Введение
В жизни каждого наступает момент, когда он задаётся вопросом: «В чём смысл моей жизни?»
Большую часть истории человечества на этот вопрос отвечала религия. Христианские богословы учили нас, что смысл земного существования в подготовке к последующей вечной жизни — и этого было достаточно. Было, пока своё не стали брать наука и техника.
Яростное сопротивление служителей культа и прочих консерваторов не смогло остановить научную революцию, которая перевернула представление людей о мире. Проникая в суть природных и общественных процессов, наука открыла нам удивительные факты о том, как устроен мир. Используя научные достижения, мы научились изменять природу и общество, как пожелаем, делать мир лучше и дальше расширять границы неизведанного.
При этом, несмотря на прогресс науки и технологий, жизнь большинства не стала легче. Голод, эпидемии и антисанитария в Европе и Америке ушли в далёкое прошлое, но на их место пришли «болезни офисного работника»: неврозы и болезни на нервной почве, ожирение и депрессия. Повсюду автоматика, но работы не становится меньше, а стресс от переработок люди снимают табаком, алкоголем и наркотиками. На всё это накладывается страх потерять работу и вообще неуверенность в завтрашнем дне.
Да, люди получили более совершенный инструмент для познания мира. Но этот инструмент не дал им нового ответа на вопрос о смысле их жизней. А раз ответа нет, а рутина лишь убеждает нас в бессмысленности происходящего, люди начинают искать его хоть где-нибудь.
И снова мы слышим голоса служителей культа. Подчёркивая всю абсурдность современной жизни и вред, принесённый техническим прогрессом, современные теологи заявляют, что беды человечества наука победить не в состоянии, а истинное решение проблем — в вере. Они говорят: наука даёт нам лишь телесные наслаждения, а душа при этом умирает, отдаляясь от бога. Они говорят: наука не может дать ответа на самые важные вопросы. Они говорят: лишь искренняя вера даёт нам шанс избавиться от невзгод и найти успокоение для наших бренных душ. И огромная часть рабочего класса попадает под влияние такой пропаганды.
Действие рождает противодействие: появляются проекты, направленные на популяризацию науки и борьбу с религиозностью. Это само по себе хорошо, но все они страдают одним серьёзным недугом: никто сегодня не расскажет аудитории, что главная причина клерикализации — капитализм. Можно тысячу раз прочитать лекцию о чёрных дырах, доказывать с пеной у рта существование эволюции, публиковать мемы, где сравниваются достижения науки и достижения религии. Но услышат тебя лишь пресыщенные интеллигенты: человеку, который живёт от зарплаты до зарплаты, работает по десять часов в сутки и едва осиливает выплату взятых кредитов, нужна не высокая наука — ему нужно объяснение, для чего он всё это делает и, шире, ответ на вечный вопрос: «В чём смысл моей жизни?».
Религия, увы, пока справляется с этой задачей на порядок лучше. Популяризаторы же здесь и не пытаются что-либо делать: господствующий в науке позитивизм как бы подсказывает им, что смысла жизни вообще нет, и каждый волен сам решать, для чего он живёт, придавать своей жизни тот или иной смысл. Подобные деятели науки сами не подозревают, в какой идеализм и субъективизм впадают, тем самым создавая прекрасную лазейку для клерикалов!
А что марксизм?
Может ли он ответить, в чём смысл жизни, не прибегая к мистицизму, теологии и субъективизму?
Да и нужен ли ответ на этот вопрос?
Попробуем разобраться.
Как отыскать смысл?
Чтобы что-то найти, нужно сначала знать, что искать. Итак, что же такое смысл?
Смысл — это сущность феномена или вещи.
Незнакомая вещь кажется нам совершенно бессмысленной. Какой смысл сможет увидеть дикарь в символах из забытой в лагере путешественников книги? Что смогут сказать химические формулы человеку, который никогда не изучал химию? Это же для них всего лишь странные буковки, чёрточки и кружочки!
Конечно, необразованный человек может вообразить о себе, что он «и так всё знает» и, немного поразмыслив, придумать значение данным формулам — к примеру, он может решить, что эти красивые рисунки таят в себе инструкцию по созданию философского камня. Это тоже будет смысл — субъективный смысл. Но даже если он создаст секту поклонников необычных символов, этот субъективный смысл не станет реальной сущностью химических формул. Другой пример: наши предки, не зная, что такое кометы, считали их предвестниками войны, голода или смерти.
Этот принцип универсален: человек может придавать предмету или явлению любой субъективный смысл, но это ни на толику не раскроет сущности этого предмета или явления. Для раскрытия же объективной сущности, то есть объективного смысла, нам необходима наука.
