Постановка и решение проблемы соотношения логики, диалектики и теории познания в марксистской философии принадлежит В.И. Ленину. Однако до сих пор ведутся споры из-за различной трактовки известных его положений, причем порою спорящие не берут всех высказываний Ленина по этому вопросу, а выхватывают только те, которые можно как-то приспособить для доказательства своей субъективной точки зрения. Это первый недостаток дискуссий. Второй недостаток состоит в том, что часто наблюдается весьма произвольное употребление самых различных категорий, которые тем самым получают неопределенный смысл и понимаются разными людьми по-разному. К сожалению, больше занимаются толкованием слов, чем анализом самого предмета, объекта спора.
На мой взгляд, при освещении этого вопроса (как, впрочем, и многих других) целесообразно придерживаться двух методологических правил:
а) учитывать содержание, дух, направленность всех (или по меньшей мере большинства) высказываний Ленина о связи диалектики, теории познания и логики (особенно в «Философских тетрадях»);
б) не ограничиваясь цитатами и их толкованием, анализировать сам предмет, как он сложился в результате революционного переворота в философии, совершенного марксизмом, то есть выполнить при этом первое требование, сформулированное Лениным в его знаменитых «Элементах диалектики» как «объективность рассмотрения (не примеры, не отступления, а вещь сама в себе)».
Особые, можно сказать, напряженные разногласия возникли среди философов при раскрытии существа ленинского тезиса о том, что логика, диалектика и теория познания материализма, примененные к политической экономии в «Капитале», суть одно и то же — не надо трех слов. Выявились как активные сторонники этого положения, так и его скептические интерпретаторы. Получила хождение также версия о будто бы афористическом характере ленинского высказывания и необходимости истолкования его в переносном смысле.
С подобным мнением нельзя согласиться прежде всего потому, что идея Ленина, о которой здесь идет речь, не случайна. Она выражена им неоднократно на протяжении всех «Философских тетрадей».
Говоря, в частности, о том, что логика должна быть не только естественноисторическим описанием форм мысли, но и рассматривать вопрос об истине, Ленин указывает: «В таком понимании логика совпадает с теорией познания. Это вообще очень важный вопрос».
В другом месте, определяя логику как науку, Ленин пишет:
«Логика есть учение о познании. Есть теория познания».
В конспекте гегелевской истории философии Ленин делает следующее замечание:
«Разработать: Плеханов написал о философии (диалектике), вероятно, до 1000 страниц... Из них о большой Логике, по поводу нее, ее мысли (т. е. собственно диалектика, как философская наука) nil!! (ничего!! — лат.)».
Перечисляя в конспекте лассалевского «Гераклита» такие науки, как история философии, отдельных наук, умственного развития ребенка, животных, языка, психология, физиология органов чувств, Ленин указывает: «...Вот те области знания, из коих должна сложиться теория познания и диалектика».
Наконец, в заметке «К вопросу о диалектике», возвращаясь к оценке философских заслуг Г.В. Плеханова, Ленин замечает: «Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма: вот на какую «сторону» дела (это не «сторона» дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах».
Сейчас перевелись люди, пытавшиеся отмахнуться от этой важнейшей проблемы и утверждавшие, что Ленин в «Философских тетрадях» неосторожно, мол, цитирует Гегеля и не все там сказанное следует принимать во внимание. Их доводы легко разбиваются, если мы вспомним замечание Ленина в конспекте «Науки логики»: «Я вообще стараюсь читать Гегеля материалистически: Гегель есть поставленный на голову материализм (по Энгельсу) — т. е. я выкидываю большей частью боженьку, абсолют, чистую идею etc.». Разумеется, при чтении ленинских конспектов надо уметь отличать — а это иногда удается с трудом — позицию конспектирующего от позиции конспектируемого. Но изображать дело таким образом, будто в них содержится лишь изложение взглядов последнего, значит лишать себя одного из ценнейших первоисточников марксизма-ленинизма.
По теме этой статьи существует множество точек зрения, которые можно свести к следующим двум:
а) большинство стоит за частичное совпадение логики, диалектики и теории познания. Сторонники этого взгляда считают, что утверждение Ленина о том, что эти науки — одно и то же (то есть не нужно трех слов), следует понимать не в прямом, а в относительном значении. Частным случаем этой точки зрения является объявление теории познания частью диалектики, а логики — частью теории познания;
б) меньшинство настаивает на полном тождестве диалектики, теории познания и логики в марксизме.
