Глава 2. Базис северокорейского государства
К вопросу о реставрации капитализма в КНДР
После разбора пережитков феодализма в пору остановиться на капиталистических элементах в экономике Корейской Народно-Демократической Республики: на частной собственности и на теневой экономике, то есть на всём том, на чём так любят спекулировать буржуазные корееведы.
Начнём мы с широко известного в узких кругах интервью с «северокорейским бизнесменом» [165], продолжим недавней статьёй Андрея Ланькова «НЭП от Ким Чен Ына» [166] и закончим информацией, взятой из китайского учебного пособия для высших учебных заведений «История международного коммунистического движения» [167]. Почему именно эти материалы? Всё предельно просто: «Откровенный разговор с северокорейским бизнесменом» был составлен не без помощи Ланькова и является достаточно важным источником, так как по идее должен представлять собой «взгляд изнутри». Второе — это свежая работа нашего любимого корееведа, в которой он мусолит свою любимую тему: капитализм в КНДР. А третье — китайское учебное пособие, подготовленное целым коллективом специалистов в рамках «проекта по изучению и строительству марксистской теории». И, хотя непосредственно Северной Корее уделено не очень много внимания, нам этой информации будет достаточно для подведения итогов по вопросу о реставрации капитализма в КНДР. Итак, приступим.
Что представляет собой интервью? Как следует из названия и предисловия, это информация о текущей обстановке в северокорейской экономике, которая была получена от некоего «господина Кима», занимавшегося в течение 7 лет бизнесом в КНДР. Как сообщает источник, сей предприниматель «владел в Северной Корее шахтой и перебрался на Юг всего около года назад» [168], то есть в 2010 году, так как публикация датируется 2011 годом. Интервью было взято в Сеуле. Что же, занятная информация. Если отбросить наиболее правдоподобную версию, что представленный текст является сугубо художественным произведением, так как имя интервьюируемого не разглашается, никаких ссылок на подтверждение слов не приводится, то выяснится, что мы имеем дело с перебежчиком, поскольку законно из КНДР в Республику Корея проехать вне состава официальной делегации нельзя. Тут верно и обратное: с Юга на Север тоже так просто не попадёшь, так как две страны до сих пор не подписали мирный договор [169]. Кстати, в Республике Корея действует закон о национальной безопасности [170], согласно которому руководство КНДР подлежит немедленному аресту в случае пересечения границы. Именно поэтому все встречи на высшем уровне между руководством двух государств проходили в Пхеньяне.
Но вернёмся к теме. В предисловии нам объясняют, почему данное интервью является уникальным: «Чтобы поговорить с ними (мигрантами из КНДР, — прим. М.В.) долго, честно и обстоятельно лучше ехать в Южную Корею, где им уже не страшно. Но и здесь они не будут откровенничать с первым встречным. Мой разговор состоялся благодаря известному востоковеду Андрею Ланькову, который живет в Сеуле и пользуется доверием среди выходцев с Севера» [171]. Уже начинает попахивать желтизной. Подобные истории сочиняются, когда требуется затушевать всю неправдоподобность предоставляемого материала и источника его происхождения. Но не будем заранее относиться предвзято, для начала проанализируем текст.
Логически всё интервью можно разделить на две темы:
- какова обстановка в экономике КНДР;
- как «господин Ким» делал свой бизнес.
Обе темы взаимосвязаны и дополняют друг друга, так что мы затронем основные моменты предлагаемого нам текста.
В первой части интервью повествуется о полной разрухе в государственном секторе, который фактически не работает, но люди вынуждены ходить на работу, так как в противном случае будут неприятности. Зарплаты на государственных предприятиях составляют около 2000-3000 вон, что в переводе на американские доллары составляет 2-3 доллара в месяц. Функционирует карточная система, но карточки не отоваривают примерно с 2003 года, а население выживает лишь за счёт частного бизнеса. Как им это удаётся? Люди торгуют на колхозных рынках, привозя товары из Китая. Женщины могут не иметь работы в госсекторе и считаться домохозяйками, а вот мужчины вынуждены покупать справки у врачей о нетрудоспособности или же договариваться с начальством (путём безвозмездной передачи денежных средств). Упомянутые рынки являются совершенно легальными и существовали всегда, «но с 1994 года люди стали торговать всем, начался гигантский рост рыночной торговли, почти все и всё покупают сейчас там» [172]. Причём в государственных магазинах предлагаемые на рынках товары отсутствуют, а из слов: «…почти все и всё покупают сейчас там» можно сделать вывод, что в госмагазинах вообще ничего нет.
