Актуальность ленинской концепции империализма в свете исторического опыта Латинской Америки. 2.5

(ОГЛАВЛЕНИЕ)

5. Правое контрнаступление в латиноамериканских странах: региональные и глобальные аспекты

Конец 2015 и 2016 г. отмечены в Латинской Америке серьезными реакционными сдвигами: избранием президентом Аргентины лидера правых М. Макри, образованием оппозиционного большинства в Национальной ассамблее Венесуэлы, неудачей левого правительства Э. Моралеса на конституционном референдуме в Боливии, фактическим государственным переворотом в Бразилии. За те же месяцы правые выиграли выборы в Гватемале, Колумбии, Перу, резко активизировались в Сальвадоре, Уругвае, Чили, Эквадоре.

Внутренние тенденции к кризису «левого поворота» были заметны уже давно, особенно в странах «умеренной» группы, где соотношение социально-политических сил не позволило провести конституционную реформу. Рабочее движение, приученное «популистскими» режимами к «классовому партнерству», а затем ослабленное фашистскими репрессиями и неолиберальными «реформами», не проявляло снизу высокой активности. В этих условиях действовать в политике «так, чтобы быть понятными не только для организованных рабочих, которые всегда останутся при капитализме меньшинством пролетариата и угнетенных классов вообще, но и для большинства эксплуатируемых»^[1], левым партиям и профсоюзам удавалось нечасто. Всей логикой «мирной» работы при недостаточной активности масс руководство рабочих организаций втягивалось в аппарат буржуазного государства с его теневой механикой выборов и парламентских блоков, с устоявшейся практикой полулегального распределения бюджетных средств, которую почти невозможно отделить от коррупции. Новое подтверждение получила ленинская мысль о непреоборимости, при сохранении основ буржуазного строя, «косвенного проведения в жизнь всевластия капитала». Социалистам и коммунистам стран Южного конуса пришлось на горьком опыте убедиться: «Раз господствует товарное производство, буржуазия, власть денег — подкуп (прямой и через биржу) «осуществим» при любой форме правления, при любой демократии»^[2]. Буржуазная оппозиция, сама поднаторевшая в этом, при поддержке из-за рубежа имела все возможности «ловить за руку» неугодную ей власть.

Уязвимость левоцентристских правительств усилилась в последние годы, когда глобальная организация капитала вышла на новый уровень. В условиях затяжной «рецессии», последовавшей за мировым финансово-экономическим кризисом 2008 г., произошел новый скачок в концентрации и централизации транснациональных корпораций (ТНК), прежде всего североамериканского происхождения. Они монополизируют новейшие технологии, позволяющие уменьшить потребность в импорте энергии и сырья, и имеют возможность быстро переводить инвестиции из страны в страну, что сокращает возможности защиты суверенитета и классовой борьбы пролетариата в национальных рамках. Все это служит объективной основой «второй волны» неолиберализма. Особенно высоко она поднялась в последние два—три года, на фоне секретных переговоров о трансатлантическом и транстихоокеанском «партнерствах», меняющих условия многочисленных «договоров о свободной торговле» в пользу ТНК. План АЛКА фактически возрожден на новом, «полуглобальном», уровне. В случае его реализации ТНК получат полную свободу рук в отношении национальных государств вплоть до права преследовать их в судебном порядке без права на апелляцию.

Уже сейчас в новую систему отношений явочным порядком начали втягивать латиноамериканские страны. Мексика, Перу, Чили и Колумбия с 2012 г. включены в «Тихоокеанский альянс», ориентированный на интересы ТНК, а три первых в феврале 2016 г. вошли в число подписантов «Транстихоокеанского торгового партнерства».

Латиноамериканские страны с левыми правительствами первыми подверглись репрессиям ТНК на «основании» трансграничной юрисдикции судов США и Западной Европы. Поражение левоцентристской власти Аргентины подготовила диверсия т. н. «банков-стервятников», специализирующихся на скупке за бесценок долговых обязательств стран-банкротов с целью их ростовщического ограбления. Отказавшись от условий реструктуризации внешнего долга, принятых 93% кредиторов, «стервятники» в 2012 г. потребовали выплаты всей суммы, что не только наносило стране тяжелый удар, но и подрывало реструктуризацию остального долга и обрекало на банкротство. Правительство К. Фернандес отказалось платить ростовщические долги. Но «стервятники» добились в одном из судов США решения о запрете Аргентине до расчета с ними платить всем остальным кредиторам. Решение, противоречащее международному праву, было утверждено одной из «ветвей власти» США — Верховным судом. В настоящее время аналогичная диверсия совершается в отношении Эквадора. Та же тенденция проявляется в ужесточении Вашингтоном, даже в условиях «нормализации» отношений с Кубой, штрафных санкций против зарубежных компаний, ведущих с ней дела.