Чтобы внести и в этот вопрос ясность, полезно, не разбирая подробно точек зрения, посмотреть, частично или полностью совпадают эти науки. Сделать это можно, по-видимому, путем сравнения двух важнейших их признаков — предмета и метода. Поскольку всякая марксистская наука может пользоваться только диалектико-материалистическим методом, нам остается выяснить сходство и различие, если они имеют место, предметов диалектики, теории познания и логики.
Итак, что такое диалектика, каков предмет ее исследования?
Прежде чем дать ответ на этот вопрос, следует отметить многозначность употребления термина «диалектика».
Во-первых, под диалектикой понимается наличие в вещах взаимоисключающих сторон, проявление диалектических закономерностей. Такая диалектика делится на: а) объективную (диалектика природы, общественной жизни) и производную от первой, б) субъективную диалектику (относящуюся к области отражения, познания, мышления).
Во-вторых, диалектика — это научный метод познания.
В-третьих, под диалектикой часто имеют в виду учение о методе, нередко сводимом в этом случае к трем основным законам диалектики.
В-четвертых, марксистская, материалистическая диалектика есть, по определению Ф. Энгельса, «наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления», или «наука о наиболее общих законах всякого движения» (куда включается и учение о методе)
Нетрудно убедиться, что Ленин, ставя проблему соотношения трех наук, несомненно придерживался Энгельсова определения диалектики как науки и формулировал свои определения исключительно в духе Энгельса. «Д и а л е к т и к а, — читаем мы в ленинском конспекте книги Гегеля «Наука логики», — есть учение о том, как могут быть и как бывают (как становятся) тождественными противоположности, — при каких условиях они бывают тождественны, превращаясь друг в друга, — почему ум человека не должен брать эти противоположности за мертвые, застывшие, а за живые, условные, подвижные, превращающиеся одна в другую». «Вкратце, — пишет Ленин в другом месте, — диалектику можно определить, как учение о единстве противоположностей. Этим будет схвачено ядро диалектики, но это требует пояснений и развития». Наиболее совершенное определение диалектики Ленин дает в статье «Карл Маркс». «Развитие, как бы повторяющее пройденные уже ступени, но повторяющее их иначе, на более высокой базе («отрицание отрицания»), — констатирует он, — развитие, так сказать, по спирали, а не по прямой линии; — развитие скачкообразное, катастрофическое, революционное; — «перерывы постепенности»; превращение количества в качество; — внутренние импульсы к развитию, даваемые противоречием, столкновением различных сил и тенденций, действующих на данное тело или в пределах данного явления или внутри данного общества: — взаимозависимость и теснейшая, неразрывная связь всех сторон каждого явления (причем история открывает все новые и новые стороны), связь, дающая единый, закономерный мировой процесс движения, — таковы некоторые черты диалектики, как более содержательного (чем, обычное) учения о развитии». Эта характеристика диалектики наряду с ее «элементами», сформулированными в «Философских тетрадях», представляет собой целую программу, пока еще далеко не выполненную, в области исследования сердцевинных законов всего сущего, возникновения нового, прогрессивного и гибели старого, реакционного, смены незрелых форм зрелыми, их эволюции, расцвета, упадка и превращения в свою противоположность.
Среди некоторых философов существует тенденция отличать марксистскую диалектику как науку от марксистского философского материализма. Однако эта тенденция сама по себе не диалектична, а потому и не жизненна. Дело в том, что материалистический подход к действительности является одним из требований самой марксистской диалектики. Разве цитированный выше «первый элемент диалектики», требующий «объективности рассмотрения» не предполагает уже первичности познаваемого объекта и вторичности познающего субъекта, то есть постановки и решения основного вопроса философии? Что касается марксистского философского материализма, то он не был бы марксистским, если бы не предполагал диалектического подхода к природным, социальным и духовным явлениям. Ошибка здесь, по-видимому, состоит в том, что действительно необходимые определения единого, последовательно научного пролетарского мировоззрения с разных сторон (диалектика — с одной, материализм — с другой) иные индивиды принимают за различные предметы, увлекаясь абстракциями и обходя свойства самого объекта.