Первым бизнесом респондента Кима была частная столовая. По его словам, «в 1994-м году рухнула государственная экономика, и очень много госпредприятий и учреждений перестали работать, исчезли». Таким образом, великие комбинаторы покупали лицензию у администрации города и спокойно работали. Даже вывески не меняли: «Внешне – это все то же старое госпредприятие, столовая, подчиненная местной администрации, а фактически ею занимается частник» [173]. Поесть в этой столовой можно было за 1500 вон, что равняется половине государственной зарплаты, но, по словам автора, «уже лет 15 в Северной Корее о госзарплате всерьез никто не думает. Это простая формальность» [174] и почти всё население занято в частной теневой экономике.
Вторым делом гражданина Кима была аренда государственной шахты по добыче не чего-нибудь там, а самого настоящего золота. Для того, чтобы получить разрешение на такого рода бизнес, пришлось ехать аж в Пхеньян, в 38 управление ЦК ТПК. Там на взятки было потрачено 2000 долларов. 60% прибыли от золотодобычи приходилось отдавать в ЦК партии, оставшиеся 40% шли на зарплаты рабочим (по 30 000 вон), закупку материалов и взятки. После всех махинаций у Кима оставалось 3-5 миллиона вон в месяц, которые он тратил на личные нужды.
Достаточно занятно, что «правительство никогда не одобряло происходящего, а вынужденно терпит, чтобы люди не голодали. Но и постоянно пытается сдерживать. Например, вначале был список предметов, которые можно продавать на рынках. Был закон, что можно продавать не больше 10 единиц одежды на одном прилавке. В конце 90-х – начале 2000-х выходили и сейчас периодически выходят инструкции о том, что можно продавать только товары из этого списка, или такое-то количество единиц товара на одного торговца. Например, время от времени спускают указание, чтобы один торговец не продавал больше 20–30 кг зерна. Но это практически (в оригинале — «практические» — прим. М.В.) игнорируется, обходится взятками, и об этом забывают. Потом снова приходят инструкции» [175].
УВД к северу от 38 параллели сплошь коррумпировано: занимается взяточничеством, покрывательством и контрабандой. По словам интервьюера, невзирая на запрет, в КНДР спокойно провозится и распространяется различная южнокорейская продукция, начиная видеозаписями сюжетов южнокорейских СМИ и фильмов, заканчивая компьютерами. Ну и наконец, что кажется логичным и довершает картину полнейшего разложения, так это партийность нашего великого комбинатора. Да, по его словам, он член Трудовой партии Кореи. «Самые успешные люди, — говорит «господин Ким», — это те, кто имел связи с Китаем или с государственными внешнеторговыми операциями» [176]. Бизнес в социалистической Корее повсеместен, им занимаются все: начиная мелкими служащими, заканчивая директорами заводов, фабрик и шахт. Врачи добывают себе деньги продажей справок, учителя — вымогательством с родителей, а ВУЗы берут деньги за поступление, закрытие сессии и т.д. и т.п.
Практически все предприятия, хотя формально и числятся в качестве государственной собственности, фактически являются частными: «Оптовая торговля, торговля на рынке, в нашем районе дома делают обувь и шины для велосипедов. Парикмахерские, есть частные аптеки, массаж. Хотя парикмахерские формально запрещены, с ними много хлопот. Зато частные бани – пожалуйста. Частные заправки, неофициальные, конечно. Просто есть люди, которые продают ввезенный из Китая контрабандой бензин, разливают из бочек у себя дома. Строительство, автоперевозки» [177]. По словам гражданина Кима, частные грузоперевозки начали появляться с 1998 года и сейчас очень сильно развились.
Что касается вопроса жилплощади, то весь жилфонд принадлежит государству, и продавать жильё нельзя: можно только менять. Но, по словам бизнесмена, обмен происходит обычно с солидной доплатой. Однако особо прыткие сейчас могут построить аж небольшой многоквартирный домик! «Люди даже стали строить дома на продажу. Складываются деньги, порядка 10 000 вон с человека, правда это все формально делается как государственная стройка, и дом формально считается государственной собственностью, хотя строится на деньги частных инвесторов, которые там и живут, или продают его. Это происходит в крупных городах. А в маленьких просто строят себе частные дома. Берется старый дом, его сносят, и на его месте строят новый. Это считается ремонтом» [178].
Но, несмотря на стихийный расцвет капитализма, у текущего северокорейского государственного строя имеется две особенности:
- В КНДР не появилось преступности: все попытки рэкета и беспредела жёстко пресекались и пресекаются органами правопорядка;
- Частный автомобиль иметь практически невозможно, так как их очень мало в стране. А те, кто владеет машиной, регистрирует её на какое-то предприятие.
