Институт церкви в контексте построения социалистического и коммунистического обществ
Немного истории
Религия (от лат. religio – благочестие, набожность, святыня, предмет культа) – такая форма мировоззрения, в которой освоение (постижение) мира осуществляется через его удвоение на посюсторонний – «земной», естественный, воспринимаемый органами чувств, и потусторонний – «небесный», сверхъестественный, сверхчувственный.
Как правило, религии предполагают наличие высших существ (совокупности богов или одного бога), которые создают мир и управляют им по своей воле. Переход от единобожия к многобожию и наоборот происходил в истории человечества по мере интеграции племён и образования фратрий (братств), народностей и наций. При добровольном объединении племён происходило и объединение на паритетных началах их богов в пантеоны, при этом один из богов (очевидно, из наиболее «продвинутого» племени) признавался главным. Классический пример тому – пантеон греческих богов. При принудительном объединении, например в результате войн, победитель мог диктовать свою волю побеждённому, в том числе и относительно признания своего божества в качестве главного и даже единственного. Фактически такое явление и произошло в начале 4 века в Римской империи после прихода к власти в результате вооружённой борьбы Константина – праправнучатого племянника Иисуса. Иногда принятие чужого бога происходило по культурному невежеству или в силу матримоньяльных соображений. Примером последнего может служить принятие христианства князем Владимиром в обмен на руку византийской царевны Анны в 10 веке[1].
Как свидетельствуют историки, в первобытном обществе культовые действия являлись частью процесса материального производства и общественной жизни людей.
Религиозная группа по своему составу совпадала с естественными социальными группами – родом, племенем, фратрией и т.п., то есть культ божества был средством идентификации членов этих социальных групп. Религиозная организация в сегодняшнем понимании этого слова, то есть с разделением верующих на клир и мирян, очевидно, сформировалась и превратилась в социальный институт под названием церковь в период образования классовых обществ (сначала рабовладельческого, а затем феодального и буржуазного), в которых потребовалось, помимо принуждения со стороны государственных органов, осуществлять ещё и психологическое воздействие на сознание эксплуатируемых работников путём внушения им мысли о смирении и покорности правителям, которым якобы покровительствуют и небесные силы. Примером такого внушения может служить хотя бы следующее библейское наставление:
"Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам не только добрым и кротким, но и суровым”
Первое послание Петра, 2:18
Со временем функции церкви расширились, и к настоящему времени их совокупность может быть охарактеризована (помимо изначальной богослужебно-идеологической) следующим, накопленным за многие века, перечнем:
- политическая (борьба за власть),
- регулятивная (исповедь, отпущение грехов),
- миссионерская (духовное покорение отсталых народов или групп населения),
- хозяйственно-экономическая (преимущественно в монастырях),
- филантропическая (богадельни и т.п.),
- образовательная (семинарии, духовные академии, воскресные церковные школы),
- интегративная (внегосударственное объединение единоверцев).
Церковная история России, безусловно, имеет свои особенности, определяемые особенностями образования, становления и развития российской государственности. От «языческого» Православия (от слияния слов «Прави» – мир светлых богов и предков, – и «славить») Киевской Руси страна через многовековое двоеверие (после «прививки» христианства к стволу Православия в 10 веке) прошла путь к Русской православно-христианской церкви (РПЦ) Московского царства и далее (после включения в свой состав неславянских народов) к многоконфессиональности Российской империи. По статистическим данным[2], в 1913 году в России (включая Польшу и Финляндию) из общей численности населения 174099,6 тыс. человек «православные» христиане составляли – 69,9 % (по переписи 1897 года – 69,4 %), магометане – 10,83 %, католики – 8,91 %, протестанты – 4,85 %, иудеи – 4,05 %, армяне-григорианцы – 0,96 %, буддисты – 0,3 % (их число увеличилось в 1914 году в связи с присоединением к России Тувы), 0,2 % – представители родо-племенных верований и различных религиозных сект. Внеисповедное состояние граждан не признавалось.
Институт церкви и первая социалистическая революция
Разную реакцию у российского духовенства вызвали социальные революции 1917 года.
Февральскую буржуазную революцию церковные деятели России встретили не только спокойно – их доходы и положение в обществе никак не были затронуты, – но и где-то даже восторженно. Некоторые служители РПЦ, имевшей статус государственной и служившей главным идеологическим оплотом царизма, осуществляли богослужение с красными бантами на груди, во время которого вели проповеди против царя и монархии. Священный Синод (учреждённый, как известно, в 1721 году Петром Первым вместо патриаршества), возглавляемый в то время митрополитом Владимиром, лишил царя престола и должности главы РПЦ, а также предписал молиться по всей стране о богоданном Временном правительстве.
Временное правительство в рамках буржуазных преобразований выпустило постановления от 20 марта 1917 года "Об отмене вероисповедных и национальных ограничений” и от 17 июля 1917 года "О свободе совести”, которые однако не касались способа существования церковных организаций и сохраняли господствующее положение РПЦ по отношению к другим религиозным организациям под тем предлогом, что христианское «православие» являлось религией большинства населения России. Внеисповедное состояние при Временном правительстве по-прежнему не признавалось.
Совсем иная реакция духовенства была на Октябрьскую социалистическую революцию. Это и понятно.
Революция затронула те основы существования церкви, благодаря которым она, выполняя некоторые, несвойственные богослужебной деятельности функции, имела дополнительные привилегии в обществе и доходы.
А действия Советской власти были с точки зрения коммунистической теории и наказов населения вполне определённы. Уже на второй день после революции Второй Всероссийский съезд Советов принял Декрет о земле, согласно которому в общенародную собственность переходили со всем инвентарём и постройками не только помещичьи, но и монастырские и церковные земли, а далее 18 и 19 декабря 1917 ВЦИК и СНК РСФСР издали декреты "О гражданском браке, детях и о введении книг актов гражданского состояния" и "О разводе", которыми от участия в гражданской деятельности церковь отстранялась.
