Правительство США хочет предать Джулиана Ассанжа суду за публикацию доказательств о военных преступлениях в Ираке и Афганистане. Британское же делает все возможное для того, чтобы наказать Ассанжа, преследовать его, запереть за решеткой, а теперь позволить, чтобы суды использовались в качестве рупора политики США.
Об этом позорном показном судебном процессе ведёт репортаж один из тех немногих находящихся в суде, кто готов его разоблачать, рассказывать внешнему миру правду.
День 1-й
Здание Вулвичского королевского суда изначально сконструировано и задумано так, чтобы навязывать власть государства. Обычные суды в этой стране — общественные здания, преднамеренно размещенные нашими предками непосредственно в центре города, почти всегда в нескольких шагах от главной улицы. Основная цель их месторасположения и архитектуры заключалась в том, чтобы облегчить доступ для общественности: из убеждения в крайней важности того, что она должна видеть, как вершится справедливость (юстиция).
Презумпция виновности
Королевский суд Вулиджа, в котором находится магистратский суд Белмарша, построен по совершенно противоположному принципу. Он сконструирован с единственной целью — отстранить общественность. Пристроенный к тюрьме на заболоченном ветреном участке вдали от какого-либо нормального общественного центра на острове, доступном только через лабиринт с двумя проезжими частями — все местоположение и архитектура этого здания основаны на том, чтобы предотвратить туда доступ общественности.
Он окружен тем же самым сверхпрочным стальным ограждением, которое окружает саму тюрьму. Это самое необычное здание суда, которое является частью самой тюремной системы — место, где вы уже признаны виновным, и по прибытии куда вы — уже в тюрьме.
Королевский суд Вулиджа — не что иное, как физическое отрицание презумпции невиновности: сама несправедливость, воплощённая в неподатливой стали, бетоне и бронированном стекле.
Он имеет точно такое же отношение к свершению правосудия, как Гуантанамо... В сущности, это не более чем отдел приговоров тюрьмы Белмарш.
На вопрос о возможности присутствия общественности на слушаниях один из сотрудников суда сказал активисту Ассанжа, что мы должны понимать, что Вулидж — это «антитеррористический суд». Это действительно так, но на самом деле «антитеррористический суд» — это институт, неизвестный конституции Великобритании.
В самом деле, если один день присутствия в королевском суде Вулиджа не убедит вас в том, что существование либеральной демократии теперь — не более чем лживый тезис, тогда ваш разум действительно закрыт для непредубежденного восприятия.
Слушания по экстрадиции проходят не в мировом суде Белмарша внутри королевского суда Вулиджа. Они всегда проходят в Вестминстерском мировом суде, поскольку считается, что заявление на экстрадицию передано правительству в Вестминстере.
Странная путаница создана только для того, чтобы использовать «антитеррористический суд» для ограничения общественного доступа и навязывания страха перед властью государства
Теперь подумайте только. Это действительно слушание в Вестминстерском мировом суде. Оно проводится Вестминстерскими магистратами и персоналом Вестминстерского суда, но физически проходит в мировом суде Белмарша внутри королевского суда Вулиджа. Вся эта странная путаница создана только для того, чтобы использовать «антитеррористический суд» для ограничения общественного доступа и навязывания страха перед властью государства.
Одним из следствий этого является то, что в самом зале суда Джулиан Ассанж находится в задней части суда за пуленепробиваемым стеклом.
В ходе разбирательства он сам несколько раз подчеркивал, что ему очень трудно видеть и слышать разбирательство. Судья Ванесса Барайцер решила интерпретировать это с учёным лицемерием как «проблему, вызванную шумом демонстрантов снаружи» (на самом деле, очень слабым), в отличие от того, что Ассанжа заперли от суда в массивной пуленепробиваемой коробке.
У них нет вообще никаких оснований держать Ассанжа в этом ящике — предназначенном для того, чтобы сдерживать чрезвычайно буйных террористов. Он мог бы сидеть как обычный подсудимый на слушании — внутри суда со своими адвокатами. Но трусливая и злобная Барайцер отклонила неоднократные и настойчивые требования защиты Ассанджа посадить его вместе с адвокатами.
Судьи, разоблачённые как марионетки британского и американского империализма
Барайцер, конечно — всего лишь марионетка, которой руководит главный судья леди Арбутнот — женщина, столь завязанная на военный и разведывательный истеблишмент, что я не могу себе представить, каким бы образом её участие в этом деле могло быть более коррумпированным, чем оно есть.