На этом остановимся подробнее.
Можно выделить три этапа научного исследования. Покажем это на примере изучения митохондрий [1]:
- Исследование определённой части данного целого, иначе говоря, — предмета изучаемого объекта. Например, исследователь митохондрий изучает белки, входящие в состав дыхательной цепи. Он определяет молекулярную массу, конформацию [2] и функцию этих белков. Другой исследователь изучает структуру и организацию фосфолипидов мембран митохондрий, третий — их ДНК, четвёртый — белки из их мембран и т. д. Идёт как бы расчленение целого, митохондрии, на различные части, а затем эти части прицельно изучаются.
- Синтез знаний для получения представления о целом объекте, в нашем примере — о митохондрии. Здесь мы пытаемся понять, как различные элементы объекта взаимодействуют друг с другом. Но и на этом дело не заканчивается.
- Даже зная всё о митохондриях, мы не поймём их сущности и увязнем в метафизическом способе мышления, пока не перейдём к изучению более сложной системы — клетки. Здесь мы объединяем знания о работе и строении нескольких объектов, чтобы получить образ целого — не объектов самих по себе, а картину сложной взаимосвязи разных объектов, составляющих систему. Только теперь нам становятся понятны функции различных белков на мембране митохондрии, биологический смысл цикла переноса электронов и т. д. Митохондрия перестаёт быть просто набором атомов, белков и мембран. Мы начинаем понимать, как она важна для внутриклеточного дыхания, регуляции апоптоза [3]и так далее. Вне клетки же существование митохондрии попросту не имеет смысла.
Пока не проделаны все эти шаги, познать объективный смысл нельзя, можно лишь, подобно дикарю, придумать субъективный. Может, митохондрия нужна для хранения каких-то веществ? Может, это вообще внутриклеточный паразит?
Пока не исследуем, не узнаем. Главное — не останавливаться на первых двух шагах. Они лишь подготавливают нас к третьему, самому сложному шагу, на котором и раскрывается сущность объекта. Никакой объект не имеет смысла изолированно, как неизменная вещь в себе. Смысл обретается лишь в системе взаимосвязанных элементов.
Целое для личностей
Условия капиталистического века сделали людей воинствующими индивидуалистами, которые хотят только личного благополучия. Пропаганда охотно подпитывает это желание: нам заявляют, что все мы — неповторимые личности, а нашу жизнь определяет только то, как мы мыслим — «думай и богатей!» Нам твердят, что необходимо быть особенным, ничем не похожим на других, что нужно не прогибаться под мир, а ждать, пока он сам прогнётся под нас.
Если по-человечески, нам говорят: живи хорошо, живи для себя, а до других тебе не должно быть никакого дела! И люди внемлют.
В таком отношении к жизни есть удивительный парадокс. Воинствующий индивидуалист не может изменить никаких общественных отношений, даже если и будет рисковать собой ради других, что бывает не так уж и часто. Историю делают массы, но вливаться в массу ради достижения коллективных интересов индивидуалист, скорее всего, не будет… Выходит, в любом мало-мальски значимом вопросе он в итоге «прогибается под изменчивый мир»!
Разумеется, человек, не придающий значения обществу, никогда не сможет понять, в чём смысл его жизни. Ведь как существование митохондрии не имеет смысла без клетки, так и существование человека не может иметь смысла вне общества.
Значит, чтобы этот смысл постичь, нужно прежде всего разобраться, как общество работает. Для этого требуется изучить гуманитарные науки.
Снобы от технических и естественных наук могут сколько угодно брызгать спинным мозгом, пытаясь убедить всех вокруг, что гуманитарий — не человек, а история и социология — не науки. Но это не изменит сути: как клетка — целое для органелл, так и общество — целое для личностей, и тот, кто отказывается изучать целое, никогда не сможет понять, для чего существуют его составляющие. Ведь только гуманитарные науки дают нам осознать сложнейшие взаимосвязи между людьми, понять роль отдельных личностей в истории и их влияние на последующие поколения.
Это из-за таких горе-редукционистов служители культа могут заявлять, что наука, несмотря на все декларируемые достижения, не способна открыть человеку смысл его жизни и помочь ему успокоить душу.
Их нежелание посмотреть на уровень выше отдельного организма даёт клерикалам повод говорить, что, отрицая вечную жизнь, материалисты якобы низводят всё существование человека до его телесной оболочки. Упуская общество из виду, мы действительно приходим к тому, что всё содержание жизни человека после смерти как бы становится бессмысленным. Все страсти, волнения души, любые хорошие и плохие поступки уравниваются, и нет отличий между грешниками и праведниками. «Ешь, пей, веселись, всё равно завтра умрёшь, один раз живёшь!» — таким девизом, с точки зрения верующих, должны руководствоваться материалисты.