На эти правовые акты тотчас же среагировала РПЦ. Проходивший в то время в Москве Поместный Собор 28 октября объявил о восстановлении Патриархата в РПЦ (что означало провозглашение административной независимости РПЦ от государства) и принял решение об отлучении от церкви всех посягнувших на её «священное имущество», в том числе на землю (запамятовав при этом, что это имущество было нажито христианской церковью за счёт собиравшейся со времён князя Владимира и вплоть до 20 века церковной десятины, а обширные монастырские и церковные владения возникли за счёт хищнического захвата, вкупе с князьями, общинных земель). 18 ноября 1917 года Поместный собор принял постановление «О правовом положении православной церкви», в котором выставлялись требования не только о сохранении всех преимуществ РПЦ, но и о их расширении. Со страниц своих печатных органов, с амвонов РПЦ (формально ещё государственная) обрушила град клеветы на участников Октябрьского вооруженного восстания. В период 1917-1918 годов только Поместным собором и избранным в ноябре 1917 года патриархом Тихоном было обнародовано 16 антисоветских посланий[3]. многочисленные заговоры духовенства против Советской республики в первые, самые трудные месяцы её существования приняли настолько ожесточённый характер, что революционному правительству пришлось вплотную заняться ответными действиями.
23 января 1918 года был принят Декрет "Об отделении церкви от государства и школы от церкви”, в котором впервые в мировой практике провозглашались равное положение всех религий и равное право каждого гражданина исповедовать любую религию или не исповедовать никакой (в таком виде принцип свободы совести признаётся ныне всем мировым сообществом).
Противодействие духовенства с этого момента любому постановлению Советской власти стало повседневным явлением, служители церкви активно подключились к контрреволюционной деятельности против новой власти.
И что характерно, хотя указанные правовые акты Советской власти в наибольшей мере затрагивали интересы РПЦ, однако и ряд других ранее ущемлённых в правах конфессий заняло после их принятия враждебную по отношению к новой власти позицию.
Например, старообрядческий архиепископ Мелетий выпустил воззвание, призывавшее старообрядцев к сопротивлению.
Католики, на первых порах приветствовавшие Октябрьскую революцию, когда выяснилось, что декреты касаются не только государственной РПЦ, но и всех конфессий, также изменили отношение к Советской власти. В составленной ксендзом Буткевичем и не предназначавшейся для опубликования «Исторической записке об отделении церкви от государства в бывшей России» говорилось о том, что руководство католической Церкви разработало целую систему мер борьбы с декретом, которая должна была осуществляться приходскими советами[4].
Более хитроумную позицию заняла протестантская церковь, которая, не вступая в открытую конфронтацию, но, используя трудное для Советской власти время, выговаривала для себя различные уступки, в частности, по поводу призыва их прихожан в армию, а также по поводу расширения при поддержке зарубежных (главным образом американских) спонсоров своей миссионерской, образовательной и даже экономической деятельности в стране.
Позицию неприятия Советской власти заняло мусульманское духовенство в составе учреждённого в 1917 году Национального управления мусульман Внутренней России и Сибири с центром в г. Уфе. С учётом многочисленности мусульманского населения, особенно во взрывоопасных южных районах страны, и с целью взятия ситуации под контроль, 17 января 1918 году был создан специальный Комиссариат по делам мусульманских народностей при Совнаркоме, руководителем которого был назначен мулла Hyp Вахитов. И в 1919 году после самороспуска указанного Национального управления мусульманское духовенство пошло на признание Советской власти.
Враждебную позицию по отношению к Советской власти заняло иудейское духовенство. В 1918 г. в Москве был созван Общероссийский съезд иудейских общин, на котором единодушно были приняты резолюции против церковной политики Советской власти. В том же году Всеукраинский съезд раввинов в Одессе наложил херем (анафему) на большевиков[5]. Образованный в Москве еврейский национальный совет также выступил с декларацией, в которой предал анафеме Советскую власть и осудил Декрет об отделении церкви от государства, характеризуя его как гонение на религию. Борьба иудейского духовенства против практического осуществления этого Декрета принимала порой весьма острые формы и развернулась главным образом в 1921-1922 гг., когда на территории бывшей черты оседлости евреев на Украине и в Белоруссии была восстановлена советская власть.
Руководство буддийского духовенства первоначально также поддерживало силы, сопротивлявшиеся Советской власти, что в известной мере объяснялось нестабильной обстановкой в Сибири и на Дальнем Востоке в связи с началом Гражданской войны. Бандидо-хамбо-лама Цыремпилов призывал духовенство "...на деле участвовать в падении власти Советов в Забайкалье..." В начале 1919 года он выезжал в Омск для встречи с Колчаком, получил от него медаль и дар в виде 63000 рублей серебром. Глава тувинских буддистов Лупсан Чамзы также посетил Колчака, и был удостоен ордена "Св. Анны II степени", получил пожертвование в 20000 рублей серебром, моторную лодку и автомобиль. Лама калмыцкого народа Чимит Балданов объявил генералов Алексеева и Деникина "спасителями калмыцкого народа". Однако к концу гражданской войны лидеры буддистов во главе с хамбо-ламой Агваном Доржиевым осознали, что "...в современных условиях сохранение религии возможно только в признании Советской власти, в совместной работе с Советами"[6].
Но, как уже было сказано, наибольшую враждебность к Советской власти проявила РПЦ, лишившаяся главенствующего положения в духовной жизни российского общества. Не надеясь на чудесное возвращение прежних порядков, она покровительствовала активизации всех антисоветских элементов, а также приводила в боевую готовность собственные силы из монахов и монахинь 550 мужских и 475 женских монастырей, из 50 тысяч священников и 15 тысяч диаконов[7].
