Методология марксистского анализа роли исторической личности и современность

Работа К. Маркса «К критике гегелевской философии права» знаменовала собой не только полный разрыв автора с его «прежней философской совестью», иначе говоря, с гегельянством, но что много важнее, в ней была предпринята попытка взглянуть на социальную жизнь людей, исходя из учета объективных интересов последних.

Идея материализма в истории начинает вызревать в сознании К. Маркса, если уж не одновременно, то где-то очень вскоре после его знакомства с работами Л. Фейербаха, написанными последним с позиций философского материализма. «С каким энтузиазмом, - напишет позднее Ф. Энгельс, - приветствовал Маркс новое воззрение и как сильно повлияло но на него, несмотря на все критические оговорки, можно представить себе, прочитав «Святое семейство».

Самой первой работой, написанной К. Марксом совместно с Ф. Энгельсом с позиций материалистического подхода к истории, стала «Немецкая идеология». С завершением этой неизданной при их жизни К. Марксом и Ф. Энгельсом работы можно датировать выдвижение гипотезы исторического материализма. Трудность создания работы («Немецкая идеология») состояла в том, что при ее написании от авторов требовалось в достаточно доступной для неподготовленного читателя форме обозначить главное отличие только родившегося философского взгляда на историю, к которому К. Маркс и Ф. Энгельс приходят к середине 40-х гг. XIX в. от прежнего идеалистического, которого и после рождения исторического материализма по инерции продолжали придерживаться философы и обществоведы европейских стран, хотя внутреннее родство философского идеализма Гегеля христианской теологии давно было раскрыто и проиллюстрировано Л. Фейербахом.

В «Немецкой идеологии» противоположность материализма и идеализма во взгляде на историю, мимо которой, как известно, прошел Л. Фейербах, выдвигается авторами работы на первый план. В результате материализм в понимании природы дополняется материализмом в понимании истории и таким же образом материализм в целом получает свое дальнейшее развитие.

Резкие нападки на основной вопрос философии (вопрос об отношение мышления к бытию) в странах цивилизованного Запада начинаются с появлением позитивизма (первая треть XIX в.), но они не только не прекратились, а еще и усилились в следующем, XX столетии, после того, как позитивистская критика основного вопроса философии была принята на вооружение по существу всеми идеалистическими школами новейшей западной философии. И, если позитивисты явились первыми, кто открыто объявил основной вопрос философии псевдонаучным, то сегодня многие философы и уже не только за рубежом, но и в нашей стране также считают данный вопрос нефилософским.

Напомним для начала читателю, как ставился вопрос об отношении общественного бытия к общественному сознанию К. Марксом и Ф. Энгельсом в их «Немецкой идеологии». «Эта концепция, - писали авторы работы, - показывает, что история не растворяется в «самосознании», как «дух от духа», а что каждая ее ступень застает в наличии определенный материальный результат, определенную сумму производительных сил, исторически создавшееся отношение людей к природе и друг к другу, застает передаваемую каждому последующему поколению предшествующим ему поколением массу производительных сил, капиталов и обстоятельств, которые, хотя, с одной стороны, и видоизменяются новым поколением, но, с другой стороны, предписывают ему собственные условия жизни и придают ему определенное развитие, особый характер. Эта концепция показывает, таким образом, что обстоятельства в такой же степени творят людей, в какой люди творят обстоятельства. Та сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть реальная основа того, что философы представляли себе в виде «субстанции» и в виде «сущности человека», что они обожествляли и с чем боролись, - реальная основа, действию и влиянию которой на развитие людей нисколько не препятствует то обстоятельство, что философы в качестве «самосознания» и «единственных» восстают против нее». «Не сознание, - поясняли главную их социально-философскую идею Маркс и Энгельс, - определяет жизнь, а жизнь определяет сознание».

Итак мы видим, что в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс впервые широко принимают новый философский категориальный аппарат, которым прежняя философия, целиком стоящая на позициях идеализма в понимании истории, пользоваться, естественно, не могла (категории исторического материализма, такие, как производительные силы и производственные отношения, общественное бытие и общественное сознание, формы человеческой жизнедеятельности и т.д.) впервые апробируются в «Немецкой идеологии». И все же главными социально-философскими категориями исторического материализма, начиная с этой первой истматовской работы, явились для К. Маркса и Ф. Энгельса категории общественного бытия и общественного сознания.

Содержание названных категорий является предельно широким, и поскольку это так, то выяснение их содержания оказывается возможным не иначе как через противопоставления их друг другу. «Сознание (das Benribtsein), - писали авторы «Немецкой идеологии», - никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием (das benribte Sein), а бытие людей есть реальный процесс их жизни». Все, что нам здесь хотелось бы отметить в приведенном нами выше высказывании К. Маркса и Ф. Энгельса, так это их указание на то, что сознание общественного человека определенно зависит от «реального процесса жизни людей», и потому оно не может определять общественное бытие человека. Совсем напротив, оставаясь независимым от общественного сознания как раз общественное бытие может и должно формировать мысли людей, живущих не в создаваемом сознанием философов, а в самом объективном мире. Если же в сознании общества «люди и их отношения оказываются поставленными на голову (а это, как мы знаем, случается и случается достаточно часто. - Г.Ч.), то и само извращение общественного сознания, как объяснили авторы «Немецкой идеологии», проистекает из исторического процесса их жизни, - подобно тому, как обратное изображение предметов на сетчатке глаза проистекает из непосредственного физического процесса их жизни»2.

Итак, ложное общественное сознание есть не более как извращенное же отражение все той же реальной действительности или общественного бытия человека.

«Немецкой идеологии» не суждено было увидеть свет при жизни ее создателей, и, это несомненно, явилось одной из причин того, что о взглядах К. Маркса и Ф. Энгельса их современникам приходилось судить по более поздним их работам, работам, в которых материализм в понимании истории предстает не в качестве первоначальной исследовательской гипотезы хода исторического развития, как то имело место в 40-х гг. XIX в., но в качестве строго научного метода изучения событий последующей истории, непосредственными свидетелями и участниками которых являлись К. Маркс и Ф. Энгельс.