Для Барайцер или Арбутнот вообще не имеет значения, есть ли подлинная необходимость в том, чтобы заключать Ассанжа в пуленепробиваемый ящик, и мешает ли это ему следить за событиями в суде. Намерение Барайцер состоит в том, чтобы унизить Ассанжа и вселить всем нам ужас перед репрессивной властью государства.
Непреодолимая сила отдела приговоров кошмарной тюрьмы Бельмарш должна подтвердиться. Если вы здесь, вы уже виновны...
Вы можете быть всего лишь арестованным. Это может быть лишь слушание, а не судебное разбирательство. Возможно, у вас нет истории насилия, и вас не обвинят ни в каком насилии. У вас могут быть три самых выдающихся психиатра в стране, представляющие отчеты о тяжелой клинической депрессии и возможности самоубийства. Но я, Ванесса Барайцер, все еще собираюсь держать вас запертыми в ящике, предназначенном для самых жестоких террористов. Чтобы показать, что мы можем сделать с диссидентами. И если вы не в состоянии следить за судебным процессом, то тем лучше.
Вы, наверное, гораздо охотнее согласитесь с тем, что я рассказываю об этом суде, когда я скажу вам, что для слушания, за которым следят по всему миру, они подготовили зал суда, вмещающий 16 мест для представителей общественности. Шестнадцать.
Чтобы удостовериться, что я получил одно из этих 16 мест, и могу быть одним из ваших людей в зале, я стоял в очереди за этим массивным запертым железным забором на холодном ветру и в сырости с 6:00. В 8:00 утра ворота были отперты, и я смог пройти внутрь забора в другую очередь — ту, что перед дверями зала суда, где — несмотря на то, что в уведомлении четко указано, что суд открывается для публики в 8:00 — мне пришлось стоять ещё в одной очереди снаружи в течение часа и сорока минут.
Затем я прошёл обработку в бронированных дверях с переходной камерой — системой безопасности уровня аэропорта; и после этого мне пришлось стоять в очередях перед ещё двумя запертыми дверями, прежде чем я, наконец, добрался до своего места, когда суд начался в 10:00 утра. К этому времени они предполагают, что мы уже достаточно запуганы — не говоря уже о том, что промокли и потенциально переохладились.
Поддельные новости против реальной журналистики
Там был отдельный вход для СМИ и комната для СМИ с прямой трансляцией из зала суда, и было очень много СМИ, и я думал, что смогу расслабиться и не волноваться, так как основные факты и так будут широко освещаться.
На самом деле, я не мог быть более неправым, чем я оказался. Я очень четко следил за аргументами каждую минуту дня, и ни один из самых важных фактов и аргументов сегодня нигде не освещался в основных СМИ.
Это смелое утверждение, но я боюсь, что это утверждение совершенно верное. Потому мне многое предстоит сделать, чтобы мир узнал, что же на самом деле происходило. Сам факт честного свидетельства внезапно становится чрезвычайно важным, когда все СМИ отказались от этой роли.
Джеймс Льюис КК сделал вступительное заявление со стороны обвинения. Оно состояло из двух частей, причем одинаково необычных. Первая и самая длинная часть поистине примечательны тем, что в них не было никаких юридических аргументов, и адресованы они не мировому судье, а СМИ.
Мало того, что было очевидным, на кого именно направлены его замечания, он фактически заявил два раза в своем вступительном заявлении, что обращается к средствам массовой информации, однажды повторяя предложение и конкретно говоря, что повторяет его снова, потому что важно, чтобы СМИ поняли это.
Я искренне удивлен, что Барайцер это допустила. Для адвоката совершенно неуместно обращаться с замечаниями не к суду, а к средствам массовой информации, и просто не может быть более четких доказательств того, что это -политическое судебное разбирательство, и что Барайцер замешана в этом.
У меня нет ни малейших сомнений в том, что защита была бы очень быстро отозвана, если бы они начали выступать с замечаниями в СМИ. Барайцер вообще не притворяется, что она в плену у Короны и, по сути, у правительства США.
Вот пункты, которые Льюис постарался донести до СМИ: это неправда, что основным источникам — таким, как Guardian и New York Times — также угрожают обвинения, выдвинутые против Ассанжа, потому что Ассанжу предъявлено обвинение не в публикации писем, а лишь в публикации имен информаторов, а также в том, что он взрастил Челси Мэннинг и оказывал ей помощь ему в попытке взлома компьютера. Лишь Ассанж сделал это, а не мейнстримные СМИ.
Затем Льюис зачитал серию статей из основных СМИ, в которых нападают на Ассанжа, в качестве доказательства того, что СМИ и Ассанж были «не в одной лодке». Всё часовое вступительное заявление состоит в том, что обвинение обращается к СМИ, пытаясь вбить четкий клин между СМИ и WikiLeaks и, таким образом, нацеливаясь на сокращение поддержки Ассанжу со стороны СМИ.