Конечно, можно говорить о материализме вообще и диалектике вообще как явлениях, зачастую имевших место относительно независимо друг от друга в истории человеческой мысли, но в марксистской философии такое разделение может носить лишь условный характер, ибо ее материализм предполагает диалектику, а из ее диалектики вытекает материализм. Здесь сама природа философии марксизма восстает против односторонне аналитического подразделения ее на материализм и диалектику, которое в целях популярности было дано И.В. Сталиным в его работе «О диалектическом и историческом материализме» и до сих пор дает себя знать и в популярной, и в специальной научной литературе по философии.
Говорят, что марксистская материалистическая диалектика и диалектический материализм — не одно и то же. Однако это трудно понять, так как диалектика как учение о развитии не может трактовать о развитии вообще, независимо от того, что развивается. Движение и прогресс носят всегда предметный характер, являются развитием чего-то, а это что-то в данном случае суть природа, история и сознание человека. Поэтому марксистская диалектика как наука о развитии и естьдиалектический материализм. Впрочем, это следует уже из Энгельсова определения материалистической диалектики, которое котируется в нашей литературе как определение диалектического материализма.
Иное дело, если под диалектикой понимают не науку в целом, а часть ее, например учение о методе. Тогда данный термин употребляется в более ограниченном значении, и это необходимо всякий раз оговаривать специально в каждом отдельном случае.
Итак, нет оснований различать диалектический материализм и материалистическую диалектику как науки. Предметом и той, и другой (скорее предметом одной данной науки) являются коренные законы и принципы бытия, раскрываемые человеком в ходе его общественно-практической деятельности, направленной на преобразование природных и социальных условий. Уже здесь выявляется коренное и центральное отношение между практически действующим, познающим на основе практической деятельности и вновь действующим на основе познания субъектом, с одной стороны, и объектом, предметами, природной и социальной обстановкой — с другой, то есть формируется основной вопрос философии.
Так как рассматриваются три главные области — природа, общество и мышление, данная проблема выступает в марксистской диалектике с трех сторон, в трех основных аспектах:
- В, так сказать, онтологическом, когда исследуются виды материи, формы движения, законы диалектического развития, наиболее общие свойства объективной реальности, формулируемые в категориях, наконец, свойство отражения и переход от неживой материи к живой, возникновение психики и человеческого мышления. Основной вопрос философии раскрывается здесь в генетическом плане как вопрос о происхождении сознания из природы.
- Очевидно, что для полной характеристики взаимодействия бытия и сознания такого, по преимуществу естественно-научного подхода недостаточно. Ввиду того, что сознание есть явление социальное, возникающее и формирующееся на основе трудовой, практической деятельности общественного человека, вопрос о диалектическом взаимодействии сознания и бытия модифицируется в вопрос о соотношении общественного бытия и общественного сознания, причем последнее, обладая относительной самостоятельностью, оказывает весьма активное обратное воздействие на природу и общество. Человек, одаренный сознанием, рассматривается здесь не столько в плане происхождения, сколько в его активно-преобразовательной, творческой деятельности, как фактор природы, целесообразно изменяющий объективные условия своего существования. В историческом материализме как разделе диалектического материализма дается полная характеристика практики как основы человеческой жизнедеятельности вообще (включая познание). Мимоходом замечу, что противопоставление исторического материализма как будто бы особой науки диалектическому, на мой взгляд, лишено смысла, так как только исторический материализм, достраивая философский материализм «доверху», превращает его в диалектический, а значит научный. К тому же, исключая исторический материализм из диалектического, мы произвольно обедняем на манер антропологизма анализ взаимоотношения субъекта и объекта, причем субъект, сознание становится у нас не классовым, не социальным, не исторически конкретным, а субъектом и сознанием вообще. Практика — это важнейшее понятие марксистской философии — либо выпадает совсем, либо механически пристегивается к общим философским положениям.
- Наконец, основной вопрос философии имеет и так называемую вторую, в данном случае — третью сторону. Речь идет об отражательной способности сознания и процессе познания человеком действительности. Здесь рассматриваются на базе практики ступени и формы познания, формы и приемы мышления, проблема истины и т. д. Этот аспект имеет гносеологический оттенок. Диалектика здесь применяется для познания самого процесса познания.
Только характеристика всех этих сторон дает полное представление о содержании материалистической диалектики.
Каково же содержание теории познания, в чем ее предмет совпадает с предметом диалектики?
