30 декабря мы отмечаем вековую годовщину создания Союза Советских Социалистических Республик – нашей исторической Родины и Отечества, многонациональной страны нового исторического типа, флагмана мирового социального прогресса XX века.
Величие дела, начатого ровно 100 лет назад, неопровержимо доказывают свершения Союза ССР. Под красным знаменем с пятиконечной звездой, серпом и молотом бывшая империя превратилась из полуголодной, малограмотной, разоренной войнами периферии империалистического Запада в мировую научно-индустриальную державу, нанесшую сокрушительный удар фашистской машине агрессии и геноцида, ставшую пионером космической эры человечества. СССР смог гарантировать всеобщий мир посредством оборонного паритета с США и НАТО, внёс огромный вклад в защиту свободы и жизни многих народов. Советский пример качественно поднял планку социальной защищённости и улучшил жизнь людей труда даже враждебной нам части планеты. СССР как один из учредителей послевоенного миропорядка внёс в ООН проект Всеобщей Декларации прав человека, закрепившей главные социальные права. И всё это вместилось в неполные семь десятилетий. Как бы кто ни относился к советской истории, сам мир, в котором живёт сегодня всё человечество, – во многом детище СССР, и об этом не стоило бы забывать никому, а менее всего руководителям страны, признанной ООН правопреемницей СССР.
К сожалению, сегодня немало таких, кто, пользуясь исторической безграмотностью обывателей, недобросовестно вменяет в вину СССР то, что было в действительности обусловлено объективными условиями эпохи его рождения и развития.
Претензия № 1 касается якобы чрезмерной «цены», заплаченной нашим народом за достижения советской эпохи. Это – осознанная или неосознанная спекуляция на гуманном устремлении советских поколений, воодушевлённых идеалом коммунизма: вывести народы из того, что ещё Маркс назвал «предысторией человечества», в подлинно человеческую историю, преодолев тот тип прогресса, который он же уподоблял идолу, пьющему нектар из черепов убитых. Казалось бы, разумным людям должно быть понятно, что эта исполинская задача – не для одного поколения и не для одной страны. Совершая всемирно-исторические шаги по этому пути, СССР объективно не мог не уплачивать немалой дани действительности, им унаследованной и окружавшей его со всех сторон. Такова суровая диалектика реальной истории.
Претензия № 2 строится на том, что гибель, постигшая СССР 31 год назад, будто бы доказывает принципиальную несостоятельность его идеологических и политических основ. Принять всерьёз эту претензию равнозначно тому, чтобы на основании смерти человека аннулировать всё содержание жизни и «логически» заключить, что и жить не стоило.
Применительно к обществу подобный абсурд приобретает видимость убедительности лишь при идеалистически-утопической установке, будто развитие общества предопределено установками его лидеров, творящих историю в меру своей правоты или заблуждения. Между тем, история есть объективно закономерный процесс, который хоть и испытывает обратное влияние идеологии, но в гораздо большей степени определяет её, получая в ней своё идейное выражение, но не творца-демиурга. При этом объективная необходимость диалектически едина с объективной случайностью. Само развёртывание исторического процесса во многом меняет весь комплекс обстоятельств и, в свою очередь, подвергается воздействию новых, ранее не существовавших и далеко не во всём прогнозируемых заранее.
Придерживаясь конкретно-исторического подхода, следует помнить, что объективные достижения прошлого и фундаментальные законы истории не может опровергнуть поражение, наступившее уже в иную эпоху, которой не было бы без этих законов и достижений. И совсем недостойно ставить нынешние беды в вину прошлому, подменяя всякую объективность подобием суда Линча над ушедшими поколениями.
С задачами своей исторической эпохи, своего экономического и социального базиса СССР справлялся успешно. Он создавался и жил как многонациональное социалистическое государство. С утратой исторически ранней формы социализма закономерно прекратил существование и СССР. Кризис раннего социализма, не нашедшего в конце XX века достаточных условий для выхода на новый уровень общественного прогресса, нет оснований выводить из специфических характеристик советско-союзной формы государственности. Это – исторические явления разного масштаба.
Претензия № 3 сосредоточена на вопросе, для марксизма всё же частном, хотя и весьма важном при создании СССР, а именно национальном. Эта претензия актуализировалась и получила авторитетную поддержку с началом нынешнего раунда военно-политическогов противоборства в Новороссии и на Украине. Истоки этого круга проблем известные круги усматривают в том, что в 1922 г. советское руководство, отклонив проект вхождения суверенных советских республик в состав России на правах автономии и отдав предпочтение союзному варианту построения многонационального государства, будто бы заложило этим решающую предпосылку распада СССР. Последнее есть тенденциозная легенда, имеющая политической целью переложить ответственность за геополитическую катастрофу на коммунистов начала 20-х гг., сняв её с антисоциалистических сил начала 90-х.
Видимость правдоподобия легенде придаётся обывательски-ограниченным представлением, будто признание права наций на самоопределение неминуемо подтолкнёт всякое многонациональное общество к тому, что «все разбегутся», отказ же народам в таком праве приведёт к упрочению единого государства. Реальной историей такое представление не подтверждается. Наоборот, в мире немало примеров того, как принцип «держать и не пущать» приводил не к повышению авторитета центральной власти и не к гражданскому миру, а к обратным результатам вплоть до кровавых межэтнических конфликтов (Испания, Турция, Канада, Чили, Гватемала и т.д.). Но есть и положительный опыт демократического федерирования по национальному принципу с учётом советского примера, и это помогает максимально обеспечить межнациональный мир даже в самых сложных случаях (Республика Индия, Многонациональное государство Боливия, Республика Никарагуа).
