О мужских правах и хайпе

Человеку, который хоть немного интересуется женским вопросом, в левой среде приходится несладко. Вот товарищ с тобой соглашается в том, что нужно уничтожить эксплуататорскую систему, но тут же будет отставать свое право есть женины борщи и получать полноценное бытовое обслуживание. Быть «феминистом» нынче не в почете.

Классический случай: а вот у мужчин-то какие проблемы… Шахты, армия и дети после развода жене достаются. Что ж вы, феминистки, на это скажете?

Уже давно говорим: патриархальная система от и до выгодна правящему классу. Для рабочего-мужчины такой уклад имеет и другую сторону медали. Риторика о мужском превосходстве — прекрасное средство в разделении рабочего класса. Именно капиталисты и их прислужники от сферы идеологии разделяют рабочий класс, а не женщины, заявившие, что устали варить борщи после рабочего дня, хотят спокойно возвращаться домой вечерами и не бояться собственной тени.

И вот «Вестник бури» решил поднять мужской вопрос. Рассмотрим пару аргументов, якобы достойных коммунистического ресурса. Стоит отметить, что огромная часть статьи составляют мнения разного рода экспертов — от предпринимателя до студентки.

Начнем с защиты отцовского права.

«Бывают очень неприятные случаи, когда раскрывается подложное отцовство. Общество это по-настоящему ужасное для мужчины обстоятельство оправдывает словами "не тот отец, кто родил, а тот кто воспитал". При этом "доброжелатели" почему-то забывают, что чувствует мужчина, узнав, что много лет он вкладывался в результат неверности своей жены, и как ему теперь с этим жить. Обязательный днк-тест на отцовство сразу после родов предотвратил бы и обман со стороны женщин, и страдания детей, недоумевающих, почему любимый папа вдруг ушёл из семьи и ни с того, ни с сего прекратил с ними общение. И верные жёны не обижались бы недоверием со стороны мужа, потому что тест приравнивался бы к рядовым обязательным анализам. К верным женщинам будет больше доверия, что в целом поможет гармонизировать семейные отношения».

Прекрасное свидетельство того, как борьба за мужские права снова-таки превращается в старое-доброе желание «патриарха» удостовериться в том, что дети, то бишь собственность, точно его.

Примерно такую же цель имели и обязательная девственность женщины до брака, и требование исключительно женской верности. Но раз теперь технологии вперед шагнули — и тест ДНК пригодится.

«Она (моногамная семья. — ред.) основана на господстве мужа с определенно выраженной целью рождения детей, происхождение которых от определенного отца не подлежит сомнению, а эта бесспорность происхождения необходима потому, что дети со временем в качестве прямых наследников должны вступить во владение отцовским имуществом. Она отличается от парного брака гораздо большей прочностью брачных уз, которые теперь уже не расторгаются по желанию любой из сторон. Теперь уже, как правило, только муж может их расторгнуть и отвергнуть свою жену. Право на супружескую неверность остается обеспеченным за ним и теперь, во всяком случае, в силу обычая (Code Napoleon определенно предоставляет такое право мужу, если только он не вводит сожительницу под семейный кров), и по мере дальнейшего общественного развития оно осуществляется все шире; если же жена вспомнит о былой практике половых отношений и захочет возобновить ее, то подвергается более строгой каре, чем когда-либо прежде», — писал Энгельс в работе «Происхождения семьи, частной собственности и государства».

И это не говоря о том, что для нас, марксистов, социальные связи между людьми куда важнее биологических. И родителями считаются те, кто вкладывался в воспитание ребенка, а не те, кто предоставил генетический материал.

Не будем рассуждать о моральной стороне измены. И не будем отрицать, что обманутой стороне неверность любимого человека в большей части случаев причиняет страдания. Напомним лишь, что адюльтер — обратная сторона патриархального моногамного брака.

А вот что пишут о домашнем насилии.

«За исключением некоторого количества психически нездоровых лиц и патологических садистов домашнее насилие в основном удел мужчин, опустившихся или опускающихся на социальное дно — главным образом, уголовников, алкоголиков и наркоманов. То есть причины домашнего насилия лежат в социальной, а не половой плоскости».

Конечно, насилие — это вопрос социальный. А еще вопрос, прежде всего, экономический. Вот та столь порицаемая роль кормильца семьи — роль человека, который обладает экономической властью.

Мы, марксистские феминистки, не говорим, что мужчины по своей природе склонны к насилию. Это аргумент сторонников мужского превосходства и тех феминисток, которые отстаивают теорию насилия в происхождении патриархата. Нет, именно власть в семье, в том числе экономическая, зависимость, в которой находятся жены (особенно не работающие по той или иной причине) и дети, — корень насилия.