Наша задача здесь показать читателю, что тот социально-философский подход к анализу исторических событий второй половины XIX в. в Европе и в мире, который мы находим в работах К. Маркса и Ф. Энгельса с 1849 по 1871 гг. не утратил своей когнитивной значимости на сегодняшний день. Тем не менее, прежде, чем мы обратимся непосредственно к анализу двух крайне интересных, на наш взгляд, прежде всего в методологическом плане работ основоположников теории исторического материализма, стоит напомнить, что во всякой науке гипотеза после того, как она подтверждается фактами, обретает новый более высокий статус - статус научно-обоснованной теории. Таким образом, в работах, созданных Марксом и Энгельсом уже после «Немецкой идеологии», читатель не без пользы для себя сумеет выявить, в какой степени переход Маркса и Энгельса на позиции материализма в понимании истории помог им углубить их более ранние представления о существующем обществе и, что особенно важно, объяснить объективную природу исторических законов, определяющих общий ход исторического развития.

О каких конкретно работах К. Маркса пойдет ниже речь?

Разговор пойдет о двух исключительно важных работах К. Маркса, относящихся к изучению им истории революционной Франции середины и второй половины XIX в., а если быть более точными, то посвященных анализу событий французской буржуазной революции 1848 г. и Парижской Коммуне 1871 г.

Первая работа - «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», на наш взгляд, интересна прежде всего тем, что в ней автор сумел блестяще проанализировать проблему роли личности в истории. В этой работе Маркс задается крайне непростым вопросом: возможно ли, чтобы посредственная личность обрела далеко не отвечающее ни ее действительным историческим заслугам перед обществом, ни ее субъективным способностям неожиданно большое влияние на события истории? Примечательно, что на поставленный вопрос К. Маркс дает ответ в вышеназванной работе с тех новых для себя теоретических позиций, на которые он становится после 1846г., иначе говоря, с позиций последовательного сторонника исторического материализма. Напомним, что философский идеализм проблему человеческой личности целиком свел к проблеме роли «великих личностей» в истории. Маркс, не ставя под сомнение вопрос о существовании в истории выдающихся личностей, вместе с тем настаивал на том, что основная масса людей (иначе говоря, обычные индивиды, из которых состоит общество), которая, как уверял своих читателей в третьем томе «Исследования истории» Арнольд Джозеф Тойнби, обладает разве что инстинктом подражания, но на самом деле, безусловно, оказывает определяющее воздействие на ход исторического развития.

В «Восемнадцатом брюмере» К. Маркс выявляет причины на удивление быстрого возвышения фигуры Луи Наполеона, не обладавшего для этого и малой толикой тех талантов, которыми располагал его безусловно выдающийся дядя. В чем же причины столь поразившего воображение современников возвышения Луи Наполеона? Может происшедшее стало результатом одной из тех случайностей, которые иногда приводят к тому, что выпущенный из пушки снаряд вдруг попадает в ту самую лунку, которая была проделана выпущенным ранее снарядом? Возвышение достаточно бездарного племянника Наполеона I, разумеется, не было результатом одной единственной случайности. К. Маркс в своей работе показывает, что исход революции 1848г., выбросивший на поверхность событий бездарную фигуру Луи Наполеона и приведший к установлению во Франции второй империи Бонапартов, оказался естественным следствием того, что революция 1848 г. ставила перед собой отнюдь не те масштабные задачи, а главное не обрела такого колоссального размаха, который ранее выпал на долю Великой французской революции 1789г., вынесшей на авансцену поначалу, правда, только национальной (генерал французской республики), но позднее уже и мировой истории (император Франции с начала XIX в.) фигуру Наполеона I. Материализм К. Маркса позволил ему объяснить, что масштаб известных в истории личностей определяется не столько индивидуальными способностями последней, сколько тем, что потенциально дает обществу та или иная революция, одним из видных участников которой явилась данная личность. А чтобы революция продвинула развитие исторического процесса настолько далеко, насколько это, в принципе, возможно в сложившихся конкретно-исторических обстоятельствах, она должна активно способствовать развязыванию творческой инициативы широких масс.

Якобинский этап французской революции явился наивысшим в истории Великой французской революции исключительно благодаря тому, что на этом этапе ее вожди - якобинцы максимально внимательно отнеслись к требованиям широких масс французского народа и постарались выдвинутые массами требования провести в жизнь. Ход революции 1848 г. во Франции развивался по иному руслу. Первый ее этап длился от падения Луи-Филиппа до открытия заседаний Учредительного собрания. Это был этап подъема революции. На нем была устранена буржуазная монархия в стране и в этом главная заслуга, безусловно, принадлежала народу, решительно поддержавшему революцию. Активность масс в успешно начавшейся революции напугала буржуазию, которая после отстранения от власти Луи Филиппа, была уже не заинтересована в сохранении размаха революции. Для пролетариата же Парижа устранение прежней правящей верхушки значило слишком мало. Он воспринял свержение с престола Луи Филиппа как один из эпизодов революции, за которым должно было следовать нечто более внушительное, чего на сей раз не случилось.

Открывшееся 4 мая 1848г. Учредительное собрание начинает вести дело к тому, чтобы страной управляла не одна лишь небольшая прослойка крупной буржуазии, но весь буржуазный класс страны. На попытку буржуазии воспользоваться плодами победившей революции для одной себя пролетариат Парижа ответил «июньским восстанием, грандиознейшим, как напишет позднее К. Маркс, событием в истории европейских гражданских войн. Победа, однако, осталась за буржуазной республикой. На ее стороне стояли финансовая аристократия, промышленная буржуазия, значительные слои средней и мелкой буржуазии, армия, организованный в мобильные отряды люмпен-пролетариат, большинство интеллигенции, попы и все сельское население Франции. «Парижский пролетариат, - отметил Маркс, - имел на своей стороне только самого себя. После победы над ним свыше трех тысяч повстанцев было убито, пятнадцать тысяч сослано без суда. Со времени этого поражения пролетариат отходит на задний план революционной сцены».

