Рафаэль Корреа: «Нельзя долго обманывать народ, в котором проснулось чувство собственного достоинства»

Вчера в Эквадоре состоялся первый тур президентских выборов. По официальным данным, кандидат от левых сил Андрес Араус лидирует с большим отрывом, хотя и не смог набрать более 50% голосов, необходимых для победы в первом туре.

Накануне голосования бывший президент Рафаэль Корреа поговорил с Розой Муссауи о своём видении складывающейся в стране и на континенте ситуации, о предательстве президента Ленина Морено, пришедшего к власти под левыми лозунгами, но сразу же выдавшего Джулиана Ассанжа и начавшего неолиберальные реформы под диктовку МВФ, о сговоре с правыми частями лидеров коренных народов, о модернизации и преодолении кризиса в условиях обрушения цен на углеводороды и долларизации экономики, об отличии понятий «прогрессизм» и «социализм XXI века» и многом другом.

Бывший глава Эквадора (2000-2017 гг.) по-прежнему находится в изгнании и поддерживает своего политического наследника Андреса Арауса в его политической борьбе. Корреа резко отзывается о действующем президенте Эквадора Ленине Морено, связанным с МВФ, называет его «предателем», и надеется на то, что эту страницу удастся перевернуть уже в первом туре президентских выборов 7 февраля.

Роза Муссауи : Вы снова говорите о риске переноса выборов. Как это возможно, если до их начала остаются считанные часы?

Рафаэль Корреа: С точки зрения закона, перенос невозможен, но нынешние власти делают всё, что взбредёт им в голову! 1 февраля политик Альваро Нобоа подал заявление о приостановке выборов и о прекращении изготовления бюллетеней для голосования. За приостановку процесса выборов уже высказался судья из состава избирательной комиссии. Существует явный риск, что эти выборы могут отменить, хотя это может показаться невероятным. Они попытались помешать нашему участию в выборах. Они попытались помешать проведению голосования. Теперь они пойдут на всё, чтобы попытаться помешать нашей победе.

Р.М.: Как бы вы охарактеризовали правление уходящего президента Ленина Морено?

Р.К.: По десятибалльной шкале, от 1 до 10, я даю ему минус 5. Это худшее правительство в истории Эквадора. Ленин Моро – худший президент во всей Латинской Америке. Его поддерживают от 3 до 4 % населения страны. Это совершенно никчёмное, коррумпированное и неспособное правительство.

Р.М.: Но ведь именно вы назначили его своим преемником – он был избран не без вашей помощи. Как вы объясните произошедшую с ним перемену, его внезапное увлечение неолиберальными идеями?

Р.К.: По правде говоря, я думаю, что он сошёл с ума. Нормальный человек не может так лгать и быть таким непоследовательным. Его избрали 4 мая 2017 года. Он приступил к исполнению своих обязанностей через три недели. Уже 30 мая 2017 года он вёл переговоры с бывшим руководителем избирательной кампании Дональда Трампа Полем Манафортом по поводу выдачи Джулиана Ассанжа в обмен на финансовую поддержку. Уже тогда у него не было ни принципов, ни убеждений. Он обманывал нас на протяжении десяти лет. Вы правы, мы выдвинули его как нашего кандидата. Но мы выдвинули его как перспективного кандидата, клятвенно обещавшего продолжать политическую программу гражданской революции. Тогда он повторял, что я был лучшим президентом за всю историю Эквадора, и что у нас было отличное правительство. Мы выдвинули именно такого кандидата. Выиграв выборы, он, к вящему изумлению, перебежал в лагерь противника.

Р.М.: В условиях беспрецедентно низкой цены на углеводороды и экономического кризиса, усилившегося из-за пандемии коронавируса, как Андрес Араус сможет обрести независимость от МВФ и проводить политику стимулирования?

Р.К.: Ситуация очень серьёзная, мы переживаем самый серьёзный кризис в истории Эквадора. И ограничительная политика, продиктованная МВФ, имеет разрушительные последствия. Но даже в таких условиях можно достичь существенных результатов. Сейчас за границей, в Швейцарии, на государственных счетах лежат внушительные суммы. Это глупо – нужно вернуть эти деньги, чтобы обратить их на пользу нашей экономике. При этом, даже через четыре года после катастрофы, страна находится в гораздо более устойчивом положении, чем в 2007 году, когда я был избран президентом. Тогда у нас не было ни производства электроэнергии, ни дорожной сети, ни органов безопасности, ни государственных учреждений. Благодаря инвестициям, сделанным моим правительством, Эквадор сейчас избавлен от крупных расходов, которые нам приходилось брать на себя в то время. За счёт производства электроэнергии мы экономим 1,3 миллиарда долларов. Наращивание объёмов производства на нефтеперерабатывающем заводе в Эсмеральдасе позволяет нам экономить 300 миллионов долларов. Нефтяные поля, начало разработки которых потребовало от нас много денег в период моего президентства, теперь дают прибыль в размере 800 миллионов долларов. Вот вам 2,4 миллиарда долларов, которых у меня не было, когда я оказался во главе страны. Конечно, цена углеводородов сегодня намного ниже, но у нас есть другие козыри – а пятнадцать лет назад их не было.

