Продолжается работа над изданием «Сталин. Труды»
В 2019 году под таким названием увидела свет книга В.В. Трушкова, построенная на материалах Сочинений И.В. Сталина. Предлагая взглянуть на современность сквозь призму марксисткой методологии, автор убедительно показал злободневность сталинского анализа. Представляется, что разработку данной темы необходимо продолжать, привлекая новые, не введённые пока в научный оборот материалы. Но с документами работают люди, а общественное бытие, как известно, определяет…
Выявляя, анализируя, готовя к публикации сталинские тексты в рамках издания «Сталин. Труды», неустанно поражаешься невостребованности этих материалов, выборочности и односторонности исследовательского к ним интереса. Предположение, что они малоценны для истории, не выдерживает критики. Причина в другом.
Современный молодой исследователь со школьной скамьи слышит, что в советский период судьбы людей и целых народов вершились диктаторскими методами, а переворот 1917 года привёл к искажению естественного пути развития страны, к многочисленным жертвам в угоду амбициям и догматизму отдельной партийной группы, и т.д. и т.п. Азы источниковедения, однако, требуют от учёного подходить к документу с учётом мировоззрения и психологии автора. Но сознание свежего выпускника истфака изувечено тоталитарной концепцией и нагромождениями всевозможной лжи. Он твёрдо знает (кто-то ему сказал), что марксистская теория, опирающаяся на исторический материализм, — антинаучна, в отличие от экономикса и попперовского «открытого общества». Поэтому деятельность большевиков рассматривается им с сугубо внешней стороны, как любая политическая или административно-хозяйственная практика, с упущением главного: подчинённости частных форм глобальной цели — революционному преобразованию общества. Игнорируя уникальность феномена Советской власти нельзя адекватно оценить деятельность РКП(б) и внятно объяснить, почему партия имела такую опору в обществе и как Россия, истощённая империалистической войной, с порушенными управлением, хозяйством и транспортом выстояла под ударами империализма и отечественных «прихвостней военных сил международной буржуазии» (В.И. Ленин).
Вот что говорил Сталин в январе 1923 года в аудитории Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова: «Военная стратегия обнимает более узкий круг населения, замкнутый круг, т.е. армию, и всё действие военной стратегии должно определяться политической стратегией… военная стратегия составляется из элементов политической стратегии и ей военная стратегия подчинена целиком. Гибель Юденичей, Колчаков и Деникиных, объясняется тем, что они этой истины не поняли, они хотели политику подчинить своим военным соображением, они шли по своей военной линии, не считаясь с настроением населения».
Что это, официоз и пропаганда? Однако не только «партийные», но и современные исследования показывают: антисоветские силы оказались не способны предложить обществу адекватную социально-экономическую модель. Большевики же, в отличие от белых, занимались теорией непрерывно и всерьёз. Одна библиография «потянет» на отдельную статью. Тон, конечно, задавал «Старик», но понимание важности темы было всеобщим. В посвящённой Ленину брошюре «Революционный теоретик» Н.И. Бухарин писал: «текущая политическая борьба есть такое сложное дело, что правильная тактика должна покоиться на точном учёте сил, покоиться на глубоком понимании данной конъюнктуры, на способности предсказывать будущее». А будущий оппозиционер Г.И. Сафаров в работе «Основы ленинизма» подчёркивал: «Без марксистского знания нельзя успешно делать пролетарскую революцию; не делая пролетарскую революцию, нельзя её научно объяснить».
Тесная смычка теории с практикой была для большевиков аксиомой. До сих пор не опубликованная запись семинара по ленинизму (март 1924 года) сохранила такие сталинские слова: «Теория обслуживает практику и отвечает на те вопросы, которые ставит практика… Теория есть опыт всего движения во всем мире. Поэтому практика не может оторваться от теории». Не универсальные истины как результат умозрительной деятельности, а практика, позволяющая научиться искусству выбора решения, свободного от влияния внешних совпадений и формальных аналогий. Без прочной связи с социальной практикой впасть в идеалистический «академизм» проще простого.