Июньские дни явились поворотным моментом в ходе развития революции 1848г. Буржуазия, потопив в крови выступление пролетариата, практически добилась всего, чего она желала от успешно начавшейся революции, и ей в дальнейшем хотелось лишь одного - побыстрее завершить революцию.

Между тем поражение пролетариата не прошло для революции бесследно. Его требования имели под собой объективные основания. Чтобы общество не застыло на одном месте, а получило возможность двигаться вперед, властям была необходима поддержка большинства народа. Но ее Власть не получила, т. к. недавнее единство общества было вконец порушено июньскими днями. «Все классы и партии во время июньских дней, - отметил Маркс, - сплотились в партию порядка против класса пролетариев – партии анархии, социализма, коммунизма. Они «спасли» общество от «врагов общества». Они избрали паролем для своих войск девиз старого общества (т.е. того общества, против которого и совершалась эта революция - Г.Ч.): «Собственность, семья, религия, порядок», и ободряли контрреволюционных крестоносцев словами: «Сим победиши!» Начиная с этого момента, как только одна из многочисленных партий, сплотившихся под этим знаменем против польских повстанцев, пытается в своих собственных классовых интересах удержаться на революционной арене, ей наносят поражение под лозунгом «Собственность, семья, религия, порядок!» Общество оказывается спасенным каждый раз, когда суживается круг его победителей, когда более узкие интересы одерживают верх над более общими интересами. Сужение же социальной базы революции ведет революцию к неминуемому краху.

Итак, что выявил Марксов материалистический анализ хода революции 1848 г. во Франции.

Во-первых, он позволил автору правильно определить природу происходящей во Франции революции. Революция 1848г. не принесла трудящимся массам разрешения их тяжелых социальных проблемы (это подтверждает выступление парижского пролетариата в июньские дни). Во-вторых, цель буржуазии в революции 1848 г. сводилась к тому, чтобы не допустить победы народа в результате успеха революции, но привести к власти один класс французского общества - буржуазию. Поставленная задача была буржуазией почти сразу достигнута и ей оставалось лишь юридически оформить достигнутый результат. Это должно было свершиться на открывшемся 4 мая 1848 г. Учредительном собрании страны, в котором большинство мест принадлежало буржуазии. Наконец, в-третьих, буржуазии необходимо было не допустить к участию в управлении страной те силы, которые на начальном этапе революции помогли ей свергнуть опостылевшую народу буржуазную монархию, и она начинает последовательно подавлять одно за другим социальные выступления, представляющие для нее хоть какую-то опасность. Поддерживая «порядок» в стране, французская буржуазия помимо собственного желания создавала в стране почву для возникновения нового социального взрыва. Здесь следует помнить, что французские монархисты после отстранения от власти Луи-Филиппа не утратили окончательной надежды вернуть себе отнятую у них власть в дальнейшем. Правда среди монархистов не было изначально единства в вопросе о том, кто должен, в конце концов, оказаться на французском престоле: представитель династии Бурбонов, вторично лишенный своей власти в 1830 г., или сменившие Власть бурбонов орлеанисты. По мере того, как буржуазная республика теряла поддержку основной части населения страны, возможность реставрации монархии становилась все более реальной. За видимостью порядка в обществе таилось его внутреннее разложение, а посему вопрос о том, насколько долго французская буржуазия сумеет еще с помощью созданного ей к лету 1848 г. механизма правления управлять страной, все настойчивее выдвигался в повестку дня, несмотря на, казалось бы, «блестящую» победу, одержанную буржуазией над парижским пролетариатом в «июньские дни» 1848 г. Остановить роковой ход событий, вступив на путь подавления народа, французская буржуазия, как показали последующие события, не сумела, а это значило, что власть рано или поздно выскользнет из ее рук, и теперь наступило время всерьез задуматься над тем, в чьи руки Власть в стране перейдет. Скорее всего, в сложившейся ситуации этим восстановителем «порядка» мог оказаться новый французский монарх, но кто им сможет стать, могли показать дальнейшие события. История, в конце концов, решила, этот вопрос, но она решила его по-своему, не совсем так, как этого хотелось буржуазии.

Буржуазия, оказавшаяся у руля управления страной, управляла Францией так, как это было выгодно ей, ее представители в результате прошедших выборов составили большинство в Учредительном собрании страны. Но полновластие буржуазного Учредительного собрания завершается 10 декабря 1848 г. после того, как президентом Франции был избран Луи Бонапарт. Сам по себе данный факт - появление новой, к тому же поначалу мало кому известной фигуры во властной структуре страны свидетельствовал о серьезной оппозиции большинства французов буржуазным республиканцам, стоявшим у власти.