На первый взгляд теория познания должна представлять собою вышеуказанную третью часть диалектики. Так оно и есть в узком, ограниченном смысле этого слова. Однако если такой взгляд и целесообразен в целях отграничения гносеологического отношения субъекта к объекту, в целях исследования познавательной деятельности как таковой, его нельзя абсолютизировать, ибо это ведет к отрыву познания от его материальных и социальных корней, к неправильному обособлению собственно гносеологии от онтологии и учения о практике, что было характерно для домарксистской философии и несовместимо с марксистской теорией познания.
Теория познания рассматривает отношение познающего субъекта к познаваемому объекту. Для того, чтобы быть научной, она должна исследовать происхождение своего предмета, причем неизбежно наталкивается на необходимость, во-первых, формулировать основные законы природы и объяснять из самой природы возникновение сознания (онтология...), во-вторых, освещать социальную природу познания и роль практики в теоретическом освоении действительности. Исторический материализм неизбежно вторгается в теорию познания потому, что познание а) социально по природе, б) определяется классовым положением познающего, в) основано на общественно-исторической практике. И только в-третьих, теория познания занимается собственно познанием как отражательной способностью человеческого мозга.
Как, видим, здесь те же аспекты, характеризующие теорию познания марксизма как науку, полностью совпадающую с диалектикой. Разница только в том, что, называя ее гносеологией, мы акцентируем внимание на специально познавательной стороне дела и в этом случае диалектика нами определяется как теория познания. Но не более того.
Сложнее обстоит дело с логикой, относительно которой накопилась масса весьма путаных и противоречивых мнений.
Традиционно ее предметом считалось правильное мышление. Однако это понятие интерпретировалось по-разному. С одной стороны, считалось, например, правильным мышление, дающее истинные, то есть сообразующиеся с объектом выводы. На этой позиции стоял еще Аристотель. Это — тенденция материалистическая. Она выдвигает необходимость материального критерия, анализа содержания человеческих мыслей, определяемого объективной действительностью. Второй взгляд, напротив, рассматривает мышление как нечто самодовлеющее, его законы истолковывает не как аналог действительности, а как его особую, индивидуальную принадлежность, правильность понимает не как получение истины, а как формальное согласование между субъективными понятиями внутри самого мышления. Это формалистическое направление в логике, крайним выражением которого не может не быть идеализм.
Будучи последовательными материалистами, марксисты естественно примыкают к первой точке зрения и развивают ее на базе достижений диалектики. Признаками правильного мышления, выступающего в качестве предмета логики марксизма, являются как, во-первых, соблюдение определенных норм и правил мышления (так называемый формальный критерий), так и, во-вторых, постоянный контакт с внешним миром, заимствование из него, проверка фактами, на практике действительного содержания мышления (материальный критерий). Эти признаки неразрывны, они предполагают друг друга, причем второй является определяющим, а первый — в конечном счете производным от второго.
В настоящее время признают существование двух наук о мышлении — формальной и диалектической логик. (Математическая, или символическая, логика возникла на стыке с математикой и является, строго говоря, не философской наукой, а прикладной математической дисциплиной). Однако здесь имеется масса неясностей и путаницы.
Сначала о формальной логике. Это название фигурирует во многих местах, причем порою не делают различия между определенной совокупностью законов мышления, называемых элементарными, или формально-логическими, и сложившейся на протяжении столетий наукой. Объявляя логику формальной, часто не задумываются, в чем заключается ее формальность. Если она формальна, так как рассматривает общечеловеческие формы мышления (понятие, суждение, умозаключение), то диалектическая логика тоже «формальна», ибо не может игнорировать те же самые формы. Если же формальная логика ограничивается только формальными отношениями, совершенно игнорируя содержание, то можно ли с точки зрения достижений современного, то есть диалектического, материализма, когда возникла диалектическая (содержательная) логика, продолжать считать подобный подход научным?