Этот посыл пронизывает теоретические статьи Сталина 1921–1924 годов: «Партия до и после взятия власти» (август 1921 г.), «К вопросу о стратегии и тактике русских коммунистов» (март 1923 г.) и «Об основах ленинизма» (апрель–май 1924 г.). Кроме того, в 1946 году в том 5 Сочинений был включен сталинский план брошюры о политической стратегии и практике коммунистов, относящийся к концу июля – началу августа 1921 года.
Совсем немного. Откуда же взялись будущие «Вопросы ленинизма»? Ответ найдётся, если принять во внимание до сих пор не обнародованный обширный (десятки страниц) черновой и подготовительный материал этого периода — свидетельство не ослабевавшего внимания Сталина к вопросам теории, отражающее разные этапы его работы над ними. Эти документы находятся в сталинском фонде РГАСПИ и, судя по отсутствию публикаций, современных исследователей не интересуют. Вот что нам удалось обнаружить.
Самым ранним из интересующих нас, по-видимому, является набросок плана статьи, выполненный синим карандашом на форзацах ленинской брошюры «Детская болезнь “левизны” в коммунизме» (опись 11, дело 1659). Судя ссылкам на страницы книги и пометам в тексте, именно она подтолкнула Сталина к самостоятельной работе. «Теперь мы имеем уже перед собой очень порядочный международный опыт, — писал Ленин, как бы приглашая к его изучению, — который говорит с полной определённостью, что некоторые основные черты нашей революции имеют не местное,… а международное значение… международную значимость, или историческую неизбежность повторения в международном масштабе».
«Детская болезнь…» увидела свет в июне 1920 года, сталинские записи на ней следует отнести к средине – второй половине того же года. В сопоставлении с ними упомянутый выше вариант плана брошюры августа 1921 года — результат вдумчивого труда по выбору основных тем и компоновке их в виде разделов. Введены основные понятия: объективная и субъективная стороны движения, стратегия и тактика, три типа лозунгов и директива, понятие исторического поворота (этапа), определяющего смену стратегического плана, приливы и отливы внутри этапов, диктующие смену тактики, формы движения и организации и т.д. Намечены вопросы для раскрытия: типы тактики в различных условиях. 13 ноября 1921 года, предваряя доклад «О политической стратегии и тактике и новой экономической политике» в дискуссионном клубе Краснопресненского райкома, Сталин сообщил о готовности трёх или четырёх лекций. Качество проработки материала видно по отточенности формулировок и структуры первой статьи задуманного цикла — «Партия до и после взятия власти». Почему она стала первой (в плане брошюры — раздел 11), ясно из того же выступления 13 ноября. «Некоторые товарищи ваши мне сказали, — объяснял оратор, — что тема будет слишком абстрактной, отвлечённой, малоинтересной, а потому следовало бы гораздо больше места уделить вопросам современным, о так называемой экономической политике, какова тактика в данный момент нашей партии, почему партия поворачивает, где искать объяснения этому».
Систематическое изложение «отложилось на потом»: весь 1922 год прошёл под знаком подготовки объединения советских республик в Союз и работы по реорганизации партийного аппарата. Но Сталин не оставил начатого и в январе 1923 года вернулся к теме в упомянутом выше докладе о стратегии и тактике большевиков перед слушателями «свердловского» университета (где шла речь о банкротстве колчаков и деникиных). Текст выступления также до сих пор не опубликован и вошёл в макет тома 19 издания «Сталин. Труды».
Это выступление показательно по трём причинам. Во-первых, перед нами знакомая метода: наряду с публикацией обкатать логику и аргументацию на аудитории (одноимённая статья выходит в «Правде» в апреле 1923 года). Во-вторых, сравнение стенограммы со статьёй показывает, насколько отличался Сталина-оратор от Сталина-публициста. Статья — стройное, выверенное здание, нарочито лишённое всего нефункционального. Запись выступления, напротив, сохранила форму живой подачи, внутренние отсылки, обилие примеров, быструю реакцию при ответах на вопросы. В-третьих, в сравнении с 1921 годом налицо ещё более глубокая проработка материала: охват темы обширнее, методология подробнее.