С началом интервенции и гражданской войны служители РПЦ создали свои полки «Иисус Христос» и «Пресвятая богородица». На территории, занятой Белой Армией, в 1919 году в Ставрополе было создано Временное высшее церковное управление епархий Юго-востока России, которое в ноябре 1920 года, покинув Россию, начало автономную деятельность среди эмигрантов под эгидой Константинопольского Патриархата, а впоследствии составило основу враждебного Советской власти РПЦ Зарубежья.
В дальнейшем после разгрома интервентов и белогвардейцев часть высшего и приходского духовенства Московского патриархата РПЦ вынуждена была пересмотреть свое отношение к Советской власти. Внутри неё появилась стоящая на стороне Советской власти оппозиция, получившая название «обновленцев», что вынудило патриарха Тихона открыто заявить в 1923 году о своем отказе от антисоветской деятельности.
Середина 1920-х гг. была переломным моментом в хозяйственной и духовной жизни страны. Завершилось восстановление разрушенного в годы гражданской войны и интервенции народного хозяйства. Намечались пути и вырабатывались методы построения первого в мире социалистического общества. Был накоплен и определённый практический опыт регулирования самых различных сторон жизнедеятельности религиозных объединений, их отношений с государственными органами, общественными и хозяйственными организациями. С учётом этого Советская власть перешла в это время от политики «военного коммунизма» к политике «мирного сосуществования» и в отношениях с церковью.
Однако сказывался обычный для нового дела недостаток – отсутствие добротной, отвечающей на все возникающие практические вопросы, теории в области трансформации религиозного мировоззрения в материалистическое. В связи с этим политика взаимоотношений власти с церковью во многом строилась методом проб и ошибок, чем в определённой мере можно объяснить порой негладкие отношения между ними и в мирное время. Иногда вместо терпеливого убеждения, зачастую, ещё малограмотных людей применялось поспешное администрирование, выражавшееся в запретах каких-то религиозных мероприятий или закрытии культовых сооружений. Впрочем, последнее нередко провоцировалось подрывной деятельностью чуждых новому строю контрреволюционных элементов, в массовом порядке перебазировавшихся в лоно церковных организаций и маскировавших свою антисоветскую деятельность под религиозную. Так, например, из 1083 служителей культа прибывших в Вятскую губернию в период с 1917 по 1924 годы значилось 20 бывших офицеров, 40 бывших работников земств, 239 купцов и мелких торговцев[8]. Ответные действия властей естественным образом задевали все церковные организации, поневоле затрагивая интересы всего духовенства и причиняя определённые неудобства мирянам.
Тем не менее, общий вектор взаимоотношений ко второй половине 1920-х годов стал положительным. Наиболее крупные и влиятельные религиозные организации провозгласили в своей деятельности курс политической лояльности к Советской власти.
В 1927 году фактический преемник скончавшегося патриарха Тихона митрополит Сергий выступил с декларацией, открыто призвавшей духовенство признать Советскую власть не из страха, а по совести. В таком же духе высказался и Третий съезд буддистов Бурятии, который состоялся в Верхнеудинске 21-24 августа 1928 года, который, в частности, постановил, что "поддержка Советской власти и выполнение принятых ею мероприятий являются священной обязанностью всех буддистов и монашествующих".
Однако часть духовенства РПЦ и после декларации Сергия осталась на позициях вражды к Советской власти. Внутри страны была образована так называемая "катакомбная” церковь, которая продолжала антисоветскую деятельность вплоть до начала 1980-х годов. За рубежом её продолжала вести на всём протяжении существования Советской власти РПЦ Зарубежья.
В условиях наметившегося взаимопонимания началось совершенствование организационно-правовых аспектов взаимодействия советского государства с церковными организациями. 8 апреля 1929 г. Президиум Всероссийского ЦИК принял Постановление «О религиозных объединениях», которое определяло сферу деятельности, условия образования и функционирования религиозных обществ, совершения обрядов и треб и т. п. Одновременно была образована Постоянная комиссия по вопросам культов в составе представителей таких ведомств, как НКВД, Наркомюст, Наркомпрос, ВЦСПС и уполномоченного ОГПУ при СНК РСФСР. Через 5 лет, после накопления опыта, уже при Президиуме ЦИК СССР с теми же задачами была образована общесоюзная Постоянная комиссия по культовым вопросам. Однако в 1938 году, когда стало ясно, что большинство вопросов взаимоотношений с религиозными организациями носит локальный характер, она была упразднена, а все её функции были переданы местным администрациям.
В конце 1920-х – начале 1930-х годов на взаимоотношения Советской власти с церковными организациями начинают оказывать существенное влияние два новых фактора: самозакрытие приходов и «атеизация» населения.
После прекращения в 1918 году субсидирования церкви государством верующие далеко не всегда были готовы тратить собственные деньги на содержание духовенства и храмов. Кроме того, кооперирование труда и налаживание новых социалистических форм жизни, особенно в сельской местности, порождали потребность в помещениях для культурно-просветительной работы, хозяйственных и иных целей.
Поэтому население само нередко предлагало и добивалось перепрофилирования церковных зданий под клубы, избы-читальни, общежития, школы, колхозные склады и т.п. Так, например, рабочие и крестьяне села Никологоры Вязниковского уезда Владимирской губернии на общем собрании постановили закрыть Христорождественскую церковь и передать её под клуб. Из 500 присутствующих проголосовали «против» только двое[10].
В начале 1930 года 35 тысяч рабочих Тулы подписали заявление с просьбой прекратить колокольный звон, закрыть ряд церквей и передать их под детские и культурно-просветительные учреждения[11]. Подобного рода активность населения признал в то время, в частности, и митрополит Сергий (о чём написали в феврале 1930 г. советские газеты): "Гонения на религию в СССР никогда не было и нет. Исповедание любой веры в СССР свободно и никакими государственными организациями не преследуется. Действительно, некоторые церкви закрываются, но происходит это не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих”.
