В предисловии к книге В.Н. Шведа «Кто Вы, mr. Gorbachev? (как видим, с полуанглийским названием), выпущенной издательством «Вече» (М., 2016), говорится:
«Губительную сущность первого и последнего президента СССР ранее всех осознал Ричард Иванович Косолапов, доктор философских наук и один из авторов последней Программы КПСС, принятой XXVII съездом КПСС. В январе 1986 года он, будучи главным редактором журнала «Коммунист», направил Горбачеву письмо, в котором предсказал провал «перестройки». В постсоветские годы Косолапов написал ряд статей, в которых дал бывшему президенту СССР безжалостную, но объективную характеристику, назвав его всемирно-историческим или эпохальным ничтожеством».
В марте 2015 года исполнилось 30 лет избрания М.С. Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС — меньше, чем через год, в ноябре 2017-го грядет столетие Октябрьской революции. Эти две, не схожие даты: с одной стороны, юбилей случайного карьерного подскока и, с другой — величайшая годовщина основания впервые в истории государства трудящихся, — связывает, однако, некое внутреннее единство. Это единство означает возможную зависимость титанической судьбы десятков миллионов творцов свободы, равенства и братства от козней кучки рыночных пигмеев.
Уже спустя несколько месяцев после начала пресловутой горбачевской «перестройки», из-за гнилостного духа распространяемых идей и начавшихся реформ, еще до ХХVII съезда КПСС пришлось (поневоле осторожно) обратиться к новому генсеку как к коммунисту с предупреждением о6 опасности их для социалистического строя. Но никакой общественно значимой реакции на это не последовало. Тем временем уже велся активный демонтаж советской общественной системы. С тем же эффектом, что и обращение к генсеку, подействовало переданное через три года письмо тогдашнему премьеру Н.И. Рыжкову К тому моменту были уже осуществлены перевод экономики на рельсы рынка и буржуазная реформация Советов. Так близился ельцинский антипартийный и антиконституционный путч, расстрел Советской власти и развал Союза СССР.
Возможно было ли избежать всего этого?
Дабы оживить положения названной книги бывшего секретаря ЦК КП Литвы публикуем ряд подлинных документов того времени.
Post scriptum
Горбачев увидел признаки холодной войны
Последний генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев считает, что мир стоит на пороге новой холодной войны. Об этом он заявил в интервью немецкому изданию Bild. «Отношения между крупными державами продолжают ухудшаться. Это создает впечатление, что мир готовится к войне. Все признаки холодной войны налицо», — сказал Горбачев.
Он обратил внимание на участившиеся конфликты между крупными государствами и отметил, что раньше войска НАТО и России находились далеко друг от друга, а теперь они «стоят нос к носу».
Ранее пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил, что российско-американские отношения в настоящее время хуже, чем в период холодной войны. «Новая холодная война? Возможно, даже хуже», — сказал Песков, отвечая на вопрос, не оказались ли США и Россия в состоянии холодной войны. [1]
В год столетия Великого Октября тучи над земным шаром сгущаются с новой силой. Как говорят история сослагательного наклонения не любит и не имеет, и все же если бы не предательство последнего секретаря ЦК КПСС Горбачева и иже с ним, возможно не видели бы мы сейчас таких сообщений, для появления которых Горбачев ой как постарался.
Полнее сознавая прошедшее,
мы уясняем современное; глубже
спускаясь в смысл былого,
раскрываем смысл будущего;
глядя назад, шагаем вперед.
А.И. Герцен
Генеральному секретарю ЦК КПСС товарищу Горбачеву М.С.
(1986)
Уважаемый Михаил Сергеевич!
Уже ряд месяцев я ощущаю настоятельную необходимость в откровенном разговоре с Вами (хотя бы кратком) о характере и направленности работы «Коммуниста» в нынешних условиях. Обычно для такого разговора главного редактора журнала приглашал вновь избранный Генеральный секретарь ЦК КПСС.
Из академических и писательских, журналистских и даже церковных кругов, из иностранных посольств упорна просачиваются слухи обо мне как об «опальном» редакторе, «поставившем не на ту лошадку», пришедшемся «не ко двору» и т п. Эти слухи не могут не нервировать работников «Коммуниста», влияют на отношение к редакции. Должен тут же заметить, что я никогда ни на каких «лошадок» не ставил, ни к каким «дворам» не прибивался, ни к какой группировке не принадлежал, а всегда считал себя человеком партии. Это знают все непредвзято относящиеся ко мне товарищи., наблюдавшие мое поведение на протяжении двадцати лет работы в аппарате ЦК. То, что я, как и другие партийцы, выполнял поручения трех предыдущих генеральных секретарей, не может меня опорочить.
