию единой делегаций и, вообще, ратовал за единую иностранную политику советских республик^[11].

В тот же самый день 28 января 1922 г. Чичерин сообщает об этом письме Сталину, подчеркивая сложность вопроса и необходимость его скорейшего решения, «так как было бы империализмом подчинить братские наркоминделы российскому наркоминделу вместо того, чтобы поставить во главе всех настоящий федеральный наркоминдел»^[12]. Эта история в связи с подготовкой к международной конференции была не единственной неувязкой в области внешнеполитических дел. 16 марта Чичерин был вынужден обратиться в Политбюро ЦК РКП (б) с письмом, в котором писал о выявившихся разногласиям между Коллегией НКИД и Раковским в связи с назначением украинским правительством отдельной миссии в прибалтийские государства. Члены этой миссии, по словам Чичерина прибыли в Ковно, Ригу и Ревель «даже без предварительного уведомления НКИД РСФСР и ведут там сепаратную политику помимо представительств РСФСР»^[13].

Чичерин выступал против параллельного существования представительств России и Украины, боле того, называл его вредным и подчеркивал попытки западных представительств идти по пути стравливания РСФСР и окраинных государств и разрушать единый советский фронт. Чичерин при этом передавал мнение Раковского, который якобы считал необходимым идти навстречу национально-демократической стихии, чрезвычайно сильной в окраинных государствах. По словам Чичерина Раковский выступал против урезывания государственного существования Украины, поскольку противники Советской власти получат в таком случае материал для агитации против ее и «будут возбуждать национально-демократическую стихию против Советской России». Сам Чичерин ратовал за укрепление единого советского фронта[^[14].

В ответ на обращение Чичерина Политбюро ЦК РКП (б) принимает специальное постановление от 27 апреля 1922 г., где еще раз подтверждает свое решение о порядке заключения договоров советскими республиками от 8 декабря 1921 и вновь постановляет, что никакие самостоятельные переговоры советских республик с иностранными государствами не должны вестись без предварительного согласования с НКИД РСФСР или с ЦК РКП. Более того, в этом постановлении даже предлагалось предать виновных партийному суду. Так на практике осуществлялась руководящая роль компартии в межреспубликанских взаимоотношениях. Интересно, что 4 мая 1922 г. по просьбе М. В. Фрунзе Политбюро снова вернулось к этому вопросу, но оставило в силе свое прежнее решение^[15].

В то время наибольшее значение имело урегулирование взаимоотношений с Украиной – самой крупной после РСФСР советской республикой и касалось оно не только иностранных дел. На XI съезде РКП (б), проходившем с 27 марта по 2 апреля 1922 г., внимание участников съезда привлекло выступление одного из представителей Украины – Н. А. Скрыпника, подчеркнувшего, что в докладе Ленина на съезде Украина была отмечена как независимая республика, и обратившего внимание на, по его словам, опасные явления административного и формально-бюрократического подхода к разрешению вопросов национально-государственного строительства. Он даже посчитал необходим сказать о решении национальных проблем отдельными лицами, и руководимым ими советским аппаратом в духе лозунга единой и неделимой России. Скрыпник прямо заявил о намечаемой тенденции как в отношении к Украине, так и других национальных республик, тенденции по ликвидации государственности рабочих и крестьян, то есть ликвидации государственности Украины. Собственно непосредственно против заявления Скрыпника выступил от имени украинской делегации только Д. З. Мануильский, бывший с декабря 1921 г. первым секретарем ЦК КП (б) У и назвавший Скрыпника заслуженным революционером, но также подчеркнувший наличие у Скрыпника по целому ряду вопросов своего своеобразного мнения^[16].

Н. Скрыпник, действительно, был давним членом партии, одним из самых старейших по партийному стажу делегатом съезда. На Украине он был далеко не последним человеком. С марта 1918 г. Скрыпник являлся председателем Советского правительства Украины и наркомом иностранных дел, затем, после восстановления Советской власти, последовательно был наркомом Госконтроля, наркомом РКИ, наркомом внутренних дел, а в 1922-27 г., то есть и в момент выступления на партийном съезде, являлся наркомом юстиции и генеральным прокурором УССР. Он был еще делегатом III съезда РСДРП в 1905 г., а в 1905-07 гг. – секретарем Петербургского комитета РСДРП, то есть хорошо был известен в партии, и его выступление не могло не быть замеченным^[17]. Но дело не только в нем самом. «Своеобразное мнение» имелось не только у Скрыпника. Еще на X съезде РКП (б) как он, так и В. П. Затонский высказывали несколько иную нежели Сталин точку зрения на построение советской федерации. Они прямо указывали на недооценку Сталиным сложности национальных движений и выступали против жесткой централизации.