Важнейшей предпосылкой контрнаступления реакции стало резкое падение мировых цен на экспортные продукты латиноамериканских стран, особенно на нефть и газ. Не удивительно, что экономическая динамика региона в последние год — два меняется с положительной на отрицательную. Венесуэла разом потеряла порядка 70% доходов, Эквадор — около 30%. Даже в огромной Бразилии детонатором кризиса послужила государственная нефтяная корпорация «Петробраз», чьи глубоководные нефтепромыслы рентабельны лишь при высоких ценах на «черное золото». Воспользовавшись ситуацией, зарубежные и внутренние противники, давно мечтающие приватизировать нефтяные богатства страны, через своих людей в судебной власти предъявили «Петробразу» коррупционные претензии. В скандале замешаны буржуазные союзники ПТ и буржуазная оппозиция, что помогло организаторам переворота подготовить парламентско-судебное низложение президента Д. Руссефф.

Изменилась в неблагоприятную сторону и международная обстановка в целом.  Условия для всемирного «левого поворота» пока не сложились. Ближневосточные союзники Венесуэлы подверглись империалистической агрессии в новых формах, оставляющих агрессору «свободу рук» в других регионах. В США и Западной Европе кризис, как бывало и прежде, «сработал» не столько на левых, сколько на правых и ультраправых.

Кризис «левого поворота», имея объективной основой экономическую и внешнеполитическую ситуацию, отнюдь не является ее стихийным продуктом. Официальный Вашингтон на протяжении многих лет готовил правую оппозицию к контрнаступлению. Страны региона пронизаны сетью «неправительственных» организаций, официально финансируемых из бюджета США через Агентство по международному развитию (USAID), международные институты обеих буржуазных партий и по многим другим каналам. Теснейшие связи этой сети с правой, а отчасти и «левой», оппозицией неоднократно становились достоянием гласности. Любая попытка употребить власть в отношении правых террористов влечет за собой политическую травлю и экономические санкции со стороны США. Любая вылазка оппозиции, даже подпадающая прямо под определение терроризма, широко рекламируется мировыми и «национальными» частномонополистическими СМИ, ставшими по сути главной «партией» олигархии.

Подобно тому как попытка «мирного пути к социализму» в Чили 1970—1973 гг. ретроспективно выступает генеральной репетицией «левого поворота», и кризис последнего имеет много общего с тем, что предшествовал военно-фашистскому перевороту 11 сентября 1973 г. И тогда и теперь организующей силой контрреволюции, ее генеральным штабом и главной кассой выступают ТНК и выполняющие их волю правящие круги США. «Пехоту» составляет молодежь средних слоев, обостренно ощущающих угрозу социальным привилегиям, потерю престижной работы при экономическом кризисе и санкциях, озлобленных уличной преступностью, действительной и воображаемой коррупцией. Функцию «генералитета» выполняют объединения крупной буржуазии, организующие из «тени» экономический саботаж, а на заключительном этапе готовые возглавить переворот. Аналогично ведет себя тесно связанный с имущими классами епископат католической церкви; его состав за три десятилетия, прошедшие со времен расцвета «теологии освобождения», значительно «поправел», и даже весьма умеренная апелляция нынешнего главы Ватикана к социальной справедливости встречает глухое сопротивление церковных верхов. Еще более реакционную роль играют протестантские секты фундаменталистского толка, при активной поддержке из США теснящие во многих странах католицизм; нередко они выступают ударным отрядом переворота, орудием фашистского террора.

Как и в 70-е гг., Латинская Америка выступает мировой лабораторией реакции. «Майдан» был во многом отработан в 2013 г. в Бразилии, а в начале следующего года инсценирован в Каракасе — хоть и не слишком успешно, но синхронно с Киевом, куда «спектакль» транслировался в прямом эфире. Сегодня на очереди механизмы «парламентского» переворота, включая пропагандистскую подготовку выборов, фальсифицированные «суды» над неугодными лидерами, выборочный террор против народных организаций.