Редукционисты возражают им: «Если нет смысла в этой жизни, в чём тогда смысл жизни вечной? Не бессмысленно ли вечное личное существование, учитывая, что нет никаких доказательств, что есть загробная жизнь?» Но нельзя забывать первое правило пропагандиста: критикуешь — предлагай! А что тут можно предложить, не понимая законов общества?
Смыслы наших жизней
Тот, кто довольствуется поверхностным взглядом на общество, обычно считает, что историю творят люди, имена которых вписаны в учебники — гении, силой разума создающие шедевры и изобретения, и герои, непреодолимой волей направляющие массы на путь великих идей. Эта иллюзия на руку буржуазии: верующий в неё пролетарий не видит, что и его поступки каждый раз имеют общественные последствия, и потому во всём полагается на волю правительства, бога, случая или злого рока.
На деле всё сложнее.
Первое, что бросается в глаза, когда изучаешь гуманитарные дисциплины всерьёз — то, насколько сильно взаимосвязаны поступки и судьбы людей, и то, что каждое событие прошлого определяет множество граней настоящего. Редактируя рукопись третьего тома Капитала, Энгельс написал довольно глубокие строки: «Повышение производительности труда заключается именно в том, что доля живого труда уменьшается, а доля прошлого труда увеличивается…» (Капитал, т.3, глава XV, подглава IV). Не вдаваясь сейчас глубоко в политэкономию, добавим, что развитие человечества всегда идёт на основе его прошлого. И чем дальше идёт история, тем больше накапливается человеческий труд, на основе которого мы двигаемся в будущее. К сожалению, эта неразрывная связь поколений не совсем очевидна взору человека. Лишь тот, кто изучает науку об историческом развитии общества и политэкономию, постепенно развеивает иллюзии и предрассудки буржуазной пропаганды и лучше понимает своё место в мире.
Даже гениальный политик без нужных предпосылок не сможет ни реформировать законодательство, ни организовать революцию. Никакой Эйнштейн не создаст новую теорию без труда сотен и тысяч исследователей прошлого, которые вносили кирпичик за кирпичиком в фундамент назревавшей прорывной теории. Никакой Леонардо не нарисует свои прекрасные картины, если не будет заказчиков, которые эти произведения будут покупать, чтобы дарованию было на что жить, если он не сможет обучиться искусству у лучших мастеров прошлого — как ученик или как исследователь их творчества. Ни один писатель не создаст шедевра без изучения чужих трудов, которые вдохновят его и подадут пример. Даже человеческий язык не живёт изолированно от экономики и истории: стоит начать заниматься лингвистикой и филологией, как понимаешь, что отсталые народы заимствовали у более прогрессивных слова и обороты, изменяя их под свою реальность.
Великие люди лишь разрешали — и то не в одиночку — противоречия, которые накапливались в обществе долгие десятилетия. Они лишь становились олицетворением преобразований в памяти других людей. Это не умаляет роли этих личностей в истории, но рассматривать великих людей и их деятельность вне контекста времени и экономики — большая ошибка [4].
Что бы смогли Пушкины и Энгельсы, если бы не миллионы простых тружеников? Именно последние и создают прибавочный продукт, который позволяет обществу освободить часть людей для производства «интеллектуальных» творений
Но нельзя ограничивать своё видение великих свершений и одним знанием, что тот-то стал примером для нашего героя, а такие-то общественные обстоятельства побудили его к действию. Кто избавил его от необходимости самолично приготавливать себе еду, строить жилище? За счёт кого Пушкины и Энгельсы получали средства к жизни? Что бы они смогли, если бы не миллионы простых тружеников? Именно последние и создают прибавочный продукт, который позволяет обществу освободить часть людей для производства «интеллектуальных» творений.
Они не оставляют о себе памяти, но без них не было бы ни гениальных научных трудов, ни шедевров искусства, и потому каждое из этих творений содержит в себе труд миллионов, а не только одного гения.
Человечество, к тому же, живёт не только гениальными открытиями. Те, кто возводит дома и вводит в строй дороги, те, кто печёт для нас хлеб и учит наших детей — все они оставляют в вечности не только память о себе, но и свой труд.