Кем же был Луи Наполеон, который голосами французских крестьян добился своего избрания на пост президента Франции в декабре 1848г., и почему именно этому человеку крестьянство оказало предпочтение? Как личность, Луи Наполеон - фигура на редкость ординарная (и это постоянно подчеркивает К. Маркс в своей работе). Втайне мечтавший о лаврах своего дяди, Луи Наполеон был, в сущности, всего только мелким авантюристом, носившим, однако, имя Бонапарт. Он мог оставаться у власти до тех пор, пока ему удавалось относительно успешно лавировать между главными противоборствующими силами в стране. Конечно, Луи Наполеон, став президентом, пытался представить себя как личность значительную. Он дистанцировался от буржуазного парламента как вроде бы сторонник и защитник интересов французского крестьянства, но, оставаясь на посту Президента, ровным счетом ничего не сделал в интересах крестьян, а главное, что не прилагал к этому никаких стараний. Подобно эквилибристу Луи Наполеон балансировал между буржуазией и основной массой французского народа, стараясь любыми средствами укрепить собственную власть, но при этом ничто кроме удовлетворения личных амбиций им не руководило. То же самое можно сказать и относительно проводимого им внешнеполитического курса Франции. В 1853 г. Наполеон III, став к тому времени императором Франции, втянул страну в войну с Россией только ради того, чтобы быстрой и, как он надеялся, победоносной войной обрести в народе авторитет, каким пользовался император Наполеон I. Между тем война с Россией была в то время совершенно не нужна Франции. У России и Франции на протяжении как минимум полутора веков не было серьезных причин для возникновения конфликта, связанного с территориальными претензиями друг к другу наподобие хотя бы тех, которые Франция имела к ее ближайшим соседям. Напомним читателю, что в конце жизни Наполеон I признал ошибкой свой поход в Россию в 1812 г. Что до Крымской войны, то она, начавшись в 1853 г., затянулась более, чем на три года, что крайне негативно сказалось на экономике и без того не ахти как процветающей Франции. Война к тому же унесла десятки тысяч жизней французов, практически не дав Франции ничего взамен. К концу войны Наполеон III и сам не чаял, как бы поскорее вернуться из этой ненужной стране войны. Речь, таким образом, шла не только что не о славе Франции, но о том, как суметь сохранить хорошую мину на лице французского императора. Впрочем, полная катастрофа в 1856 г. со страной еще не произошла, но она разразится позже в ходе другой авантюры - франко-прусской войны (1870-1871 гг.).

Во время Парижских мирных переговоров, призванных замирить изрядно измотавших свои силы в войне участников Крымской военной компании (1853-1856 гг.), Наполеон III не упускал случая демонстрировать непременную «дружбу» России и ее императору Александру II, поскольку с окончанием войны его недавние союзники (Англия, Пруссия) превращались в достаточно опасных соперников, и поэтому Наполеон III предпринимает уже новые интриги, свидетельствующие не столько о его силе как политика, сколько о его слабости. «Буквально на другой же день после подписания мира, - отмечает в своей двухтомной работе о Крымской войне выдающийся отечественный знаток истории Франции и франко-русских отношений, академик Е.В. Тарле, - Наполеон III домогается тесного союза с Россией».

И все же никто иной, как именно этот авантюрист сумел после осуществленного им военного переворота в стране 2 декабря 1851 г. стать четвертым по счету после Наполеона I, монархом Франции. История знает победы и победы. Победы Наполеона I (мы имеем в виду, прежде всего, его военные победы) - это показатель наличия у этого человека исключительно редкого военного дарования, позволявшего ему добиваться блестящих побед над своими противниками с численно меньшими, чем у них, силами. «Победа» же Наполеона III над собственным парламентом, сделавшая его отныне императором Франции, - была победой над противником, который задолго до сражения лишился поддержки большей части общества, а позднее еще и значительной части буржуазного класса. Когда же выяснилось, что управлять страной буржуазный парламент более не в состоянии, избавиться от парламента за его ненужностью для амбициозного авантюриста не представляло особого труда. Не имея к концу президентского срока возможности конституционным путем продлить свои полномочия, Луи Наполеон осуществляет антиконституционный государственный переворот. Для его совершения Наполеон III «украл у Французского банка 25 млн. франков, купил у генерала Маньяна за один миллион солдат - по 15 франков за штуку, с водкой в придачу, тайно, как ночной вор, встретился со своими сообщниками, приказал ворваться в жилища наиболее опасных парламентских главарей, вытащить из постели и увезти в тюрьму Кавеньяка, Ламорисьера, Лефло, Шангарнье, Шарраса, Тьера, База и др., занять войсками главные пункты Парижа и здание парламента и рано утром расклеить по всей столице рекламные плакаты, извещавшие о роспуске Национального собрания и Государственного совета... Таков был конец партии порядка, Законодательного собрания и февральской революции. Такова (заметим это уже от себя) оказалась внешне «блистательная» победа Луи Бонапарта над «органом» правопорядка, призванным к жизни буржуазной революцией 1848 г.

Марксов анализ событий революции 1848 г. отличается, как мы убеждаемся, читая его работу, удивительной глубиной, но наряду с этим, немногословностью. Ф. Энгельс имел все основания сказать по поводу рассматриваемой нами здесь работы «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» следующее: «Такое превосходное понимание живой истории дня, такое ясное проникновение в смысл событий, в самый момент, когда они происходили, поистине беспримерно».

Оценку Ф. Энгельсом «Восемнадцатого брюмера» можно без преувеличения назвать пророческой. К. Маркс не случайно проявил столь пристальный интерес к истории Франции второй половины XIX в. Если не весь XIX в., то как минимум первая его половина, в Европе прошла под воздействием того колоссального заряда энергии, который был задан Великой французской революцией и который целиком изменил лицо не только средневековой Франции, но и всей Европы. Нечто подобное повторилось уже в XX в., правда на этот раз возмутительницей мирового «общественного спокойствия» оказалась Россия. Не будет серьезным преувеличением сказать, что основная тенденция исторического развития в результате победоносного завершения русской революции в октябре 1917 г. определилась на этот раз тем, что капиталистическая система мирового хозяйства в результате выхода из нее страны, занимавшей 1/6 части суши, лишилась возможности столь же безнаказанно, как прежде, реализовывать свои планы в отношении стран остального мира. Буржуазному миру следовало теперь всерьез задуматься о своем собственном существовании. И подобно тому, как в начале XIX в. все существующие монархии Европы не брезговали вступать на стезю вооруженного вмешательства в дела суверенного государства, чтобы покончить с революционной Франции, в XX столетии сменивший средневековый порядок буржуазный мир, организовывает один за другим многочисленные крестовые походы против Советской России, преследуя одну единственную цель - вернуть ситуацию в мире к той, которая существовала в начале XX в., когда экономически сильный Запад мог не считаться с мнением стран остального мира. Эту задачу капиталистическому Западу удалось в каком-то смысле решить, хоть, конечно, и не до конца, в 1991 г., когда исчез Советский Союз. Сколько за семьдесят лет было израсходовано на это средств капиталистическими странами, мы едва ли когда-нибудь узнаем, да это, пожалуй, не так уж и важно, а вот проследить ключевые моменты того, как осуществлялся целенаправленный развал Советского Союза, мы здесь постараемся. Для этого нам придется прибегнуть к тому методу исследования исторических фактов, которым в XIX в. успешно пользовался К. Маркс в своих работах и который был выше отслежен нами на примере его анализа хода революции 1848 г. во Франции.