Конечно же, случались и «перегибы» – не всегда и не везде умели местные органы власти сдерживать зажатую вековым гнётом и выплескивавшую в одночасье на волю энергию социального реванша народных масс и предотвращать неоправданные разрушения культовых сооружений и порчу церковного имущества. Но такие перегибы отнюдь не поощрялись – виновных исключали из партии и даже привлекали к судебной ответственности.[12]
Были и особые случаи сокращения материальной базы церковных организаций. Так, заметный отход от иудейской религии среди еврейского населения, особенно среди молодёжи, произошёл после Гражданской войны в связи с его массовым стихийным переселением из прежних мест компактного проживания в центральные районы страны, преимущественно в крупные города, в которых необходимые культовые сооружения просто отсутствовали.[13]
Другой особый случай был связан с обострением международной обстановки на Дальнем Востоке в 30-е годы, вызванным агрессивными действиями японской военщины. Это отразилось на последователях буддизма – была приостановлена деятельность большого числа монастырей и храмов, попавших в приграничные с Монголией и Китаем районы, что естественно, снизило общий уровень религиозной активности этого вероисповедания в стране.
Что касается «атеизации», то сама правящая коммунистическая партия не предполагала решать мировоззренческие вопросы наскоком. В Программе VIII съезда РКП(б) было записано буквально следующее: «РКП руководствуется убеждением, что лишь осуществление планомерности и сознательности во всей общественно-хозяйственной деятельности масс повлечет за собой полное отмирание религиозных предрассудков. Партия стремится к полному разрушению связи между эксплуататорскими классами и организацией религиозной пропаганды, содействуя фактическому освобождению трудящихся масс от религиозных предрассудков и организуя самую широкую научно-просветительную и антирелигиозную пропаганду. При этом необходимо заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма».[14] Подобная позиция затем была подтверждена на XII (1923 г.) и XIII (1924 г.) съездах РКП.
Рост же «атеизации» населения был связан с отменой изучения «закона божия» в школах, с мероприятиями социалистического государства по ликвидации неграмотности, с негативной контрреволюционной деятельностью духовенства в годы Гражданской войны и эмиграцией части высших и приходских церковнослужителей, а также с антирелигиозной работой органов просвещения и общественных антирелигиозных организаций. Эти факторы неуклонно вели к падению авторитета церковных организаций и росту числа не только переставших верить в бога людей трудоспособного возраста, но и твёрдых атеистов, исчислявшихся уже не единицами (как было в царское время), а уже тысячами и миллионами. Последнее подтверждают следующие цифры. Если в 1926 году в Союзе безбожников (организованном в 1925 году на базе Общества друзей газеты «Безбожник») было только 87 тысяч человек, то в 1931 г. уже в Союзе воинствующих безбожников – 3,5 миллиона.[15]
Как бы там ни было, но по данным переписи 1937 года, в СССР среди лиц в возрасте 16 лет и старше число неверующих составило: 42,2 млн. или 43,3 % от всех выразивших свое отношение к религии.
Эти цифры весьма показательны: от поголовной религиозности страна за два десятилетия стала антирелигиозной более чем на четверть (по переписи населения 1937 года в СССР числилось 162 млн. человек).[16]
Несколько изменились показатели религиозности населения за годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Некоторое увеличение соотношения в пользу верующих произошло, прежде всего, из-за людских потерь, приходившихся более всего на долю уже нового «атеистического» поколения, а также вследствие некоторого ослабления антирелигиозной пропаганды – с августа 1941 г. прекратили выходить все антирелигиозные издания и приостановил свою деятельность Союз воинствующих безбожников.
Политику Советского правительства по отношению к религиозным организациям в годы войны отличал большой прагматизм.
Не отступая от мировоззренческих принципов (в частности, правительство даже в самый тяжелый период войны не пошло на обнос укрепрайонов «чудотворными иконами»), руководство СССР делало уступки в вопросах деятельности церковных служб внутри страны, но в ответ добивалось от церковных организаций поддержки в вопросах своей внешнеполитической деятельности.
Надо отметить, что с патриотических позиций в это время выступили практически все конфессии внутри страны. Митрополит Сергий выступил в первый же день войны с призывом к верующим христианам о защите Родины от врага. С аналогичным призывом к мусульманскому населению СССР в первые дни войны выступило Центральное духовное управление мусульман. В первые же месяцы войны был образован Еврейский антифашистский комитет. С патриотических позиций в годы войны выступали и буддисты.
В центре внимания правительства, естественно, находились отношения с РПЦ. Они строились таким образом, чтобы относительно лояльная Советской власти и патриотически настроенная РПЦ – нейтрализовала откровенно фашистскую пропаганду своего зарубежного собрата РПЦЗ (тогдашние иерархи которой благословили гитлеровские войска на поход против СССР и поощряли подрывную деятельность в Красной Армии, ставя себе в заслугу наличие большого количества советских военнопленных в первые месяцы войны) и оказывала влияние на белую эмиграцию, а также на население и руководство тех государств, где «православная» христианская религия была либо государственной, либо имела большое влияние на общественную жизнь, а именно: на Румынию, Болгарию, Югославию и Грецию.В рамках этой политики 4 сентября 1943 года было организовано специальное совещание руководства СССР во главе со Сталиным с иерархами РПЦ. По его результатам РПЦ было разрешено издание собственного журнала, открытие церквей и приобретение у государства транспорта для патриархии. Были также урегулированы вопросы религиозной практики, касающиеся легализации церковного образования, упорядочения налогообложения церковнослужителей, созыва Архиерейских соборов и избрания патриарха.
После смерти И.В. Сталина политика в стране стала характеризоваться известным волюнтаризмом, что по отношению к церкви выражалось в скоропалительных заявлениях о ликвидации «пережитков прошлого» ко времени форсированного построения коммунизма в СССР, который виделся тогда чуть ли не к 1980 году.