В конце интервью начались вопросы об открытой реставрации капитализма и том, как к ней относится руководство партии. Исходя из слов интервьюируемого, несмотря на то, что от частного бизнеса имеют прибыль все от низовых чиновников до членов ЦК, высшее руководство считает рынок и частную собственность недопустимыми. И терпит их, дабы не спровоцировать голод. Для восстановления былой (социалистической, Кимирсеновской) экономической системы требуется реинкарнировать госсектор. И, по словам интервьюируемого, «если государству когда-нибудь удастся запустить заново государственную экономику и начать выдавать пайки, как раньше, то они конечно, жестко ликвидируют рынок» [179].
Какая складывается картина? Государственный сектор в КНДР на текущий момент практически не функционирует, почти все материальные блага население получает за счёт частного предпринимательства, весь госаппарат коррумпирован снизу доверху, а социалистическая направленность (риторика) остаётся лишь постольку, поскольку высшее руководство считает капитализм недопустимым.
Здесь возникает ряд сомнительных моментов и несостыковок:
- Если в КНДР уже с 1994 года развивается, живёт и здравствует частнособственнический капитализм, если весь госаппарат насквозь продажный, если капиталистические отношения являются не анахронизмом, а захватывают абсолютно все сферы жизни, если сторонники «реформ и открытости», т.е. реставрации капитализма имеются даже в Центральном Комитете партии, то почему до сих пор не была организована контрреволюция? Почему до сих пор не были устранены те, кто поддерживает социалистический путь развития? Они достаточно могущественны, чтобы, будучи в меньшинстве, сохранять власть в своих руках? Но как? При поддержке армии? Но в ситуации, когда всё общество пропитано коррупцией, армия также должна быть погружена в аналогичную обстановку, а офицеры, включая высших офицеров, должны быть такими же коррупционерами, за взятку готовые на что угодно. Поддержка народных масс? Судя по интервью, этого тоже нет. Выходит, что социалистическое правительство обречено, но по какой-то неизвестной причине остаётся у власти.
- Если страна насквозь коррумпирована, то почему те, кто пытается организовать преступную группировку, просто не дадут взятку органам правопорядка? Ведь последние и так «защищают бизнес» контрабандистов и прочих преступников.
- Если государственный сектор не функционирует, и им фактически управляют частники или директора-предприниматели, то все эти люди должны владеть средствами производства, а следовательно, иметь политическое влияние. Невозможно игнорировать практически всё население страны. Но никаких признаков влияния капиталистических элементов на внешнюю политику мы наблюдать не можем, также в многочисленных материалах, которые КНДР выпускает на русском языке, мы не узрим положительных отзывов о капитализме. Если в СССР 1970-х годов теневая экономика была, но существовала нелегально, то в современной КНДР всё это не преследуется органами правопорядка. Причём Советская партноменклатура обуржуазилась в условиях, когда ещё функционировала социалистическая система, и довольно быстро присвоила себе общенародную собственность, а северокорейская за 15 лет полнейшей разрухи до сих пор «держится» и не проводит приватизацию, и это в условиях международного давления!
- Достаточно занятен «ход конём» автора интервью, когда он говорит, мол, организации уже управляются частниками, но вывески не меняются. Это буквально означает следующее: когда вы смотрите фотографии из КНДР, невозможно отличить частные предприятия от государственных.
- Если Ким Чен Ын совершает регулярные поездки для руководства на местах (это не считая репортажей об успехах отдельных предприятий), а КНДР страна не очень большая, то выходит, что на страницах журналов «Корея» и «Корея сегодня» можно лицезреть достаточно большую долю существующих северокорейских предприятий. И, судя по фотографиям, они работают. Конечно, кадры могут быть постановочными, но это ещё следует доказать.
Таким образом, основываясь на внутренних противоречиях текста, на недостоверности источника и доказательств, мы можем сделать вывод о ложности предлагаемых нам данных. Почему интервьюируемый остался анонимным? «Господин Ким» не считается, так как это равносильно интервью у «господина Кузнецова». Может быть Ким боится преследований со стороны северокорейских спецслужб? Но ведь были и другие перебежчики, они сейчас живы-здоровы. Никаких ссылок на подтверждение слов не приводится: ни на документы, ни на книги, ни на что. Просто поверьте на слово анонимному источнику. Что касается веб-сайта, опубликовавшего интервью, то он также не вызывает доверия: на нём же публиковалась статья Тертицкого о сонбуне, которую мы уже разбирали ранее. Также стоит отметить, что это интервью появилось как раз после того, как Ким Чен Ын возглавил Корейскую Народно-Демократическую Республику, и, вероятно, имело цель поднять шумиху вокруг молодого лидера.