Это чёткое политическое обращение, даже отдаленно не напоминающее юридическое представление. В то же время обвинение подготовило груды копий этого раздела обращения Льюиса, которые раздали средствам массовой информации, в том числе в электронном виде, чтобы те могли вырезать и вставлять.
После перерыва магистрат Барайцер ставит под сомнение правдивость некоторых из этих утверждений обвинения. В частности, утверждение о том, что газеты находятся не в положении Ассанжа, ибо Ассанжа обвиняют не в публикации, а в «содействии и подстрекательстве» Челси Мэннинг в получении материала, не соответствует прочтению Льюисом «Закона об официальных секретах» от 1989 года, в котором говорится, что простое получение и публикация любой правительственной тайны является преступлением.
Конечно, Барайцер предполагает, что газеты, просто публиковавшие утечки Мэннинга, станут виновными в совершении преступления?
Похоже, это застало Льюиса врасплох. Последним, чего он ожидал, была какая-то проницательность от Барайцер, задачей которой было просто делать то, что он сказал. Льюис напевал и бормотал, снимал и одевал очки несколько раз, неоднократно настраивал свой микрофон и доставал целую кучу бумажек из своей папочки, — каждая из которых, казалось, удивляла его своим содержимым, когда он небрежно махал ими в воздухе, — и сказал, что он на самом деле должен был процитировать дело Шейлера, но не может его найти.
Мне понравилось наблюдать эту сцену «Коломбо без шарма» и без «вопроса-убийцы» в конце процесса.
Внезапно Льюис, казалось, пришел к решению. «Да», сказал он гораздо более твердо. Закон о государственной тайне 1989 года был введен правительством Тэтчер после «дела Понтинга» специально для того, чтобы убрать защиту общественных интересов и сделать несанкционированное владение служебной тайной преступлением строгой ответственности — независимо от того, как вы его получили, публикация и даже обладание таковым делает вас виновным.
Таким образом, в соответствии с принципом «двойного преступления» Ассанж подлежит экстрадиции независимо от того, помогал ли он или содействовал Мэннингу.
Затем Льюис добавил, что любой журналист и любое издательство, которая напечатало бы официальную тайну, следовательно, также будут совершать преступление, независимо от того, как они его получили, и независимо от того, называло оно информаторов или нет.
Таким образом, Льюис категорически опровергает все свое только что сделанное вступительное заявление для СМИ о том, что им не нужно беспокоиться, поскольку обвинения, предъявленные Ассанжу, никогда не могут быть применены к ним. И он делает это сразу после перерыва, сразу же после того, как его команда раздала копии аргумента, которому он теперь просто полностью противоречит.
Я не думаю, что в суде часто случается такое, чтобы ведущий адвокат доказал, что он абсолютно и безоговорочно незамедлительно стал лжецом. Это был, несомненно, самый захватывающий момент в сегодняшнем судебном заседании.
Тем не менее, что удивительно — я не могу найти никаких упоминаний в СМИ о том, что это вообще произошло.
Что я могу найти повсюду, так это то, что основные средства массовой информации сообщают, вырезая и вставляя, первую часть своего заявления Льюиса о том, почему судебное преследование Ассанжа не представляет угрозы для свободы прессы. Но никто, кажется, не сообщил, что он полностью отказался от своего аргумента пять минут спустя.
Были ли журналисты слишком глупы, чтобы понять происходивший обмен репликами?
Объяснение очень простое. Относительно прояснения вопроса, который Барайзер задала Льюису, нет никаких печатных или электронных записей ответа Льюиса. Его оригинальное заявление было предоставлено в формате «вырезать и вставить» для СМИ, а опровержение им себя же требовало от журналиста выслушать то, что было сказано в суде, понять, и записать.
В настоящее время лишь незначительный процент журналистов основных СМИ владеет этой элементарной способностью. «Журналистика» состоит лишь в копировании и вставке из утвержденных начальством источников. Льюис мог зарезать Ассанжа насмерть в зале суда, и об этом не сообщили бы, если бы только это не содержалось в правительственном пресс-релизе.
Я не уверен, в чём состоит здесь цель Барайцер. Проще говоря, она очень сильно расстроила Льюиса в этом вопросе, и, похоже, ей нравилось это делать. С другой стороны, точка зрения, которую она высказала, не обязательно поможет защите.
