Содержание:
Часть 2.
Это, пожалуй, три первых генерала старой армии предпочетших служить Советской власти. Не очень легко определить мотивы, которыми они руководствовались при принятии своих решений, они последовали сразу после революции и, по-видимому, особых раздумий у них не было. Новую власть они приняли как свою. Вообще перелом в настроениях отдельных генералов заметен еще в дни Февральской революции. Эти настроения хорошо передал генерал А.А.Игнатьев в своей знаменитой книге «Пятьдесят лет в строю», вышедшей первым изданием еще в 1955 г. Вот как он описывал свои чувства, возникшие после того, как узнал об отречении Николая II: «Он нарушил клятву, данную в моем присутствии под древними сводами Успенского собора при короновании…Русский царь «отрекаться» не может»28.
Но это был лишь первый шаг в изменении самосознания представителя древнего дворянского рода. Своим отречением царь освободил его от данной ему присяги. И, как писал далее генерал царской, а затем советской армии, «Царский режим пал, но Россия жива и будет жить… Да прольет революция хоть немного света на мою темную родину. Я буду служить ей столь же самоотверженно, как служил и до сих пор. Я обязан всем, решительно всем, русскому народу. Пусть он отныне и будет моим единственным повелителем»29.
Под революцией генерал Игнатьев понимал тогда Февральскую революцию, но пройдет семь лет и он станет гражданином СССР, сохранив для него денежные средства старой России, вложенные на его имя во французские банки. События Февральской революции повлияли на эволюцию взглядов и многих других генералов. Генерал-лейтенант М.Д. Бонч-Бруевич, которого и в современной литературе называют одним из основателей российской военной контрразведки30, будучи после Февральской революции начальником гарнизона Пскова, становится членом Исполкома Псковского Совета рабочих и солдатских депутатов. В августе-сентябре 1917 г. он был главнокомандующим Северным фронтом и способствовал срыву корниловского мятежа. Как он откровенно писал в своих воспоминаниях на службу к Советам он перешел не без колебаний. Отречение царя на него повлияло не меньше чем на Игнатьева. Он писал: «Разочарование в династии пришло не сразу. Трусливое отречение Николая II от престола было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения». И далее М.Д. Бонч-Бруевич добавляет: «Пойти к белым я не мог; все во мне восставало против карьеризма и беспринципности таких моих однокашников, как генералы Краснов, Корнилов, Деникин и прочие»31.
Современный автор – С.И. Козловский, изучавший историю формирования частей Красной Армии в Вятской губернии, признает сложность каких-либо выводов об эффективности привлечения бывших офицеров на службу. Он видит как большое количество положительных, так и отрицательных примеров. По его мнению «в целом складывается картина настроения бывшего офицерства в губернии не в пользу советской власти»32. Вятская губерния не представляла в этом отношении исключения. И при всем этом заметен постепенный поворот бывших офицеров и генералов к сотрудничеству с новой властью.
М.Д. Бонч-Бруевич с его обширными военными связями оказался чрезвычайно полезным для молодой советской страны и ее армии. Большую роль в его переходе на их сторону сыграл его родной брат весьма близкий к В.И. Ленину, управляющий делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевич. Как вспоминал сам М.Д. Бонч-Бруевич, после смещения Главковерха Н.Н. Духонина ему позвонил его брат и от имени Совнаркома предложил пост верховного главнокомандующего. Брат при этом подчеркнул: «Правительство желает видеть тебя во главе русской армии»33. Однако М.Д. Бонч-Бруевич отказался от такого предложения, прекрасно понимая отношение к генералам в революционизировавшейся солдатской массе и, в свою очередь, предложил назначить не боевого генерала, а политического деятеля, пользующегося доверием партии, то есть большевистской партии. Так, 9 (22) ноября 1917 г. Главковерхом стал прапорщик Н.В.Крыленко, член большевистской партии с 1904 г. В.И.Ленин относил Крыленко к одному «…из самых горячих и близких к армии представителей большевиков»34.
Далее по приказу Крыленко в контакт с М.Д. Бонч-Бруевичем вошел генерал, с которым они служили еще в Киевском военном округе, С.И.Одинцов, имевший до этого беседу с Духониным. Именно Духонин предложил М.Д. Бонч-Бруевичу должность начальника штаба Ставки. Примечательно, что это предложение было поддержано Крыленко. Так началось сотрудничество 32-х летнего Главковерха и 57-ми летнего старого генерала. Интересно, что при первой их беседе Крыленко сообщил о беседах с его братом, который по свидетельству М.Д. Бонч-Бруевича, многое о нем рассказывал и как говорил Крыленко «никто из нас не сомневается в том, что мы сработаемся»35.
Генералам Бонч-Бруевичу и Одинцову принадлежит немалая заслуга в том, что Ставка перешла под контроль Советской власти без какого-либо сопротивления, а убийство бывшего Главковерха Духонина произошло в результате самосуда толпы окружившей вагон, где он находился вместе с Крыленко, убийства, в котором, видимо, главную роль сыграли уголовные элементы. Против толпы сил у охраны вагоны было крайне недостаточно36. В это же время на сторону новой власти перешел еще один крупный военный деятель – Алексей Евгеньевич Гутор - участник Русско-японской и Первой мировой войн, генерал-лейтенант. В мировую войну он последовательно командовал дивизией, корпусом, армией, затем был главнокомандующим Юго-Западным фронтом. Его родной брат, полковник Анатолий Евгеньевич Гутор тоже вскоре перейдет на сторону Советской власти.
«Сделавшись первым советским начальником штаба Ставки, я с головой ушел в напряженную работу. Служба моя советскому народу началась, и лозунг «Вся власть Советам!», с которым восставший народ штурмовал Зимний дворец, сделался целью моей долгой жизни». М.Д. Бонч-Бруевич
М.Д. Бонч-Бруевич вступил в обязанности начальника штаба верховного главнокомандующего, то есть По-существу второго человека в тогдашней действующей русской армии, 20 ноября (3 декабря) 1917 г. Он сам писал по этому поводу: «…я был вторым после верховного главнокомандующего человеком в армии»37. В то время это был самый высокий пост, который занимали бывшие царские генералы. В своих воспоминаниях он по этому поводу подчеркивает: «Сделавшись первым советским начальником штаба Ставки, я с головой ушел в напряженную работу. Служба моя советскому народу началась, и лозунг «Вся власть Советам!», с которым восставший народ штурмовал Зимний дворец, сделался целью моей долгой жизни»38. На следующий день все начальники отделов Ставки, а также и весь ее состав были представлены Крыленко и заверили его в своем желании продолжать службу и в дальнейшем. Несомненно, что пример М.Бонч-Бруевича и Одинцова при этом сыграл немалую роль. В числе первых генералов перешедших на сторону Советской власти еще в 1917 г. оказался и генерал-лейтенант В.Н.Егорьев, командир 39 армейского корпуса. В декабре 1917 г. он будет избран командующим особой армией Юго-Западного фронта.
Уже в это время руководство партии большевиков начинает менять свои прежние установки по военному строительству, пытаясь взять под контроль старую армию, хотя и расползавшуюся на глазах. В соответствии с Программой РСДРП всеобщее вооружение народа и рабоче-крестьянская милиция должны были противостоять ненавистной старой армии. То есть, раньше, как отмечено в литературе, постоянная армия партией не предусматривалась39, хотя Ф.Энгельс, основательно занимавшийся военным делом писал К.Марксу, что к милиционной системе может подойти «только коммунистически устроенное и воспитанное общество, но и оно полностью не достигнет ее»40. В литературе уже обращено внимание на воспоминания такого ненавистника Советской республики как У. Черчилль, писавшего: «С поразительной энергией создавалась Красная Армия для защиты революции в России»41.
Практика строительства нового государства потребовала создания регулярной боеспособной армии. Поначалу, однако, существовали различные военные структуры. В частности, кроме структур действующей армии, имелась и военная структура Совнаркома, и старое Военное министерство. В день революции, то есть 25 октября управляющий Военным министерством генерал Маниковский был арестован вместе с другими министрами Временного правительства. Но что примечательно, он был выпущен уже 30 октября. Сыграл свою роль и авторитет генерала в различных слоях русского общества, не только в армии, но и в военной промышленности, и в рабочей среде. Вообще Маниковский был генералом артиллерии. Перед 1-ой мировой войной являлся комендантом Кронштадтской крепости, затем, в 1915-1917 гг. был начальником Главного артиллерийского управления. Именно ему принадлежит обширная программа строительства новых казенных заводов, которая была изложена в докладе его военному министру от 20 октября 1916 года. В литературе пишут об исключительно широком масштабе этой программы строительства, выдвинутой А.А. Маниковским во время войны, подчеркивается его значение и для последующего военного строительства в стране42. В сентябре 1917 г. Маниковский стал товарищем военного министра и ведал прежде всего военно-техническими вопросами. После его освобождения из заключения он возобновил свою деятельность, прежде всего в этой области. Но исполнял он свои обязанности очень недолго, будучи арестован 20 ноября (3 декабря) вместе с начальником Генерального штаба В.В. Марушевским. В литературе этот арест объясняется тем, что они тормозили демократизацию армии, в частности препятствовали замене командного состава армии выбранными лицами.
Но что интересно, Маниковский вскоре опять был выпущен на свободу, вступил в Красную армию, стал начальником Главного артиллерийского управления и управления снабжения Красной армии. Погиб он при крушении поезда в 1920 г. в возрасте 55 лет. Но после его второго ареста в Военном министерстве была произведена чистка43, а через три дня, 23 ноября назначенный вместо Марушевского начальником Генштаба Н.М. Потапов в кабинете начальника Генерального штаба проводит совещание начальников главных управлений еще действовавшего Военного министерства. В совещании приняли участие начальник Главного штаба генерал А.П. Архангельский, начальники главных управлений: артиллерийского (генерал В.А. Ляхович), интендантского (генерал Н.И. Богатко), военно-технического (генерал А.В. Шварц), военно-судного (генерал В.А. Апушкин), по заграничному снабжению (генерал А.А. Михельсон), по квартирному довольствию войск (генерал И.К. Гаусман), военно-учебных заведений (генерал Н.А. Хамин); кроме того, на совещании были начальник канцелярии Военного министерства генерал В.И.Сурин, начальник управления Военного воздушного флота генерал Д.В. Яковлев44.
По-разному впоследствии сложился жизненный путь этих генералов. Генерал-лейтенант Архангельский станет активным участником белого движения, одним из приближенных П.Н. Врангеля, с которым продолжит затем сотрудничество и в эмиграции, являясь его заместителем в Карловцах45. В эмиграции окажется и генерал Богатко, и генерал Яковлев и др. Но с Советской властью кроме Н.М.Потапова будут сотрудничать генерал-лейтенант Н.А. Хамин и генерал-инженер А.В.Шварц, который вскоре будет руководителем Северного участка и Петроградского района обороны. Однако в то время, почти через месяц после Октябрьской революции было важно провести такое совещание само по себе. Оно свидетельствовало о продолжении деятельности Военного министерства и в тех условиях и способствовало его постепенной реорганизации и включению в работу складывавшихся советских учреждений. Без Потапова такое совещание навряд ли удалось провести. По-прежнему значительная часть руководства центрального военного управления состояла из опытных специалистов, имевших боевой опыт46. Вскоре помощником Потапова на посту начальника Генерального штаба станет генерал-майор М.П.Каменский, начавший сотрудничать с Советской властью еще в 1917 г47.
Потапов явно пользовался доверием среди руководителей молодой советской страны. Когда уже несколько позднее, 22 декабря 1917 г. было созвано совещание военных работников, то в нем, наряду с В.И. Лениным, И.В. Сталиным от ЦК РСДРП (б), Совнаркома и ВЦИК, а также от представителей коллегии Наркомвоена П.Е. Дыбенко, К.А. Механошиным, Н.И. Подвойским и Э.М. Склянским, участвовали также от Генерального штаба Н.М. Потапов и ряд его сотрудников. На этом совещании принимается решение о срочном создании до 10 корпусов новой армии общей численностью 300 тыс. человек и немедленном их направлении на фронт48. В то время вообще происходило всестороннее обсуждение принципов организации новой армии, поскольку многое еще не было ясно. Так, не было ясно, что сделать основой армии – боеспособные части старой армии, пополнив их добровольцами из других соединений, или отряды Красной Гвардии. 30 декабря Главный штаб Красной Гвардии в Петрограде предложил реорганизовать этот штаб в Главный штаб революционной социалистической армии Петрограда49.
Потапов – в Петрограде стал одним из центров притяжения бывших генералов. Другой такой центр по-прежнему возглавлял М.Д. Бонч-Бруевич в качестве начальника штаба Главковерха. Первый, как отмечалось, являлся руководителем русской разведки, а второй – был одним из основателей русской контрразведки. Вступив в должность начальника штаба Главковерха, Бонч-Бруевич, по его словам, застал в нем полную растерянность и дезорганизацию. Ряд ответственных чинов покинул Ставку еще до прибытия эшелонов Крыленко. Самосуд над Духониным не мог повлиять на настроения оставшихся, поэтому новому начальнику штаба пришлось затратить немало усилий, чтобы объединить вокруг себя людей способных сохранить работоспособность этого органа. Своим помощником он сделал генерал-майора С.Г. Лукирского. Должность генерал-квартирмейстера занял генерал-майор А.С.Гришинский. На своем месте остался начальник военных сообщений Н.И. Раттель. Кстати у Н.И. Раттеля впоследствии будет значительный послужной список работы на Красную армию. В марте 1918 г. он станет начальником Управления военных сообщений, с июня того же он будет начальником штаба и одновременно с августа временно исполняющим должность руководителя Высшего военного совета. В сентябре 1918 г. он уже начальник полевого штаба РВСР, а с октября начальник Всероссийского главного штаба. Он сыграл большую роль по организации и становлению новой армии Республики Советов, в частности способствовал расширению всеобщего военного обучения и созданию новых военно-учебных заведений.
Первые генералы были подобраны Бонч-Бруевич весьма удачно, хотя впоследствии сам он откровенно писал: «Я был с большевиками лишь постольку-поскольку, да и штаб верховного главнокомандующего я согласился возглавлять лишь потому, что его назначением было руководить противостоящей австро-германцам русской армией»50. Действительно, как только возобновилось наступление германо-австрийских войск, в штабе Бонч-Бруевича возникла острейшая необходимость. Он сам, а также бывшие Генштаба генералы С.Г. Лукирский, А.С. Гришинский, Н.И. Раттэль, Н.А. Сулейман, М.М. Загю и др. были вызваны в Петроград и в присутствии Я.М.Свердлова, Л.Д.Троцкого, Н.И. Подвойского имели беседу с В.И.Лениным, поставившим перед ними задачу организации отпора интервентам51. Любопытно, что его брат – В.Д.Бонч-Бруевич в эти дни выступал в качестве организатора связи между этой группой военных специалистов и Бюро Комитета революционной обороны Петрограда, в который он сам входил52. Сам Комитет был создан на заседании Петроградского Совета 21 февраля и на следующий день пополнен на заседании ВЦИК.
К роли старого генералитета в организации отпора австро-германским войскам мы еще вернемся. Пока же необходимо отразить еще один вопрос, который возник еще в 1917 г. Речь идет о прекращении военных действий и переговорах о мире, который был предложен советским правительством. Декрет о мире принятый на II съезде Советов 26 октября, стал известен на фронте на следующий день, 27 октября53. Однако союзники не откликнулись на мирные предложения советского правительства и 7 ноября оно решило вступить в сепаратные переговоры с противником. Результатом стало заключение перемирий сначала на отдельных участках боевых действий, затем отдельными фронтами, а 2 (15) декабря в Брест-Литовске было подписано соглашение о перемирии. Война временно прекратилась, но оставался вопрос подписания мира, к которому были подключены и некоторые старые генералы.
Еще в первой половине ноября 1917 г. С.И. Одинцов направил в Народный комиссариат иностранных дел письмо, где предлагалось привлечь к ведению переговоров о перемирии группу из генералов и офицеров. Ленин лично откликнулся на это предложение Одинцова и 15 ноября предложил ему собрать тех генералов и офицеров, которые согласны сотрудничать с советским правительством. Ленин считал необходимым включение в состав советской делегации по одному представителю от фронтов и Балтийского и Черноморского флотов. Таким образом, в состав группы военных экспертов вошли: генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем Генштаба генерал В.Е. Скалон, состоявший при начальнике Генштаба генерал Ю.Н. Данилов, помощник начальника Морского Генерального штаба контр-адмирал В.М. Альтфатер, начальник Николаевской военной академии Генштаба генерал А.И. Андогский, генерал-квартирмейстер штаба 10-ой армии Генштаба генерал А.А. Самойло, а тажке ряд офицеров. Они должны были решать военно-технические вопросы, которые возникали в процессе переговоров в Брест-Литовске54.
Перемирие продлилось более двух месяцев и было прервано наступлением австро-германских войск 18 февраля 1918 г. Это стало новым этапом в отношении к Советской власти значительной группы бывших генералов. Настроения их передал генерал-лейтенант Д.П. Парский, командовавший 12-ой, затем 3 – ей армиями. Он добровольно прибыл к М. Бонч-Бруевичу, когда тот уже переехал в Петроград со своим небольшим штабом и занимался подбором новых сотрудников. В вагон Бонч-Бруевича зашел Парский и, среди прочего, сказал следующее: «Вы знаете, я далек от социализма, который проповедуют большевики. Но я готов честно работать не только с ними, но с кем угодно, хоть с чертом и дьяволом, лишь бы спасти Россию от немецкого закабаления…»55. Парский был сразу же назначен начальником Нарвского оборонительного района56. Еще до этого, на сторону Советской власти перешел генерал от инфантерии В.Н. Клембовский, участвовавший и в русско-японской войне, и в Первой мировой. Он занимал еще более крупные должности, чем Парский. В 1917 г. он был командующим Северным фронтом. Переход на сторону Советов столь крупных командующих как Клембовский и Парский имел значительный резонанс среди военных специалистов. По свидетельству М.Д. Бонч-Бруевича «не только рядовое офицерство, но и лучшие генералы царской армии, едва немцы, вероломно прекратив брестские переговоры, повели наступление на Петроград, были привлечены к строительству вооруженных сил молодой Советской республики и за немногим исключением самоотверженно служили народу»57.Поэтому в литературе делается вполне обоснованное заключение о том, что в Красную армию добровольно вступали лучшие представители военной интеллигенции58.
Еще до приезда в Петроград Бонч-Бруевича и его штаба 19 февраля имело место заседание Совнаркома, которое по предложению Ленина из представителей военного и морского ведомств создало Особое совещание по борьбе с вторгшимся на территорию Советской России войсками интервентов59. Военным специалистам предписывалось прежде всего оценить сложившуюся обстановку и выработать план последующих действий на всем фронте наступления противника. С этой целью в здании Военного министерства 20 февраля созывается совещание, в котором наряду с Н.И. Подвойским, Э.М. Склянским и Н.В. Крыленко участвовали Н.М. Потапов, а также его помощник бывший Генштаба генерал М.П. Каменский, 1-ый обер-квартирмейстер бывший Генерального штаба генерал Э.А. Верцинский и состоявший в распоряжении начальника Генерального штаба бывший Генштаба генерал Г.Г. Гиссер. Кроме того, в совещании участвовали генералы А.И. Андогский, В.Е.Борисов и В.Ф. Новицкий, а от морского ведомства наряду с П.Е. Дыбенко и Ф.Ф. Раскольниковым бывший контр-адмирал В.М. Альтфатер60.Итак, в совещании участвовали еще несколько генералов, о которых мы раньше еще не говорили и которые подключились к организации отпора противнику.
Новое совещание, состоявшееся в здании Военного министерства, проходило также и на следующий день, 21 февраля. В нем участвовали Л.Д. Троцкий, Н.И. Подвойский, Н.В. Крыленко, И.В. Сталин, Г.Е. Зиновьев и наряду с ними ряд военных специалистов – генералы А.А. Балтийский, В.Е. Борисов, В.Ф. Новицкий, В.А. Черемисов, Э.А. Верцинский, П.И. Изместьев, а также Генштаба полковник Й.Г. Пехливанов61. Все эти генералы были людьми большого опыта и пользовались влиянием в русской армии. Например, генерал-лейтенант В.Ф.Новицкий был участником русско-японской войны, а в Первой мировой войне командовал последовательно корпусом, армией, а затем и Северным фронтом. Интересно, что вскоре после Октябрьской революции на сторону Советов перешло три бывших командующих Северным фронтом – М. Бонч-Бруевич, В. Клембовский и В. Новицкий. Генерал-майор Балтийский в годы Гражданской войны был командующим 4-ой армией, а затем начальником штаба Туркестанского фронта. Верцинский, однако, затем перейдет на сторону белых и окажется в эмиграции.
Участники этого совещания затем были приглашены к Ленину в Смольный, где произошел предметный обмен мнениями. Примечательно, что Верцинский, уже будучи в эмиграции, высоко оценил роль Ленина на этой встречи. Ленин, по его словам, «быстро приходил к принципиальным решениям вопросов и несомненно доминировал над остальными»62.