Те, кто имеют хотя бы какое-то отношение к развалу СССР, обычно заявляют, что это был вполне естественный процесс умирания изжившей себя империи, которая к концу 80-х гг. XX в. достигла предельного старческого возраста, когда организм более уже не способен функционировать нормально, а раз так, то конкретных виновников развала СССР искать вроде бы негде. Но это не так. Историю делают люди и, если уж мы задались целью разобраться в том, почему события истории пошли в одном, а не в другом направлении, нам непременно придется вывести на сцену ведущих участников минувших событий, как это сделал К. Маркс в своем «Восемнадцатом брюмере Луи Бонапарта».

Новый политический курс страны был озвучен М.С. Горбачевым в конце 80-х гг. Название его звучало настолько абстрактно (перестройка), что понять, куда, в конечном итоге, он может привести страну поначалу было не очень ясно. Если к тому же учесть, что никаких намеков на то, что речь может идти, как впоследствии выяснилось, об отказе от социалистического выбора развития СССР до самого конца августа 1991 г., не было сделано ни самим Горбачевым, ни кем-либо из его ближайшего окружения. Сегодня, когда нам во всех деталях известно, что в конце концов произошло с СССР, когда мы сами оказались непосредственными свидетелями того, что некоторые бывшие советские республики Союза уже превратились в членов НАТО, а остальные подумывают, как им лучше себя повести в сегодняшней ситуации, мы можем констатировать, что перестройка в СССР явилась первой из серии «оранжевых» революций на бывшем советском пространстве, хотя подобных слов в то время никто еще не произносил. В ходе «перестройки» идеологические ценности социализма стали потихоньку подменяться на буржуазные ценности, но эта фактически уже начавшаяся подмена ценностей долгое время оставалась незамеченной в силу того, что западным ценностям их отечественные защитники старались придать этакий «нейтральный» с помощью понятий «общечеловеческие», «общецивилизационные», словом, не несущих классовой нагрузки. Это было ничто иное, если воспользоваться выражением В.И. Ленина, как «игра в словечки». Игра с самого начала была крайне опасная, но, к сожалению, подавляющее большинство граждан СССР долго этого не понимало. К тому же многих эта «игра» еще и увлекала. Между тем истинная цель переориентации общества на «новые» ценности к началу 90-х гг. вполне обозначилась, поскольку в государственных средствах массовой информации начали откровенно звучать заявления типа того, что общественная собственность в СССР доказала свою неэффективность. Для нее даже нашли «подходящий» термин - «ничейная собственность». Отсюда оставался даже не шаг, а, пожалуй, полшага до того, чтобы провозгласить передачу общенародной собственности в частные руки не преступлением против общества, а проявлением высочайшей заботы о благополучии страны и ее народа.

В период искусственно поддерживаемой эйфории относительно курса на «перестройку» в СССР у ее главного инициатора М.С. Горбачева неожиданно появляется нежелательный тому конкурент, объявивший в октябре 1987г. себя большим перестройщиком, чем сам М.С. Горбачев. Последнему это, по понятным причинам, пришлось не по душе, но с того времени единства в партии и в обществе на предмет проведения в жизнь нового политического курса правящей партии уже не было. Б.Н. Ельцин, а этим «сверхперестройщиком» оказался именно он, выйдя из тени, в которой он оставался до октября 1987г., на освещенную прожекторами политическую арену, быстро становится настолько активной политической фигурой, что упрятать его обратно в тень М.С. Горбачеву в дальнейшем не удалось. Кстати, последнее не удалось не столько потому, что новый претендент на высшую должность в стране оказался умнее, образованнее или талантливее первого президента СССР. Обе эти «исторические личности», как показал опыт, были фигурами достаточно ординарными, под стать небезызвестному Луи Наполеону во Франции. Однако вдвоем они принялись столь энергично раскачивать потерявший до того твердое управление советский корабль с одной небольшой разницей, что Ельцин это делал более энергично и последовательно, чем один М.С. Горбачев до него, и те, кто поначалу поверили Горбачеву, что «перестройка» -это, своего рода моющее средство, смывающее все негативное, что накопилось в советском обществе за прошедшие годы, оставляя в нетронутом виде все хорошее, убеждались на практике, что разрушать Ельцину удается основательнее, чем Горбачеву. В этом они, несомненно, были правы. Разрушал Ельцин действительно с размахом. Неправы же они оказались в другом, в том, что будущее нашей страны вслед за тогдашними лидерами КПСС начали мысленно связывать с обществом, природу которого, живя в СССР, они плохо себе представляли, а потому судили о жизни людей на Западе, главным образом, по витринам заполненных высококачественными товарами супермаркетов. В окружении М.С.Горбачева (а ведь и Ельцин поначалу был из их же числа) не нашлось ни одной по-настоящему творческой и грамотной личности, которая смогла бы предложить обществу что-то иное, нежели развитие по пути капиталистических стран Запада.