Разумеется, я не стал 6ы обращаться к Вам по карьерным мотивам. В моей жизни они не играли роли. Меня заботит другое - сохранение авторитета теоретического журнала ЦК КПСС, доверия к нему выросшей в последний период читательской массы, максимальное использование в партийных интересах потенциала талантливого, боеспособного коллектива, который в основном удалось сколотить за десять лет.
В течение четверти века, с первой своей крупной публикации, помимо позитивной разработки вопросов теории, мне в меру сил довелось участвовать в полемике против правого и «левого» оппортунизма, версий югославского и рыночного социализма, маоизма, чехословацкого ревизионизма, «еврокоммунизма». Против вольных и невольных отрыжек мелкобуржуазности, ошибочных трактовок актуальных проблем, которые, увы, еще встречаются, а иногда усиливаются в нашей печати.
Так, в конце 60-х годов я выступил против ложной версии А.П. Бутенко, будто Ленин, «отказавшись» от взглядов Маркса и Энгельса на социализм, создал-де на пороге нэпа «другую» его «модель».
В середине 70-х годов пришлось поправить В.С. Семенова, начавшего вдруг писать о некой «неподготовленности» советского рабочего класса быть ведущей силой в социалистическом обществе.
В начале 80-х годов нельзя было не возразить против попытки «уточнить» Ленина в вопросе о6 антагонизме и противоречиях при социализме (см. статью Л.Н. Федосеева в журнале «Проблемы мира и социализма», 1981, № 9, стр. 28).
В 1984 году «Коммунист» (№ 11) высказал критическое замечание в адрес того же А.П. Бутенко. Он довел точку зрения П.Н. Федосеева до политического абсурда, договорившись до якобы возможности у нас антагонизма между управляющими и управляемыми (см. «Вопросы философии», 1984, № 2, С. 129).
«Коммунист» дал в свое время принципиальную оценку позитивистским тенденциям в некоторых философских трудах, биологизаторским увлечениям в понимании сущности человека, проанализировал положение с преподаванием математики в школе. Все эти острые публикации имели большой общественный резонанс. Нас поддержали партийный актив и рабочие, пропагандисты и учителя, преподаватели вузов и ученые, в том числе академики В.А. Амбарцумян, И.М. Виноградов, Н.П. Дубинин, Б.М. Кедров, Ф.В. Константинов, В.Н. Кудрявцев, Д.С. Лихачев, А.А. Логунов, Й.И. Минц, ТИ. Ойзерман, Л.С. Понтрягин, А.Н. Тихонов и др. Но что характерно: не было ни одного положительного отклика и ни одного ответа редакции со стороны руководства Академии наук СССР Вместо этого накапливалась напряженность. В одних случаях справедливая критика просто замалчивалась. В других случаях предпринимались попытки пресечь ее (как это делал вице-президент АН СССР П.Н. Федосеев, превратившейся в постоянного, мягко говоря, необъективного «оппонента» журнала), набросить ведомственную академическую узду на партийный орган.
Борьба есть борьба. И в ней те, кто занимает ясную открытую позицию, могут оказаться в чем-то беззащитными перед мастерами «тайной дипломатии». Настал момент, и я узнал: какие-то личности прибегли к анонимкам. Одна из них в сентябре 1984 года фигурировала в приемной П.Н. Федосеева и в Отделе писем ЦК. Её подписали фамилиями знакомых мне работников Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС М.П. Мчедлова и К.Н. Орловой, которые с негодованием отрицали свое «авторство».
Мне всегда казалось, что клевета не прилипает. Однако я убедился, что она действует. Уверен, что тут делалась попытка вышибить из седла, изолировать тех людей, которые годами вели подготовительную работу к наступившему этапу, не поступались идейными и нравственными принципами большевизма, и, наоборот, выгородить тех, кто порядочно нагрешил перед марксизмом-ленинизмом. «Метод» наветов и оговаривания явно попробовали «вписать» в оздоровительную кадровую политику партии.
Особенно осложнилась ситуация вокруг журнала и меня лично в прошлом году Активизировались носители весьма сомнительных взглядов. К ним прежде всего относится работающий с А.П. Бутенко А.С. Ципко, опубликовавший в 1983 году порочную, по мнению многих специалистов, книгу «Некоторые философские аспекты теории социализма» (только «Коммунист» получил на нее пять отрицательных рецензий). В ней А.С. Ципко ставит под сомнение необходимость всестороннего обобществления труда и производства, принижает значение научно-технического прогресса и производственных отношений, произвольно, в духе домарксовских мелкобуржуазных учений, перетолковывает и фальсифицирует сущность и эволюцию взглядов Маркса, Энгельса и Ленина на социализм и коммунизм. Известно, что он, опасаясь возможности нелицеприятного разбора своего сочинения в журнале, направил Вам в порядке «профилактики» жалобу на меня.