Основное отличие нынешней Латинской Америки от 70-х гг. — меньшая сила и организованность рабочего движения, ослабленного неолиберальными «реформами», утратой зримой социалистической перспективы, затяжным экономическим кризисом, миражами «общества потребления» и кредитной кабалой. Партийно-профсоюзный актив поддерживает левые правительства, организует сопротивление переворотам, но рабочие пригороды подчас голосуют за правых, обещающих привлечь инвестиции и создать рабочие места, а массовость и активность выступлений трудящихся именно в решающие моменты политической борьбы оставляет желать лучшего. Форсирование неолиберальных «реформ», набирающих силу в Аргентине (одной из первых вполне ожидаемо стало принятие кабальных условий «банков-стервятников») и открыто подготовляемых правыми других стран, может резко усилить классовую поляризацию и вновь создать альтернативу: либо народная власть, либо новое издание фашизма. Жизнь в очередной раз подтверждает ленинский прогноз: «От силы революционного движения, в случае его малого успеха, будет зависеть то, какая доля из «обещанных» реформ осуществится на деле и принесет хоть сколько-нибудь пользы дальнейшей борьбе рабочего класса»^[3].

«Правый поворот», вернее реванш, представляет реальную угрозу не только для Латинской Америки, но и для всего мира. В годы, когда мэром Буэнос-Айреса был нынешний президент М. Макри, аргентинская столица регулярно служила местом сбора фашиствующих ультра не только своего региона, но и Европы и США. Поражения латиноамериканских левых весьма способствовали срыву попытки «левого поворота» в Испании и созданию патового внутриполитического положения, толкающего правых этой страны, да и всего Евросоюза, к неконституционным методам. «Фонды-стервятники» принадлежат к числу главных финансистов ультраправого крыла Республиканской партии США, и в случае ее победы в ноябре с.г. можно ожидать применения их методов в широком масштабе. Д. Трамп уже не раз озвучивал позиции, крайне враждебные прогрессивным силам Латинской Америки. В этих условиях вызывают особую тревогу недальновидные попытки влиятельных кругов России и КНР искать партнеров, в том числе в латиноамериканском регионе, не среди левых, протягивающих им руку дружбы, а среди фашиствующих «новых правых».

Одной из первоочередных задач современной антифашистской борьбы должна стать солидарность с рабочим движением и независимыми правительствами Латинской Америки, прежде всего Кубы, Венесуэлы, Боливии, Эквадора, Никарагуа, Сальвадора. Для нас не потерял силы лозунг защитников Испанской республики: «¡No pasarán!» — «Они не пройдут!» Продолжатели Чавеса в Венесуэле выдвинули близкий по смыслу лозунг, актуальный для всех борцов против современной Реставрации: «¡No volverán!» — «Они не вернутся!»

Чтобы сделать лозунги реальностью, необходимо поднять антиимпериалистическую борьбу на новый уровень. Время вынужденного дележа власти с буржуазными попутчиками уходит в прошлое. Нашим латиноамериканским товарищам, как и нам, нет смысла винить в поражениях исключительно вчерашних лидеров (особенно когда классовый враг упоенно сводит счеты и с живыми, и с мертвыми). Надо трезво понимать, что проводимый ими курс определялся не столько субъективными достоинствами и недостатками, прозрениями или просчетами, сколько объективным соотношением классовых сил. Именно оно в конечном счете обусловливает большую или меньшую активность народных масс, силу или слабость воздействия снизу на участников политической борьбы, не в последнюю очередь на свое руководство. Вспомним еще раз Ленина: «Единственной действительной силой, вынуждающей перемены, является лишь революционная энергия масс». Иначе, предупреждал он, «нет никаких гарантий, что реформы не будут сведены до ноля или осуществлены при таких полицейски-реакционных ограничениях, которые исключат возможность для пролетариата опереться дальше на них в своей повторной борьбе за революцию»^[4].

В ближайшие месяцы, максимум год — другой, станет ясно: получит ли латиноамериканский «левый поворот» продолжение или сменится более или менее продолжительным периодом реакции. В любом случае для последовательных борцов против империалистического гнета останутся актуальны ленинские слова, написанные ровно век назад: «Через использование буржуазного демократизма – к социалистической и последовательно-демократической организации пролетариата против буржуазии и против оппортунизма. Иного пути нет. Иной «выход» не есть выход. Иного выхода не знает марксизм, как не знает его действительная жизнь»^[5].