«Принятие закона о декриминализации побоев привело к росту обращений с заявлениями о домашнем насилии: в 2017 году суды рассмотрели 161 тысячу таких дел в административном порядке и признали виновными 113 тысяч человек. Если учесть, что ранее побои составляли половину от всех зарегистрированных случаев семейного насилия, то наблюдается пятикратный рост. Правозащитники бьют тревогу: мужчины ощутили безнаказанность и распоясались! Я считаю иначе: женщины стали чаще обращаться в суды за защитой потому что теперь их мужьям не грозит уголовная ответственность, чреватая судимостью и потерей кормильца семьи».

Штрафы и прочее оплачивается прямо из кармана семьи. Об этом авторша «Вестника бури» упомянуть забыла. Очень интересно, как в ее глазах роль «кормильца» — это угнетение, но и в то же время и фактор, из-за которого тот самый добытчик не боится распускать руки, а женщина вынуждена терпеть насилие. Согласно статистике МВД, в 70% случаев правоохранительные органы назначают наказания в виде штрафов. А оплачивать его будет обидчик вряд ли из своей заначки.

И мы не можем оценить масштаб бедствия. Ведь об огромном количестве преступлений молчат сами жертвы. Обидчик не будет от них изолирован, он чувствует свою безнаказанность. Бьют не сильные и высокие, а те, у кого есть власть.

«…подавляющее большинство женщин-потерпевших подверглись насильственным действиям в квартире — 62,6 %, со стороны членов семьи — 73,2 %, пострадали от действий супруга — 91,1 %», — пишет Себила Саламова, отмечая, что доступа к официальной статистике МВД по масштабам домашнего насилия попросту нет.

Самое страшное в этой ситуации, что дом для женщин — самое небезопасное место. (Кстати, это общемировая тенденция.) От насилия в семье женщины в России страдают в три раза чаще, чем от насилия на улице или на рабочем месте. При этом учитывается только насилие со стороны супруга. А что говорить о людях, которые в официальном браке не состоят, а просто сожительствуют?

В статье, опубликованной на «Вестнике бури», много «экспертных» мнений и сомнительных аргументов. Это не научный труд, а публицистический материал, написанный с одной целью, — развести низкоуровневую дискуссию и «потроллить глупых феминисток». ( И отметим, что своего редакция добилась, с чем ее и поздравляем.) Разбирать подробно каждый выпад — то же самое, что заниматься критикой Кургиняна.

Утверждения о том, что женщины вольны одеваться, как хотят, иметь любое хобби и любую ориентацию, разбиваются о жестокую реальность. Самое безобидное — это насмешки над женщинами, не бреющими ноги.

А мастурбацию на лесбийское порно не стоит путать с солидарностью с гомосексуальными и бисексуальными женщинам. Женщины из ЛГБТ становятся фетишем, их сексуализируют, как множество других групп женщин. Эти женщины так же теряют работу, если об их ориентации узнают, подвергаются насилию на улицах и дома.

Мужчина, решивший поносить женскую одежду, скорее всего, столкнется как минимум с неприязненным отношением. Не потому, что к мужчинам высокие требования. Потому, что, согласно патриархальной идеологии, быть женщиной — стыдно.

А в терпимости к женщинам можно очередной раз убедиться, прочитав комментарии о сестрах Хачатурян, о Татьяне Страховой и десятках других, которым «повезло» стать знаменитыми жертвами насилия. И рост женоненавистничества трудно не заметить. Об этом можно почитать в статье Елены Патяевой на «Скепсисе».

Мы не отрицаем, что роль добытчика в семье — стрессовый фактор. Но для нас, трудящихся женщин, это оборачивается разницей в зарплатах. А по подсчетам Института экономики РАН, работницы получают на 27% меньше за равный труд. И во многом в воспроизводстве такого положения женщин играет роль убеждение, что женский труд в сфере производства второстепенен. Ее же должен муж кормить.

Отдельная проблема — это разделение работниц и работников по разным сферам. Угадайте, в «женских сферах» платят больше или меньше?

С дискриминацией при приеме на работу сталкиваются женщины чаще всего из-за своих репродуктивных обязанностей. Из-за этой же специфической роли работницы оказываются более уязвимыми. Мы теряем несколько лет, воспитывая малолетних детей. Это не отдых, а время тяжелого труда и период, когда работница теряет ценные навыки и попадает в зависимость от мужа или других родственников. Об этом, конечно, забывают.

А еще на рабочем месте женщины непропорционально часто сталкиваются с сексуальными домогательствами и прочими «привилегиями». И в отличие от представлений, навязанных нашими консервативными СМИ, сексуальные домогательства — это по большей части проблема не звезд кино, а работниц сферы общепита (вспомним протесты работниц американского «Макдональдса»), уборщиц и женщин, занятых куда в менее романтичных сферах, чем модельный бизнес или кино. Даже забастовки в таких IT-гигантах, как Google, поднимают вопрос сексуального насилия на местах.

То, что социальное воспроизводство лежит почти полностью на плечах работниц, нам тоже вменяют в вину. А ведь забота о детях — это не «счастье-радость», а сложная, нервная и неоплачиваемая работа.

