«Вести с полей» феминизма доносятся такие, что обсуждать их не хочется вообще. Новости не просто малоприятные, а погружающие в мир полного абсурда: то в Швеции требуется уже чуть ли не юридическое согласие на секс (вероятно, скоро, как пишут немецкие сатирики, нужно будет заполнять перед этим делом договор, да еще и отдельный бланк с согласием на использование личных данных подписать). То выясняется, что главная женская проблема — это «не так посмотрели» и «увидели во мне сексуальный объект» (ну и что?) То — что прямо безумно мешают невоспитанные мужчины, сидящие в метро с ногами враскоряку, и вот это такая кардинальная проблема, что ее надо всем обсуждать и выходить на акции. А тут еще весь этот бардак с «цис-гендерностью», ах да, мы все должны помнить о своей неизбывной вине принадлежности к тому же полу, на который указывают наши определенные органы, и о том, как мы всю жизнь одним своим существованием угнетали «трансов».
Конечно, в феминизме всегда было нечто этакое. Смотришь, вроде совершенно вменяемая, умная женщина (вопреки всеобщим представлениям, именно умные женщины становятся феминистками), и вдруг начинает что-то писать про лифчики или, извините, менструации. Ну зачем ей сдались эти лифчики, неужели эта проблема — это вот то, что реально мешает женщинам и угнетает их? А все просто: она в дискурсе, а дискурс обязывает считать это важным и высказываться. Так было уже давно, но сейчас это просто какой-то театр абсурда. В котором уже вообще трудно увидеть хоть что-то разумное.
Причем вредный театр абсурда, потому что реакция на него вполне естественная: «да ни фига эти женщины не угнетены, дурью какой-то маются, вот посмотрите на этих феминисток. Все у баб давно уже есть, все права, наоборот, это мужчины угнетены». Ну и т. д. Тут обязательно добавление с горечью, что «у них привилегия на воспитание детей» — и к этому мы еще вернемся.
Конечно, обе эти позиции ужасны, но вторая — «все у женщин давно есть» — понятное дело, хуже. Потому что угнетение женщин никуда не делось, оно где было, там и есть — разве что для некоторых женщин оно значительно смягчилось (и об этом позже). Но вот говорить об этом теперь практически очень сложно.
Как я уже неоднократно писала (и доказывала с помощью марксистского анализа, повторяться не буду, суть угнетения женщины (в отличие, например, от угнетения «меньшинств») — чисто экономическая, то есть она в базисе; то есть без избавления от такого угнетения коммунизм невозможен. ЭТо то рабочее время, которое женщина затрачивает на рождение/воспитание/уход за потомством, и попутно (раз уж все равно «ничего не делает») — на весь остальной «семейный уход»: домашнее хозяйство, уход за больными и престарелыми. Эти виды труда — крайне важного для здоровья и самочувствия всех членов общества, развития детей — считаются в любом обществе низменными, неквалифицированными; они не пользуются почетом и интересом, они, естественно, не оплачиваются (если женщина не зарабатывает при этом сама деньги на себя и детей — то она работает «за еду и койку»). В традиционном и полутрадиционном обществе эти функции женщина выполняет как «само собой разумеется» (разумеется, если ты родился крепостным крестьянином, то обязан отрабатывать барщину. Потому что так принято. Потому что бог велел. Потому что общество иначе накажет или отторгнет). Женщина в традиционном обществе превращена в парию, которая почему-то обязана выполнять определенные виды грязного и монотонного труда, и чтобы это оправдать, придумывается масса псевдорациональных оправданий и объяснений: «женская природа», особая «греховность» женщин, их слабость («слабый пол»), их неспособность к самостоятельному существованию, неполноценность и т. д. Большинство женщин верят в это и сами. Все это — общественный механизм, созданный для того, чтобы обеспечить воспроизводство рабочей силы для производительного труда. Задача, между прочим, очень нетривиальная. Это воспроизводство — то есть выращивание детей, которые потом станут рабочими и крестьянами — всегда требовало, и до сих пор (несмотря на стиральные машинки и памперсы) требует большого количества ручного, монотонного труда, простого присмотра, то есть большого количества индивидуального рабочего времени. Там, где огромные массы женщин «всасывались» производством, зачастую просто не вырастало следующее поколение рабочих — значительная часть детей умирала очень рано, и даже капиталистам без всякого еще рабочего движения приходилось задумываться, что же с этим делать. Конечно, в основном выкручивались, чтобы заставить женщину и прибыль приносить, и рабочую силу воспроизводить (заодно и прибыли она, как «неполноценная», принесет больше, поскольку ей можно меньше платить): крестьянки брали младенцев на работы или оставляли под присмотром маленьких девочек, работницы привязывали ребенка к станку, столу и т. д.