Напротив, мы имеем данные, полностью противоположные приводимым в «повествовании господина Кима». Да, они получены из официальных, но заангажированных источников, тем не менее, они выражают официальную позицию Пхеньяна. В общем, бремя доказательства мы оставим буржуазным корееведам, а сами займёмся «НЭПом от Ким Чен Ына».
Начинается упомянутый шедевр сразу с целой череды вымыслов:
1. Наследственность должности главы государства в КНДР;
Данный вымысел нами уже был разобран ранее, когда речь шла о вожде в КНДР.
2. Ким Чен Ын выступал в классическом костюме вместо френча, что является нонсеснсом;
Ким Ир Сен в своё время часто появлялся в европейском классическом костюме, в нём же Ким Чен Ын выступал на VII съезде ТПК.
3. У Ким Чен Ына на пиджаке не было значков с Ким Ир Сеном и Ким Чен Иром;
После последнего съезда партии Ким Чен Ын и не носит значки. Он их надевает только на какие-то важные события. Например, в конце года он был с ними на слёте секретарей парткомов.
4. Ношение этих значков обязательно с 1970-х;
Нет. Отсутствуют даже какие-то общие правила ношения. Люди могут носить как новые, так и старые значки.
Сейчас нас интересуют капиталистические элементы в экономике КНДР, поэтому останавливаться на вымыслах, не имеющих прямого отношения к ней, мы не станем.
Из вышеупомянутых тезисов автор делает вывод, что в Северной Корее грядут перемены. И оказывается, «что северокорейские реформы, <…>, идут уже пятый год» [180]. Свои источники специалист по Корее предпочитает не раскрывать. Ланьков полагает, что суть реформ Ким Чен Ына сводится к тезису «реформы без открытости» в противовес известной политике Дэн Сяопина. Выходит, что нынешнее руководство КНДР строит жёстко регулируемую рыночную экономику без политической либерализации.
Во многом информация в статье корееведа повторяет ту, что мы разбирали в интервью «северокорейского бизнесмена». Андрей Ланьков утверждает, что частный сектор возник по причине неспособности государства обеспечить граждан даже продуктами питания в 1996-1999 годах. Сложилась такая ситуация по причине распада социалистического лагеря: «На практике, несмотря на постоянные разговоры о «революционном духе опоры на собственные силы» и частые выпады против Советского Союза и Китая, страна крайне зависела от иностранной, в первую очередь советской, экономической помощи, причём зависимость эта с течением времени возрастала» [181]. Мы осмелимся не согласиться с автором. Да, КНДР получала экономическую помощь и от СССР, и от КНР; да, в Северной Корее после падения социалистического блока начало падать производство продукции. Но здесь Андрей Ланьков допускает грубую логическую ошибку «не вытекает, не следует». Из факта экономической помощи со стороны соседних социалистических держав не следует, что именно из-за её прекращения произошла стагнация с последующим падением показателей производства. Корейская Народно-Демократическая Республика имела тесные экономические связи с Советским Союзом и Китаем. Она им сбывала свою продукцию, покупала необходимые ресурсы, коих в КНДР недостаточно. И именно по этим двум причинам — нехватка материалов и отсутствие рынков сбыта — появились проблемы. Ведь в Северной Корее были и заводы, и фабрики. Что, они просто перестали работать, так как не пришла помощь от дружественных стран? Трудящиеся отказались работать? На эти и многие другие вопросы у нашего уважаемого корееведа ответов мы не найдём.
Северной Корее банально некуда было сбывать продукцию: СССР был главным торговым партнёром, а отношения с Россией во времена президентствования Б.Н. Ельцина практически угасли. Помимо Российской Федерации, торговые отношения с КНДР прекратили и многие другие бывшие союзники. Это, а не прекращение материальной поддержки, нанесло огромный ущерб экономике социалистической Кореи.
«Объём промышленного производства за 1990-2000 гг. сократился почти в два раза. Значительная часть заводов закрылась – точнее, прекратила производство, так как об их формальном закрытии никто не объявлял, и от рабочих по-прежнему требовалось, чтобы они продолжали ходить на работу. При этом им перестали платить зарплату, и что гораздо хуже, прекратили отоваривать продовольственные карточки» [182]. Что, по мнению востоковеда, спровоцировало голод и послужило причиной «Трудного похода» 1996-1999 годов.