«Своеобразное мнение» было, как указывалось, и у Раковского, и у Фрунзе. Если Скрыпник, Затонский и близкий к ним по взглядам еще один украинский нарком – Г. Ф. Гринько были уроженцами Украины, то Раковский был болгарином, родившимся в Добрудже и активно участвовавшем в болгарском и румынском социалистическом движениях. Не был уроженцем Украины и М. В. Фрунзе – молдаванин по отцу и русский по матери, в то время командовавший вооруженными силами Украины и Крыма и бывший заместителем председателя украинского Совнаркома К украинским националистам они явно не относились и их позицию следует объяснить совсем другими причинами, нежели национализм.

Для урегулирования взаимоотношений РСФСР с Украиной 11 мая 1922 г. была создана специальная Комиссии ЦК РКП (б). Эта Комиссия была утверждена на заседании Политбюро и должна была решать вопрос «об украинских делах». Для проведения своей работы Комиссии давался срок в один месяц. Причем созыв Комиссии поручался М. В. Фрунзе. На этом заседании Политбюро участвовали его члены – Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Рыков. Томский, кандидаты – Молотов, Калинин и с совещательным голосом – Цюрупа. «Об украинских делах» тогда докладывали Фрунзе, Мануильский, Ганецкий и Карахан. В этом постановлении Политбюро подчеркивалось, «что никакой перемены в отношениях РСФСР и УССР в смысле отмены или умаления независимости Украинской республики и вообще в смысле пересмотра основных конституционных положений Украинской республики не произошло»^[18].

В состав комиссии вошли И. В. Сталин, Л. Б. Каменев, М. В. Фрунзе, Н. А. Скрыпник, Д. З. Мануильский. Уже 12 мая был подписан первый «Протокол заседания комиссии ЦК РКП по вопросу урегулирования взаимоотношений РСФСР и УССР». Этот протокол свидетельствовал о разногласиях имевшихся между некоторыми ведомствами РСФСР и УССР и нацеленности комиссии на их снятие. При этом всем центральным органам указывалось, «что они должны исходить из постановления Политбюро ЦК РКП от 11 мая 1922 года о недопустимости каких-либо мероприятий, которые практически вели бы к ликвидации УССР и умалению прав ее ЦК, Совнаркома и ее центральных органов»^[19]. Протокол подписали председатель Фрунзе, члены комиссии Сталин, Каменев, Мануильский и секретарь Скрыпник.

Второе заседание этой Комиссии состоялось 17 мая. Вновь председательствовал Фрунзе и секретарем был Скрыпник. В протоколе этого заседания отмечено несколько вопросов, прежде всего урегулирование взаимоотношений между наркоматами РСФСР и УССР, о малом Совнаркоме и др. Было решено ввести в Малый Совнарком РСФСР на правах его члена представителя УССР и рекомендовано, в соответствии с решением предыдущего заседания Комиссии, возложить на все центральные органы РСФСР и УССР обязанность взаимно согласовывать свои отношения, а также представить проекты фиксировавшие разногласия для рассмотрения на следующем заседании^[20].

Создание специальной комиссии для урегулирования взаимоотношений между РСФСР и УССР, естественно, не было случайным и свидетельствовало о наличии определенных разногласий и несогласованностей. Нужно было найти оптимальный вариант для создания работающего механизма, который в равной степени учитывал бы устремления двух сторон. Было еще очень мало времени, чтобы после восстановления Советской власти на Украине такой механизм заработал в полную силу, и комиссия сыграла в этом отношении свою роль. Примечательно, что в ней значительное место заняли тогдашние руководители Украины и это показатель достаточно лояльного отношения к ней Политбюро и возглавлявшего его тогда В. И. Ленина.

Однако всех разногласий тогда снять не удалось, и они проявились уже при решении самого глобального вопроса тогдашних национальных отношений – непосредственного плана создания СССР и его конкретной реализации. Прежде всего, следует иметь в виду еще довольно сложное положение советских республик в то время. Гражданская война в основном закончилась в самом конце 1920 г., но в целом можно говорить об ее завершении разве что к концу 1922 г., когда Советская власть устанавливается на Дальнем Востоке и, в частности, во Владивостоке. Чрезвычайно сложным был 1921 г. с его страшным голодом, антоновщиной, Кронштадтским выступлением, сибирскими волнениями, басмаческим движением. Конечно, в 1922 г. стало несколько легче. Выращивается и собирается хороший урожай, позволивший в значительной степени решить продовольственную проблему, начала показывать свою эффективность новая экономическая политика. Однако до полного успокоения было еще далеко. Свои проблемы имелись во всех национальных районах и нужно было их чутко улавливать и решать, хорошо понимая реальную обстановку и учитывая необходимость правильного понимания интересов как центра, так и окраин.