Суть угнетения женщины — чисто экономическая, то есть она в базисе. Без избавления от такого угнетения коммунизм невозможен.
В принципе, все остальные крупные и мелкие проблемы женщин исходят только из этого. Включая и тех женщин, у кого детей нет. Даже все эти «стеклянные потолки» для женской буржуазии — из этой же серии: баба неполноценна, нечего ей руководить. Отсюда же сексуальное использование женщин от проституции и рабства до пресловутых «домогательств»: сексуально можно использовать людей с низким доходом, нищих, готовых на продажу тела ради денег, ну и с соответствующей общественной репутацией.
Понятно (это надо упомянуть, ибо неизбежны комменты в этом стиле), всегда есть какая-то часть женщин, хорошо приспособившихся именно к такому положению дел, научившихся извлекать личную выгоду из него, и восклицающих вслед за Мерилин Монро «Я согласна жить в мире, принадлежащем мужчинам, если в нем я могу быть женщиной!» Хотя такая женщина должна перестроить всю свою личность и тратить немалое количество труда и времени на то, чтобы быть этакой вот Женщиной и дурить незадачливых мужчин сексуальным шармом. Труд гетеры.
Но об этом я уже писала.
Интересное сейчас заключается в другом. Тот самый дискурс — право- и леволиберальный — создал удивительную конструкцию, которая все больше завладевает умами, и ведь существует она на русскоязычном пространстве не так давно: «рождение детей и труд по семейному уходу — личный выбор каждой женщины».
С одной стороны, эта идея кажется cамоочевидной. Конечно, личный выбор. Кого сейчас в развитом обществе заставляют рожать детей? Наоборот, «государство вас не просило рожать» © Конечно, женщина всегда может решить не рожать, не выходить замуж, не жить с мужчиной. А если живет — то не обслуживать. Кто мешает? Это настолько понятно и очевидно, что было бы абсурдно с этим спорить.
Но как и многие вещи, эта ситуация резко меняется, если перенести ее с индивидуального уровня на уровень рассмотрения больших групп людей — на социальный. Внезапно, обществу — то есть, сейчас на данный момент, классу буржуазии — все равно необходимо воспроизводство рабочей силы. Причем стабильное и надежное, не зависящее от личных желаний женщин. Понятно, что дискурс — феминистический, либеральный — обслуживает именно класс буржуазии. Как же он отвечает на подобные запросы?
1. Вариант фантастический. Скоро люди все равно не понадобятся, так как все будут делать роботы. Вариант очень глупого либерала, не имеющего понятия о реальности. Мало того, что для обычного труда, даже на производстве, не говоря о сфере услуг, еще очень долго будут требоваться миллионы и миллиарды живых работников — так империалисты еще и к войне готовятся, а во время войны воспроизводство живой силы — вопрос стратегический.
2. Вариант реальный. От обязательного воспроизведения освобождаются женщины титульной нации, и используются женщины тех эмигрантских диаспор, где пока еще есть развитое традиционное общество. Таким образом, см. выше — феминизм освобождает некоторых женщин, перенося их общественное ярмо на других женщин, из традиционного общества, которые получают угнетение по полной программе, включая физические методы принуждения и фактически рабство в семье. Кстати, именно поэтому либеральный дискурс включает в себя обязательную гипертолерантность к мигрантам (такую, что чуть ли не произносить это слово уже неприлично), и такие извивы феминистской мысли, как «право мусульманской женщины на выбор семейного счастья, хиджаба и многодетности». Проще говоря, мультикультурализм.
Это логично. Капитализм может существовать только за счет использования этого ресурса — докапиталистического метода принуждения к детности, искусственного (например, религиозного) отказа от средств предохранения, выращивания детей в основном силами родителей. Для капиталистической экономической системы невозможно и непосильно перенять труд по уходу и воспитанию детей, это экономически абсурдно. Приток рабочей силы должен быть «автоматическим» и почти бесплатным — так же, как приток других природных средств, например, сырья. Конечно, капиталисты вынуждены и на это все больше тратиться — сады, школы, профессиональное обучение (так же как, кстати, и на добычу сырья), но эти расходы снижают прибыли, а конкуренция не дремлет. Поэтому капиталисты делают все, чтобы получить рабочую силу по минимальной цене. Например, чтобы труд по уходу за детьми был бесплатным — но при этом обязательным.
Женщин же основной, титульной нации можно «как бы» освободить от такой обязанности и сделать фактически равными мужчинам. Конечно, они все равно не равны: женщина может стать «почти-мужчиной» в общественном смысле, только если откажется от размножения (для мужчины отказ от размножения не нужен для полноценной жизни). Но однако женщине предлагается выбрать — ребенок или «все остальное». То есть она в этом смысле свободна.
Поэтому ребенок в наше время в относительно богатых нациях превращается в своего рода приятное хобби. Вот некоторые заводят собаку, некоторые удава, а некоторые — ребенка. Ребенок — привилегия и роскошь. За заведение ребенка нужно отвечать: выполнять массу общественных требований, государство постоянно контролирует «правильность» воспитания и ухода, и в случае чего может ребенка даже и отобрать; ребенок растет «ради него самого», от него ничего нельзя требовать (кроме разве что того, что требует государство — например, посещения школы); в связи с молодежной безработицей родители обязаны содержать ребенка по закону очень долго (например, в Германии до 25 лет, а если он учится в вузе — то и еще гораздо дольше). Все работы, выполняемые по уходу за ребенком — это хобби и удовольствие для женщины, такое развлечение (ну собственно, и для мужчины тоже). Причем люди это реально так и рассматривают. Вот она пришла с работы и счастлива, что может немного повозиться со своим малышом — искупать, накормить, уложить, постирать штанишки. Примерно, как я радуюсь, что мне нужно гулять с собакой — не всегда хочется, но ведь полезно для здоровья, да и собаку я люблю.
В этих условиях, поскольку ребенок — роскошь, «обладание» им превращается в «привилегию», именно отсюда — разговоры о том, что «женщины имеют привилегии, им ведь всегда оставляют детей при разводе!» Никто не замечает, что это утверждение совершенно абсурдно. Известно, что именно одинокие родители чаще всего попадают в категорию бедных и нищих — по понятным причинам. Выходит, быть бедным, не иметь свободного времени для себя, иметь массу обязанностей и нести большую ответственность — это привилегия? Понятно, что в первую очередь речь идет о чувствах родителей — никто не хочет расставаться с ребенком, и вроде как чувствам женщины идут навстречу... Но ведь и у отца никто ребенка не отбирает (полукриминальные случаи бегства и воровства, «настраивания против» незаконны, и мы их не рассматриваем, ибо речь не о мейнстриме, и речь о формах отношений, которые разнообразны и могут наблюдаться с обеих сторон). Отец остается свободным, за вычетом небольшой суммы распоряжается своими средствами сам, имеет сколько угодно времени на работу и профессиональный рост, может встречаться с ребенком, когда ему это удобно, и помогать тогда, когда ему удобно — а не когда это необходимо.
Но «привилегия» почему-то у женщин...
Однако, если ребенок — добровольное хобби, то все логично. То же самое, как если бы женщине автоматически подарили общую породистую собаку, машину или дачу — все это требует расходов и труда, но ведь привилегия.