Очень интересен вопрос о методе, которым пользуется формальная логика. Исторически формальная логика возникла как описание и анализ форм и принципов мышления с точки зрения четырех ее основных законов — тождества, непротиворечия, исключенного третьего, достаточного основания. Необходимость такого подхода неоспорима. Однако, взятые сами по себе, как единственный метод познания, эти законы дают только статическую, то есть с современной точки зрения неизбежно метафизическую картину мира. Как бы мы ни ратовали за формальную логику, но она своими собственными средствами не способна научно, то есть в конечном счете диалектически, представить развитие даже своего собственного предмета. Эта неполнота, эта непоследовательная, ограниченная, относительная научность формальной логики стала особенно очевидна после появления философии диалектического материализма. В свете марксистского учения о мышлении формальная логика есть лишь подход к научному изложению законов абстрактного отражения действительности, но еще не наука и должна с известными поправками использоваться как материал для описания мыслительных явлений в подлинно научной, диалектической логике. Многие философы и сейчас не согласны с подобного рода мнением. Сохранение формальной логики, которую считают самостоятельной наукой, наряду с диалектической они объявляют правомерным ввиду того, что, восприняв материализм, она в отличие от диалектической логики не восприняла диалектического метода. Но это странное утверждение. Не может быть самостоятельной наукой та совокупность знаний, которая не переработана на базе диалектики, короче, в настоящее время без диалектики нет науки.
С целью доказательства правомерности существования формальной логики как самостоятельной науки делаются попытки ограничить предмет логики диалектической, в который, очевидно, следовало бы включать всякое мышление, приводящее к истине. Однако ряд философов либо искусственно сводит его к сознательно-диалектическому (научному) мышлению, либо считает главной задачей диалектической логики анализ неких специально диалектических (не тех, что изучает формальная логика) понятий, суждений и умозаключений, которых, увы, не существует в мышлении. Почему закон тождества, являющийся законом формально-логического мышления, не может рассматриваться во взаимодействии с диалектическими закономерностями мысли? Почему диалектическая логика должна чураться традиционного для формальной логики анализа объемных отношений? Подобные вопросы можно продолжать.
По всей вероятности, наш спор разрешится только тогда, когда будут соотнесены между собой так называемые формально-логические и диалектические законы. А это возможно только путем показа, аналогом чего в действительности они выступают. Являются ли законы тождества или непротиворечия только законами мышления? По-моему, ни в коем случае. Эти законы фиксируют момент прерывности, постоянства, покоя в окружающей нас вечно движущейся природе. Они отражают одну сторону всеобщего изменения. Но, применяя только их, выразить точно движение невозможно. Задача решается только выходом за рамки этих законов, снятием их диалектическим законом единства и борьбы противоположностей. И это делается путем использования того же закона тождества, который дает возможность сначала изучить взаимоисключающие, противоположные тенденции порознь, как покоящиеся, а затем снимается диалектическим их соединением при помощи уже другого, несравненно более совершенного метода. Возникающая при этом новая структура мысли является качественно отличной от предшествовавших ей и составляющих ее обычных понятий.
Может показаться странным, что движение в мышлении представляется посредством предварительного изображения сторон противоречия, являющегося двигателем, как статичных, неизменных, в состоянии покоя. Однако не что иное, как опять-таки пример диалектического единства противоположностей в мышлении, пример выражения явления через его другое, то есть через противоположность. «Мы не можем, — писал по этому поводу Ленин, — представить, выразить, смерить, изобразить движения, не прервав непрерывного, не упростив, угрубив, не разделив, не омертвив живого. Изображение движения мыслью есть всегда огрубление, омертвление, — и не только мыслью, но и ощущением, и не только движения, но и всякого понятия.
И в этом суть диалектики. Э т у — т о суть и выражает формула: единство, тождество противоположностей».
Схематически, огрубленно (недостаточно, но наглядно) отношение элементарных (формально-логических) законов мысли к диалектическим можно изобразить следующим образом:
Движение, есть единство двух моментов, которые схватывает вместе и удерживает в мышлении по аналогии с действительностью закон единства и борьбы противоположностей:
момент относительной устойчивости, прерывности (здесь пользуются исключительно услугами формальнологических законов а) тождества, б) непротиворечия, в) исключенного третьего);
момент постоянной изменчивости, текучести, непрерывности.
Существенные стороны движения в целом отражают также:
закон перехода количественных изменений в качественные и обратно;
закон отрицания отрицания.
На фоне и в контексте мышления диалектического мышление по формально-логическим законам представляется необходимым, неизбежным, но постоянно снимаемым этапом, или моментом первого. Плеханов имел все основания утверждать: «Как покой есть частный случай движения, так и мышление по правилам формальной логики (согласно «основным законам» мысли) есть частный случай диалектического мышления». К сожалению, его верный по своей направленности анализ подчас отвергался из-за термина «частный случай», который действительно не корректен но отношению к мышлению согласно требованиям диалектики. Подобные же формально-логические претензии предъявлялись к И. Дицгену, хотя, по-видимому, именно эти два автора, если не считать Энгельса и Ленина, больше всего сделали для прояснения данного вопроса.