В это время (1961 год) не без давления со стороны государства Московский патриархат РПЦ принимает, в общем-то, прогрессивное с точки зрения принципов социалистического общества постановление «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни» и вносит соответствующее изменение в «Положение об управлении РПЦ». Суть изменений заключалась в том, что для ведения финансовых дел приходов создавался церковный совет в составе старосты, помощника старосты и казначея, избираемых из прихожан. Религиозные общины должны были хранить все поступающие деньги в Госбанке или сберкассах и делать определенные взносы в Фонд мира и Фонд охраны памятников истории и архитектуры. В рамках общей политики регулирования цен в стране от церковных советов требовали снижать цены на свечи. В результате церковные советы отдельных приходов вследствие малых доходов отказывались от «найма» священников, что естественно приводило к прекращению богослужений и закрытию церквей. Подобная практика приходского управления была изменена лишь в 1988 г., когда на волне политики «плюрализма» был принят новый «Устав об управлении Русской Православной Церкви».
В годы "перестройки” (с марта 1985 г.) с её ориентацией на рыночную экономику была потеряна и общая стратегическая нить перестройки общественного сознания населения на антирелигиозной основе. Руководство КПСС заявило о несущественности мировоззренческих и идеологических отличий перед определяющим ориентиром общечеловеческих ценностей. Церковные организации не преминули этим воспользоваться. Стали открываться новые храмы всех вероисповеданий. Духовенство стало внедряться в политическую жизнь страны, вследствие чего в 1989 г. впервые в советской истории некоторые церковные иерархи стали даже депутатами СССР.
Трудно сказать, к каким бы последствиям могла в дальнейшем привести такая «плюралистическая» политика в рамках сохранения социалистического строя, но в 1991 году произошёл контрреволюционный переворот, и диалектическая спираль общественного развития в стране начала новый виток развития в противоположном направлении.
Ну, а что же страна получила в сухом остатке от первой попытки построения коммунистического общества? Оказывается, немало. 70 лет существования в условиях отделения церкви от государства и школы дали невиданный, признанный во всём мире, взлёт образования, искусства, науки, всей культуры и для всех народов Советского Союза. К нам ездили учиться, и было чему. Средняя продолжительность жизни от 32 лет в религиозной царской России поднялась до 70 лет при атеистической Советской власти.
Существенно снизилась религиозность населения. По результатам исследования, проведенного Центром Социальных исследований Московского отделения Советского фонда культуры в 12 городах РСФСР (включая Москву) и северного Казахстана в 1991 году в СССР атеистами признало себя 11%, неверующими и колеблющимися – 54%, а верующими – 23% опрошенных. Остальные оказались в категории ответивших «не знаю».[17]
Таким образом, за годы Советской власти снижение религиозности произошло почти в 5 раз. Поражает и то, что количество твёрдых атеистов повысилось практически от нуля до 30 с лишним млн. человек (если считать от 287 млн. человек населения в СССР по переписи 1989 года). Если к ним прибавить число просто неверующих (скажем, 30%), то получим цифру нерелигиозности, превышающую 100 млн. человек. Строителям первого в мире социалистического общества есть чем гордиться – оставалось сделать ещё небольшое усилие и цель – преодоление религиозности, – соответствующая общественному сознанию коммунистического общества, была бы в обозримом будущем достигнута!
Институт церкви и Вторая социалистическая революция
Как должна будет относиться к религиозным организациям Советская власть после победы Второй Социалистической революции? Нет сомнения, что мировоззренчески никакая религия, в том числе и «православное» христианство, не совместима с коммунистической идеологией, основанной на научном подходе ко всем явлениям природы и общественной жизни.
Однако нельзя не считаться с реалиями сегодняшнего дня. После переворота 1991 года буржуазное правительство России, несмотря на формальное отделение церкви от государства, стало фактически проводить политику поддержки церковных организаций, в особенности РПЦ.
О такой поддержке свидетельствуют, в частности, использование религиозной символики на государственном гербе и религиозной лексики в тексте государственного гимна, возведение религиозных праздников в ранг государственных, транслируемые СМИ публичные посещения церковных служб Президентом, членами Правительства РФ и другими, более мелкими государственными чиновниками, принесение присяги лицами, вступающими в должность, с благословения церковных иерархов или с возложением руки на богослужебные книги, коллективное «крещение» новобранцев в Российской Армии (на 1 ноября 2006 насчитывалось 2072 воинских частей, окормляемых РПЦ), окропление так называемой «святой» водой помещений в государственных учреждениях и т.д., и т.п., и пр.
Да, собственно говоря, чему и удивляться!
Сегодняшним буржуазным правителям хорошо известно, что «религия – опиум народа», и в условиях эксплуататорского «бичевания» он поневоле потянется к этому «наркотику» в поисках хоть какой-нибудь «соломинки».
Ну, а за эту услугу церкви и за отпущение своих грехов правители расплачиваются с нею щадящей налоговой политикой, предоставлением в бесплатное пользование церковных земель, передачей во владение строений, использовавшихся при Советской власти для размещения детей, лишившихся родителей (например, здание Даниловского монастыря в Москве), содействием в использовании «добровольного» труда арестантов на церковных объектах и т.п.
Невооружённым взглядом видно, что и церковь исправно играет роль спарринг-партнёра. После событий августа 1991 года РПЦ заняла фактически антикоммунистическую позицию, оправдывая все псевдодемократические начинания буржуазной власти и фактически благословляя развал страны.
Безусловную поддержку политике возврата от плановой к рыночной экономике оказывали и оказывают буржуазной власти протестантская, католическая и иудейская конфессии, а также ваххабистское течение в исламе, в основе мировоззрения которых находится частнособственнический индивидуализм. Активным участником десоветизации (не без помощи духовных учителей из англоязычных стран) было и буддистское духовенство.