Далее автор рассматриваемой нами статьи пишет примерно следующее: из-за крайне неблагоприятной экономической обстановки и невозможности получить продукты питания люди стали самостоятельно распахивать и возделывать поля там, где ранее не произрастали сельскохозяйственные культуры. Делалось это не вполне легально. Рабочие с заводов добывали в Китае материалы и производили на заводах ширпотреб для продажи на рынках. Почему государство само не могло таким же образом достать материалы, история умалчивает.
Далее специалист по Корее приводит два тезиса:
- «В стране возникло и стало стремительно расти частное мелкотоварное производство, до этого полностью там отсутствовавшее» [183];
- «Стали стремительно расти рынки, которые вообще-то существовали в Северной Корее и до этого, но играли незначительную роль» [184]. Невооружённым глазом видна противоречивость этих тезисов. Как могли существовать рынки, путь и колхозные, при отсутствии мелкотоварного производства? Тайна, покрытая мраком. Вероятно, с политэкономией в журналистских кругах не в ладах.
«Как и следовало ожидать, рост товарного производства привёл к тому, что около 2000 года в Северной Корее стали появляться по-настоящему богатые люди, собственность которых исчисляется сотнями тысяч и миллионами долларов США» [185]. Кто? Где? Откуда эта информация? На эти и многие другие вопросы ответа мы не найдём.
По словам Андрея Ланькова, частный бизнес стал представлять собой следующее: предприниматель покупает «лицензию» у местных органов власти и получает право управлять организацией, при этом он обязан ежемесячно отчислять в бюджет страны часть своей прибыли. Таким образом, к концу 1990-х годов подавляющая доля сферы бытового обслуживания, кафе, ресторанов, магазинов, часть предприятий лёгкой промышленности, а также автобусного и грузового междугороднего сообщения стала фактически частной, хотя и юридически принадлежала (и принадлежит сейчас) государству.
По мнению нашего уважаемого корееведа, основная причина отстаивания КНДР своей социалистической системы — это непосредственная выгода высшего руководства страны, которому требуется сохранять политическую стабильность в стране в крайне сложных условиях. Проблема в том, что Южная Корея, несмотря ни на что, экономически более развита, нежели Северная, и перед правительством последней стоит угроза поглощения своим более экономически развитым соседом. Руководство Севера, по мнению Ланькова, оказалось в ловушке: в случае слияния с Югом они окажутся не у дел, в случае серьёзных народных волнений — аналогично. Им остаётся только держаться уже установленного курса.
Сохранение закрытости страны автор объясняет тем, что новоиспечённая буржуазия жизненно заинтересована в сохранении отдельного государства, ибо в противном случае буржуазия Севера будет побеждена в конкурентной борьбе южнокорейскими корпорациями. Партийная номенклатура, в свою очередь, понимает, что надо сохранить стабильность и отдельное государство, дабы спокойно встретить старость «в роскоши».
Реформы Андрей Ланьков описывает с опорой на два документа [186]:
- «Инструкции от 28 июня», утверждённые Ким Чен Ыном в 2012 году;
- «Меры от 30 мая», принятые в мае 2014 года.
Первый документ предусматривает радикальные изменения в структуре сельского хозяйства. И хотя он, по словам самого Ланькова, является секретным, наш специалист по Корее уже с ним давно ознакомлен. Видимо, в Сеул ему прислали личный экземпляр.
На основании той информации, которую приводит сам кореевед, мы можем сделать диаметрально противоположные выводы: реформы в области сельского хозяйства, проводимые Ким Чен Ыном, не имеют ничего общего с рыночными, как их пытаются выставить буржуазные СМИ. Суть реформы на селе, вокруг которой расцвело множество небылиц, заключается в разделении зон ответственности каждой семьи, которые обязаны зарегистрироваться в качестве хозрасчётных звеньев. Что имеется в виду? У нас есть колхозное поле, на котором работает множество семей. Отныне каждая конкретная семья обрабатывает вверенную им территорию. Подразумевается, что указанные наделы будут обрабатываться в течение многих лет, что создаёт заинтересованность крестьян в работе. Таким образом предполагается повысить ответственность работников, поднять производительность труда каждого.
Сам кореевед приводит следующую информацию: «Годовой объем производства зерновых, который в 2005-2010 гг. колебался на уровне от 4 до 4,5 миллионов тонн, в годы новой системы приблизился к отметке в 5 миллионов тонн или даже слегка превзошел её. В прошлом, 2016 г., сбор зерновых вырос на 7% по сравнению с 2015 г., а сбор риса – даже на 23%» [187]. Эти успехи он приписывает именно изменениями в структуре сельского хозяйства. Вероятно, так оно и есть.