15 мая 1922 г. секретарь Якутского губкома РКП (б) И. Н. Бархатов посылает в ЦК РКП (б) подробную записку под названием «Советская власть и Якутия». В ней идет речь о том, что белобандитское движение в крае ставит задачу пересмотра формы работы советских органов с местным населением. В записке говорится о невозможности построения в этом крае чистой диктатуры пролетариата, поскольку там его не было, как не было и крестьянства в обычном его понимании Основная масса населения это полускотоводы, полуземледельцы и далее Бархатов подчеркивает:

«Понятно, что они враждебны принудительному обобщению их собственности, социализму и, будучи национально забитыми, в своем подавляющем большинстве воспитаны на чувствах узкого национального эгоизма, национальной обособленности и враждебности ко всякой угнетающей чужеземщине»^[21].

Сложную ситуацию отражали в 1922 г. и сводки ОГПУ. В сводке за март 1922 г. писалось: «Положение же в Поволжье, и в особенности на юге Украины, можно считать почти угрожающим. В Одессе, Николаеве и в Запорожье волнения не прекращаются весь месяц. Постоянное озлобление, вызываемое неослабевающим продкризисом, приводит в этих районах к совершенно нежелательным последствиям... Особенно надо отметить резкие ухудшения настроений рабочих Донбасса»^[22]. В том же отчете отмечалась активизация бандитизма в Киевском округе, в Волынской, Подольской, Киевской губерниях отмечается появление новых банд, а в Полтавской губернии отмечается раскрытие петлюровской организации, насчитывающей 4000 участников. Отчет также констатировал оживление закордонного украинского движения, В частности, отмечается открытие еще 21 ноября 1921 г. Всеукраинского конгресса, на котором «постановлено требовать на Генуэзской конференции освобождения Украины от большевистской оккупации»^[23].

Это лишь часть тех проблем, которые испытала Украина в 1922 г. Понятно, что люди, находившиеся на местах, лучше осознавали реальное положение, к тому же именно им необходимо было решать все эти сложные задачи. Поэтому решительное отстаивание интересов республики рядом украинских советских руководителей особенно в тех условиях было понятно. Им никак не хотелось получить дополнительные проблемы с деятелями украинского национального движения и прежде с украинской интеллигенцией, большинство из представителей которых никак не желали ущемления интересов Украины и, тем более, ликвидации ее независимости.

Свои проблемы имелись и в других национальных районах. В том же отчете за март 1922 г. ОГПУ останавливается на бандитизме на Северном Кавказе и отмечает сильное развитие бандитизма в Закавказском округе, в частности в Грузии. Там же подробно говорится о басмаческом движении в Туркестане, которое принимает «все меры к созданию единого фронта для борьбы с Советской властью». В обзоре ОГПУ за май-июнь того же года тоже дается сложная картина настроений в национальных районах среди различных прослоек населения. Например, при характеристике настроений среди рабочих, к числу «совершенно не входящими в категорию выздоравливающих» относились Северо-запад России и Украина. Отмечались забастовки на Украине и наличие бандитизма, хотя и менее значительного, чем раньше. Наличие бандитизма отмечается и на Кавказе. Впрочем, и здесь отмечается некоторое улучшение ситуации, но подчеркивается, что «белогвардейские организации до сих пор еще густой сетью покрывают Кавказ и Кубань». При всей констатации некоторого успокоения в Туркестане прямо писалось:

«До сих пор еще нет достаточных симптомов к тому, чтобы можно было сказать, что столь сильно развившееся в Туркестане басмаческое движение идет на убыль. Наоборот, все сведения за июнь месяц указывают на усиление басмачества в Ферганской и Самаркандской обл.^[24]».

В обзоре за июль отмечается благоприятное воздействие на настроения населения хорошего урожая, но указывается на наличие 70 банд на Украине и на бандитизм в ряде других районов, хотя местами и утихающий, а также «национальный антагонизм между туземцами и русскими поселенцами» в Туркестане^[25]. Наибольшее развитие бандитизма за летний период отмечалось в августе 1922 г. О бандитизме говорится и в более поздних отчетах^[26] и, хотя отмечается постепенное его ослабление, прежде всего ослабление политического бандитизма, покончить с ним в этом году так и не удалось. В отчетах и сводках отмечались и другие трудности и в среде рабочих, и в среде крестьян и интеллигенции, в ноябре даже отмечался

«срыв летнего улучшения настроения как рабочей, так и крестьянской массы, и весьма быстрое и широкое распространение экономического недовольства всех групп населения: в городе на почве стремительного роста цен, имевшего своим последствием недостаточности тарифных ставок, а в деревне вследствие начавшегося принудительного сбора продналога, по окончании срока 10 % скидки»^[27].