Отказ от социалистической перспективы движения для нашей страны (в этом вопросе серьезных расхождений между Горбачевым и Ельциным с самого начала практически не было) объективно означал неминуемую утрату в последующем самостоятельности стран, появляющихся на постсоветском пространстве. В качестве равноправного, пусть только торгового партнера, Советский Союз для западных стран интереса представлять не мог. Интерес могли представлять его богатые ресурсы, но выгодно их заполучить Западу можно было лишь при условии, когда на бывшем советском пространстве возникнет большое число независимых стран, жаждущих обрести поддержку Запада и готовых ради этой поддержки принять любые условия партнерства с тем же Западом. Но это еще не все. Развал СССР неизбежно должен был привести (и это уже сегодня заметно) к ревизии итогов II мировой войны, которые для Запада оказались далеко не такими, какими бы они их желали видеть. Ниже мы подробно проследим важнейшие этапы вполне рукотворного развала СССР, но поначалу подчеркнем, что говорить о неизбежности распада СССР, с научной точки зрения, является, на наш взгляд, полным искажением исторической правды. Горбачев и Ельцин - главные, но отнюдь не единственные действующие лица процесса разрушения собственной страны. Весьма ощутимыми на протяжении всех семидесяти лет существования Союза в обществе представляются националистически настроенные элементы в отдельных советских республиках. В годы перестройки они заметно активизировались и повели яростные атаки на советский общественный строй и единство Союза. Впрочем, одни бы националистические силы внутри страны без поддержки извне не смогли бы развалить СССР подобно тому, как два человека (Ельцин, Горбачев) даже при том, что оба они занимали высшие посты в государстве, этого бы не сделали. Чтобы изменить общественный строй в стране, следовало начать с изменения ее экономического базиса (Советская власть вкупе с буржуазной экономикой - это был такой же нонсенс, который долго просуществовать не мог), а между тем руководство КПСС этот нонсенс отстаивало. Замена социалистической экономики капиталистической (это было ясно уже к концу 80-х гг.) непременно должна была встать в повестку дня, а это, в свою очередь, неминуемо вело к развалу СССР.

Чтобы осуществить развал страны «конституционным» путем, Горбачеву, Яковлеву, Шеварднадзе и К° требовалось, как минимум, изменить природу правящей в стране Коммунистической партии. Из изначально коммунистической (т.е. революционной) она должна была со временем превратиться в реформистскую, что собственно и делалось ее руководством. Эту задачу руководство КПСС во главе с М.С. Горбачевым практически выполнило к началу 90-х гг. Сохранилось только прежнее название партии (Коммунистическая), но, что до ее руководства, то оно к концу 80-х гг. полностью отреклось от социалистического выбора развития нашей страны. Впрочем, возможность вернуться к прежнему политическому курсу в партии сохранялась до событий августа 1991 г. Но, чтобы вернуться к курсу на социалистическое развитие, требовалось отстранить от руководства партией некоммунистическое руководство КПСС во главе с М.С. Горбачевым. Однако ни на последнем партийном съезде, ни на последующих Пленумах ЦК этого не было сделано.

Между тем в конце 80-х значительно активизировали свои действия в обществе Б.Н. Ельцин и поддерживавшие его «демократы». Последние оказались на деле никем иным, как либеральными политиками, настаивавшими на скорейшей передаче общегосударственной собственности в частные руки. Ельцин примыкает к «демократам» и вместе с ними начинает атаку на проводившего в то время социал-реформистский курс генсека ЦК КПСС, отстаивая либеральные лозунги, а проще говоря, требуя скорейшего осуществления в стране буржуазных преобразований. Оба лидера, как было выше отмечено, в роли политиков были фигурами достаточно мелкими, но к концу 80-х гг. страна была ввергнута в состояние такого хаоса, когда-то, что в условиях сохранения в стране нормального порядка явилось бы невозможным, теперь становилось возможным. Будучи в действительности ничем даже вкупе с поддерживающими его либералами («демократами»), имевшими в то время полный доступ к средствам массовой информации страны, Ельцин постепенно превращается в заметную политическую фигуру. Его начинают ускоренно «раскручивать» и эта его «раскрутка» была приурочена к началу избирательной компании по выбору народных депутатов на предстоящий Съезд. Для авантюриста она закончилась на редкость успешно, хотя на первом этапе избирательной компании пробиться во власть Ельцину не удалось. Впрочем, он уже вступил в «игру», цель которой заключалась в том, чтобы конституционными средствами отстранить Горбачева от власти. После этого отступать ему было уже некуда. Не набрав достаточного числа сторонников на съезде народных депутатов СССР, Ельцин и поддерживавшие его либералы, неточно именуемые тогда демократами, включились во вторую предвыборную компанию, теперь уже правда на республиканском уровне, и на этот раз добились весомого успеха. Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР. С этого момента начинается предпоследняя фаза борьбы между Ельциным и Горбачевым за власть, закончившаяся величайшей трагедией для страны - развалом СССР.

Борьба за контроль над депутатским корпусом Верховного Совета велась предельно жестко. Горбачева и союзное правительство либералы обвиняли в бездеятельности и это негативно сказывалось на деятельности правительства. Имея за спиной поддержку Верховного Совета РСФСР, Ельцин прибегнул к фактическому саботажу работы центральных органов власти на всей территории России. Разумеется, свой саботаж он прикрывал демагогической трескотней о некой мифической заботе о россиянах. И хотя Ельцин, став Председателем Верховного Совета России, практически никакой конструктивной работы не вел, он не переставал повторять, что ему просто мешают работать. Этим кем-то мешающим Ельцину работать, как все понимали, могло быть разве что союзное правительство. Чтобы окончательно выйти из-под контроля Президента и правительства СССР, Верховный Совет России инициирует введение в республике поста Президента, реальным кандидатом на который в то время мог стать только действующий Председатель президиума Верховного Совета РСФСР. Ни один другой кандидат, принявший участие в президентской гонке, реальных шансов на победу в то время не имел, и потому Ельцин легко выигрывает искусственно организованные под него выборы, демонстративно не участвуя в дебатах, в которых принимали участие все остальные претенденты на пост Президента России. Случись такое на Западе, это бы обернулось отстранением подобного претендента на его последующее участие в президентской гонке.