Второй же документ, помимо принятия коррективов к сельскохозяйственной политике, значительно расширяет права предприятий и их директоров. После его утверждения стало допустимо покупать сырьё и комплектующие на рынке, продавать часть произведённой продукции на рынке и т.п. Директору же разрешили самостоятельно устанавливать размер заработной платы работников.
К величайшему сожалению, Андрей Ланьков не из тех, кто стремится привести подтверждения своим словам. Но нам недостаточно его «честного слова», нам нужны тексты обоих приводимых документов. Увы, разыскать их на русском языке нам не удалось, хотя Константин Валерьянович Асмолов и уверил нас в существовании указанных документов. Дело тут даже не в том, что тексты могут не существовать в природе, а в том, что Андрей Ланьков мог их «вольно интерпретировать», и без первоисточника трудно сделать окончательные выводы. Показательно, что информация о начале «полномасштабных реформ» поступила от южнокорейской газеты «Сеге Ильбо» [188].
В поисках текстов «Инструкций от 28 июня» («May 30th Measure»; 5.30조치) и «Мер от 30 мая» («June 28th Directive»; 6.28방침) мы осмотрели все основные новостные агентства КНДР: ЦТАК, Нодон синмун, Нэнара, журнал «Корея» и «Корея сегодня». Также мы просмотрели книгу «Маршал Ким Чен Ын в 2012 году», в которой повествуется о его деятельности [189], сборник сочинений Председателя Ким Чен Ына «Во имя построения могучего и процветающего государства» [190], многие другие материалы и брошюры, распространяемые Посольством КНДР в Москве. Дальнейшие поиски привели к следующему открытию: скорее всего, все приведённые названия — творение южнокорейцев. Первый из упомянутых документ в КНДР называется «우리식의 새로운 경제관리방법» («Новый способ управления экономикой нашего образца»). Чисто гипотетически, основные положения могут содержаться в северокорейском издании «Исследования экономики» за 2014 год, в котором имеется статья «경애하는 김정은동지께서 밝혀주신 우리식의 경제관리방법의 본질적특징» («Главнейшие особенности способа управления экономикой нашего образца, объявленного любимым и уважаемым товарищем Ким Чен Ыном») [191]. Однако ознакомиться с этим изданием можно исключительно в бумажном виде на корейском языке. Причём стоит отметить, что ещё далеко не факт, что найденные нами публикации тождественны тем документам, которые мы искали изначально. К сожалению, нигде нет даже упоминания об указанных документах. Северная Корея официально никогда не заявляла ни об «Инструкциях от 28 июля», ни о «Мерах от 30 мая». Некоторые эксперты полагают, что их никогда и не было. Вероятно, так оно и есть.
Дальнейшие рассуждения нашего уважаемого специалиста по Корее не представляют особого интереса. Занятна разве что следующая цитата: «Последние статистические данные показывают, что после прихода Ким Чен Ына к власти численность рынков в Северной Корее резко выросла. По данным спутниковой съемки, к концу 2015 года в Северной Корее действовало 406 средних и крупных постоянных рынков, в то время как в 2010 году, незадолго до смерти Ким Чен Ира, их было не более 200» [192]. Интересные в Южной Корее спецслужбы, которые занимаются подсчётом частных рынков в КНДР при помощи спутников. Хотелось бы узнать, кто и как вычисляет эти рынки, в особенности крытые, и кем ведётся статистика.
Выводы Ланьков делает такие: реформы идут, но их не афишируют, т.к. власти боятся народного недовольства. Именно поэтому, несмотря на то, что все всё знают, что на каждом шагу открываются частные лавочки, о реформах не говорят открыто, и, более того, не оформляют законодательно! Вот такие они, северокорейские заговоры.
Итак, перейдём к последнему из рассматриваемых нами источников информации. Конечно, данные, приведённые в «Истории международного коммунистического движения», достаточно скудны, поскольку книга представляет собой достаточно краткий обзор важнейших событий и их анализ. Но это не умаляет ценность текста, поскольку возможности китайских учёных по изучению предмета явно превышают возможности отдельных корееведов-публицистов, хотя и уповать на китайцев было бы ошибкой.
В книге КНДР непосредственно упоминается в двух частях:
- Раздел 8 «Поиск социалистическими странами путей построения социализма в 50-80-х годах ХХ в.», глава 1 «Путь построения социализма в СССР и других странах», часть 5: «Построение социализма во Вьетнаме, Северной Корее, Лаосе, Монголии и на Кубе»;
- Раздел 10 «Резкие изменения в Советском Союзе и Восточной Европе и их влияние на мировой социализм», глава 3 «Влияние резких изменений в Советском Союзе и Восточной Европе на мировой социализм», часть 3: «Непрерывное развитие Вьетнама, Северной Кореи, Лаоса и Кубы в процессе упорядочения и обновления».
Нас сейчас интересует последнее, поскольку именно там повествование ведётся о текущем на момент написания книги положении дел. Здесь важно отметить, что авторский коллектив упоминает о рыночных реформах, которые проводятся в том или ином виде во Вьетнаме, Лаосе и Кубе, исключение составила только КНДР. Все правящие коммунистические партии стали вводить рыночные элементы в экономику. Но ничего подобного о Трудовой партии Кореи не сказано. Поскольку учебное пособие, о котором ведётся речь, нельзя найти в электронном виде, мы приведём полностью отрывок, посвящённый современной КНДР: «Северная Корея в рамках плановой экономики в качестве главной цели выбрала достижение «реальной выгоды», была проведена определённая корректировка некоторых экономических установок» [193]. Здесь речь, вероятно, идёт о внедрении хозяйственного расчёта, о чём Ким Чен Ир говорил ещё в рассмотренном нами обращении к участникам Общереспубликанского слёта финансово-банковских работников 13 сентября 1990 года: «Об улучшении финансово-банковского дела». Смотрим далее:
«Например, после выполнения плана предприятия получили возможность самостоятельно распоряжаться своей продукцией. Крестьянам было разрешено использовать 60% времени для коллективного труда, 40% — для личного. Были открыты ряд свободных рынков, на которых разрешено продавать предметы широкого потребления. Предприятия могли самостоятельно разрабатывать производственные планы, был введён принцип «чем больше работаешь, тем больше получаешь», премия зависела от эффективности работы. С наступлением XXI в. Северная Корея, на основе корректировки прежней политики в области сельскохозяйственного производства, частично ослабила ограничения по отношению к рынку, торговле сельскохозяйственными продуктами, было разрешено на рынке продавать зерно, рыбу, мясо, а также одежду, обувь, головные уборы и небольшие товары повседневного спроса. Масштабы торговли на этих рынках постепенно увеличивались, появлялись даже рынки, число торговцев на которых превышало тысячу человек. В последние годы Трудовая партия Северной Кореи в соответствии с новой ситуацией приняла ряд мер по ускорению экономического развития, создала зоны свободной торговли и промышленные парки, а также занялась развитием экономики с помощью внешних сил. Реализовав эти меры, КНДР добилась определённых успехов, однако из-за того, что страна находится в сложной международной ситуации, по-прежнему существует множество трудностей, связанных с внутренним экономическим развитием» [194].
Таким образом, на наш взгляд, имеется следующая ситуация: в результате крайне тяжёлой обстановки, сложившейся в первое десятилетие с момента распада Советского Союза и социалистического лагеря, в КНДР начали появляться стихийные ростки мелкотоварного производства и, соответственно, колхозные (сельские) рынки. Однако, несмотря ни на что, руководство КНДР не стало проводить рыночные реформы и легализовало эти рынки только отчасти. По сути, это сводится к подобию «косыгинских реформ», что, конечно, должно настораживать. Однако не стоит забывать, что до сих пор официальной информации из северокорейских источников по поводу экономических реформ не поступало.
Вообще, если предположить, что северокорейское руководство уже полностью отказалось от социализма, то наиболее логичным решением было бы проведение рыночных реформ при сохранении политической независимости от Юга. Что мешает руководству ТПК инициировать экономические реформы, аналогичные китайским? Народное недовольство? Но ведь фактически, по словам тех же корееведов, очень многие предприятия являются частными, и требуется их только узаконить. Проблема тут только одна: та система, которую предлагают нам на рассмотрение буржуазные корееведы, нелогична, внутренне противоречива, и никаких доказательств её существования нет. Нет частной собственности в Северной Корее, как бы этого не хотелось кому-то. Просто нет. Если бы руководство страны отказалось от социализма, то банально бы легализовало частный сектор. Но никаких подтверждений подобным мерам мы наблюдать не можем.
Какие мы можем сделать выводы самостоятельно? Информация, которую нам предлагают буржуазные корееведы, является непроверяемой. Они говорят: «поверьте нам на слово!» Нет, граждане-любители восхитительных историй, не поверим. И бремя доказательства лежит именно на Андрее Ланькове, Фёдоре Тертицком и прочих обожателях сенсаций. Конечно, из ложности слов вышеупомянутых граждан ещё не следует, что реформ нет. Просто основания полагать, что проводятся рыночные реформы отсутствуют. А из отсутствия информации мы никоим образом не можем делать какие бы то ни было выводы.
