Часть 1. Личная собственность
Часть 2. Стоимость в свете обобществления
Одна милая девушка – товарищ по борьбе, как-то спросила: «А как ты думаешь, будет коммунизм?» «Он уже есть», - говорю. – «В тебе, во мне, в ребятах». Хотя ответ и банальный, но в сущности верный. И мне захотелось сделать давно задуманное: написать о коммунизме просто и понятно, чтобы неизбежность его наступления была столь же очевидна, как очевидны добро и красота. Это нам нужно, ибо до сих пор многие наши друзья и наши враги при словах об обществе будущего, обращаются к опыту 70-х годов XX века. Опыт переходного, становящегося социализма для нас ценен. Но видеть мы должны самую заветную цель. Просто сказать, а вот поди, напиши!.. Но попробовать стоит. Словом, давайте поговорим о коммунизме.
ЛИЧНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
Зачем людям вещи? Вещи полезны, каждая удовлетворяет какую-нибудь нужду. Одежда, пища, транспорт, книги, предметы украшения, бытовая техника – все это сделано людьми для людей. Однако мы знаем, что в нашем рыночном обществе подход к вещам измеряется и иной меркой. Речь о рыночной, иными словами – меновой стоимости. Ее вроде бы на хлеб не намажешь и от дождя ею не укроешься. Между тем весь капитализм на том только и стоит, что вещи в нем целенаправленно производятся на продажу.
Ну, что нам, скажут, до вашей теории! Кто производит, зачем производит – какая простому потребителю разница. Я же не стоимость покупаю, мне полезность нужна. Так, да не только. Рыночный характер общества, где потенциально все и всегда может стать предметом торга, подталкивает человека к приобретению более ценных вещей. Становясь обладателем ценной собственности, мы завоевываем иллюзию стабильности и независимости. Недаром предельно прагматичные американцы буквально так и выражаются: «Он стоит столько-то… Я стою столько-то…»
Таковая экономическая сущность системы. Но большое и всеобщее всегда проявляется в малом и частном. Способ доступа к тем или иным благам накладывает отпечаток на их использование. Иными словами, мы начинаем мыслить обладание вещами в качестве необходимого условия пользования ими.
Что же тут, скажете, такого? А разве можно иначе?
Можно.
Живут же тысячи семей в съемном жилье. Живут, а собственниками не являются. Пример не вполне удачный: большинство хотели бы собственниками стать, но не могут себе этого позволить.
Другой пример. Допустим, мне нужно пользоваться автомобилем, но очень ограниченное время – например, только в летний сезон. Все остальное время машина доставляет мне лишь неудобства. Я хочу пользоваться машиной, но вовсе не стремлюсь обладать ею. И экономический механизм, позволявший мне получить желаемое, вполне реален. Он существовал в СССР и очень распространен по всему миру. Еще на моей памяти, когда родители снимали на лето дачу, холодильник и телевизор для нее не покупали и не везли из дома. Их просто брали напрокат.
Скажут: они не были собственниками, но приобретали временные и ограниченные права собственности. Но я и привожу эти примеры ради того, чтобы показать, что для пользования совершенно необязательно обладание. Только представьте себе, насколько изменилась бы жизнь в той же Москве и вокруг нее, если бы все, кто готов пользоваться автомобилем, не покупая его, получили бы реальную возможность для этого. Мы жалуемся, что машин в столице стало слишком много. Дело в том, что для многих из нас чрезмерностью является и одна машина в личной собственности. Нам бы хватило сезонного проката, да и то лишь на выходные.
Треклятые коммунисты понимали это. Потому в проекте Программы партии в 1947 году появляется: «предоставить каждому гражданину пользование легковым автомобильным транспортом». Будет это прокат, или я просто стану вызывать такси и меня за копейки отвезут куда угодно – это не важно. Важно, чтобы я экономически был освобожден от необходимости приобретать совершенно ненужную мне вещь.
И это прагматичный подход. А что мы наблюдаем в реальности? В одну квартиру втискиваются два холодильника и три телевизора. А еще в пример ставят американские семьи, где по автомобилю на каждую зрелую душу. Между прочим, те же американцы, – естественно, самые разумные из них, – давно бьют тревогу: «Нас захлестнула эпидемия перепотребления!» В чем же соль? Соль в том, что в цепочке «обладание –> пользование», где первая часть играет в рыночной системе необходимую роль для доступа ко второй, эта самая первая часть приобретает самостоятельный и самодовлеющий характер. Обладание вещами само превращается в потребность.
Цена этой зависимости, как всякой нездоровой зависимости, хорошо известна. Вынужденно накапливая нужные и ненужные вещи, человек растрачивает себя, отчуждает часть себя, подменяет человеческое вещным. Многим кажется, что это собственность работает на них, когда сдается внаем квартира или частный извоз приносит какую-то прибыль. Люди даже не представляют себе какую цену платят своим вещам. Как гордо гласит рекламный слоган журнала «Эгоист генерейшн» – журнала профессиональных мещан – «Вы воплощаетесь в ваших вещах!» Хочется добавить: и некоторые из нас – без остатка.
Такое саморастрачивание – не абстракция, не фигура речи. Оно имеет совершенно реальное измерение и воплощается в объеме времени, затрачиваемом человеком на обслуживание своей собственности. Самый яркий пример последних десятилетий – дачные участки. Это добровольное рабство только в редких случаях и в малой части по-настоящему что-то дает человеку. Взамен с величайшим напряжением сил отнимаются громадные силы и средства. Только вдумайтесь: в начале XXI века цивилизованные люди убивают годы на организацию псевдодеревенского быта, выкармливают своими кровными рублями чиновных и строительных спекулянтов и паразитов, чтобы построить свой источник воды, отвести свой электрощиток, организовать свою газовую конфорку! Полунатуральное хозяйство, основанное на добровольным каторжном труде поглощает безвозвратно годы и годы активной жизни.
В июне 1947 года на обсуждении генерального плана реконструкции Москвы Сталин говорил: «Не хватает у нас садов, зелени. Наш город исторически складывался так, что не превратишь его в город-сад, чтобы люди могли хорошо отдыхать. Для этого надо построить большое количество дач на севере и на западе, можно на юге и востоке от Москвы. Дачи можно строить 2-х–3-х этажные. Инженеры, техники, ученые, квалифицированные рабочие зимой будут жить в Москве, а летом 4-5 месяцев – за городом, на даче. Надо в 30 километрах от Москвы создать полосу отдыха. Это очень важно, потому что внутри города дач не сделаешь, и на это я бы просил обратить особое внимание. Хотя бы на 100-200 тысяч человек построить дачи. Это было бы замечательно…»
Какой же из двух вариантов общественной организации позволяет человеку действительно воспользоваться благами отдыха на природе, ради которого и существуют дачи? А какой из них неизбежно превращает его в раба идеи обладания «своего куска» любой ценой?
Современное, прогрессивное общество тем, по-моему, отличается от прежних форм общежития, что оно лучше организовано, строится на научной основе. И если мы согласимся, что важнейшим показателем в этом смысле является улучшение качества жизни всех его членов, то очевидно одним из мерил прогрессивности общественного строя нужно считать способность его сокращать свои производственные издержки – впустую потраченное трудовое время. В следующей заметке, развив представления о собственности от личного к общественному, мы попытаемся разобраться, насколько коммунизм соответствует этой характеристике.