С берегов далекой, на бесконечно любимой Кубы незадолго до полуночи пришла горестная весть.
Умерла мать одного из членов героической кубинской Пятерки Фернандо Гонсалеса – Магали Льорт.
Даже в наши, мягко скажем, не слишком веселые времена, когда страшная болезнь уносит тысячи людей ежедневно, это утрата особая.
Магали Льорт, как и других замечательных жен и матерей кубинской Пятерки, знает весь мир. Долгие годы заточения героев-антитеррористов, именно они говорили от имени своих близких, были знаменем борьбы за их освобождение. А по сути – послами и комиссарами Кубинской Революции. В судьбах членов пятерки как в зеркале отразилась вся несправедливость имперской политики США в отношении Острова Свободы и вся их ненависть к лучшим представителям кубинского народа – его пламенным революционерам. Рассказывая о судьбах своих детей и мужей, женщины из монолитной семьи Пятерки раскрывали суть этой грязной политики США. Они никогда не говорили только о своих мужчинах. Всегда больше о трудной, но славной судьбе кубинского народа и о справедливости Кубинской Революции.
Всем им досталась нелегкая доля. Многолетняя разлука с дорогими людьми, каждодневный страх за их жизнь. И собственная жизнь фактически в свете рентгеновских лучей, когда все, даже многие глубоко личные воспоминания, письма, эмоции становились достоянием общественности, отдавались для освобождения героев из тюрьмы. И именно их выступления, рассказы сделали членов Пятерки близкими и родными для всех участников движения солидарности.
Недаром Антонио Герреро в тюрьме рисовал портреты этих славных женщин! В их образах узники империи черпали силы и укрепляли свою волю к сопротивлению.
Помню, в те годы, я часто говорила, что свое мужество и патриотизм пятеро унаследовали от своих матерей. Я и сейчас так считаю. И всегда при этих словах в памяти в первую очередь всплывало строгое лицо Магали Льорт. Не знаю почему. Я с огромнейшим уважением и восхищением отношусь ко всем им. Но у подсознания свой «видеоряд»…
Магали Льорт. Мы познакомились в один из первых дней моей первой поездки на Кубу, во дворе Кубинского Института Дружбы с Народами (ИКАП). К вечеру в Гаване ожидали прихода урагана. Все готовились к отражению удара стихии. Не могу сказать, что было какое-то смятение или лихорадочная работа, хотя трудились все от младших сотрудников до руководителя ИКАП. Все знали, что им нужно делать и добросовестно выполняли необходимое. Хаос, в основном, вносила я, бесполезно путаясь под ногами и пытаясь помочь сразу всем (или хоть кому-нибудь). Вот в этой обстановке Мирта Алисия Карчик и отозвала меня в сторону, чтобы представить высокой седовласой женщине с королевской осанкой, гордо поднятой головой и строгим взглядом заслуженной школьной учительницы. Такие люди внушаю уважение, я бы даже сказала, почтение сразу же. А такие учителя в школе одним взглядом усмиряют самых отъявленных бузотеров. Я помню то свое ощущение от первой встречи с Магали Льорт! Как в детстве сразу захотелось поправить бантики в растрепанных косичках, стряхнуть пыль с одежды и вести себя должным образом. Смешно… У меня с 17 лет короткая стрижка, а вот поди ж ты!...
Магали Льорт не была школьной учительницей. Она была заслуженным работником Национального банка Кубы, где прослужила более 30 лет. Коммунистом, членом Коммунистической партии Кубы. Депутатом Национальной Ассамблеи народной власти. У нее много государственных наград, в том числе высший орден, которым награждают самых выдающихся женщин страны - орден Марианы Грахалес. Этот орден в марте 2002 года вручал ей лично Команданте Фидель.
У меня потом еще были встречи с этой замечательной женщиной. Не так много, как хотелось бы, но были. И во время первой поездки, и в Ольгине в 2013 году. Но они не изменили того первого впечатления, а только добавляли все больше восхищения и почтения к ней.
Она казалась отлитой из стали. Человеком несгибаемой воли. Даже слова сочувствия и сопереживания застывали на губах. Не думаю, что она кому-нибудь позволила бы себя жалеть. Даже самой себе.
Только два воспоминания не соответствуют этому, сложившемуся за многие годы, образу. И, наверное, поэтому они особенно дороги.
Со вчерашней ночи, с той минуты, как я узнала о ее кончине, в голове крутится безостановочно фраза: «ХОТЬ БЫ СЕЗОН ЮККИ НЕ ЗАКОНЧИЛСЯ!»
Она сказала эти слова в феврале 2014 года. Уже стало известно, что Фернандо Гонсалеса выпускают из тюрьмы. Он не был гражданином США, и таких издевательств, какие применили к Рене Гонсалесу, которого выпустили из тюрьмы, но еще год не позволяли покинуть территорию США, в отношении Фернандо допущено не будет. Все ждали его возвращения со дня на день. И видимо, сжатая до упора тугая пружина самообладания, позволявшая Магали Льорт держаться и держать плечи упрямо расправленными, начала распрямляться. И выплеснулось то, что держалось под спудом долга, ответственности глубоко в душе – боль матери, ее любовь к сыну. Бесчеловечная политика штатовского империализма, блокада и необходимость воспрепятствовать постоянным угрозам террористических актов на Кубе, на несколько десятилетий лишили эту женщину самых простых человеческих радостей: с гордостью любоваться ростом и успехами любимого сына, баловать внуков… И все это отразилось в этой короткой фразе: «Хоть бы сезон юкки не закончился!». Ей очень хотелось побаловать взрослого сына-героя любимым блюдом его детства…
Первые слова, которые сказал Фернандо Гонсалес, выйдя из самолета, были: «Здравствуй, мама! Здравствуй, Куба!».
Она шла по взлетной полосе встречать сына такая же, как всегда, какой я ее помню – прямая спина, упрямо расправленные плечи. Даже ее строгий взгляд сохранило фото, когда она целует сына. Вот только удаляясь от самолета, идя рядом с Фернандо, она украдкой смахивает слезы со щек. И это второе воспоминание, которым сегодня мучит меня память.
Я не претендую на истину в последней инстанции. Наверняка, близкие люди помнят Магали Льорт совсем другой. И у товарищей по работе или солидарности может быть другое, совершенно отличное от моего, восприятие этой замечательной женщины.
Склоняя низко голову, я сегодня отдаю свою личную дань памяти Магали Льорт. Я помню ее такой. И буду помнить всегда. И восхищаться ею.
Дорогой товарищ Фернандо! Примите мои объятия и мои соболезнования! Я знаю, что никакие слова в мире сейчас не могут Вас утешить и облегчить вашу боль. Просто знайте, что ваши друзья в России в эту минуту рядом с Вами и разделяют ваше горе.
Светлая память вашей маме!