Если верно здесь сказанное, то чем объяснить переход от элементарного логического мышления к диалектическому, снятие его формально-логического слоя, соединение в мышлении взаимно исключающих определений одного и того же предмета? Возьмем хрестоматийный пример. В ходе подготовки к свержению самодержавия большевики не раз показывали, что дает пролетариату установление демократической республики. Характеризуя ее как прогрессивное явление по сравнению с царизмом, как шаг вперед в деле завоевания политических свобод, более четкого противопоставления классовых сил и т. д., они вместе с тем отмечали, что те же черты имеют и свое отрицательное значение. Они могут породить в среде рабочих иллюзорные представления о «совершенстве» буржуазного строя; устраняя феодальные пережитки, избавляют капиталистов от их исконного противника, облегчают им дело проведения своих классовых интересов и т. д. Соответствующий вывод: демократическая республика и хороша, и плоха с точки зрения интересов пролетарской классовой борьбы — является примером диалектического соединения противоположных определений.
Что побуждает к этому соединению? Чтобы показать хорошую (или же только плохую) сторону явления, достаточно применения одних формально-логических законов. Поскольку капиталисты как класс непосредственно заинтересованы лишь в положительной оценке буржуазной демократии, их идеологи, как правило, не идут дальше ее восхваления. Им не позволяют подняться выше и взглянуть на вещи шире узкоклассовая общественная практика, себялюбивые эгоистические цели. Иное дело — рабочий класс. Будучи занят непосредственно в производстве материальных благ и практически заинтересован в свержении гнета буржуазии, он самой своей деятельностью, всем своим положением подводится к более всесторонней оценке того или иного общественного явления. Критерием перехода от формально-логической (по сути ограниченно аналитической) оценки к диалектической (всесторонне синтетической), мостом между ними является неизмеримо более богатая практика, которая (хотя это и может показаться необычным), позволяя соединять противоположности, здесь выступает как категория логики.
Подводя общий, поневоле краткий итог по вопросу о взаимоотношениях между формальной логикой и логикой диалектической, надо выделить следующее. Предмет нынешней формальной логики — определенные объективные законы и связи в мышлении, общие для всего человечества, — есть часть предмета диалектической логики, кроме них рассматривающей диалектические закономерности, диалектические структуры мысли, методы научного исследования и т. д. Что касается методологической стороны дела, то метод, применяемый формальной логикой, недостаточен, с точки зрения современной науки, для всестороннего исследования даже ее собственного предмета. В лучшем случае она описывает и классифицирует как статичные некоторые формы мышления — дело само по себе нужное, но не оправдывающее притязаний на универсальность подхода.
Нет оснований отрицать достижения и полезность ряда формально-логических исследований, но надо поставить их на свое место, определить их роль как нужного в рамках диалектической логики предварительного, пользуясь терминологией Ленина, огрубляющего, омертвляющего анализа, после которого диалектика, рассматривая мышление в его движении, в слиянии моментов постоянства и изменчивости, дает адекватное представление о предмете логики. А поскольку мышление теперь уже фигурирует не как покоящееся, зеркально пассивное отражение действительности, а как активный процесс этого отражения, независимо от наших субъективных настроений в поле зрения возникает проблема истины, что вполне соответствует ленинскому мнению, что логика должна представлять собою «не только описание форм мышления и не только естественноисторическое описание явлениймышления (чем это отличается от описания форм??), но и соответствие с истиной, т. е.?? квинтэссенция или, проще, результаты и итоги истории мысли??». Это не означает требования выкинуть вон всю формальную логику, как ненужный хлам, — как свод необходимых простейших сведений о мышлении она может и должна с соответствующими поправками преподаваться в школе, — но отводит ей ту роль, которую она в состоянии выполнить.
Однако разговор о логике на этом не кончается. Если она превращается в науку, базирующуюся на материалистической диалектике, к ней необходимо должно быть предъявлено требование исследования предпосылок, происхождения и эволюции ее предмета. В этом направлении она должна исходить из наиболее общих законов природы и общества, производными от которых являются законы мышления. И тут, естественно, так называемая онтология оказывается «примесью» к науке о чистом мышлении.