Можно, конечно, надеяться, что вследствие развала страны и ухудшения положения народа ряды оппозиции в церковных организациях будут расти, и церковь будет занимать всё более радикальную позицию по отношению к антинародному режиму. Но скорее всего, можно предположить, исходя из истории 1917-1923-х годов, что отношение церкви к коммунистическому движению всегда будет весьма настороженным и далеко не благожелательным, по крайней мере, до момента полного завоевания власти коммунистами.
Однако общее мировоззренческое поле в настоящее время сильно отличается от такового во время, предшествовавшее Великой Октябрьской социалистической революции. Сейчас уже нет всеохватной религиозности в стране. По законам диалектики в ответ на клерикальную волну в антирелигиозно воспитанной массе населения возникла и волна антиклерикальная, базирующаяся как на идеях посеянного в советское время научного атеизма, так и на идеях современного светского гуманизма. Последнее направление развивается, например, в рамках учреждённого в мае 1995 года Межрегионального общественного объединения "Российское гуманистическое общество" (РГО), поставившего одной из своих целей "…содействие изучению принципов научно-атеистического и других форм нерелигиозного мировоззрения (скептицизма, агностицизма, индифферентизма по отношению к религии)".
В разных регионах страны появились общества атеистов (Атеистическое общество Москвы – АТОМ, общества атеистов Подмосковья, Орловщины, Нижегородской области и др.), в Интернете созданы атеистические сайты (например, "А-сайт" (http://www.edu.nsu.ru/atheism), участниками которых в большинстве своём являются молодые люди, выпускаются атеистические журналы "Здравый смысл", "Новый безбожник", "Свет разума" и др., организуются конференции, семинары, дискуссии, обнародован «Манифест атеизма».
Иными словами, борьба за преодоление религиозного мировоззрения в нашей стране вовсе не закончилась, она продолжается, приобретая в новых условиях новые формы. Да и статистика подтверждает, что религиозность, хоть и возросла, но не столь значительно, как хотелось бы воинствующим клерикалам. Согласно социологическим исследованиям, по признаку самоидентификации людей с той или иной религией в 2004 году в России насчитывалось 75-85 млн. «православных» христиан, около 1 млн. католиков, 1,5-1,8 млн. протестантов, около 1,5 млн. староверов (всего 85-95 млн. христиан), 6-9 млн. мусульман, около 50 тыс. иудеев, около 550 тыс. буддистов и примерно 300 тыс. представителей иных верований (в том числе, сектантов).[18]
В общей сложности это составило величину примерно 64,5-69,9 % от всего населения страны Однако анализ данных о практикующих (регулярно посещающих церковь) верующих исходя из числа зарегистрированных в России на 1 января 2004 года церковных организаций показал гораздо меньшие цифры: РПЦ – 3-15 млн. чел., староверов – 50-80 тысяч чел., католиков – 60-200 тысяч чел., протестантов – более 1,5 млн. чел., иудаистов – 30 тыс. чел., мусульман – не более 2,8 млн. чел., буддистов – не более 500 тысяч чел., представителей других вероисповеданий – не более 300 тысяч чел [там же]. От всего населения России суммарная величина практикующих верующих равна всего лишь 5,8-14,4%.
Таким образом, будущему социалистическому правительству не придётся писать новую историю своих отношений с церковью с чистого листа, как это было в Октябре 1917 года.
Более того, опираясь на опыт строительства социалистических отношений с церковными организациями в СССР, а также используя его развитие в новое время, пролетарские партии уже сейчас могут начать диалог с верующими, направленный на создание условий мирного сосуществования как в момент прихода к власти, так и в период построения основ будущего коммунистического общества. Естественно такой диалог не должен выглядеть как мировоззренческие и идеологические уступки или желание подстроиться под текущее настроение части населения, как это делают некоторые лидеры КПРФ, участвуя в религиозных обрядах или заявляя, что атеизм не является необходимой составляющей коммунизма.
Не так трудно определить и возможные темы конструктивного диалога.
Усилия, прежде всего, должны быть направлены на изменение укоренившихся в сознании оценок противоположных религиозных ориентаций. В рамках дискуссий каждая из религиозных организаций должна стремиться преодолеть претензии на монопольное положение в государстве или регионе, отказаться от идеи своей исключительности, превосходства данной конфессии над другими конфессиями, стремиться решать конкретные практические проблемы сосуществования и взаимодействия на основе принципов равенства и уважения друг к другу, избегая силового давления и нацеливаясь на компромисс. Должна проводиться мысль о том, что структуры государства не должны использовать в своих целях те или иные религиозные организации, и, в то же время, те или иные религиозные организации не должны стремиться использовать в своих частных целях структуры государства.
Основой для поиска точек соприкосновения между верующими и неверующими могут быть общечеловеческие ценности, обеспечивающие существование человечества в мире природы, а также неуклонное продвижение человечества к достижению человеческих идеалов, выраженных, например, в идее построения будущего справедливого общества (для неверующих – коммунизма, для верующих – Царствия Божия на планете Земля).
И верующие, и неверующие должны признать возможность существования как религиозных, так и нерелигиозных оснований нравственности. Обсуждению могут быть подвергнуты общие подходы в направлении нравственного оздоровления общества, связанные с переориентацией приоритетов общества и граждан с материальных потребностей на духовные, с разоблачением привнесённой с Запада идеологии потребительства (вещизма) и накопительства денег, со стимулированием стремления людей к духовному росту, возвышению творческого потенциала личности.
Ещё одним важным направлением диалога можно считать полную реализацию конституционной нормы о светском характере образования. Религиозное образование должно рассматриваться как частное желание граждан и реализовываться как дополнительное с учётом их конфессиональной принадлежности. При обсуждении образовательных программ целесообразно добиваться равного представления сведений как для всех вероисповеданий, так и для атеистического видения мира.
Верующие и неверующие могут поспорить ещё и об исходных корнях самоидентификации. Ведь, любому человеку понятно, что идентификация на основе своих традиций, мифологии, религии понятна и естественна, а на основе традиций, мифологии, религии какого-либо другого народа странна и противоестественна.