После того, как в одной стране появились одновременно два законных президента, за первого из которых голосовали народные избранники, а за второго уже «сам народ», контроль над деятельностью Ельцина со стороны Союзного Центра был окончательно утерян. Робкие и непоследовательные действия ГКЧП, члены которого в течение трех дней августа 1991 г. заявляли, что они выступают за сохранение единства Союза во главе с Президентом Горбачевым, остановить действия Ельцина и либералов, твердо задавшихся целью устранить союзное государство, практически не могли. Поддержка действиям отечественных либералов со стороны Западных стран была твердо гарантирована, о чем те хорошо знали. Молниеносная «война» с ГКЧП принесла «победу» над Горбачевым и Советской Властью.

После 21 августа спасти Союз от развала было уже невозможно, поскольку внешние и внутренние силы, заинтересованные в разрушении Советского Союза, действовали отныне на редкость согласованно, а между тем как силы, которые хотели бы противостоять развалу страны, не были для этого организованы. Партии, которая обязана была в подобной ситуации брать на себя инициативу в деле защиты социалистических завоеваний народа, к тому времени в СССР не существовало.

Последней точкой, завершившей семидесятилетний период существования Советского государства, явилась встреча так называемых «лидеров» трех славянских республик в Беловежской пуще, решивших за весь советский народ судьбу его страны. Формально Президент и Верховный главнокомандующий вооруженными силами СССР тогда еще сохранял атрибуты Власти и по Конституции обязан был принять необходимые меры, дабы сорвать антиконституционный заговор, имеющий целью захват власти. Именно так в свое время поступил в Чили действительный патриот страны - С. Альенде, но Горбачев был не С. Альенде. Он покорно принял ультиматум заговорщиков, после чего страна перестала существовать, а ее граждан, словно скот, принялись определять в подданные возникших на постсоветском пространстве новых государств. Столь масштабной катастрофы, такого национального позора, которые мы пережили в последние дни декабря 1991 г., Россия не испытывала ни тогда, когда Наполеон занял древнюю русскую столицу Москву, ни после тяжелых военных поражений выпавших на долю нашей страны первоначально в ходе Крымской (1853-1855), а затем и в начале XX в. в ходе русско-японской войны 1904 г. Граждане Советского Союза до последнего часа надеялись, словно на чудо, что их страна сохранится, потому что ничего подобного, начиная с воцарения на российский престол Петра I в истории России не случалось, а если еще и принять во внимание внушительную победу Советского Союза над гитлеровской Германией в 1945г., то развал СССР воспринимался гражданами государства явлением из мира фантастики, но это была реальность. Ельцин, Кравчук и Шушкевич изображали из себя этаких глашатаев, возвещавших миру, что Советского Союза больше не существует. Когда они делали это свое заявление, страна доживала последние свои дни. И то, что после формального объявления о прекращении существования СССР люди на постсоветском пространстве, несмотря на вскоре начавшуюся остановку предприятий, регулярную невыплату им зарплат продолжали жить и работать там, где они жили и работали в советское время, - все это лишний раз доказывает, что созданный в годы существования СССР экономический потенциал, ставший достоянием новых стран, появившихся на постсоветском пространстве, продолжал функционировать и обеспечивать пусть минимальные условия для жизни бывших граждан СССР. Если бы в годы советской власти всего этого не было создано с развалом СССР в странах, образовавшихся на постсоветском пространстве, вообще, вероятно бы, очень скоро не осталось людей, ибо в качестве компенсации за развал СССР Запад вновь появившимся государствам ничего не дал. Они продолжали жить за счет того, что унаследовали от Советского Союза.

Таковы факты, свидетельствующие о том, что Советский Союз был вполне целенаправленно уничтожен объединенными усилиями внутренней, но главным образом все-таки внешней, контрреволюции, ибо антисоветские силы внутри страны осуществляли в этом процессе несамостоятельную функцию. Что же касается тех «исторических фигур», которым сознательно или не вполне их почитатели приписывают сегодня «основные заслуги по освобождению страны от социалистических пут», то на это можно возразить следующее. Новое явление (а продолжительность истории существования социалистического общества в СССР не может идти ни в какое сравнение с историей ранних общественно-экономических формаций) никогда не возникает в ежечасье. Его вызревание требует достаточного отрезка времени, где за фазой подъема вполне может придти и спад. В отношения социальных процессов сказанное можно подтвердить не на одном примере. Так, после победы Великой Французской революции 1789 г. во Франции еще трижды «устанавливалась» в стране монархия до того, как она окончательно «канула там в Лету». Причастность к тому или иному крупному историческому событию само по себе еще не делает заметную личность великой. Подлинно великая личность - это та, которая оказывает позитивное воздействие на последующий ход исторического развития общества. Если же этого не происходит, значит, и личность, стоящую на пике происходящих событий, нельзя считать великой. В самом деле, тот палач, который по приговору парламента отрубил голову английскому королю Карлу I, на самом деле, обезглавил тело бывшего монарха. Что до английской монархии, то она, как известно, дожила до наших дней. Ельцинизм, как социальное явление, появилось у нас, разумеется, не случайно. Подобные феномены нередко встречаются на этапе заката революции. Если требуемого объективными потребностями развития выхода из кризисных ситуаций в ходе осуществления революционных преобразований общества по тем или иным причинам не находится, революция останавливается в своем развитии, начатый ей процесс затухает.

Ельцинизм - это вовсе не чисто русское, а прямо наоборот, интернациональное явление, имевшее место и в более ранних революциях, к примеру, той же французской революции 1848 г. В XIX в. указанное явление получило название бонапартизм, и суть этого феномена была великолепно показана К. Марксом в его работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта».