21 февраля Верховный главнокомандующий Н.В.Крыленко отдает приказ об объявлении революционной мобилизации трудящихся на защиту Республики Советов. После этого, уже 22 февраля начальник его штаба М.Д.Бонч-Бруевич обращается к командованию Северного и Западного фронтов и Советам депутатов городов прифронтовой полосы с призывом организовать оборону и остановить наступление германских войск63. Интересно, что командование важнейшими боевыми участками доверяется именно военным специалистам. Командующим советскими войсками на псковском направлении назначается Пехливанов, а командующими Финляндского, Нарвского и Перховского районов бывшие генералы Д.Н. Надежный, Д.П. Парский и Ф.А. Подгурский. Инженерную оборону Петрограда возглавил бывший генерал К.И. Величко, который считается одним из основателей русской фортификационной школы. Он был участником русско-японской и Первой империалистической войн и в 1917 г. являлся полевым инспектором инженерной части при Ставке.
Параллельно проводилась большая работа по подготовке красных командиров. 28 января (10 февраля) 1918 г. был подписан приказ Наркомвоена «Об ускоренных курсах по подготовке комсостава Рабоче-Крестьянской Красной Армии», в силу которого были открыты первые тринадцать советских военно-учебных заведений – курсов по подготовке командного состава РККА. На этих курсах согласились работать и ряд старых генералов. Заведующим 2-ми советскими артиллерийскими курсами был назначен бывший генерал С.Н. Бутыркин, начальник Константиновского артиллерийского училища. Организацией военного обучения активно занимался бывший Генштаба генерал М.А. Стугин и др64.
23 февраля молодые части новой армии вступили в вооруженный конфликт с германскими интервентами. В этот же день, который станет днем Красной Армии, как отмечают в литературе, был положен конец параллельному существованию армий революционной и старой65. Несколькими днями позднее, 27 февраля бывший Генштаба генерал В.Е. Борисов составляет весьма примечательную, можно сказать провидческую записку. Она, написанная в форме тезисов, носила название «Общая военная программа на период от заключения мира России с Германией до заключения всеобщего мира». В этой записке В.Е.Борисов предсказывал поражение Германии от бывших союзников России и даже называл соответствующий срок – к октябрю 1918 г. Поэтому, по его мнению, у России есть «шесть-семь месяцев для серьезного устройства армии», причем, как писалось в той же записке, «прочная и победоносная армия может быть устроена только по серьезной программе, составленной сообразно природе такого организма, как организм армии»66.
Таким образом, настаивая на немедленном заключении мира с Германией, В.И. Ленин учитывал не только внутреннее положение страны и международную обстановку, но и предсказание бывшего генерала В.Е. Борисова. Прежде всего было обращено внимание на укрепление собственной армии. Военное строительство продолжилось и бывшие военные специалисты, в том числе генералы в нем сыграли далеко не последнюю роль. 3 марта 1918 г. Совнарком принимает решение о создании Высшего Военного Совета, которому было поручено руководство строительством регулярной Красной Армии. Руководителем этого нового органа Советской республики был назначен М.Д. Бонч-Бруевич, а его помощником бывший генерал-майор С.Г. Лукирский. Таким образом, руководство строительством регулярной советской армии было доверено двум бывшим генералам и тот факт, что политическими комиссарами к ним были назначены большевик, член партии с 1902 г. К.И. Шутко и левый эсер П.П. Прошьян существа дела не меняет. В середине марта Шутко по его просьбе освобождается от занимаемой должности и вместо него назначается Л.Д.Троцкий, который также стал и комиссаром по военным делам. Одновременно упраздняется и должность Верховного главнокомандующего, которым до этого времени оставался Крыленко67.
Кроме того, известно создание 9 марта 1918 г. по настоянию В.И.Ленина специальной комиссии из военных специалистов в составе двух бывших генералов А.Н. Андогского и Ю.Н. Данилова и бывшего адмирала В.М. Альтфатера, которой было дано поручение подготовить план организации «военного центра для реорганизации армии и создания мощной вооруженной силы на началах всеобщей социалистической милиции и всеобщего вооружения рабочих и крестьян». Комиссия составила свой проект военного строительства, в соответствии с которым предусматривалась всеобщая мобилизация и разделение сил на красную милицию и регулярную армию из кадровых офицеров68.
Л.Д. Троцкий впоследствии писал, что он тогда не был подготовлен к военной работе, более того, он даже никогда не служил в армии69. Тем более возрастала при этом роль военных специалистов. М.Д. Бонч-Бруевич возглавлял Высший Военный Совет, то есть высший оперативный орган военного управления Вооруженными силами Советской Республики с начала марта до конца августа 1918 г. Затем его сменил в качестве временно исполняющего делами уже упоминавшийся генерал-майор Н.И. Раттэль, бывший генерал-майор, добровольно вступивший в Красную Армию. Среди членов этого Совета, наряду с Подвойским, Склянским, Механошиным, Антоновым-Овсеенко и капитаном первого ранга Е.А. Беренсом были также бывший адмирал В.М. Альтфатер и бывший генерал Н.М. Потапов70.
28. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. Т. 2. М., 1955, с. 284.
29. Там же, с. 284.
30. Иванов А. Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага. М., 2009, с.58.
31. Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам. Воспоминания. М., 1957, с.7.
32. Козловский С.И. Формирование частей РККА на территории Вятской губернии в 19. 18. 1920 гг. Автореф. дис… к.и.н. Киров, 2002, с. 15.
33. Бонч-Бруевич М.Д. Указ.соч. , с. 201.
34. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35, с. 377.
35. Бонч-Бруевич М.Д. Указ. соч., с. 218.
36. Несколько иную интерпретацию этих событий см.: Крыленко Н.В. Смерть старой армии // История и историки. Историографический ежегодник. 1978. М., 1981, с. 293-294.
37. Бонч-Бруевич М.Д. Указ. соч., с.225.
38. Там же., с. 220.
39. Кораблев Ю.И. В.И.Ленин и защита завоеваний Великого Октября. М., 1979, с.177.
40. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т.32, с.18.
41. Кляцкин С.М. На защите Октября. Организация регулярной армии и милиционное строительство в Советской республике. 1917-1920. М., 1965, с. 136.
42. Генерал В.С.Михайлов 1875 – 1929. Документы к биографии. Очерки по истории военной промышленности. М., 2007, с.243 – 248, 273 – 276.
43. Кляцкин С.М. Указ. соч., с. 64.
44. Кавтарадзе А.Г. Указ. соч., с.61.
45. Русская военная эмиграция 20-х-40-х годов. Документы и материалы. Том I. Так начиналось изгнанье 1920-1922 гг. Книга вторая. На чужбине. М., 1998, с.543; Том 4. У истоков « Русского общевоинского союза». 1924 г. М., 2007, с.112.
46. Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы 1917 – 1920 гг. М., 1998, с.111.
47. Городецкий Е.Н., Кляцкин С.М. Из истории военного строительства Советской республики в первые месяцы после Октября // Исторический архив. 1962, № 1, с.83.
48. Кораблев Ю.И. Указ. соч., с. 189-190.
49. Минц И.И. Год 1918-й. М., 1982, с.71.
50. Бонч-Бруевич М.Д. Указ. соч., с. 237.
51. Там же, с. 248-249.
52. Городецкий Е.Н. Страницы истории обороны Петрограда в феврале 1918 года // Исторический опыт Великого Октября. М., 1975, с.367.
53. Базанов С.Н. Борьба за власть в действующей российской армии (октябрь 1917 – февраль 1918 гг.). М., 2003, с. 142.
54. Кавтарадзе А.Г. Указ. соч., с. 59.
55. Бонч-Бруевич М.Д. Указ. соч., с. 258.
56. См.: Стебакова Л.Д. Д.П. Парский // Военно-исторический журнал. 1966, № 10.
57. Бонч-Бруевич М.Д. Указ. соч., с. 6.
58. Кляцкин С.М. Указ. соч., с. 151.
59. Петров В.И. Отражение Страной Советов нашествия германских империалистов в 1918 году. М., 1980, с. 82.
60. Кавтарадзе А.Г. Указ. соч., с. 66.
61. Там же, с. 67.
62. Цит. по: Кавтарадзе А.Г. Указ. соч., с. 68.
63. Октябрьская революция и армия. 25 октября 1917 г. – март 1918 г. Сборник документов. М., 1973, с.399-403.
64. Кавтарадзе А.Г. Указ. соч., с. 62-64.
65. Войтиков С.С. С чего началась история Красной Армии? // Отечественная история. 2006, №6, с. 126.
66. Цит. по: Кавтарадзе А.Г. Указ. соч., с. 72-73.
67. Молодцыгин М.А. Красная армия. Рождение и становление 1917 – 1920 гг. М., 1997, с.87.
68. Войтиков С.С. Указ. соч., с. 130.
69. Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М., 1991, с.337.
70. Гражданская война.., с. 137-138.