Обновлённой концепции соответствуют датируемый 1922–23 гг. расширенный план давно задуманной брошюры (озаглавлен автором «Бумага № 1») и подробное к нему дополнение. Бесценным подспорьем для представления о сталинской «лаборатории» являются и наброски, правленые-переправленые черновые записи, — на линованных листах, на официальных бланках, на обрывках, — где пара фраз, где целое рассуждение, сопровождаемые пометами: «К пункту о стратегии», «К разделу II Бумаги № 1» или просто — «см. клочок бумаги». Бог знает, кого нам благодарить за это «крохоборство» — автора или тогдашних его помощников, А.М. Назаретяна и Л.З. Мехлиса.
Полистаем сталинские записи.
Вот в одном из дополнений к разделу «Партия до и после взятия власти» (очевидно, ещё до написания главы о диктатуре пролетариата и соотношении между классом и партией) Сталин пишет: «партия как руководитель государства». А затем вычеркивает: это ещё предстоит осмыслить. В другом месте находим целый фрагмент, касающийся усложнения работы партии после взятия власти и не встречающийся в поздних работах:
«Теперь, когда старого режима не стало, а новый приходится создавать самим, вся работа [неразборчиво] из критически-агитационной [неразборчиво] превратилась в положительно-строительную, она стала несравненно более сложной и трудной; теперь нельзя ограничиваться критическими замечаниями: нет хлеба, армия не годится, крестьяне не устроены, национальности угнетены и т.п. — теперь нужно самим организовать добычу хлеба и дать хлеб, нужно построить новую, лучшую армию, нужно устроить или помочь, практически помочь устроиться в новой обстановке крестьянам, национальностям. Именно потому теперь нельзя обойтись без хороших знатоков-специалистов военного, сельско-хоз[яйственного], продовольств[енного], кооперативного и т.п. дела, их нужно привлечь и если их нет, нужно создать, создать во что бы то ни стало, ибо без таких знатоков-коммунистов и привлекаемых и используемых специалистов-[неразборчиво] привлечённых в массов[ом] колич[естве] нельзя строить…».
И далее: «Раньше задача была одна: свергнуть свою, национальную буржуазию. Теперь задача другая и более сложная: а) организовать пролет[арское] гос[ударст]во для подавления сопротивления национ[альной] буржуазии, свергнутой, но не добитой, подавления не только оружием, но и, главным образом, экономическими мероприятиями… Каутский и др. вообще преувеличивают роль террора в практике русских коммунистов, ибо они, идя по стопам контрреволюционеров, не видят наших экономич[еских] мероприятий и преувеличенно кричат о насилии, терроре); в) организовать для нового, социалистического уклада хозяйства трудящиеся массы (крестьянства, кустарей, мешочников и пр.) соответственно их устроить».
К этому добавляет с красной строки: «Перевести борьбу за пролетарскую диктатуру на Запад. Расширить сферу борьбы за советскую революцию, перенеся гражданскую войну из России на Запад, и принимая все меры, не жалея силы для того, чтобы помочь западным товарищам свергнуть своих буржуев, всячески поддерживающих». Но затем вычёркивает весь абзац целиком — формулировка автора не удовлетворила.
Примечательно, что 13 ноября 1921 года в записи сталинского ответа на вопрос о перспективе революций на Западе находим отточие и помету: «Дальше не записывается по просьбе председателя». Перспектива мировой революции была актуальна, и обнародовать тактические планы партии было ни к чему.
В другом месте встречаем интересный подзаголовок «Как подводить миллионные массы к новым революционным позициям». «Когда перед пролетариатом стоит альтернатива, — пишет Сталин, — либо принять вызов к борьбе, либо сдаться без борьбы, причём угроза деморализации рабочего класса в последнем случае грозит большим несчастием, чем гибель какого-либо числа вожаков,— партия пролетариата должна принять вызов, если она не хочет морально погибнуть. Таково было положение дел во Франции во время Коммуны в мае 1871 года (см. “Письма Маркса к Кугельману”, а также “Гражданскую войну” Маркса)».
