В недавней дискуссии один из моих товарищей утверждал, что «Сталину удалось организовать производство прибавочной стоимости путем эксплуатации крестьян, что позволило финансировать и поддерживать индустриализацию в городе. Более того, как утверждает Беттельхейм, эта эксплуатация усугубилась по той причине, что партийная организация большевиков среди крестьян была слабой (так было еще до возвышения Сталина), в результате противоречия внутри народа перешли в разряд антагонистических. В самом деле, я не считаю, что Сталин был каким-то тираном, который целенаправленно стремился убивать крестьян ради собственного удовольствия; я думаю, что острая потребность в развитии городской индустриализации и слабая связь большевиков с крестьянством привели к довольно бездушному подходу к трудностям, с которыми столкнулось крестьянство. Я считаю, что эта разница в подходах в отношении крестьянства и индустриализации является качественным различием между политикой Сталина и политикой Мао».
Это распространенная точка зрения среди прогрессивных кругов. Но она имеет мало отношения к исторической реальности. Ниже приведен ответ на такой подход.
Нет оснований утверждать, что советская индустриализация финансировалась «производством прибавочной стоимости через эксплуатацию крестьянства». В 1920 году соратник Л.Д. Троцкого Е.А. Преображенский призвал считать крестьянство «внутренней колонией» советского рабочего класса. Он предложил использовать прибавочную стоимость, получаемую с крестьянства, на благо «сверхиндустириализации». И.В. Сталин отверг эту точку зрения, но затем И. Дойчер и многие другие возложили на него ответственность за «кражу одежды» Преображенского и воплощение его политики во время первого пятилетнего плана. Эту точку зрения повторили и те, чьи убеждения были частью гибрида маоизма и троцкизма, окончательно оформившегося в Париже в конце 1960-х. О Беттельхейме известно, что он поддерживал троцкизм с 1930-х гг. до XX съезда КПСС, когда он начал поддерживать прохрущевскую Французскую коммунистическую партию, а затем – культурную революцию в Китае. Идеологические взгляды Бетельхейма на советскую историю – это смесь из всех идеологических трендов, которых он придерживался с 1930-х. Разные фракции современной прогрессивной интеллигенции разделяют многие из этих взглядов. Единственная проблема – в том, что эти убеждения не имеют основы в исторической реальности.
Единственное серьезной исследование данного вопроса, основанное на советских материалах и документах, было сделано советским историком экономики А.А. Барсовым в его книге «Баланс стоимостных обменов между городом и деревней», Москва, 1969. Хотя эта книга и относящиеся к ней документы доступны только на русском языке, они известны большому количеству специалистов. См., например, работу Майкла Эллмана «Обеспечил ли прибавочный продукт сельского хозяйства увеличение капиталовложений в СССР?» (The Economic Journal, December 1975, pp. 844-864.) и статью Арвинда Вьяса «Еще раз о первичном накоплении в СССР» (Cambridge Journal of Economics, 1979, №3, pp. 119-130).
Вот что написано у А.А. Барсова:
«…прибавочный продукт, созданный трудом советского крестьянства, сыграл большую роль в становлении мощной социалистической промышленности. Вклад советского крестьянства в решение жизненно важных исторических задач был велик. Тем не менее, большая часть накоплений, необходимых для проведения социалистической индустирализации, была получена от не-аграрных отраслей экономики и создана рабочим классом».
Основываясь на мнении Барсова, Арвинд Вьяс отмечает, что в терминологии марксовой стоимости, в финансировании советской индустриализации две трети фонда накоплений пришло из промышленности, и одна треть – из прибавочного продукта, необходимого для развития промышленности. Он также указал на то, что чистый прибавочный продукт в сельскохозяйственном секторе между 1928 и 1932 гг. был отрицательным. Свидетельство Барсова отрицает точку зрения тех, кто утверждал, будто Сталин следовал политике, ранее рекомендованной Преображенским, чтобы обеспечить «первоначальное социалистическое накопление» за счет крестьянства. Вьяс далее указывает на драматическое падение уровня жизни в городе в период первого пятилетнего плана, реальные доходы горожан упали на 49%, что сделало возможным очень высокий уровень накопления. Главным образом именно жертвы, принесенные советским рабочим классом, обеспечили советскую индустриализацию.
