Эта заметка не о судьбоносных событиях и не о сенсационных фактах. Её содержание едва ли заслуживает нескольких слов в биохронике И.В. Сталина. Зато ярко характеризует ту повседневную работу, результатом которой становятся сталинские тома.
В ноябре 1921 года страна, едва одолев Гражданскую войну, переживала тяжелейшее время разрухи и голода. На счету был каждый рубль, началось масштабное сокращение соваппарата. Не обошло оно и наркомат Рабоче-Крестьянской Инспекции. Итогом тщательной проработки вопроса стали новые, урезанные штаты, утверждённые на коллегии 25 ноября. Самая значительная — Технико-Промышленная инспекция, обслуживавшая всю страну, теперь насчитывала 300 сотрудников, Путей сообщения — 195, Финансовая — 70, Просвещения — 60. На всю Иркутскую губернию полагалось иметь инспекторов, контролёров и административных служащих 140 человек, Смоленскую — 100, Костромскую — 90, Мурманскую — 40.
Следующим этапом стало перформатирование «штаток» губинспекций. Процесс был запущен приказом, который Сталин подписал 30 ноября. Мы не имеем документальных следов подготовки этого документа, но в подписанный текст нарком внёс значительную правку: заменил целый, центральный по смыслу абзац.
Вот как она выглядит:
Перед вами один из тысяч сталинских автографов, хранящихся в 558-м фонде бывшего партархива. Чувствуется твёрдая, привычная к перу рука. Да и почерк не назовёшь неразборчивым (это не Ильич, и, тем более, не Маркс). Однако…
Если вам (как и нам) с первого раза не удалось осилить этот текст. Попробуем сделать это вместе.
Для начала посмотрим, какую редакцию Сталин отверг:
«В отношении Уездных Инспекций в виду отмены предварительной ревизии и перехода на фактическую штат Уездных Инспекций должен быть сокращён до минимума и оставлен в них исключительно кадр опытных фактических инспекторов числом от 3-х до 15 человек, сообразно степени важности того или иного уезда в промышленном, продовольственном и других отношениях».
Итак, речь о судьбе уездных инспекций. И вторая строка, как будто, об этом: в ней читается: «В отношении уездных и…». Но что в первой? Ассоциативный ряд подсказывает значение первого слова — «волостные». Далее, через запятую, ничему другому и быть не остаётся — «районные».
Итак, с почином, товарищи!
(Далее в квадратные скобки взяты пропущенные по смыслу слова и раскрытые сокращения):
«Волостные, районные [инспекции] упраздняются.
В отношении уездных и районных…»
Дальше, перед «РКИ» слово из трёх (?) букв. «Губ»? Дальнейшее прочтение — «предоставляется право закрыть те из них». Становится ясно: право предоставляется кому? — «Губ[ернским] РКИ».
Выходит:
«Волостные, районные [инспекции] упраздняются.
В отношении уездных и районных [инспекций] Губ[ернским] РКИ
предоставляется право закрыть те из них,
существование которых по соображениям
маловажности данного уезда или ростом
в промышленном…»
Далее идёт авторская вставка в текст. Её содержание легко понять из аналогии: в отвергнутом абзаце степень важности уезда определялась не только его промышленным, но и продовольственным развитием. Поэтому:
«…маловажности данного уезда или ростом
в промышленном или продовольственном отношении…»
Дальше жизнь становится совсем мрачной: слова сокращены. Первое — то ли «выд», то ли «выз». Внимательно приглядевшись ко второму, видим «необходим». То есть:
«…не выз[вано] необход[имостью]…»
А затем запятая и…
Первое после запятой слово лучше пока пропустить: с ним вряд ли можно что-то сделать... Потом видно «об этом». Затем опять «нечиталка». Потом, кажется, «до». Наличие запятой подсказывает причастный оборот, связанный по смыслу с закрытием лишних инспекций («об этом»). Ключом к расшифровке фразы стало прочтение последнего слова в предложении — «Наркомат».
Тогда получается:
«…не выз[вано] необход[имостью],
[нечиталка] об этом [нечиталка] до свед.
Наркомата».
Из контекста ясна (и теперь можно разобрать) первая «нечиталка» — «доведя».
И из контекста же ясна (но едва ли разбираема) и вторая – «шаге».
В итоге имеем:
«…не выз[вано] необход[имостью],
доведя об этом шаге до свед[ения]
Наркомата».
УРА!
Но это ещё не всё. Ползём дальше…
«В случае закрытия у…»
Дальше какой-то набор разрозненных букв. Но мы-то уже знаем, кого закрывают!
«В случае закрытия у[ездной] И[нспекции] и р[айонной]
Инсп[екции] на месте м[ожет] б[ыть] оставлен…»
Дальше, — не знаем кто как, — мы, не видя отвергнутой редакции, ни за что не угадали бы в первой букве слова с новой строки именно «ф»…
«…Инсп[екции] на месте м[ожет] б[ыть] оставлен
фактический контроль во главе со
ст[аршим] инспектор[ом]…»
Далее текст зачёркнут. Он оригинален, опоры в прежней редакции у него нет. Поэтому его расшифровка остаётся на нашей совести.
Итог разбора сталинского автографа таков:
«Волостные, районные [ инспекции ] упраздняются.
В отношении уездных и районных [инспекций] Губ[ернским] РКИ
предоставляется право закрыть те из них,
существование которых по соображениям
маловажности данного уезда или ростом
в промышленном или продовольственном отношении
на выз[вано] необход[имостью],
доведя об этом шаге до свед[ения]
Наркомата.
В случае закрытия у[ездной] И[нспекции] и р[айонной]
Инсп[екции] на месте м[ожет] б[ыть] оставлен
фактический контроль во главе со
ст[аршим] инспектор[ом], остав[ив] право
послед[ующих] рев[изий] за Губинспекцией »
По какой-то причине нарком решил не фиксировать решающую инстанцию в деле ревизий в тех волостях и районах, где инспекции ликвидированы. Быть может, хотел сохранить вес и самостоятельность за той горсткой сотрудников, которой теперь придётся отвечать там за всё? Но это уже проблема не расшифровки рукописи, а исторических исследований предмета.
Почитать все "Заметки на полях издания «Сталин. Труды»" вы можете по тегу «Заметки на полях»