Потеря духовных истоков в виде системы ценностей и норм поведения предков, как и потеря корневой системы у растений, лишает данный народ духовной устойчивости по отношению к внешним воздействиям. Такой народ становится удобной мишенью для манипулирования его сознанием из-за рубежа, поскольку не имеет твёрдой опоры ни в выхолащиваемой «старой» культуре, ни в чужеродной «новой». (Это, к сожалению, и демонстрирует, нам история русского народа в последнее тысячелетие после «прививки» христианства.)
При таком обсуждении можно задаться вопросом, не способствует ли апология того или иного верования проникновению продуктов чужеродного влияния в российскую жизнь сейчас. В частности, гиперболизируя некие заслуги христианства в прошлые времена, не способствуем ли мы проникновению в общественное сознание наших граждан в сегодняшнее время чужеродных иноземных идей, например, идей глобализации по западному сценарию, в котором России отводится роль лишь сырьевого придатка.
Участвующие в диалоге верующие, в конце концов, должны осознать, что религия отражает лишь часть духовной жизни и лишь части, как правило, недостаточно образованного (что подтверждают статистические опросы) населения, являясь одной из форм общественного сознания, наряду с правосознанием, моралью, искусством, наукой, философией.
Но организация диалога – это работа приготовительного класса для пролетарской партии. Как уже отмечалось, религия в эксплуататорском обществе является необходимым инструментом идеологического принуждения в руках правящего класса. Естественно, нынешние правящие буржуазные круги и обласканное ими духовенство вряд ли добровольно пойдут на какие-либо шаги, подтачивающие корни их существования. На такое «чудо» надеяться не приходится. Только очищающие революционные преобразования в общественных отношениях, как это было продемонстрировано в прошлом столетии в Советской России, способны устранить лживые, паразитические религиозные корни из политической жизни страны и решить кардинальным способом общественные задачи в интересах подавляющего большинства населения нашей Великой Родины, обеспечив тем самым действительно свободное развитие как общества в целом, так и каждого человека в отдельности.
С чего же придётся начать Советской власти после победы Второй социалистической революции в нашей стране в области религиозно-церковной политики? Вот здесь-то и пригодится новому социалистическому правительству бесценный советский опыт, полученный в первые послеоктябрьские десятилетия.
Прежде всего, в интересах общественной консолидации всех живущих в стране народов должны будут освобождены от религиозной атрибутики Государственные герб и гимн, а от религиозных праздников календарь знаменательных дат. Должны быть отменены принятые буржуазной властью решения о строительстве объектов религиозной инфраструктуры и смене целевого назначения общественно полезных нерелигиозных объектов.
В организационно-правовом плане первыми шагами новой социалистической власти должны стать формирование органа, ведающего религиозно-церковной политикой в масштабе страны, и выработка единого законодательства о религиозных организациях.
Органу по вероисповеданиям и церкви должны быть вменены в обязанность разрешение вопросов установления порядка и условий регистрации религиозных обществ и групп, открытия и закрытия культовых зданий, налогообложения духовенства, совершения богослужений, обрядов и церемоний, осуществления религиозной пропаганды, учета религиозных объединений, мониторинга масштабов и значимости религиозных процессов среди верующих и духовенства, выработки долговременной «церковной политики».
По линии законодательства должны быть приняты новые (или критически пересмотрены действующие) правовые акты, определяющие порядок организации «групп верующих» и их права, правила владения и пользования культовыми зданиями и имуществом, проведения религиозных шествий, церемоний и обрядов, условия строительства новых молитвенных зданий и проведения церковных сборов, предоставления религиозным организациям прав юридического лица, формы и пределы религиозной пропаганды и обучения религии, место религиозных организаций в структуре общества. Кроме того, в повестку дня законодателей должен быть поставлен вопрос о принятии, исходя из принципа свободы совести, закона, освобождающего (в любой форме) детей в вопросах веры или безверия от воли родителей до достижения детьми зрелого возраста – 18 лет (или, ещё лучше, 21 года), и одновременно запрещающего для всех конфессий приобщение детей к религии до достижения ими указанного возраста, то есть до состояния полной осознанности самостоятельно принимаемого решения.
Социалистической власти нельзя будет ослаблять и антирелигиозную деятельность, пуская процесс атеизации на самотёк. Необходимо будет возродить и наладить деятельность Всероссийского общества научно-атеистической пропаганды, отвечающей современному уровню философской и этической мысли и современным информационно-техническим средствам, а также поддерживать антирелигиозную деятельность других общественных гуманистических и атеистических организаций.
Образование и просвещение должны будут строиться исходя из принципа приоритетности материалистического мировоззрения в общественном сознании с целью формирования у людей убеждений о познаваемости окружающего мира и, как следствие, выработки у них собственной активной жизненной позиции.
Должны будут пересмотрены и переработаны с позиций научного, технического и социального прогресса все образовательные программы, учебно-воспитательная литература, наглядные пособия и технические средства обучения. Педагоги и воспитатели должны будут сосредоточить своё внимание на искоренении внушаемой церковью рабской психологии, изживании состояния «языческой» второсортности, заложенных в общественное сознание наших предков многовековым давлением религиозного пресса.
Необходимо будет восстановить систему социалистических и коммунистических социальных ценностей, осуществить последовательную реализацию программы по ликвидации суеверий, мистицизма и других пережитков прошлого. Должны будут возрождены прежние и сформированы новые общественные традиции и гражданские ритуалы, соответствующие социалистическому и коммунистическому образу жизни.
Но самое главное, что будет определять изменение общественного сознания и прогресс в общественных отношениях, – это сами успехи нового общества и, прежде всего, в построении его материально-технической базы. Эта база позволит организовать всеобщее высшее гуманитарное и политехническое образование в стране, создать сеть клубов, дворцов культуры, стадионов и бассейнов, экскурсионных и туристических бюро, обеспечить формирование различных творческих союзов и иных объединений, оздоровительных и спортивных секций, кружков самодеятельности, парков культуры и отдыха с разнообразными аттракционами, конкурсами, встречами с передовиками труда, деятелями науки, литературы и народного искусства.