О политике соглашения с буржуазными группами: «до взятия власти, накануне взятия власти (тогда эта политика сводилась… к ремонтированию буржуазной власти, к укреплению последней, значит к приспособлению пролетариата к интересам буржуазной власти, к отдалению момента падения этой власти и взятия её пр[олетариа]том) и после взятия власти, после установления диктатуры пролетариата (теперь она сводится к приспособлению буржуазных групп к интересам прлет[арской] власти, к укреплению последней, к приручению, к ассимиляции буржуазных групп Соввласти)». И далее: «Допустима ли, целесообразна ли политика соглашений при диктатуре пролетариата в Советской стране (Россия), окружённой капиталистическими государствами? Мы не считали целесообразной такую политику, когда у власти стояла буржуазия (Керенский и Ко), а сами находились в оппозиции, так как эта политика укрепила бы власть буржуазии, помогла бы ей приручить некоторые группы пр[олетариа]та. Теперь, при диктатуре пр[олетариа]та, эта политика выгодна пр[олетариа]ту, так как она помогает ему приручить использовать некоторые группы буржуазии, приручать и ассимилировать их и тем укрепляет власть пр[олетариа]та. Дело не в политике соглашения, взятой an sich [сама по себе, нем.], вне времени и пространства, а в условиях, при которых она применяется».
Яркий пример связи исторических уроков с актуальной политикой: один из фрагментов своего январского выступления перед слушателями-свердловцами Сталин после косметической редакции поместил в подготовительные материалы к XII съезду РКП(б). В официальной записи доклада генсека этих слов нет. Но, прочтя их, вряд ли можно усомниться, что он нашёл возможность их произнести:
«Мы отряд, прорвавший международный фронт капитала и забежавший далеко вперёд с опасностью быть отрезанным от своего собственного тыла и от остальных, оставшихся позади, отрядов международной армии труда.
Три выхода остаются для такого этого отряда: либо ринуться дальше вперёд для того, чтобы опрокинуть весь фронт капитала; либо, признав своё бессилие и одиночество, вернуться к старому, отойти в прежнее положение; либо закрепиться на достигнутых позициях, окопаться, перейти в оборонительное положение и развить отчаянную заботу по поддержанию ближайших (европейских) и дальних (колониальных) резервов, а также подкреплению своего собственного дела для того, чтобы набравшись сил и улучив момент перейти в новое наступление всем фронтом.
Мы остановились на третьем выходе. Но выход этот, путь этот далеко не из лёгких, ибо он предполагает, что: мы окружены врагами, сильными и искусными сумевшими удержать свои позиции, резервы наши ещё не подтянуты и не скоро будут подтянуты; наш собственный тыл переобременён и нуждается в глубокой обработке; а сам отряд переутомлён, истощён и нуждается в срочном отдыхе; между тем, как война ещё не окончена, враг стоит у ворот и отряд, отдыхая, вынужден вместе с тем отбиваться, обороняться. Чтобы решить все эти задачи, необходимо добиться таких внешних условий, при которых мы могли бы обеспечить за собой время, необходимое для залечивания ран, передышку, необходимую для того, чтобы собраться с силами, подтянуть резервы. Для этого нужно, прежде всего, время.
Добились ли мы этих условий, обеспечили ли мы себе время, необходимое для нашей подготовительной работы, — в этом основной вопрос.
Да, обеспечили. Да, добились передышки. Надолго ли, трудно сказать, но известное время, известную передышку мы себе отвоевали.
В этом основной смысл внешнего положения нашей страны».
Анализ по ясности и образности изложения, точности формулировок — на ленинском уровне.
Последний обнаруженный документ, в котором отражена структура так и не оконченной брошюры — набросок плана работы упомянутого выше семинара по ленинизму 25 марта 1924 года (текст не опубликован и включен в макет 21-го тома). По-видимому, на дальнейшее развитие темы времени у Сталина уже не находилось. Особенно, принимая во внимание отнимающий массу сил отпор «оппозиции», ожесточённо атаковавшей в течение нескольких лет.
Как теоретический задел 1920-23 годов был использован автором в «Вопросах ленинизма» и «Кратком курсе истории ВКП(б)», — уже другая история.
Здесь мы лишь поверхностно коснулись сталинских текстов начала 20-х годов, до сих пор должным образом не исследованных и не обнародованных. О ценности этих документов пусть судит читатель. Рабочий университет имени И.Б. Хлебникова со своей стороны приложит все усилия для их скорейшей публикации.
P.S. Приобрести свежий том 18 издания «Сталин. Труды», а также подписаться на издание целиком, вне зависимости от того, в каком регионе вы проживаете, можно, написав на электронный адрес sunlabour@yandex.ru или позвонив 8-967-132-48-63.