Правительство РСФСР как самой сильной советской республики стремилось оказывать помощь другим советским республикам. В 1921 г. оно из своих скудных запасов выделило Азербайджану, Армении и Грузии свыше 3,5 млн. пудов хлеба, а также 8 млн. руб. золотом. Значительную экономическую помощь от РСФСР закавказские республики получили и в 1922 г.^[28] В свою очередь увеличивают свой экспорт в Россию и закавказские республики. Особое значение имела поставка бакинской нефти. Только 5 апреля 1921 г., в связи с открытием навигации, из Баку в Астрахань отправился нефтяной караван из 33 судов, о чем народный комиссар по иностранным делам Р. М. Гусейнов сообщил специальной телеграммой В. И. Ленину^[29].

Заметно укрепляются связи и в военной области. 8 декабря 1921 г. в Тбилиси заключается военная конвенция по военно-морским делам между РСФСР и советскими республиками Закавказья. 14 ее статей определили вопросы единого командования всеми вооруженными силами в Закавказье, в которые входила Отдельная Кавказская армия (ОКА), три национальные армии по одной бригаде в 10 тыс. бойцов и командиров. Сухопутные силы и флот закавказских советских республик в соответствии с этой конвенцией являлись составной частью единой Красной Армии, то есть входили в ОКА национальными соединениями^[30].

В целом 1922 г. принес несомненное улучшение по сравнению с 1921 г., но говорить о полном успокоении еще не приходится, особенно, если учесть наличие мощного внешнего фактора. Зарубежные государства, еще недавно осуществлявшие интервенцию против Страны Советов, перешли от открыто силового воздействия к иным формам борьбы, всячески поддерживая антисоветские элементы. Поэтому обстановка в общем была не простой и в то время, когда формирование СССР вступило в решающую стадию, то есть во второй половине 1922 г. К этому времени проявили себя три типа федеративных связей – федерация, основанная на автономных принципах в составе РСФСР, Закавказская федерация, созданная на принципах союзного договора и федерация советских независимых республик, построенная на двусторонних договорах. Однако, борьба мнений в советских верхах, по-существу, развернулась между централистами и федералистами.

Очередным толчком к непосредственной реализации плана создания Советского Союза стал вопрос, поднятый компартиями Украины и Белоруссии весной 1922 г., а затем и июльским пленумом Закавказского краевого комитета, об усовершенствовании взаимоотношений с РСФСР. С этой целью было решено создать специальную партийную комиссию 10 августа 1922 г. Одновременно на Политбюро 10 августа было также обсуждено предложение комиссии М. В. Фрунзе, созданной еще 11 мая. Формулировка этого нового решения Политбюро была следующей: «Из протокола заседания Политбюро ЦК РКП (б) о подготовке к пленуму ЦК вопроса о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик». В постановляющей части Оргбюро предлагалось образовать комиссию с поручением к следующему пленуму ЦК «подготовить вопрос о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик для оформления его потом в советском порядке»^[31]. Примечательно, что речь шла по-прежнему о независимых республиках.

Оргбюро ЦК РКП (б) утверждает состав такой комиссии, которой было поручено подготовить проект по соответствующему национально-государственному строительству. Председателем комиссии назначается В. В. Куйбышев, а членами – И. В. Сталин, Г. К. Орджоникидзе, Г. Я. Сокольников, Х. Г. Раковский, С. А. Агамали оглы, А. Ф. Мясников, П. Г. (Буду) Мдивани, Г. И. Петровский, А. Г. Червяков, Я. Д. Янсон, А. Ходжаев, Ф. Ходжаев. В состав комиссии вошли представители России, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении, Грузии, ДВР, Хорезма и Бухары.

Разные подходы были уже обозначены. Хорошо была известна позиция Раковского, известна, например, была и позиция одного из руководителей Грузии, члена Комиссии Заккрайкома РКП (б) – Мдивани. В июле 1922 г. он составил краткие тезисы, где наметил общие предпосылки, определяющие характер, объем и содержание федерации. Каждая из республик по его записке является носительницей суверенитета «в пределах своей территории, а выразителями ее прав верховенства – лишь ее высшие органы».

В отличие от буржуазных федераций, к которым Мдивани относил Швейцарию и США, по его мнению, союз советских республик может образоваться «только на почве соглашения или договора верховных органов отдельных республик и притом в пределах, точно очерченных в договоре». Федеральные органы по Мдивани должны исполнять волю республик^[32]. Сохранился также проект, составленный другим членом Заккрайкома РКП (б) – А. Сванидзе. Говоря о союзе республик, он отмечал сохранение ими суверенитета и реальных источников власти. При этом он особенно подчеркивал: «Союзная власть не есть власть надгосударственная»^[33]. Мдивани и Сванидзе в своих воззрениях на союз республик не были одиноки и в других республиках Закавказья. Довольно сильную поддержку они встретили в руководстве компартии Азербайджана^[34].

На иных позициях находился Д. Мануильский секретарь ЦК Компартии Украины, известный своей близостью к Сталину. 4 сентября он послал письмо Сталину, где писал:

Опыт истекшего года показал, что то положение, которое создалось на окраинах и, в частности, на Украине, приводящее к ряду конфликтов между ведомствами центра и мест, дальше длиться не может. Это положение, приводящее к тому, что ответственные товарищи должны тратить три четверти своего времени на урегулирование конфликтов, должно быть радикально пересмотрено, ибо оно не отвечает больше объективной обстановке».

И далее Мануильский предлагает двигаться в направлении ликвидации самостоятельных республик, заменив их широкой реальной автономией. По его мнению ситуация изменилась и никакого серьезного национального движения, например, на Украине, не существует. Он утверждал, что украинский мужик не интересуется национальным вопросом и не жалеет больше принимать участия в бандах политического характера. Не было по его письму и почвы для украинской интеллигенции, поэтому никакое серьезное национальное движение на Украине не предвидится^[35].

Как показывают современные исследователи украинского национального движения того времени, отнюдь, не все разделяли это мнение Мануильского, чаще признавалось, что национальный вопрос есть и с ним компартии нужно серьезно считаться^[36]. Более того, в современной литературе отмечается, что тогдашняя украинская интеллигенция в силу многих идеологических, политических и материальных причин к большевикам была настроена отрицательно. В ее среде отношение к Советской власти рассматривалось как отношение к власти «московской», «оккупационной», продолжавшей политику «колониального» угнетения Украины. Делались сравнения с Переяславской радой и Советскую власть называли новым «Переяславом» или «продажей» Москве^[37]. Мануильский не мог этого не знать, но, ратуя за усиленную централизацию, сознательно преуменьшал масштаб украинского национального движения начала 20-х гг.

Первоначальный проект резолюции под названием «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками» был составлен И. В. Сталиным. Ему предшествовали несколько материалов подготовленных Сталиным тогда же, в августе – сентябре 1922 г. Один из них носит название «Набросок тезисов И. В. Сталина по вопросу объединения советских республик» и датируется августом того же года. Любопытно, что Сталин здесь упоминает «Октябрьский переворот в России» и пишет о том, что действительное освобождение народов в обстановке массового восстания возможно лишь в форме образования самостоятельных национальных республик с учетом особенностей быта, языка и культуры.

Далее Сталин рассматривает несколько периодов советской власти, каждый из которых, по его мнению, ставил новые задачи. Во время Гражданской войны был необходим военный союз всех советских республик, начало мирного периода потребовало хозяйственного их союза, а Генуэзско-Гаагские переговоры требуют единого дипломатического и внешнеторгового фронта. После краха Генуэзско-Гаагской конференции, как считал Сталин, существует возможность интервенции и поэтому необходим более тесный военно-хозяйственный союз всех советских республик. И далее следовал вывод:

Необходимо завершить процесс все усиливающегося сближения республик объединением их в одну федерацию, слив военное и хозяйственное дело и внешние сношения (иностранные дела, внешняя торговля) в одно целое, сохраняя за республиками автономию во внутренних делах»^[38].

Заслуживает внимания и другой материал того времени, составленный Сталиным и известный как «Первоначальный проект предложения И. В. Сталина об образовании СССР». Это небольшой, но очень емкий документ, в котором признается своевременным объединение РСФСР, Украины, Белоруссии и Закавказской федерации в Союз Советских Социалистических Республик. В основу этого объединения предлагалось положить принцип добровольности и равноправия республик с сохранением права свободного выхода из союза за каждой из них. Далее предлагалось создать соответствующую комиссию, для выработки необходимого проекта договора, по которому следовало образование соответствующих союзных законодательных и исполнительных органов. Слиянию по этому проекту подлежали комиссариаты военно-морского, путей сообщения, иностранных дел, внешней торговли и почт и телеграфов. Ряд других комиссариатов в составе республик подчинялся директивам соответствующих комиссариатов Союза. Предусматривалось также полное обеспечение интересов национального развития народов этих договаривающихся республик. Дальнейший путь по реализации этих предложений должен был лежать через одобрение Президиумом ВЦИКа и Первого съезда Советов Союза Советских Социалистических Республик^[39]. Установки Сталина на все большую централизацию управления были хорошо видны и по этим проектам, как и ликвидация даже формальной независимости республик.

В основе же официального проекта резолюции, составленного Сталиным несколько позднее еще более четко лежала идея «автономизации», что означало объединение национальных советских республик путем их вступления в РСФСР на правах автономии. Сталин предлагал создать не одно союзное, а единое государство. Вследствие этого высшие органы государственной власти РСФСР превращались в общефедеральные, и формальная независимость республик таким путем упразднялась. Самостоятельность некоторых наркоматов – юстиции, просвещения, внутренних дел, земледелия, рабоче-крестьянской инспекции, народного здравия и социального обеспечения, однако, сохранялась. Сталин предлагал закрепить это решение на ЦИКах или съездах Советов республик, а на Всероссийском съезде провозгласить создание СССР как пожелание самих республик^[40].

Известно, что в рамках комиссии против этого проекта решительно выступил Раковский и при этом выявились принципиально разные подходы двух украинских руководителей – Раковского и Мануильского. Первый из них тогда был членом ЦК РКП (б), второй только кандидатом, так что Раковский по положению в партии был выше Мануильского. К тому же он являлся членом ЦК с 1919 г., а Мануильский стал кандидатом только в 1922 г. Трудно, однако, сказать, кого из них поддерживало большинство украинских партийных и советских работников. Во всяком случае, когда еще в начале 1922 г. встал вопрос о возможном переходе Раковского на другую работу, то пленум ЦК КП (б) У 23 марта того же года принял решение «категорически требовать не снимать с Украины т. Раковского». Среди тех, кто выступал с таким требованием, был и Д. Мануильский^[41]. Это показатель того, что в то время Раковский пользовался большим авторитетом не только в правительстве, но и у руководства украинской компартии. Во всяком случае, в литературе подчеркивается, что Раковский опирался на поддержку ЦК КП (б) У и Совнарком Украины^[42]. Но в самой комиссии, по-видимому, большинство поддерживало проект автономизации.

25 августа 1922 г. при встрече с Лениным в Горках Раковский, вероятно, был первым, кто доложил председателю СНК РСФСР о плане Сталина^[43]. Известны также встречи Ленина и со Сталиным 19 и 30 августа. Причем некоторые авторы предполагают, что Сталин в один из этих дней ознакомил Ленина со своими предложениями и что Ленин одобрил их^[44]. Так это или нет, мы точно не знаем. Может быть и ознакомил, но, зная разные подходы к решению вопроса со стороны Раковского и Сталина, Ленин, возможно, решил на этом этапе не вмешиваться и дождаться решения комиссии. Комиссия тоже готовила лишь проект, и ее работа носила лабораторный характер. Решать вопрос должен был Пленум ЦК партии и уж он-то и должен был выработать необходимую резолюцию.

Позднее, 22 сентября Сталин посылает Ленину обширное письмо, специально посвященное определению отношений центра с республиками. В письме говорилось о полном хаосе во взаимоотношениях между центром и окраинами и ставится принципиальный вопрос, либо полная независимость, либо действительное объединение Советских Республик в одно хозяйственное целое и подчинение их правительственным органам РСФСР, то есть, как писал далее Сталин, «замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка, культуры, юстиции, внутренних дел, земледелия и прочее». Сталин открыто писал о необходимости за четыре года Гражданской войны демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе и, что это привело к тому, что появилась какая-то часть коммунистов, требующих настоящей независимости. Сталин там также писал:

«Сейчас же речь идет о том, как бы не „обидеть“ националов; через год, вероятно, речь пойдет о том, как бы не вызвать раскол в партии на этой почве, ибо „национальная“ стихия работает на окраинах не в пользу единства Советских Республик, а формальная независимость благоприятствует этой работе».

Раскрывая далее свой план, Сталин писал, что вопрос о Бухаре, Хиве и ДВР предполагается пока оставить открытым, в отношении же пяти остальных республик, то есть Украины, Белоруссии, Грузии, Азербайджана и Армении он признавал целесообразным автономизацию, причем таким образом, чтобы они добровольно изъявили свое желание о вступлении в более тесные хозяйственные отношения с Москвой на началах автономии. При этом Сталин ссылался на заявления азербайджанского и армянского ЦК партии о желательности автономизации и заявление грузинского ЦК компартии о желательности сохранения формальной независимости. По словам Сталина большинство членов комиссии ратовало за автономизацию, в том числе и Сокольников. Что касается представителей Украины, то Сталин подчеркивал позицию Мануильского и писал о посылке его упоминавшегося письма Ленину. Раковский, по словам Сталина, «как говорят, высказывается против автономизации»^[45].

23 сентября состоялось первое заседание комиссии, но председателем на ней был В. М. Молотов, который в состав комиссии прежде не входил. Молотов был утвержден членом и председателем комиссии в связи с уходом в отпуск В. В. Куйбышева решением Секретариата ЦК РКП (б) от 20 сентября 1922 г.^[46] Четыре члена комиссии – Х. Г. Раковский, П. Г. Мдивани, Ф. Ходжаев, Я. Д. Янсон на заседании отсутствовали, и в таком составе формулируется решение «принять в основу проект резолюции тов. Сталина». Воздержался только К. Цинцадзе, присутствовавший на этом заседании вместо заболевшего Мдивани.

Но на следующий день, 24 сентября на другом заседании Мдивани присутствовал, и там выявились разные подходы при обсуждении отдельных пунктов одобренной резолюции. Представлявший тогда Украину Петровский предложил «разрешить обсуждение принятых комиссией решений в бюро губкомов республик». Кроме самого Петровского, за такое предложение проголосовали представители Белоруссии, Грузии, и Азербайджана – Червяков, Мдивани и Агамали оглы, а представитель Бухары – Ф. Ходжаев воздержался. На сей раз решение комиссии было принято большинством в один голос (пятеро против четырех). Однако если бы на ней присутствовал Раковский, то нетрудно предположить, чем закончилось бы это заседание. В этой ситуации по требованию Петровского вносится запись о том, что ЦК КП (б) У не обсуждал вопрос о взаимоотношениях с РСФСР^[47]. Ситуация начала обостряться, ибо представители четырех республик не желали брать ответственность на себя и предлагали посоветоваться с товарищами на местах.

Пока же резолюция Комиссии от 24 сентября 1924 г «по вопросу о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками» уже своим первым пунктом провозглашала: «Признать целесообразным заключение договора между советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении и РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР, оставив вопрос о Бухаре, Хорезме и ДВР открытым и ограничившись принятием договоров с ними по таможенному делу, внешней торговле, иностранным и военным делам и прочее»^[48]. И далее предусматривалась процедура вхождения этих республик в состав РСФСР. Так, иностранные дела и внешторг, военные дела, пути сообщения, за исключением местного транспорта, почту и телеграф предполагалось слить с соответствующими учреждениями РСФСР, а наркоматы финансов, продовольствия, труда и народного хозяйства республик было решено формально подчинить директивам соответствующих наркоматов РСФСР. Что касается таких наркоматов как наркоматы юстиции, просвещения, внутренних дел, земледелия, рабоче-крестьянской инспекции, народного здравия и социального обеспечения, то их решили оставить самостоятельными. Органы борьбы с контрреволюцией в республиках решено было подчинить директивам ГПУ РСФСР. В заключении этого документа постановлялось, если он будет одобрен ЦК РКП, не публиковать его, а передать национальным ЦК как циркулярную директиву «для его проведения в советском порядке через ЦИКи или съезды Советов, на котором декларируется оно, как пожелания этих республик»^[49].

Проект «автономизации» еще до заседания комиссии получил поддержку в ЦК Компартий Азербайджана, Армении, в Заккрайкоме РКП (б), но был отклонен ЦК Компартии Грузии, настаивавшего, чтобы каждая республика самостоятельно входила в состав союза советских республик на равноправных началах. За сохранение договорных отношений между республиками высказался ЦК Компартии Белоруссии, а ЦК КП (б) Украины не вынес определенного решения о путях объединения республик^[50].

Внимательное ознакомление с тогдашними решениями ЦК советских республик позволяет выяснить и ряд нюансов в соответствующих формулировках и оформлении документов^[51]. Протокол заседания Пленума ЦК Азербайджанской компартии от 11 сентября 1922 г., утвердивший директиву Агамали оглы для участия в комиссии по вопросу о взаимоотношениях между независимыми республиками и РСФСР, подписал секретарь ЦК С. М. Киров, как известно, не азербайджанец по национальности.

В первом пункте этого постановления писалось о необходимости признать более тесное, чем это было до тех пор, «объединение Советского Азербайджана с Россией и создание единой Советской Федерации с предоставлением национальным республикам наибольшей самостоятельности в вопросах просвещения, местного административного управления, суда и земельных».

Во втором же пункте признавалось, что Азербайджан и в промышленном отношении, и географически и до тех пор был фактически объединен с Советской Россией и «что сейчас момент требует формального закрепления единства Азербайджана с Россией на началах широкой автономии».

В следующем 3-ем и последнем пункте этого постановления признавалось не проводить широкой агитационной кампании по популяризации этого решения, но было признано необходимым вести подготовительную работу с целью выяснения отношения к этой реформе широких слоев рабочих и крестьян^[52].

В решении Пленума азербайджанской компартии признавалась необходимость создания единой Советской Федерации, то есть в нем проводилась идея федеративного устройства страны, применялся термин «широкая автономия», а создание будущего СССР называлось реформой и при этом рекомендовалось не проводить агитации по этому решению, а только выяснять общественное мнение. Авторы этого решения, отнюдь, не выступали за унитарное государство, хотя между федерацией и даже широкой автономией не существует полного единства и здесь можно было усмотреть некоторое противоречие в понимании будущих основ советского государства.

Тезисы И. В. Сталина об автономизации были обсуждены на заседании ЦК КП Грузии 15 сентября 1922 г. и в первом же абзаце его постановления можно прочитать следующие слова:

«Предлагаемое на основании тезисов тов. Сталина объединение в форме автономизации независимых Республик считать преждевременным».

То есть, там не писалось о принципиальном непризнании принципа автономизации, а оно оценивалось лишь как преждевременное. Но в данный момент она не принималась, а признавалось необходимым объединение хозяйственных усилий и общей политики, «но с сохранением всех атрибутов независимости». Собственно, вот что было в постановляющей части, но и этого было достаточно для понимания позиций грузинской стороны. Руководители грузинской компартии ратовали за сохранение всех атрибутов независимости, но признавали необходимым объединение в хозяйственной области и общей политики. По всей вероятности, под общей политикой разумелась не только внешняя, но и внутренняя политика.

Но в выписке из протокола ЦК грузинской компартии представляет интерес не только постановляющая часть, но и конкретная информация о результатах голосования. Из присутствовавших членов ЦК пятеро было за резолюцию, один – Элиава был против. Что касается кандидатов в члены ЦК, то из присутствовавших шестеро были за и ни один не был против. Далее в резолюции писалось, что из присутствующих 19 были за и 6 против. К этим последним относились Г. К. Орджоникидзе, А. С. Енукидзе, СМ. Киров, Г. Я. Сокольников, Л. Д. Гогоберидзе и М. И. Кахиани. Воздержался Миха Цхакая. Кроме того, было поручено секретариату ЦК опросить мнение отсутствующих членов ЦК – И. Д. Орахелашвили, Е. А. Эшба, М. Т. Торошелидзе, М. И. Каландадзе, Б. Д. Гогия и А. А. Гегечкори. Мдивани же поручалось опросить находившихся тогда в Москве М. С. Окуджава, Л. Е. Думбадзе и К. М. Цинцадзе. В заключение резолюции рекомендовалось временно воздержаться от ознакомления с данным вопросом широких партийных масс^[53].

Что касается ситуации в Армении, то, прежде всего, сохранилась телеграмма посланная Г. К. Орджоникидзе секретарю ЦК компартии Армении С. Л. Лукашину, направленная видимо 15 сентября 1922 г. В ней сообщалось об одобрении ЦК азербайджанской компартии известных тезисов и далее следовала следующая фраза: «Здесь ЦК, по-видимому, будет брыкаться. Необходима поддержка ЦК Армении». Орджоникидзе далее рекомендовал в том случае, если пленум нельзя будет созвать, то необходимо хотя бы решение президиума и ответственных товарищей.

Получается, что Орджоникидзе не очень был уверен в полной поддержке армянского ЦК и рекомендовал провести соответствующую работу. Однако уже 16-го сентября за подписью Лукашина (Срапионяна) пришла в Закавказский краевой комитет РКП (б) телеграмма из Армении. В ней сообщалось о единогласной поддержке тезисов по вопросу о политико-экономических взаимоотношениях советских республик не только пленумом ЦК компартии Армении, но и ее Ереванским комитетом. То есть опасения Орджоникидзе, в данном случае не подтвердились.

Иная картина сложилась в Белоруссии. Там на заседании Пленума Центрального Бюро компартии Белоруссии заслушивался проект положения о комиссариатах, по которому докладывал Червяков. В постановляющей части, прежде всего, обращалось внимание, в связи с обсуждением вопроса о взаимоотношениях между советскими республиками, на постановку вопроса о территории Белоруссии. Речь шла об объединении с Белоруссией Витебской и Гомельской губерний, которые тогда входили в состав РСФСР. То есть для белорусских товарищей главнейшим был территориальный вопрос – вопрос присоединения тех земель, где белорусы были в большинстве. Лишь потом шла следующая формулировка:

«Считать целесообразным установление отношений между комиссариатами РСФСР и аналогичных с отношениями, установленными между РСФСР и Украиной»^[54].

Белорусская сторона, не просто отошла от ответа на прямой вопрос об автономизации, она с ним не согласилась, предпочтя двусторонние связи с Российской Федерацией на тех принципах, которые существовали у России с Украиной. Что касается Украины, то, как отмечалось, украинское руководство не посчитало необходимым обсуждать вопрос на этом этапе и предложило отложить совещание в ЦК РКП (б) по вопросу о взаимоотношениях с РСФСР, назначенное на 22 сентября, до 15 октября. 3 октября Политбюро ЦК КПБ (б) У высказалось против плана автономизации. Впрочем, там была важная оговорка о том, что если ЦК РКП (б) все же признает необходимость вхождения УССР в состав РСФСР, то не «настаивать на сохранении формальных признаков политической самостоятельности УССР, а определить отношения на основе практической целесообразности»^[55]. Выходило, что представители трех республик – Грузии, Белоруссии и Украины не поддержали предложение об «автономизации». Как отмечается в литературе, «рассмотрение проекта на местах выявило большие (курсив наш – В. Г.) расхождения по вопросу о форме объединения республик»^[56]. В литературе также подчеркивается, что «большинство республик не поддержало плана „автономизации“^[57]. Однако комиссия ЦК РКП (б), тем не менее, решила вопрос по-своему, и при такой раскладке сил конфликт мог обостриться, и этого нельзя было не учитывать.