Иногда его плоды переживают столетия, как храмы и дворцы, иногда исчезают сразу же, как сыгранная на базаре мелодия или слова мудрого учителя, — но иная мелодия вдохновляет архитектора на создание шедевра, а полученные в институте знания дают возможность его спроектировать. Измерять величие труда отдельного человека лишь количеством времени, за которое исчезает его творение, или по количеству помнящих его людей — есть вульгаризация и полное непонимание жизни общества. Каждый из нас — часть огромного механизма, и без любого из нас этот механизм стал бы работать иначе.
Функция, которую человек выполняет в этом механизме, и есть объективный смысл его жизни.
Тот, кто не видит своей неразрывной связи с этим механизмом, считая, что он полностью определяет свою судьбу сам и никому ничего не должен, разумеется, будет считать, что он сам определяет и смысл своей жизни. Но пусть люди считают, что живут ради себя, ради детей или ради возлюбленных — общественным законам нет до этого дела. Подобно Мефистофелю Гёте, который «вечно хочет зла и вечно совершает благо», человек, пока он не научится видеть причины и следствия своих поступков, будет закован в цепи обстоятельств, уводящих его от поставленной им цели.
Сегодня капиталист, желая сократить издержки за счёт модернизации, увольняет рабочих, а завтра оказывается, что норма прибыли по отрасли в очередной раз упала.
Рабочий-патриот гордится тем, что собирает новые машины для Росгвардии, но завтра эти же машины бросают на подавление митинга против невыплаты зарплат на этом же заводе.
Мать пытается дать своему ребёнку лучшее, но в итоге делает из него инфантильного эгоиста, который не может и шагу ступить без опеки.
Сердобольный верующий отдаёт четверть зарплаты на подаяние, а в итоге эти деньги уходят в карман главы местной мафии.
И так далее, и так далее…
***
Некоторые экзистенциалисты решили, что человеческое существование абсурдно, только потому что не замечали объективного смысла жизни за субъективными. С таким взглядом на мир этот путь неизбежен: ограничиваясь субъективными смыслами, человек постоянно рискует впасть в глубокий экзистенциальный кризис. Все ответы, найденные им, не смогут его по-настоящему удовлетворить, и ещё хорошо, если он упрётся в самообман о жизни только ради продолжения рода, а не найдёт успокоение в тоталитарной секте и не сбросится с моста.
Последние решения кажутся абсурдными… Такими же абсурдными, какими представляются учёному-естественнику проповеди антипрививочников и креационистов, экстрасенсов и знахарей, которым, однако, внимают миллионы. Это не случайность, ведь причина здесь одна: невежество, пренебрежение наукой.
Итоги
«Свобода есть познанная необходимость» — не пустые слова. Только глубокое знание наук, в том числе и наук об обществе, даёт нам возможность менять этот мир так, как мы замыслили, разрывать цепи необходимости и завоёвывать свободу. Это относится и к проблеме смысла жизни: лишь честно и беспристрастно изучая закономерности развития общества, поднимаясь над своими предрассудками, мы можем разрешить для себя этот «неразрешимый» вопрос. Как митохондрии выполняют свои функции, не подозревая о них, так и люди неосознанно играют роли в историческом развитии человечества. Конечно, субъективно и биолог может считать, что митохондрии — внутриклеточные паразиты, но это никак не изменит сущность митохондрий и их биологический смысл.
Увы, мы не можем посмотреть на свою жизнь со стороны и, тем более, отыскать все ниточки, связывающие нас с миллиардами людей. Нам приходится ограничиваться жизненным опытом и субъективным восприятием, которые не могут открыть нам всей картины нашего бытия. Конечно, когда-нибудь объективный смысл жизни лучших из нас, смысл произошедших с ними событий найдут историки, у которых будет гораздо больше информации о нас, чем есть у нас самих.
Но это не значит, что мы не можем приблизиться к пониманию смысла своей жизни. Просто для этого нужно больше, чем желание — нужно понять законы общества, в котором мы живём, и сознательно отбросить собственные суеверия и лишние эмоции. И каким бы трудным ни казался этот путь, это лучше, чем жить в плену иллюзий.
Только марксизм даёт наиболее научное описание общественных законов. Как микроскоп в руках гистолога, он становится для человека инструментом, который даёт ему увидеть непрерывную цепочку человеческих взаимодействий и понять единство общества как целого.
Чтобы понять смысл своей жизни, нужно стать марксистом.
Примечания
- Внутриклеточные органеллы, основная функция которых — участие в обмене веществ и энергии. ↩
- Способ пространственной организации белковой цепочки. ↩
- Запрограммированная гибель клетки. ↩
- Смотри работу Георгия Плеханова «К вопросу о роли личности в истории» и работу Бориса Гессена «Социально-экономические корни механики Ньютона» ↩