Среди публикаций 1985 года обращают на себя внимание статья О. Р Лациса в газете «Известия» (24 июля), где выражено по сути нигилистическое отношение к научному централизованному планированию при социализме, и статья А.И. Волкова в журнале «Знамя» (№ 11). Этот автор, цитируя без кавычек отрывки из моих работ, «опровергает» их в типично индивидуалистической, мелкособственнической манере, обнаруживая полное невежество в политической экономии социализма и теории научного коммунизма.
Можно было 6ы не отнимать у Вас время деталями, но без них трудно наглядно показать, какое психологическое давление испытывают «Коммунист» и его сотрудники.
В связи с проводимой в стране перестройкой управления экономикой среди обществоведов возрос интерес к ленинскому учению о нэпе. Важной составной частью экономической политики партии, осуществления Продовольственной программы СССР стали меры по оказанию поддержки личным подсобным хозяйствам колхозников, рабочих и служащих. Все эти необходимые и здравые вещи кое-кто (например, Г.С. Лисичкин) пытается поворачивать в целях противопоставления мелкого производства как якобы всегда более эффективного — крупному, фактически дискредитации общенародной формы собственности на средства производства. Смею утверждать, что при общем идейном и моральном подъеме в стране среди интеллигенции появилась и некая вариация «сменовеховских» взглядов, которую нельзя не замечать при анализе современной идеологической обстановки.
Всем очевиден ключевой характер переживаемого периода. Партия вырабатывает действенный механизм планового хозяйствования. Это приходится делать, искореняя явления «археократии» и консерватизма, застойности и бюрократизма, «показухи» и коррупции. Глубоко сомневаюсь, что эффективное решение названных задач возможно при опоре на нынешнюю Секцию общественных наук АН СССР, на находящиеся в запущенном состоянии Отделение экономики, его институты. Спрос за это должен быть предъявлен, естественно, не столько партийным журналистам, сколько тем, кто десятки лет вершил дела в стенах Академии наук.
Редакция «Коммуниста» всегда считает своим долгом приобщать читателей прежде всего к классическому марксизму-ленинизму, избавляя его от ненужных и вредных наслоений и примесей, бороться за его чистоту и творческую интерпретацию применительно к современным условиям. Убежден, именно марксизм-ленинизм в его первозданном виде, с его безотказной диалектико-материалистической методологией позволит решить вопрос интенсификации социалистического производства, как того требует наше напряженное и ответственное время. «Не рынок, не стихийные силы конкуренции, - отмечалось в Вашей киевской речи, - а прежде всего план должен определять основные стороны развития народного хозяйства. В то же время нужно осуществлять новые подходы в планировании, активно применять экономические рычаги, дать большой простор инициативе трудовых коллективов. Надо четче определить, что планировать на союзном уровне, что на уровне союзной республики, области, министерства, предприятия». Эту линию всегда отстаивал «Коммунист».
Вызывает по меньшей мере недоумение, что многие экономисты ищут пути повышения эффективности социалистической экономики помимо возможностей, заключенных в плановом начале, не пытаются даже как следует раскрыть их. В деятельности объединений, предприятий, вообще звеньев социалистического производства пока что органически не задействована его цель - удовлетворение материальных и духовных потребностей общества. А ведь, казалось бы, прежде всего от степени участия любого конкретного коллектива в достижении этой цели должны зависеть основные показатели его хозяйствования, заработная плата, премии, отчисления на социально-культурные нужды.
До сих пор базой плана не стало всестороннее изучение и прогнозирование общественных потребностей, реалистически сопрягаемое с наличными производственными мощностями и ресурсами. Существующая система изучения спроса носит ведомственный характер, слаба и не выполняет указанной роли.
И еще одно: практикуемый ныне затратный метод определения результатов производства, хотя он по форме и базируется на стоимостных единицах, является на деле прямым нарушением закона стоимости. Закон стоимости в наших условиях должен ориентировать хозяйственника на минимизацию затрат при максимизации конечного продукта: затратный же метод толкает на максимизацию затрат при относительном безразличии к качественным характеристикам выпускаемой продукции. Этот метод принадлежит к числу причин существования у нас пресловутого дефицита, к тем факторам, которые, прямо скажем, разорительно воздействуют на народное хозяйство. Выход, на мой взгляд, может быть только один (и он соответствует тому, о чем беспокоился Ленин, а не тому, что ему иногда приписывают): это выведение всех предприятий на показатели производства по номенклатуре, ассортименту, качеству продукции при наличии строгой ответственности за его рентабельность (безубыточность или прибыльность). