Великому Сталину 140.
Для кого-то— великому революционеру и подвижнику, для кого-то— великому злодею. Эти споры не утихнут, по меньшей мере, ещё лет сто. Сталину-то всё равно. Многим нашим современникам— тоже. Зачем тогда юбилей? Что значит он помимо даты, в которую одни— со знамёнами и гвоздиками, другие— с проклятьями и отвращением. А пуще того— с гробовым молчанием, чтобы воспоминания не стали поводом для чего-то лишнего и опасного.
Однако Сталин— это, прежде всего, повод. Повод задуматься над сегодняшним днём и нашем в нём месте. По крайней мере, для нас, живущих сталинским наследием, нравится это кому-то или нет. И первый, лежащий на поверхности вопрос: как в одну, не самую длинную человеческую жизнь уместилось столько всего, от семинарии до руководства многомиллионной партией и огромной страной?
Диалектика подсказывает, что дело в органичном сплетении объективных и субъективных факторов. Проще говоря— колоссальных социальных сдвигов и личной судьбы. При этом точно фиксируются узловые моменты, когда воля и решимость этого, безусловно, незаурядного, но ведь всего лишь человека кардинально влияли на динамику общественных отношений в планетарном масштабе. Что было тому причиной: интуиция, характер, отвага, интеллект? Об этом можно гадать до бесконечности. Быть может, иногда случай или даже ошибка. Важно не это, а то, что можно, оказывается, относиться к своей жизни как чему-то выходящему за рамки личного существования, ставя цели неограниченного, всемирно исторического масштаба. И речь не о миллионах подписчиков в сети, издании бестселлера или создании рекламной мегаимперии. Ставки могут быть выше банковских счетов и барахла, которое включают в завещание.
О Сталине бессмысленно говорить вне этого контекста— строительства коммунизма. Конечно, суть отношения к генсеку кроется именно в этом, а не в приятии или неприятии его внешнего вида, привычек, манеры поведения или речи. Осознанно или нет, к этой фигуре тянутся или отторгают её именно как символ и при этом вполне осязаемый исторический пример успешного обновления общества на пути к свободе от власти, определяемой богатством.
Рассуждающие о советской эпохе, не всегда отдают себе отчёт в том, что говорят фактически о другой вселенной. Проще не летавшему в космос объяснить про невесомость, чем до родившегося при капитализме донести мироощущение советского человека 20–50-х годов. Ведь каждый наш современник, к примеру, понимает, что существование финансовой системы, коммерческого кредитования, ипотеки, социального неравенства, сверхдоходов госчиновников и топ менеджемента объективны, как закон тяготения. Так как ему представить их отмену? В лучшем случае, как великое бедствие, чему без устали и учит современная экономическая наука.
В мире, где родились и росли Володя Ульянов, Иосиф Сталин и тысячи будущих большевиков, про незыблемость и величие власти царя, капитала и церкви всё и всем тоже убедительно втолковывали с самого начала. Но человек— на то и человек, чтобы иметь способность к самостоятельному мышлению. Даже если почти всё говорит о призрачности его стремлений и неразрешимости поставленных задач. Будь большевики пустыми фантазёрами или безумными фанатиками, их бы едва ли помнили сегодня, не так ли?
Большинство из тех, кто сегодня испытывает к Сталину симпатию или уважение, практически ничего не знают о нём. В сознании современников ещё уцелел островок света вокруг Великой Победы, выхватывающий фигуру в сером маршальском кителе. В остальном она укрыта плотным туманом неизвестности и напластованиями лжи. Но поразительная вещь: наветы и выдумки об этом человеке солидарно отвергаются обществом, и прежде всего потому, что исходят от фигур однозначно антипатичных, до неприличия ярых адептов «капиталистического рая», то есть— идеологических противников большевизма и Сталина. И трудящиеся массы не переваривают этого именно потому, что были и остаются их объективными союзниками. Так буржуазная власть устами самых неприглядных персонажей из года в год поддерживает сталинский рейтинг «от противного».
И тут нельзя обойти вниманием ещё одни вопрос— об ответственности, всевластии и всемогуществе. Не нужно быть профессиональным историком или дипломированным обществоведом, чтобы усомниться в реалистичности подобных явлений. Руководя даже небольшим производством или учреждением, легко убедиться в бессмысленности «беспредельной власти». Этот миф, положенный в основу идеологемы культа личности, оказался очень эффективен и живуч в качестве оружия против Советской системы. Ассоциация СССР с подобием Мордора, где безраздельно правит жестокий полубог, прекрасно встроилась в антикоммунистический пропагандистский арсенал. Но Сталин реальный, а не выдуманный, по-настоящему интересен тем, что знание общества, в котором он жил, и законов его развития, при трезвом сознании границ собственных возможностей позволяли шаг за шагом придавать объективному социальному развитию больше планомерности за счёт обуздания слепой стихии. Децентрализованная стихия, где все разобщены и каждый за себя,— так называемая, а по сути лживая «свобода»— фундаментальное условие капиталистического диктата, когда неизбежно выдвигается кучка сильных и верховодит всеми остальными. Научная организация общества, невозможная без соучастия в общественном управлении всех его членов, для сегодняшних учёных представляется опасной «тоталитарной» фантазией, а для наших дедов была создаваемая их руками реальность. Да, новое общество породило новых людей, для которых социальная справедливость была базовой жизненной ценностью. Их ярче всего характеризует беспримерный массовый героизм в годы Великой Отечественной войны. Но общество по природе инертно и не меняется за одно или два поколения. И будь ты трижды генсек, отец народов и академик всех академий кряду, реальность жёстко положит предел твоим хотелкам. Так и было бы, будь Сталин, согласно мифологии, безграмотным капризным тираном. Но судя по результатам получается естествоиспытатель и первопроходец величайших социальных открытий.
Те времена, как кажется многим, минули навсегда. Но так только кажется. Социальная материя никуда не делась, как и законы её развития. И однажды открытые пути обязательно откроются вновь. Конечно, всё во многом будет иным, и люди, и условия будут сильно отличаться от того, что мы знаем. Но глобальное движение человечества к лучшей, справедливой жизни ни остановить, ни отменить невозможно. И пусть сегодняшняя юбилейная дата напомнит нам об этом. Как и о человеке, не только размышлявшем век назад о тех же вещах, но и нашедшим в себе волю, ум и отвагу посвятить им жизнь.