По сути, она говорит, что Джулиан может быть выдан за «двойное преступление» с точки зрения Великобритании только за публикацию — вне зависимости от того, вступил ли он в сговор с Челси Мэннингом, или нет; и что всех журналистов, которые публиковали, могут так же обвинить.
Но, безусловно, это настолько крайняя точка, что переход таковой может оказаться недействительным в соответствии с Законом о правах человека? Подталкивала ли она Льюиса к тому, чтобы он выдвинул такую крайнюю позицию — практически невыносимую — давая ему достаточно веревки для того, чтобы повеситься — или она работает над перспективой не только экстрадиции Ассанжа, но и массового преследования журналистов?
Политическое преследование
Реакция одной из групп была очень интересной. Четверо правительственных юристов США, сидевших сразу за Льюисом, имели возможность выглядеть очень неловко, поскольку Льюис откровенно заявил, что любой журналист и любая газета или радиовещание, публикующие или даже владеющие какой-либо государственной тайной, совершают серьезное преступление.
Вся их стратегия заключалась в том, чтобы притворяться, что не говоришь этого.
Затем Льюис перешел к оглашению аргументов обвинения. Суду не требуется ничего решать, заявил он; Ассанж должен быть экстрадирован.
Преступление прошло проверку на двойной криминал, поскольку является преступлением как в США, так и в Великобритании. Британский закон об экстрадиции специально запрещает суду проверять наличие доказательств, подтверждающих обвинение.
Если, как утверждает защита, имело место злоупотребление процессом, суд все равно должен выдать подозреваемого, и только потом рассматривать дело о злоупотреблении процессом как отдельное дело против нарушителей. (Это особенно показательный аргумент, поскольку суд не может принять мер против правительства США из-за «суверенного иммунитета», как хорошо известно Льюису).
Наконец, Льюис заявил, что Закон о правах человека и свобода слова не имеют никакого отношения к процессу выдачи.
Затем встал Эдвард Фицджеральд, чтобы сделать вступительное заявление в защиту обвиняемого. Он начал с того, что заявил, что мотив обвинения носит исключительно политический характер, а политические преступления специально исключаются из рассмотрения в соответствии со статьей 4.1 договора об экстрадиции между Великобританией и США.
Он указал, что во время судебного процесса над Челси Мэннингом — а потом опять в 2013 году — администрация Обамы приняла конкретные решения не преследовать Ассанжа за «утечки Мэннинга». Администрация Трампа изменила позицию совершенно по политическим причинам.
Что касается злоупотребления процессом, то Фицджеральд сослался на доказательства, представленные в испанские уголовные суды, о том, что ЦРУ поручило испанской охранной компании шпионить за Джулианом Ассанжем в эквадорском посольстве, и что этот шпионаж специально включал в себя наблюдение за привилегированными встречами Ассанжа с его адвокатами для обсуждения выдачи.
Для государства, запрашивающего экстрадицию, шпионить за консультациями клиента с адвокатами — само по себе есть основание для прекращения дела. (Этот пункт, несомненно, является верным. Любой порядочный судья безоговорочно выбросил бы дело вон ввиду шпионской слежки за адвокатами защиты).
Далее Фицджеральд говорит, что защита представит доказательства того, что ЦРУ не только шпионило за Ассанжем и его адвокатами, но и активно рассматривало возможность его похищения или отравления, и это показывает, что ни о какой приверженности законности, надлежащему правопорядку, в данном случае речи идти не может.
Фицджеральд говорит, что подача дела со стороны обвинения содержит преднамеренное искажение фактов, что также равносильно злоупотреблению процессом.
Неправда, что существуют какие-либо доказательства причинения вреда информаторам, и правительство США подтвердило это на других процессах — например, по делу Челси Мэннинг.
Не было и никакого «заговора с целью взлома компьютеров», и Челси Мэннинг была оправдана по этому пункту по итогам трибунала.
И, наконец, неправда, что WikiLeaks инициировал публикацию имен информаторов, так как в первую очередь за это отвечают другие медиа-организации.
Опять же, насколько я могу судить, хотя утверждения со стороны США о причинении вреда информаторам широко распространяются, о полном их опровержении защитой при помощи фактов и об её утверждениях о том, что фабрикация фактов равносильна злоупотреблению процессом, практически нигде не сообщается.
Фицджеральд, наконец, сослался на условия содержания в тюрьмах США, невозможность справедливого судебного разбирательства в США, и на заявления администрации Трампа о том, что на иностранных граждан не распространяется защита по Первой поправке — как на причины, по которым выдача должна быть запрещена.
Вы можете прочитать полностью вступительное заявление защиты, но, на мой взгляд, самый сильный отрывок был о том, что это политическое преследование и, следовательно, экстрадиция исключается.