Исторический путь, пройденный за минувшее столетие, позволяет аргументированно ответить на вопрос: была ли у создания Союза ССР реальная прогрессивная альтернатива? В конкретных условиях конца 1922 г. речь шла о поиске форм объединения шести советских республик, обладавших характеристиками национально-государственного суверенитета: Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, Белоруссии, Украины, Азербайджана, Армении, Грузии. Последние три в мае 1922 г. образовали Закавказскую федерацию, что сократило число субъектов предстоявшего объединения до четырёх.
История опровергает легенду, будто большевики чуть ли не намеренно «расчленили Россию». Ленинская партия всегда сочетала критику национального неравноправия старой России и уважение права наций на самоопределение с признанием объективных преимуществ крупного государства и стремлением воссоздать его на демократической основе. Отделение во всех случаях инициировалось буржуазными националистами, стремившимися увести народы подальше от советского центра. На руку им играло внешнее империалистическое вмешательство: тяжелый Брестский мир, оккупация Германией и ее союзниками Украины, Белоруссии и Закавказья, последующая интервенция в эти земли Антанты и её сателлитов. Сторонники Советской власти повсюду стремились сохранить государственную связь с красной Россией.
Вместе с тем международный и внутренний опыт наглядно подтверждал крупное значение фактора, названного В.И. Лениным «силой национального сцепления». Являлось очевидным фактом, что империалистическим правительствам сначала Германии, а затем держав Антанты удалось, подобно их предшественникам в 1848-1849 гг., сыграть на застарелых этнонациональных счётах. При этом было использовано отсутствие у левой социал-демократии реалистической программы по национальному вопросу. Господствующий же класс сумел, согласившись на создание или расширение национальных государств Центральной Европы, Прибалтики, Балкан, использовать их ресурс для подавления пролетарских движений.
Опыт российской Гражданской войны и борьбы против интервентов также показал, что попытки «вернуть» новые национально-государственные образования в состав России играют на руку националистической пропаганде и чреваты поражением политических сил, проводящих подобный курс. Так было в начале 1918 г. при боевых действиях красных против украинской Центральной Рады под командованием эсера М.А. Муравьева, который, по словам расследовавшего его дело Ф.Э. Дзержинского, «принёс нам на Украине вреда больше, чем мог причинить худший враг». Сходная ситуация сложилась после восстановления на Украине в первой половине 1919 г. Советской власти, оказавшейся по ряду причин недолговечной. С другой стороны, попытка правительства А.И. Деникина, как и других белых режимов, форсировать воссоздание «единой и неделимой России» вызвала массовое сопротивление не только социального, но и националистического характера, послужив одной из причин поражения белых.
«Сила национального сцепления» напомнила о себе и в 1922 г. в ходе обсуждения различных проектов объединения советских республик. Проект автономизации всех республик не просто был отклонён партией по идеологическим соображениям. Прежде всего, он столкнулся с серьёзным противодействием в национальных республиках, особенно в Грузии и на Украине. Если бы партия продолжала на нём настаивать, то Советская страна, переживавшая и без того архисложный момент раннего нэпа, рисковала получить новую волну националистического бандитизма и террора. В «лучшем» случае это противостояние заложило бы на будущее, по сравнению с состоявшейся историей, не меньше, а значительно больше «мин замедленного действия», которые рвались бы и в ходе коллективизации, и в годы войны, и при последующих политических кризисах.
Не следует забывать и о том, что в начале 20-х гг. рядом с социалистическими советскими республиками имелись две обширных группы национально-государственных образований переходного характера. Первую составляли территории, находившиеся под гнётом буржуазно-националистических режимов Польши и Румынии, или же в статусе малых стран-лимитрофов, экономически и политически зависимых от империалистических держав. Вторую образовывали государства, ставшие на путь революционных перемен в тесной ассоциации с Советской Россией: Бухарская и Хорезмская советские народные республики и Танну-Тувинская народная республика. Специфика государств второй группы состояла не только в социально-экономической отсталости, но и в том, что они никогда раньше не входили в состав России, а лишь находились с ней в отношениях вассалитета либо под её протекторатом. Некоторые из них участвовали в переговорах о создании Союза ССР, но условия для их приёма в его состав сложились не сразу. Как показал последующий опыт, для реинтеграции или интеграции обеих групп с Советским государством его союзная структура создавала наиболее благоприятные условия.
Таким образом, она исторически обеспечила не умаление единого многонационального государства, а его расширение путем, наиболее уважительным для народов и предпочтительным для международного влияния СССР, особенно на Востоке.
Самое же главное состоит в том, что союзный вариант объединения, направленный против всех форм национализма, будь то на окраинах или в центре, стал мощным фактором формирования массового интернационалистского мироощущения – одной из самых сильных сторон советского образа жизни, с которым мы прошли самые суровые испытания XX века. Можно сделать вывод о том, что без востребования этого опыта в той или иной форме не обойтись и нынешней России, поставленной перед очередным историческим экзаменом.