Майкл Эллман отмечал, что во время первого пятилетнего плана сельское хозяйство не могло обеспечить индустриализацию ресурсами. Он утверждал, что «…во время первой пятилетки объем инвестиций вырос более чем в четыре раза с 14,8% от национального дохода в 1928 г. до 44,1% в 1932 г. Понятно, что в ценах 1928 г. сельское хозяйство не могло обеспечить ресурсы для индустриализации 1928-1932 гг., потому что к концу первой пятилетки ежегодные инвестиции более, чем в два раза превышали ежегодную выработку продукции сельского хозяйства, а увеличение инвестиций во время первой пятилетки (т.е. превышение объема инвестиций 1932 г. над уровнем 1928 г.) был существенно больше, чем весь объем выработки продукции сельского хозяйства когда-либо... Во время первой пятилетки советский национальный доход вырос на 60% и весь полностью использовался для увеличения инвестиций». Эллман, никоим образом не симпатизирующий марксизму, твердо утверждает, что «…нет никаких оснований полагать, что увеличение инвестиций во время первой пятилетки стало возможным благодаря увеличению прибавочного продукта в сельском хозяйстве».
Верно, что большевики, будучи партией промышленного рабочего класса, имели слабую базу среди советского крестьянства, также как верно и то, что КПК имела слабую базу среди китайского рабочего класса. Ленин и большевики считали, что промышленный пролетариат был единственным классом, который мог возглавить социалистическую революцию и привести ее к коммунизму. По этой причине они на первое место ставили организацию промышленного рабочего класса. Они не приняли идеологию народничества. Большевиков волновал вопрос союза со всем крестьянством в борьбе за революционную демократию и с трудовым крестьянством в борьбе за социализм. Октябрьская революция и коллективизация (и Великая Отечественная война) показали, что трудовое крестьянство было важным союзником рабочего класса. Во время коллективизации между рабочими и крестьянством в целом не было общего антагонизма – как вы утверждаете. Они были союзниками, но большевики не ставили своей целью создать партию, в которой трудовое крестьянство было бы количественно значимым. Антагонизм существовал только между рабочими и трудовым крестьянством, с одной стороны, и классом богатых крестьян, кулаков, которых Ленин назвал последним капиталистическим классом - с другой стороны. Ленин и большевики не считали кулаков частью «народа», они были частью буржуазии. Очень проблематично рассуждать только в терминах отношения большевиков и крестьянства в целом. Вслед за Марксом и Энгельсом, большевики исключили богатое крестьянство из коллективных хозяйств и коммун. В своей работе «Крестьянский вопрос во Франции и Германии» Энгельс указал, что коллективные хозяйства должны создаваться из бедного крестьянства. Он также утверждал следующее: «Маркс и я никогда не сомневались в том, что при переходе к полностью коммунистической экономике мы должны будем использовать кооперативную систему как промежуточную стадию в широком масштабе. Она должна только быть организована таким образом, чтобы общество, а первоначально государство, владело средствами производства, чтобы частные интересы кооператива против интересов общества в целом, не могли бы утвердиться». В Советском Союзе после коллективизации средства производства, будь то земля или сельскохозяйственные машины, принадлежали государственному сектору, который находился под контролем рабочего класса.
После 1927 года Коммунистическая партия Китая (КПК) по очевидным причинам имела небольшое количество членов из рабочего класса. Не потому что КПК этого хотела – это было ей навязано после резни коммунистов и рабочих, которую инициировал Гоминьдан. Коммунисты были изгнаны из городских районов, поэтому работа КПК в городах была вытеснена в подполье. В результате, КПК стала крестьянской партией по социальному составу. Только после 1949 года КПК предприняла попытку создать для себя новую базу среди промышленного пролетариата, хотя он никоим образом не стал большой частью ее членов - несмотря на то, что она была ведущей партией, в руках которой была государственная власть. Во время революционных войн КПК, несмотря на почти не существующую базу в промышленном рабочем классе, действительно располагала реальным пролетарским руководством, и не только идеологическим. На ее стороне была неизменная поддержка советского рабочего класса и ВКП(б).