В чем же суть указанного исторического феномена? В том, что при складывающемся в стране двоевластии появляются благоприятные возможности для проведения политики лавирования между противоборствующими силами, а это, в свою очередь, может повлечь за собой установление в стране режима личной власти. Такого рода двоевластие возникло, к примеру, во Франции в 1848 г. вслед за занятием Луи Наполеоном поста Президента страны. Между тем в самом начале его президентства фактическая власть в стране еще оставалась в руках Учредительного собрания, т.е. в руках буржуазии Франции. Президенту Франции требовалось поначалу обрести реальную власть в стране, но без подконтрольной ему армии сделать это практически невозможно. Вот почему Луи Наполеон начинает свою деятельность с того, что лавирует между Учредительным собранием и брошенным буржуазией на полный произвол народом. Первое время Луи Наполеон поддерживает «партию порядка», иными словами, Учредительного собрания, но к концу революции он резко меняет тактику и уже «именем народа» разгоняет Учредительное Собрание.

Деятельность Ельцина в России на рубеже 80-х-ЭО-х гг. по существу носила тот же самый бонапартистский характер. Став Председателем Верховного Совета РСФСР он беспрестанно провоцировал конфликт между Верховным Советом РСФСР и союзными органами власти. Конфликт в конце августа 1991 г. завершился победой Ельцина над союзным правительством и Горбачевым. Съезд народных депутатов Союза объявляет о своем самороспуске, тем самым, передавая власть Ельцину. Обязанности союзного правительства вслед за этим берет на себя правительство России, т.е. Ельцин и его группа. В это же самое время центробежные силы в остальных республиках активизируют свою сепаратистскую деятельность по развалу СССР и все это вместе делает процесс распада СССР необратимым.

После развала СССР Ельцин уже более не нуждался в сохранении Верховного Совета России, главным образом, из-за того, что тот становился противовесом его безграничной власти в стране. Он свои Указом распускает Верховный Совет России в 1993г., но когда последний этому президентскому «указу» не подчинился, Ельцин просто-напросто расстрелял его из танков. Разумеется, те, кто всегда ненавидел советскую власть, сегодня изображают Ельцина этаким Гераклом, «раздавившим гидру» (т.е. КПСС). Между тем правящую партию Горбачев и его сотоварищи за пять лет перестройки разложили настолько, что Ельцину, дабы сокрушить «гидру», даже не потребовалось отрубать ей голову. Голов у «гидры» давно не было, и все разговоры об опасностях, якобы угрожавших в конце 80-х гг. молодой отечественной демократии со стороны существовавшей КПСС, были сознательно преувеличены.

Опасность демократии в стране на самом деле могла исходить в начале 90-х гг. только от Ельцина и выстрелы по законно избранному народом органу власти были произведены в октябре 1993 г. не кем другим, как именно Ельциным. Пока во главе Коммунистической партии нашей страны стояли люди, преданные делу социализма, уничтожить Советскую страну не смогли ни организованный У. Черчиллем поход 14-и государств, ни чудовищная гитлеровская военная машина, вскормленная на деньги Запада с целью устранить социализм сначала в нашей стране, а позднее и в мире в целом, ни послевоенный шантаж США угрожавших использовать против СССР ядерное оружие. Но внутренний враг после того, как он набрал силу, всегда опаснее внешнего, и потому в обстановке тихой контрреволюции - перестройки - мелкий авантюрист сумел успешно проделать то, чего так долго не удавалось Западу со всей его военно-экономической мощью.

В «Восемнадцатом брюмере» К. Маркс размышляет над тем, что имеют место случаи, когда даже цивилизованные народы становятся жертвами обмана удачливых авантюристов. Если такое случается, жертвой оказываются народы, поверившие демагогу. В подобных случаях люди сами оказываются виновниками собственных несчастий. Такое в середине XIX в. случилось с цивилизованными французами, избравшими на пост Президента Франции авантюриста Луи Наполеона Бонапарта. Подобное повторилось спустя почти столетие в Германии в 1933 г., когда народ другой цивилизованной европейской страны отдал большинство мест в парламенте национал-социалистам Гитлера. И, наконец, нечто аналогичное произошло в 1991 г. у нас в России после того, как Ельцин стал «всенародно избранным президентом». «Нации, как и женщине, - предупреждал К. Маркс, - не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие». «Оплошность» советских людей явилась причиной нашей общей трагедии в декабре 1991 г., сопоставимой по своим масштабам разве что с Отечественной войной (1941-1945 гг.). Голосуя в 1991 г. за Ельцина, люди не могли ни отдавать себе отчет в том, что в интеллектуальном и нравственном отношении их кандидат ничего сколько-нибудь значительного из себя не представлял (а ведь голосуя за него, они вверяли ему собственную судьбу), граждане России, тем не менее, допустили Ельцина во власть.

То, что было в 1991 г. посеяно, позднее пришлось пожинать, правда, к тому времени первоначальная комедия с избранием российского президента завершилась подлинной трагедией, вследствие которой миллионы наших сограждан в ежечасье оказались выдворенными из собственной страны, не покинув мест своего прежнего проживания. Оказалось, что после распада СССР, никто ответственности за их судьбу более не несет.

Несомненная когнитивная ценность работы К. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» состоит, в первую очередь в том, что, отстаивая материалистический тезис о решающей роли народных масс в истории, автор убедительно показал, что деятельность людей протекает в непрерывно меняющихся, благодаря их же собственной деятельности, обстоятельствах, и, если искусственно создаваемые людьми кумиры оказываются на поверку людьми невежественными, а, по большому счету, и никчемными, то следует спросить и с самих себя: «Почему мы это допустили?».

Оставаясь актерами на огромной сцене Истории, люди не могут ни нести ответственности за то, что после себя оставляют пришедшим им на смену поколениям. А те, кто придут им на смену, «со строгостью судьи и гражданина», начнут оценивать все то, что они получили от своих предшественников. Так было и так будет всегда, но, только не в создаваемой в головах философов или кого-то еще, а в реальной (объективной) человеческой истории.

Чесноков Григорий Дмитриевич
доктор философских наук, 
профессор кафедры философии 
Российской академии Государственной службы при Президенте РФ.

Марксизм и современность №1(45), 2009г.