Опираясь на имеющуюся в официальных северокорейских источниках информацию, полагаем, что сейчас в КНДР продолжают вводить хозяйственный расчёт. Впрочем, всё это нами уже рассматривалось выше, поэтому перейдём к следующему волнующему вопросу.
<<< Феодальные пережитки северокорейского общества | Диктатура пролетариата в КНДР >>>
165. Асмолов К.В. Чучхе-ликбез. [Электронный ресурс] // Онлайн-дневник Маккавити (ведёт Асмолов К.В. – прим. М.В.). URL: http://makkawity.livejournal.com/4028856.html 
166. Откровенный разговор с северокорейским бизнесменом: правда о жизни в самой закрытой стране мира [Электронный ресурс] // Republic (бывший slon.ru). URL: https://republic.ru/world/otkrovennyy_razgovor_s_severokoreyskim_biznesmenom-586903.xhtml
167. Ланьков А.Н. НЭП от Ким Чен Ына [Электронный ресурс] // РАБКОР. URL: http://rabkor.ru/columns/analysis/2017/01/09/nep/
168. История международного коммунистического движения / пер. с кит. – М.: Издательство «Весь Мир», 2016. – 472 с.
169. Откровенный разговор с северокорейским бизнесменом: правда о жизни в самой закрытой стране мира [Электронный ресурс] // Republic (бывший slon.ru). URL: https://republic.ru/world/otkrovennyy_razgovor_s_severokoreyskim_biznesmenom-586903.xhtml
170. Более того, имеются случаи, когда граждане Южной Кореи получали реальный срок за посещение Севера без специального разрешения. Например, в 2010 году был арестован пастор, побывавший в КНДР: В Южной Корее арестовали священника после поездки в КНДР [Электронный ресурс] // ВЕСТИ.RU. URL:http://www.vesti.ru/doc.html?id=387128&cid=1 А 2015 году жительницу Южной Кореи арестовали за симпатию к КНДР: Жительницу Южной Кореи арестовали за симпатию к КНДР [Электронный ресурс] // РИА Новости. URL: https://ria.ru/world/20150114/1042460744.html
171. Основные тезисы закона о национальной безопасности Южной Кореи [Электронный ресурс] // durdom.in.ua. URL: https://durdom.in.ua/ru/main/article/article_id/22067.phtml Полная версия закона о национальной безопасности Южной Кореи на английском языке. [Электронный ресурс] // hartford-hwp.com. URL: http://www.hartford-hwp.com/archives/55a/205.html
172. Откровенный разговор с северокорейским бизнесменом: правда о жизни в самой закрытой стране мира [Электронный ресурс] // Republic (бывший slon.ru). URL: https://republic.ru/world/otkrovennyy_razgovor_s_severokoreyskim_biznesmenom-586903.xhtml
173. Там же.
174. Там же.
175. Там же.
176. Там же.
177. Там же.
178. Там же.
179. Там же.
180. Там же.
181. Ланьков А.Н. НЭП от Ким Чен Ына [Электронный ресурс] // РАБКОР. URL: http://rabkor.ru/columns/analysis/2017/01/09/nep/
182. Там же.
183. Там же.
184. Там же.
185. Там же.
186. Там же.
187. Там же.
188. КНДР объявила о крупномасштабных реформах в экономике [Электронный ресурс] // Российская Газета. URL: https://rg.ru/2014/06/30/ekonomika-site-anons.htmlТам же.
189. Маршал Ким Чен Ын в 2012 году. Издательство литературы на иностранных языках. Корея, Пхеньян. 103 чучхе (2014).
190. Ким Чен Ын. Во имя построения могучего и процветающего государства (сборник трудов). Издательство литературы на иностранных языках. Корея, Пхеньян. 105 чучхе (2016)
191. Северокорейское издание «Исследования экономики» за 2014 год [Электронный ресурс] // kinu.or.kr. URL: http://www.kinu.or.kr/www/jsp/prg/publication/publication_view.jsp?menuIdx=766&category=K000361&thisPage=1&contId=1464408
192. Ланьков А.Н. НЭП от Ким Чен Ына [Электронный ресурс] // РАБКОР. URL: http://rabkor.ru/columns/analysis/2017/01/09/nep/
193. История международного коммунистического движения / пер. с кит. – М.: Издательство «Весь Мир», 2016. – 472 с.
194. Там же.