Советская индустриализация во время пятилеток не только создала материальную базу для победы над гитлеризмом на Западе, она также позволила советским (и монгольским) войскам войти в Маньчжурию и разгромить японскую 4-ю армию. Если бы ВКП(б) следовала политике Бухарина в конце 1920-х гг. или Мао после 1956 г., т.е., переместила акцент на развитие легкой промышленности и сельского хозяйства, Советский Союз не создал бы сильной металлургической и инженерной базы, и было бы трудно, если вообще возможно, противостоять нацистской Германии и милитаристской Японии. Ошеломляющая победа Красной армии над японцами в Маньчжурии позволила Народно-освободительной армии Китая укрыться от Гоминьдана, спастись от физического уничтожения и получить от Советского Союза японское вооружение, которое могло бы быть использовано в походе на юг для разгрома Гоминьдана. Вступление Красной армии (и болгарских войск) в восточную Югославию и Маньчжурию обеспечил победу народной демократии соответственно в Югославии и Китае. Националистические элементы в обоих странах утверждали (или скорее кричали с крыщ), что их победа основывалась на заслугах внутренних вооруженных сил.
Соотношение сил между коммунистической партией, пролетариатом и крестьянством, так же, как и социальный состав партии, определялись историческими обстоятельствами и менялись с течением времен и в Советской России, и в Китае.
Вы утверждаете, что, в сравнении со Сталиным, Мао имел качественно другой подход к индустриализации и другое отношение к крестьянству. Мы указали на то, что аргументы об эксплуатации крестьянства Сталиным необоснованны. То, что вы предпочитаете в примере Китая – это политика Китая, которая находилась в согласии со взглядами советских руководителей после Сталина. Объемы индустриализации (производства средств производства) в обеих странах были снижены в пользу сельского хозяйства и легкой промышленности после 1957 года. Централизованное директивное планирование прекратилось в обеих странах и заменено на децентрализованное «согласованное планирование». В обоих государствах обобществленные средства производства в сельском хозяйстве, машинно-тракторные станции (МТС), были переданы колхозам/народным коммунам, тем самым была расширена сфера применения товарно-денежных отношений (хотя необходимо признать, что коллективизация и создание народных коммун в Народном Китае в огромной степени уменьшили сферу товарно-денежных отношений в экономике). Коллективные хозяйства в Народном Китае после 1955 г. имели иную классовую основу, чем в советские колхозы или ранние китайские коллективные хозяйства. В то время как Маркс и Энгельс настаивали, что социально-классовой основой для коллективных хозяйств должно было стать бедное крестьянство, руководство КПК после 1955 г. включило в коллективные хозяйства кулаков и бывших землевладельцев, как это сделал Тито в Югославии в 1948 г., к ужасу Коминформа. Эти производственные отношения были перенесены в народные коммуны, которые во время их создания состояли из нескольких классов, в том числе национальной буржуазии, землевладельцев, кулаков и трудового крестьянства. Народные коммуны включали в себя все виды производства в сельской местности, в том числе фабрики по производству удобрений, металлургические заводы и судоходные компании, что означало, что «гигантское» количество средств производства находилось вне государственного сектора, т.е. общенародной собственности. В своей политике КПК не только отошла от основателей марксизма в плане классового состава колхозов/народных коммун, но также от их взглядов на отношения собственности на средства производства в колхозах/народных коммунах. В письме к А. Бебелю от 20 января 1886 г. Ф. Энгельс пишет: «А что при переходе к полному коммунистическому хозяйству нам придется в широких размерах применять в качестве промежуточного звена кооперативное производство, — в этом Маркс и я никогда не сомневались. Но дело должно быть поставлено так, чтобы общество — следовательно, на первое время государство — сохранило за собой собственность на средства производства и, таким образом, особые интересы кооперативного товарищества не могли бы возобладать над интересами всего общества в целом».
Все вышеперечисленное доказывает, что на проблему крестьянства и индустриализации в Советском Союзе и Народном Китае при Сталине, Хрущеве и Мао Цзэдуне нужно взглянуть по-новому и очень внимательно, освободившись от правых теорий, получивших распространение после XX съезда КПСС.
Перевод КиКЦ, Н. Энгельс,
Корректуа Н.А. Лысенко