Модель коммунистического будущего

Уважаемый anlazz поднял снова интересную тему — о модели коммунистического будущего Стругацких-Ефремова. С чем я могу полностью согласиться — то, что эта модель в целом была создана на материале 20-50х гг, герои ранних Стругацких — это именно «пятидесятники», а не «шестидесятники»; те же годы вдохновили и Ефремова. Наблюдая людей в условиях снижения отчуждения, роста влияния человека на собственный трудовой процесс, кооперации в трудовых коллективах, авторы и создали эти модели будущего.

Кстати, из этого же факта вытекают и некоторые недостатки данной модели.

А именно то, что модель эта — простое и прямое продолжение в будущее наблюдаемого настоящего в стране диктатуры пролетариата.

Пусть даже государство и государственное насилие там отмирает.

Однако интересно то, что общество будущего, в особенности у Стругацких — это опять-таки общество «движения вперед», которое все никак не может остановиться и строит-строит-строит, исследует-исследует-исследует... Это общество все тех же безумно увлеченных технарей из «Понедельника». И кстати, эти модели предопределили и дальнейшие представления об утопической фантастике, и состав ее читателей: молодые мужчины, по большей части технических специальностей, и требования к будущим произведениям: там не просто обязательно должны присутствовать технические суперновации и завоевание космоса — а это должно быть главной целью общества. Герои утопической фантастики — это ученый и космолетчик. Всякие там гуманитарные проблемы «решаются элементарно» (потому что технарям всегда кажется, что это «элементарные» проблемы), ну например, заболел человек неизлечимой болезнью — пошел и самоубился, чего тут переживать. Детей всех с года в интернат, и никаких проблем, «ребенку нужен хороший учитель». Проблем отношений вообще не существует, это все ерунда для тех, кто не занят делом. И так далее. Общество все того же мобилизационного типа, целью которого является безграничное расширение человечества и развитие все новых технических новшеств, при этом быт человека изменяется мало и скорее в спартанскую сторону.

Но у Стругацких и Ефремова такая модель возникла закономерно. Ведь общество 20-50х гг в СССР и было обществом бурного развития, как экстенсивного, так и интенсивного, скоростной индустриализации. Понятно, что это было необходимо, с одной стороны, для защиты от внешнего врага, а с другой — для той цели, которая является главной и основной в социалистическом и коммунистическом обществе, и как правильно пишет Анлазз, «цель эта и для Ефремова, и для Стругацких, и для их читателей была очевидна и общеизвестна: улучшение жизни каждого человека».

Совершенно верно, эта цель при коммунизме в общем и является основной и даже, можно сказать, единственной целью (остальные ей подчинены).

И естественно, в раннем СССР именно ради такого улучшения как раз и необходимы были мощная индустриализация, развитие науки, строительство, освоение новых районов.

Конечно, в позднем СССР эта задача все еще не отошла на задний план, то есть хотя решающий рывок и был совершен в 50-е, но в плане улучшения жизни населения задач оставалось еще очень много. Но несмотря на эту нерешенность, уже в позднем СССР у населения стали появляться и другие запросы и интересы — потому что общая безопасность жизни, отсутствие страха умереть от голода, потерять работу — были достигнуты благодаря тому мобилизационному рывку. И вот оказалось, что человеку нужно не только это... И хотя молодежь по-прежнему бодро призывали на БАМ и другие великие стройки, романтическое отношение к взрывному росту благосостояния и научным открытиям как-то сильно поуменьшилось.

И я думаю, что это как раз не следствие ревизионизма и не недостаток позднего СССР, а совершенно закономерный процесс. То есть я думаю, что в любом случае строительство коммунистического будущего предполагает эту же ситуацию: начальный энтузиазм открытий и строительства, первопроходцев и технарей когда-нибудь сменится... чем-то другим. Слегка завянет. Людей начнут интересовать другие вопросы.

Почему? Нет, вовсе не потому, что «пассионарии кончились», это ерунда вообще.

А исходя из той же всем в коммунистическом обществе понятной цели: улучшение жизни каждого человека.