Естественно, что по мере развития данного «дискурса» все больше молодых людей начинают понимать ситуацию и отказываться от детности — как женщины, так и мужчины (ведь и для мужчины отцовство — это расходы и хотя бы какие-то обязанности, от вторых еще можно увильнуть, от первых — очень трудно). Подавляющее большинство современных пролетариев настолько задавлено требованиями жизни — все возрастающей сложностью и скоростью труда, необходимостью ради крыши над головой пускаться в долговые авантюры, транспортными проблемами — что на какие-то хобби сил уже не остается, сейчас уже и собаку трудно содержать среднему труженику, почти невозможно — а уж ребенка и вовсе поднять невероятно. А раз это «хобби», нужное только самой матери/отцу, то зачем? Просто не потянуть.
Фактически можно сказать, что сейчас воспроизводство «титульных» наций поддерживается только за счет того, что часть людей еще не «просекла фишку» и все еще придерживается устаревших полутрадиционных взглядов, когда вырастить сына или дочь — почетно и достойно. Не «хобби» для себя, а почетно и достойно. Хотя занимаясь воспитанием ребенка, они все больше наталкиваются на ситуации, когда все окружающие чуть ли не осуждают их за рождение этого ребенка и требуют с них каких-то невероятных усилий для того, чтобы этот ребенок просто закончил школу и профессиональное обучение, и когда ребенок взрослеет, вместо помощника получают нахлебника и вечное дитя. Как итог, выросшие дети уже понимают ошибки своих родителей и сами не торопятся обзавестись потомством.
Дальнейшее господство «дискурса» приведет к тому, что воспроизведение в развитых нациях станет вообще минимальным.
Именно для этого нужен мультикультурализм и препятствия к интеграции мигрантов в общество. Чтобы и второе, и третье поколение, уже овладев языком и научившись как-то трудиться в этом обществе, продолжали заниматься воспроизводством автоматически, потому что им так велела их традиционная культура.
Разумеется, существует и другая часть буржуазии, которая поддерживает консервативные идеологии — они предпочли бы изгнать мигрантов вообще, а собственных женщин насильно вернуть в то состояние, когда они были обязаны рожать и совершать весь труд по семейному уходу. Когда это не было «свободным выбором» и хобби. Но правда, эти идеологии малоперспективны — фарш невозможно провернуть назад — и будут использованы буржуазией (например, фашизм) только в крайнем случае.
Таким образом, современный феминизм и либерализм никоим образом не решают основную проблему женщин — угнетение, труд по семейному уходу, они лишь перекладывают эту общественную необходимость на плечи других женщин — «просто глупых» и женщин-мигранток из традиционных культур. Ну а высокоразвитые бездетные дамы «современного общества» могут либо презирать феминизм и женское движение вообще, либо наоборот — становиться «феминистками» и строчить надрывные посты и твиты о том, что им конкретно мешает — мужчина на них посмотрел с интересом или сидит в метро некрасиво, очередь в женском туалете или «лукизм».
Правда, на бездетных, внезапно, все чаще ложится другая проблема — надо ведь еще и обеспечить уход престарелым родителям... а мужчины почему-то и это чаще всего «не могут». Но на крайняк всегда можно нанять женщин презираемой профессии, которые сделают все неприятное. И здесь тоже общественное презрение к тем, кто «моет попы», низкая оплата и угнетение — перекладываются с плеч женщин... на плечи других женщин.
Из всего сказанного можно сделать два вывода.
1. Женский вопрос в наше время абсолютно неразрывно связан с другими общественными вопросами, его уже вообще нельзя рассматривать отдельно от них: например, с вопросом миграции, и конечно, в первую очередь — с вопросом трудовых отношений и отношений собственности в целом.
2.Адекватное решение женского вопроса до сих пор было предложено только коммунистами. Оно не было доведено до конца, однако уже очень сильно продвинулось вперед; существует теоретическая ясность по поводу того, как можно решить вопрос угнетения женщин в условиях общественной собственности на средства производства.
В условиях капитализма этот вопрос не может быть решен.