В производственную деятельность необходимо будет вплести практику физкультурных пауз, поездов здоровья, загородных массовок в выходные дни. Созданию доброжелательного настроения и дружественного морально-психологического климата на производстве должна будет способствовать организация на территории самих предприятий комнат психологической разгрузки, спортивных площадок, выставок самодеятельного научно-технического и художественного творчества.
Просветительную, физкультурно-оздоровительную, досуговую, а также самодеятельную познавательно-творческую деятельность нужно будет организовать и по месту жительства, выделяя для этого соответствующие помещения, площадки для массовых народных видов спорта (лапта, городки, авиамоделизм и т.п.) и земельные участки и водоёмы для любительского цветоводства, мичуринского растениеводства, а, в определённых местностях, и для самостоятельного экспериментального животноводства.
- Будущей социалистической власти, несомненно, надо будет найти и применить альтернативные методы и средства для удовлетворения тех духовных потребностей населения, которые сегодня «эксплуатирует» церковь. Необходимо будет организовать и поддерживать в актуальном состоянии социолого-психологические службы, философские кружки, клубы интересных встреч и т.п., активисты которых должны постоянно находиться в контакте с населением и неустанно заниматься вопросами практического внедрения в жизнь высоких норм морали, профилактики и снятии стрессов, обсуждением философских проблем рационального, чувственного и иррационального познания бытия (в том числе, вопросов жизни и смерти) и т.д.
- В результате всех этих мер по преодолению религиозности будут созданы условия для духовно-нравственного оздоровления всего общества. У СМИ высвободится время для отображения не религиозной псевдодуховности, а героики труда, информирования о научных, технических и эстетических достижениях. Национальная идея станет не чужеродной, привнесённой апологетами народов-богоносцев, а исторически обусловленной собственным историческим развитием коренных народов страны. Художники, писатели, монументалисты будут обращаться не к чужеродным религиозным образам, а к реальностям жизни своего народа, достойным художественного отображения.
- И, можно надеяться, что уже при социализме полностью и повсеместно осознанное атеистическое мировоззрение станет прочным научным и нравственным фундаментом для построения общественных и межличностных отношений, отвечающих принципам высшей общественно-экономической формации – коммунизму.
Заключение
Религия, возникшая как форма мировоззрения первобытного общества людей, в настоящее время находится на нисходящем этапе своего жизненного цикла, уступая своё место в последние столетия научному атеистическому мировоззрению. Роль мощного катализатора в этом процессе сыграла Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года.
В результате многоаспектного диалога, постоянно происходящего в обществе под воздействием научно-технического и социального прогресса мировоззренческое поле общественного сознания людей неуклонно смещается в область интегрированного межконфессионального (экуменического) и рационального знания. В процессе подобной интеграции, которая уже сейчас проявляется в различных аспектах взаимодействия христианских конфессий и иудаизма и в которую постепенно втягиваются и другие вероисповедания, в частности, мусульманские и буддийские, по-видимому, сначала исчезнет понятие бога как личности, олицетворяющей ту или иную веру, а затем произойдёт и его полное отрицание под воздействием научных знаний.
Основой перестройки общественного сознания на антирелигиозный лад и отмирания института церкви после Второй социалистической революции в нашей стране должно стать построение материально-технической базы коммунизма, что создаст предпосылки для налаживания интересной духовной жизни людей, исключающей из неё тоску и печаль и нацеливающей их на развитие способностей и самореализацию своих талантов, а не на пассивное ожидание милостей «сверху», в том числе и от сверхъестественных сил.
Творчески активные личности, сознание которых свободно от религиозных заблуждений, будут способны осуществить вековую мечту человечества о создании рукотворного рая не в заоблачных высях, а в конкретно реальном мире – на нашей где-то многострадальной, но такой близкой и родной планете по имени Земля.
Ф.Ф.Тягунов
Марксизм и современность
Примечания
1. Кулюгин А.И. Правители России. – Чебоксары, 1994, с. 37-38.
2. Статистический ежегодник России. 1913 г. – Издание ЦСК МВД, Спб., 1914.
3. Осипова Е.С. Поместный собор православной церкви 1917-1918 гг. В сб.: Вопросы научного атеизма. – М., 1967, вып. 3.
4. Плаксин Р. Ю. Крах церковной контрреволюции 1917-1923 гг. – М.: «Наука», 1968.
5. Эзрин Г.И. Государство и религия, религиозные организации и политическая структура общества. – М., Политиздат, 1974.
6. Овчинников В.С. Борьба Коммунистической партии Советского Союза с идеологией ламаизма. //Дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук// – М., 1969.
7. Ацюковский В.А. Основы коммунистической идеологии и современность. – М., «Петит», 2009, с. 448.
8. Ф. Олещук. Что такое Союз воинствующих безбожников. – М., 1930.
9. «Безбожник», 1 января 1929 г.
10. «Безбожник» 10 марта 1930 г.
11. «Антирелигиозник», 1930, №6, с.115.
12. А. Дикий. Евреи в России и в СССР. Изд. 2-е. Новосибирск. – Благовест, 1994.
13. Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. – М.: Госполитиздат, 1959.
14. «Антирелигиозник», №7, 1939, с.4.
15. Жиромская В.Б. Религиозность народа в 1937 году. – "Исторический вестник", №5, 2000.
16. Всесоюзная перепись населения 1937 г. – М.: изд-во ИРИ РАН, 1991.
17. К. Каариайнен, Д. Фурман. Верующие, атеисты и прочие. Эволюция российской религиозности // Вопросы философии, № 6, 1997.
18. Филатов С., Лункин Р. «Статистика российской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность». //«Социологические исследования», 2005, №6.