Если у человека не удовлетворены элементарные потребности из нижней части пирамиды Маслоу, то есть физиологические и ощущение безопасности — естественно, необходимо эти потребности удовлетворить. На первом этапе строительства коммунизма для этого необходимо создание элементарной материальной базы: построить те самые заводы, добиться нужной производительности труда, построить жилье, всех накормить и одеть. Это и есть та самая мобилизационная фаза, которая в стране прошла. Можно сказать, конечно, что все это было еще на неудовлетворительном уровне, но ведь эта фаза еще и не закончилась, здесь речь идет не о резких границах (сегодня нам было плохо, а завтра уже хорошо и мы мечтаем о высоком), а о плавном переходе. И этот переход к фазе материального благополучия уже был во всяком случае начат.

Вероятно, при современном уровне развития техники, особенно вычислительной, при следующем «заходе» удастся создать материальное благополучие для всех значительно быстрее.

Но «улучшение жизни каждого человека» не сводится к одному только материальному благополучию. Внезапно оказывается, что есть какие-то другие вещи, менее очевидные, менее бросающиеся в глаза, но невероятно важные для ощущения личного счастья.

И обществу придется решать также и эти проблемы.

Начинается «кризис героя». Это заметно у Стругацких уже в «Стажерах». Мальчик Юра там в начале заявляет глупость: главное в жизни — это красиво умереть. Старшие тут же объясняют ему, что это глупость. Но в конце, в итоге авторы как раз заставляют Юрковского «красиво умереть», то есть по сути соглашаются с Юрой. Но у читателя все равно остается недоумение. ОК, понятно, что это круто — умереть за своих товарищей, бросившись на амбразуру. Задержав врага, чтобы товарищи могли уйти. Круто, как герой «Девяти дней одного года», умереть ради того, чтобы у страны были атомные электростанции, чтобы дать тепло, свет и благополучие людям, у которых ничего этого еще нет. Круто провести на себе эксперимент, чтобы дать людям новую вакцину от смертельной болезни, спасти жизни, рискуя собственной.

Но ради чего гибнет Юрковский? Потому что ему интересно посмотреть на кольца Сатурна. Ради камешков, ради какой-нибудь очередной написанной книжки — ОК, понятно, что это все человечеству тоже нужно, и что в итоге множество таких работ дадут человечеству какое-нибудь новое понимание Космоса, новый уровень комфорта... Но одно дело — отдать свою жизнь, спасая другие, и другое — отдать свою жизнь ради очередного шажка в науке, которая когда-нибудь сделает еще уютнее и интереснее жизнь людей, и без того удобно устроенных. Как-то несоизмеримо это. И получается у Стругацких в итоге — «так лучше, чем от водки и от простуд». Ну да, если так, то можно и в горы полезть и там просто так «героически погибнуть», ведь оно же лучше, чем от водки и от простуд.

Не только массовый героизм перестает быть нормой, но и подобный «героизм» Юрковских начинает вызывать сомнения — а надо ли так? Ну хорошо, может, и неплохо, вот сгорел человек на работе, но героя, подобного титанам прошлого, из него уже как-то не сделать.

Люди неизбежно начинают жить «частной жизнью». Они неизбежно углубляются в отношения — рабочие, дружеские, любовные. Они не обязательно становятся «снежинками» при нормальном воспитании, но значение личных переживаний очень сильно возрастает.

И это, повторяю, будет неизбежно происходить и при коммунизме. Причем коллективизм-индивидуализм к этому отношения не имеют. Люди могут быть коллективистами, но их будут очень сильно занимать вопросы личных переживаний каждого члена коллектива.

Ефремов, кстати, как более мудрый человек, это уже осознал. Но решил простым технарским способом (повторяю, технарям всегда кажется, что вопросы психологии «элементарны»). Дескать, все настроения человека мимолетны, и чтобы быть счастливым, надо просто постоянно заниматься медитациями и физическими упражнениями. Всем, массово и одинаково. И все будет тип-топ.

Думается, что решение этих проблем — гуманитарных, психологических — на самом деле значительно сложнее. И обществу придется искать на него ответы. Конечно, общество будущего немыслимо без развития науки и того же исследования космоса, но это вряд ли будет настолько главной и всеобъемлющей целью, как была индустриализация в 30-е годы, с похожими героями, отношениями и целеполаганием.

А каким оно будет? Как оно примерно может выглядеть? В общем-то это праздные вопросы, так как до этого еще очень далеко (если вообще не вымрем по дороге), но меня они интересуют с чисто практической точки зрения, как можно понять: с точки зрения новой книги о будущем.

И пока я не готова ответить на эти вопросы.