От «чистоты» мышления ничего не остается, когда выясняется, что абсолютно рационального вообще не существует в природе и что, возникнув на базе чувственного (ощущений, восприятий и представлений), оно развивается и движется в тесном контакте с чувственностью, черпая из нее материал для построения понятий, никогда не освобождаясь даже в самых абстрактных рассуждениях от эмоциональных оттенков, образов и т. п. Таким образом, указанный нами онтологический момент сближает логику с диалектикой, а единство чувственного и рационального превращает ее в теорию познания.
Что это так, показывает хотя бы следующее, уже частично цитированное место из «Философских тетрадей»: «Логика есть учение о познании. Есть теория познания.
Познание есть отражение человеком природы... Тут действительно, объективно три члена: 1) природа: 2) познание человека = м о з г человека (как высший продукт той же природы) и 3) форма отражения природы в познании человека...». Как видим, природа как предпосылка и предмет познания оказывается, по Ленину, в поле зрения марксистской науки логики.
Идея есть «истина»
В противовес идеалистической формалистической логике у нас много писали о необходимости содержательного анализа форм мышления. Однако что такое содержательность, еще остается не выясненным. Известно, что Ленин, изучая Гегеля, занимался и этой проблемой. Поскольку центральная задача логики — изучение того, как получается истинное знание, Ленин предполагает наполнение логических форм реальным жизненным содержанием, включение в логику учения о наиболее общих законах развития природы и общества. Вот соответствующее место из конспекта «Науки логики»: «По обычному представлению о логике»... не место в ней вопросу о жизни. Но если предмет логики истина, а «и с т и н а, как таковая, по существу заключается в познании», то о познании приходится трактовать, — в связи с познанием уже... надо говорить о жизни». И далее замечание Ленина по поводу этого положения Гегеля: «Мысль включить жизнь в логику понятна — и гениальна — с точки зрения процесса отражения в сознании (сначала индивидуальном) человека объективного мира и проверки этого сознания (отражения) практикой...».
Здесь уже указывалось на то, что в самом мышлении переход от употребления законов формальной логики к применению законов диалектики совершается на основании практики. Это положение следует распространить и на все другие вопросы логической науки. Мышление, познание есть явление социальное, развивающееся на основе и согласно требованиям чувственно-материальной преобразовательной деятельности человека. «Идея есть «истина».., — говорит Ленин. — Идея т. е. истина, как процесс — ибо истина есть процесс — проходит в своем развитии три ступени: 1) жизнь; 2) процесс познания, включающий практику человека и технику.., — 3) ступень абсолютной идеи (т. е. полной истины)». Вполне понято, что такой подход к делу требует совершенно отказаться от чистоты познания и учитывать общественно-историческую производственную практику во всей ее полноте в рамках логики, что тождественно рассмотрению социального аспекта основного вопроса философии (= исторический материализм) в диалектическом материализме.
Приведем еще три высказывания Ленина по данной проблеме. «Единство теоретической идеи (познания) и практики — это NB — и это единство именно в теории познания, ибо в сумме получаете «абсолютная идея» (а идея = объективная истина)...». Практика - объект специального изучения в историческом материализме — внутри теории познания! Эта ленинская постановка вопроса еще недостаточно усвоена нашими философами. Увлекаясь односторонне аналитическим расчленением философской науки, но будучи вынужденными считаться с ролью практики в познании, часто ограничиваются пышными и пустыми словами в ее адрес, не выясняя ее действительного значения и неразрывной связи с думающей головой человека.
Так относятся к лицу уважаемому и чтимому, но не влияющему на реальные дела: его видят и с ним как бы считаются только в редкие дни торжественных собраний, пленумов, конференций. С практикой в теории познания и логике часто обращаются так же, как с юбиляром, в честь которого собрались многочисленные гости, но которому самому не хватило места за столом.
Комментируя положение Гегеля о включении в логику жизни, Ленин записывает: «Жизнь = индивидуальный субъект отделяет себя от объективного». Выходит, что, становясь содержательной, логика вскрывает взаимодействие субъекта (действующего и познающего = живущего), человека и окружающей его объективной среды. «Если рассматривать отношение субъекта к объекту в логике, — продолжает Ленин, — то надо взять во внимание и общие посылки бытия конкретного субъекта (= жизнь человека) в объективной обстановке». Представляется, что эта краткая формула дает гениальное, удивительное по своей всесторонности решение проблемы о соотношении логики, диалектики и теории познания. Отношение субъекта к объекту, человека к природе и обществу рассматривается в логике. Субъект, общественный человек — одна сторона отношения; природа и общество — другая. Необходимо исследование как первой (субъекта), так и второй стороны (объективного мира), причем только в конечном итоге возможно выяснение характера их взаимодействия (познания на основе практики).