«В целях раздела 81 (а), я далее должен рассмотреть вопрос о том, каким образом это политически мотивированное судебное преследование удовлетворяет критерию того, что направлено против Джулиана Ассанжа по причине его политических убеждений.
«Суть его политических взглядов, которые спровоцировали это судебное преследование, резюмируется в докладах профессора Фельдштейна [таб. 18], профессора Роджерса [таб. 40], профессора Ноама Хомского [таб. 39] и профессора Копельмана:
«I. Он ведущий сторонник открытого общества и свободы выражения мнений.
«II. Он антивоенной и антиимпериалистической направленности.
«III. Он всемирно известный поборник прозрачности политических процессов и права общественности на доступ к информации по важным вопросам — таким, как политическая коррупция, военные преступления, пытки и жестокое обращение с задержанными в Гуантанамо.
5.4. Эти убеждения и эти действия неизбежно приводят его к конфликту с могущественными государствами, включая нынешнюю администрацию США, по политическим причинам. Это объясняет, почему его заклеймили террористом, и почему президент Трамп в прошлом призывал его казнить.
5.5 Но я должен добавить, что его откровения далеко не ограничиваются проступками США. Он разоблачил слежку со стороны России; и публиковал разоблачения Асада в Сирии; и сказано, что откровения WikiLeaks о коррупции в Тунисе и пытках в Египте были катализатором той самой «арабской весны».
«5.6 США говорят, что он не журналист. Но вы увидите полную запись его работы в Bundle M. Он является членом австралийского союза журналистов с 2009 года, членом NUJ и Европейской федерации журналистов.
«Он получил множество наград для СМИ, в том числе был удостоен высшей награды для австралийских журналистов. Его работа была признана «Экономистом», «Международной Амнистией» и Советом Европы. Он является лауреатом премии Марты Гелхорн и неоднократно номинировался на Нобелевскую премию мира — как в прошлом, так и в этом году.
«Из материалов видно, что он является автором книг, статей и документальных фильмов. У него были статьи, опубликованные в «Гардиан», «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Новый государственный деятель» — и это лишь некоторые из них.
«Некоторые из тех самых публикаций, которые фигурируют в данном деле об экстрадиции, рассматривались и использовались в судах всего мира, включая Верховный суд Великобритании и Европейский суд по правам человека.
«Короче говоря, он боролся за прозрачность и свободу информации во всем мире.
«5.7 Профессор Ноам Хомский выражает это следующим образом: — «мужественно отстаивая политические убеждения, которые многие из нас склонны разделять, он оказал огромную услугу всем тем в мире, кто дорожит ценностями свободы и демократии и, следовательно, требует права знать, что делают их избранные представители» [см. вкладку 39, пункт 14].
«Так что, позитивное влияние Джулиана Ассанжа на мир неоспоримо. Враждебность, которую она спровоцировала со стороны администрации Трампа, также неоспорима.
«Правовой тест на политические взгляды»
«5.8 Я уверен, что вы отдаёте себе отчёт о действиях юридических властей по этому вопросу, а именно: сделан ли запрос на основании политических убеждений ответчика. Тест применять необходимо с широким подходом.
«В поддержку этого, мы опираемся на дело Re Asliturk [2002] EWHC 2326 (органы по борьбе со злоупотреблениями, вкладка 11, пункты 25-26), в котором четко указывается, что такой широкий подход должен быть принят по отношению к концепции политических взглядов. И это четко охватывает идеологические позиции Джулиана Ассанжа.
«Кроме того, мы также полагаемся на такие дела, как «Эмилия Гомес против SSHD» [2000], INLR 549, вкладка 43 комплекта государственных органов по политическим преступлениям. Это показывает, что понятие «политические взгляды» распространяется на политические взгляды, вменяемые отдельному гражданину государством, которое его преследует.
«По этой причине характеристика Джулиана Ассанжа и WikiLeaks как «негосударственного враждебного разведывательного агентства» г-на Помпео ясно дает понять, что он стал жертвой политических убеждений, вменяемых ему преследующим его государством.
«Все эксперты, чьи доклады у вас есть, показывают, что Джулиан Ассанж стал мишенью из-за политической позиции, вменяемой ему администрацией Трампа — как врага Америки, которого нужно сразить».
Завтра защита продолжит своё выступление. Я действительно не уверен до конца, что произойдет, ибо чувствую себя слишком измотанным, чтобы быть здесь в 6 утра, отстаивая очереди, чтобы войти. Но я надеюсь, что каким-то образом подготовлю еще один отчёт завтра к вечеру.