Согласно разным исследованиям, женщины выполняют почти в три раза больше неоплачиваемой работы. Неоплачиваемая — не значит менее важная. Это труд по воспроизводству рабочей силы, значимый для всего общества.

А теперь подумайте, почему среди женщин так мало политически активных? Потому, что по своей природе женщины — это «мелкие буржуа»? Или потому, что пока мужчина может рассуждать со своими товарищами о капитализме, его жена готовит, убирает, стирает и проверяет домашнее задание у ребенка. Но это невидимый труд. Капиталисты не могут существовать без рабочих, но вот вкладываться в производство рабочей силы не хотят. Никаких детских садиков, меньше льгот и товары для детей по заоблачным ценам — и все это приправлено словами о том, что «дети — твоя личная прихоть» и человеконенавистническими историями про вездесущих «яжматерей» с противными детьми.

Женский вопрос родился вместе с классовым обществом. И мы, как марксистки, смотрим в суть вопроса. Откуда растут корни у того положения, в котором мы оказались? Нужно не просто негодовать и перечислять болезненные факты. Нужно понимать истоки и таким образом знать пути борьбы с проблемой.

И мы понимаем, что единственный путь, который разрешит женский вопрос, — это борьба с капитализмом и строительство бесклассового общества. Но опыт построения социализма в СССР показал, что без плотной работы по искоренению патриархальных убеждений и по созданию благоприятных условий, которые наконец снимут с нас бремя домашнего труда, — никакого результата не будет. Просто так мы не победим и не придем к обществу, где мужчины и женщины будут прежде всего людьми. Пусть и с разными половыми характеристиками, но все же людьми.

Главная проблема даже не в том, что один из популярнейших левых ресурсов решил перенять повестку «Мужского движения». Мол, смотрите правые забирают у нас «мужской вопрос». Таким же образом можно и мигрантофобскую риторику у правых перенять, а не показывать, почему капитализм толкает людей покидать свои дома и «забирать у нас рабочие места».

Проблема еще и в том, что на «Вестнике бури» потеряли класс. Можно много говорить о «меркантильных» женщинах, но не искать причины того, почему женщины «продают» себя. От того, что они просто «плохие»? Или же потому, что в условиях феминизации бедности, дискриминации на рабочем месте и больших рисках, связанных с репродуктивной функцией, «продажа себя» становится одной из лучших стратегий выживания.

Нужно не смотреть, кто «плохой», а кто — «хороший». Нужно искать корни проблемы, а не пытаться мериться угнетением. Мы же по факту видим желание восстановить отцовское право, отрицание проблемы домашнего насилия и принижение женского вопроса как такового. А ведь эта проблема должна быть в центре борьбы за лучшее общество.

С одной стороны, женский вопрос — это вопрос выживания человечества как вида, вопрос воспроизводства рабочей силы. Но с другой стороны, это вопрос «очеловечивания» всех нас и всестороннего развития каждого.

Этот сомнительный материал «Вестника Бури» в очередной раз приподнял завесу над одной из внутренних проблем постсоветского левого движения. Несмотря на то, что эту статью написала женщина, ее всё же массово одобряют многие левые и окололевые мужчины. Если выражаться языком гегелевской философии, то большинство современных мужчин с левыми взглядами «мыслят абстрактно» в отношении не только женского вопроса, но и многих других краеугольных камней марксизма. Нам, марксисткам, в теоретических дискуссиях и в практической работе с товарищами-мужчинами приходится сталкиваться с тем, что они воспринимают рабочий класс как безликую абстрактную массу, в которой все сплошь крепкие заводские парни, как на советских плакатах, хотя по различным данным женщин больше среди самых бедных наемных работников, и именно женщины подвержены самому крайнему обнищанию в условиях кризиса и катаклизмов. А если женщина не вовлечена в производственный труд, то ее домашний труд обычно направлен на то, чтобы снять издержки на обеспечение быта, производства и воспроизводства рабочей силы с капиталиста и переложить все расходы на отдельную семью рабочих.

Такой же абстракцией для левых мужчин становится и понимание отчуждения труда и индивидуума в обществе товарных отношений. Все те бытовые и семейные проблемы, о которых говорят «эксперты» «Вестника» — это не проблемы отдельных людей. Они системны. Это признак отчужденности человека в капиталистическом обществе. Это отчуждение воплощается в насилии над самыми близкими, в объективизации женского тела, в отсутствии эмпатии и возможности объединиться и солидализироваться.

Угнетение женщины в капиталистическом обществе — одна из очевиднейших системных проблем современного мира. Женщины зажаты между тисками базиса (капиталистического общества частно-собственнических товарных отношений) и надстройки (патриархальным мелкобуржуазным сознанием и идеологией).

Стоит ли ждать нам у товарищей из «Вестника Бури» статей о «другом угнетенном классе» с экспертным мнением банкиров, топ-менеджеров ТНК и хозяев ларьков?