Что такое «общие посылки бытия конкретного субъекта»? Конечно, научное познание законов природы и общества, которыми порожден субъект, то есть «онтология» и «социология» (исторический материализм). Что такое «объективная обстановка», в которой протекает «жизнь человека»? Это не что иное, как условия его бытия. Если Вы внимательно следили за ходом мысли автора этой статьи, то сами определите, что здесь рассматриваются те же аспекты отношения субъекта к объекту, то есть основного вопроса философии, что и в диалектике и, конечно, в теории познания. Предметы этих трех наук совпадают полностью. Поэтому не может быть сомнения в прямом и точном определении Ленина: «Логика есть учение не о внешних формах мышления, а о законах развития «всех материальных, природных и духовных вещей», т. е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т. е. итог, сумма, вывод истории познания мира». Иными словами, диалектический материализм (включая исторический материализм), или теория познания.
«...Это одно и то же» — слова Ленина относительно трех рассматриваемых наук надо понимать буквально. Термины «диалектика», «логика», «теория познания» обозначают не разные науки, а только с разных сторон определяют одну науку, один предмет — диалектический материализм.
О каком-нибудь человеке в коллективе может создаться прекрасное мнение как об инициативном эрудированном работнике. Это одно его определение. Однако, например, руководитель хора вынесет о нем неблагоприятное впечатление, так как этот человек не умеет и отказывается петь. Это другое его определение. Если же он перейдет улицу в неположенном месте, то для милиционера в данном узком отношении окажется прямым нарушителем закона. Все это — предикаты в общем-то хорошего человека, определяющие его с разных сторон, от чего он не перестает быть одним и тем же. Примерно такая же история происходит и с нашей наукой, которая, будучи и логикой, и теорией познания, и учением о методе и пр. одновременно, принимается кое-кем за целый ряд отделенных друг от друга разных областей знания.
Не смазывается ли таким отожествлением необходимость узкологического исследования рационального познания или решения проблемы об истине без рассмотрения онтологических и социологических проблем? Ни в коей мере. Будучи в целом в полном смысле слова марксистской логикой, теорией познания, материалистической диалектикой, диалектический материализм не исключает локализации внимания на только логическом, только гносеологическом, только методологическом, только социологическом и любом другом аспекте. Но каждый из этих аспектов, имея относительное значение, есть только оттенок, или угол зрения, одного предмета, изучаемого единой наукой, — диалектического взаимодействия человека и среды.
В истории отечественной философской науки имели место случаи борьбы против сведения философии к теории познания. Неприемлемость этой концепции состояла в том, что и законы природы, и законы социальной жизни интерпретировались как законы познавательной деятельности, чем выхолащивалось их объективное содержание, логика же и гносеология «освобождались» от «груза» конкретного материала. Поскольку объявлялось самоцелью изучение форм и методов научного исследования конкретных отраслей знания, концепция приобретала идеалистический, позитивистский оттенок. По существу же дело должно выглядеть как раз наоборот: не философия как знание о мире должна быть редуцирована до учения о формах мыслительного освоения тех или иных экспериментальных данных, а логика как учение о познании, базирующемся на практике, должна вобрать в себя важнейшие конкретные сведения, быть наукой о содержании всего материального и духовного мира.
Это противопоставление помогает понять мысль Ленина о том, что в тождестве диалектики и теории познания марксизма суть дела. Коренное отличие нашей философии состоит в том, что она стала подлинно научным, диалектико-материалистическим мировоззрением благодаря всестороннему учету первенствующей роли революционной практики. Соединение политики, революционного действия и философии — вот какую задачу решал К. Маркс, только начинавший становиться марксистом. Именно благодаря такой постановке вопроса практика, преобразующая деятельность человека стала важнейшим понятием и фактором развития диалектического материализма. Учет практики в логике — это именно суть, специфика марксизма, впервые крепко связавшего мышление с его земной основой, сознание человека с действиями его рук. На эту сторону дела и следует обратить внимание, решая проблему соотношения логики, диалектики и теории познания.