Р.М.: После серьёзного кризиса 1999 года страна утратила свою национальную валюту. Каковы последствия долларизации экономики? Каким образом Эквадор может восстановить монетарную независимость?

Р.К.: У нас ужасная ситуация, и она гораздо серьёзней, чем, например, кризис в Греции внутри Европейского союза. По крайней мере, руководство Европейского центрального банка знает, где искать Грецию на карте. У греческого правительства была возможность заявить о себе. Нам же сказать нечего, у нас нет права на выражение своего мнения. И если вы спросите какого-нибудь чиновника из Федеральной резервной системы США, где находится Эквадор, то он ответит вам: «В Африке». У вас в Европе есть единая валюта. В Эквадоре мы перешли на иностранную валюту. Да, это безумие, но что сделано, то сделано, и сегодня очень трудно выйти из этого положения. Если бы это была хорошая мысль, то почему другие страны Латинской Америки не перешли на доллар в качестве национальной валюты? Не имея возможности повлиять на обменный курс, мы лишились инструмента монетарной политики для защиты от внешних кризисов. Но сделанного не воротишь, и сегодня почти невозможно выйти из этого положения – это был бы политический, социальный и экономический катаклизм. Остаётся надеяться на региональную интеграцию и перспективы общей валюты, что помогло бы ослабить ограничения, связанные с долларизацией.

Р.М.: У вас были конфликтные отношения с движением коренного населения, возражавшего против расширения добывающих мощностей. Получается, что экономическое развитие несовместимо с защитой окружающей среды и биоразнообразием, а также с борьбой против климатических изменений? Почему проект Yasuni («Ясуни-ИТТ»), предусматривавший отказ от разработки нефтяных месторождений в обмен на выплаты компенсаций со стороны мирового сообщества, в конечном счёте так и не был реализован?

Р.К.: Все говорят, что любят природу, все хотят защищать окружающую среду, но когда предлагаются конкретные инициативы вроде проекта Yasuni, никто не хочет брать на себя обязательства. Предложение было логичным: добыча нефти на территории природного заповедника Yasuni была бы для нас лучшим бизнесом. Чтобы избежать загрязнений, связанных с эксплуатацией этого месторождения, мы предложили оставить нефть под землёй в обмен на выплату компенсаций, соответствовавших половине прибыли, от которой нам бы пришлось отказаться. Главным вкладчиком в этой сделке был Эквадор. Но мировое сообщество так ничего не поняло или не захотело понять: насколько мне известно, нас заподозрили в шантаже. Это абсурдно, так как подобные механизмы уже существуют для лесов: чтобы попытаться остановить уничтожение лесов, выплачиваются компенсации. Вы говорите о коренном населении. В Европе существует много мифов о них. Ведь не все аборигены являются ярыми хранителями природы. Некоторые из них участвуют в нелегальной вырубке лесов. Есть коренные народы, а есть лидеры организаций коренных народов, которые поддерживают политизацию, не всегда соответствующую левым взглядам. И это разница. Среди коренного населения Эквадора есть левые и правые, честные и нечестные люди.

Р.М.: Вы обвиняете партию коренных народов Pachakutik («Пачакутик») в объединении с правыми, с Ленином Морено. Его кандидат, Яку Перес, привлёк к себе некоторую часть левых избирателей своей экологической программой…

Р.К.: Да, избирателей обманули. Я не обвиняю голословно – достаточно посмотреть на голосование в Национальном собрании. Партия Pachakutik поддержала это правительство. До протестов коренного населения в октябре 2019 года в кабинете правительства Ленина Морено у них был министр Умберто Чоланго. В ходе этих действительно народных протестов лидеры коренного населения прилагали усилия, чтобы спасти Морено. Наша Конституция предусматривает возможность досрочных выборов, чтобы избежать насилия в случае социальных потрясений, но эти лидеры коренных народов ограничились подписанием соглашения о ценах на бензин. Впоследствии, в самом разгаре пандемии, страна погрузилась в худший кризис в своей истории и с худшим правительством в своей истории. И всё это по вине партии Pachakutik и её лидеров из числа коренных народов. Яку Перес не левый – его кандидатура выдвинута для того, чтобы расколоть прогрессивный лагерь и помешать нам выиграть в первом же туре.

Р.М.: Кандидат от правых Гильермо Лассо обещает увеличить минимальную заработную плату до 500 долларов. Чем вы объясняете такой популизм?

Р.К.: Ему только осталось предложить нам стать партнёрами Банка де Гуаякиль! Вплоть до последнего времени он возражал против даже самого ничтожного увеличения основной заработной платы. А теперь он предлагает увеличить её на 25 %! Он также советует предложить женщинам платить деньги, чтобы они оставались дома, и развернуть на юг статую Девы Марии на холме Эль-Панесильо. Он в отчаянии.

Р.М.: Ваши противники обвиняют Андреса Арауса в том, что он получал деньги от колумбийских левых повстанцев – от АНО (Армия национального освобождения). С чем может быть связано такое обвинение?

Р.К.: Обратите внимание на противоречие: нас обвинили в том, что мы украли 70 триллионов долларов. А АНО якобы дало нам 80 000 долларов. Это просто смешно. Они уже обвиняли меня когда-то в получении денег от ФАРК (Революционные вооружённые силы Колумбии). И я уверен, что Андрес Араус не знает никого из АНО. Но достаточно одному СМИ опубликовать клевету, и она тут же подхватывается другими – без малейшего подтверждения, просто для того, чтобы запугать. Мне кажется, что такое больше не проходит, и эти манипуляции приводят к противоположному результату – народ ещё больше начинает поддерживать наших кандидатов.

Р.М.: Андрес Араус принадлежит к новому поколению политиков. Что вас отличает? Какую роль будете играть вы в случае его победы?

Р.К.: Нет никаких сомнений в том, что мы принадлежим к разным поколениям – Андрес Араус мне в сыновья годится. Конечно, мы придерживаемся почти одних и тех же взглядов по социальным, политическим и экономическим вопросам. Но он мыслит по-другому, гораздо лучше разбирается в новых технологиях, более открыт для инноваций и понимает молодёжь куда лучше, чем я. Моя роль? Я останусь в Бельгии. Победа моего лагеря на выборах не означает волшебного разрешения моих юридических проблем: у меня больше судебных процессов чем у Эль Чапо, Пиночета и Аль Капоне вместе взятых. Поэтому я буду и дальше жить в Бельгии: здесь находится моя семья, и я могу продолжать заниматься академической деятельностью – закончить книгу, над которой я сейчас работаю. Андрес всё время говорит мне о том, что хочет сделать меня своим советником. Но я могу быть им и на расстоянии.

Р.М.: Сейчас вы предпочитаете говорить скорее о «прогрессизме» чем о «социализме XXI века». Что означает такой терминологический сдвиг?

Р.К.: Мы всегда ссылаемся на социализм XXI века – социализм нормальной жизни. Он представляет собой твёрдую основу левых сил в Латинской Америке. В Боливии, Эквадоре и Венесуэле мы принадлежим к этому направлению. Иначе обстоит дело с левыми в Аргентине и с Лулой в Бразилии. Разговоры о прогрессизме позволяют нам расширить политическое поле.

Р.М.: Возможна ли новая политическая линия в Латинской Америке?

Р.К.: Она уже началась в 2019 году с победы Альберто Фернандеса в Аргентине. Первый прогрессивный цикл завершился в 2014 году, когда масштабные изменения в международной экономической конъюнктуре привели к трудностям в экономиках Латинской Америки. Это вызвало реставрацию консерваторов. В Бразилии произошёл переворот с отстранением от власти Дилмы Русеф и арестом Лулы, чтобы помешать ему участвовать в выборах. В свою очередь, другой жертвой государственного переворота стал Эво Моралес в Бразилии. А в Эквадоре, хотя мы и выиграли выборы, случилось предательство Ленина Морено. Но эта реставрация консерваторов умирает гораздо быстрее, чем можно было бы ожидать: доказательство этому – победа в Боливии, результаты референдума в Чили и та победа, которую мы одержим в воскресенье в Эквадоре. В отличие от неолиберализма 1990-х годов, когда рухнула Берлинская стена, когда появились мысли о конце истории и отсутствии альтернативы, сегодня люди могут сами делать сравнения. В период с 2004 по 2014 год они жили в эпоху процветания, достоинства и социальной справедливости с прогрессивными правительствами Латинской Америки. Нельзя долго обманывать народы, которые узнали, что такое нормальная жизнь, и раньше не теряли работу, доходы и доступа к медицине и образованию.

Опубликовано 05/02/2021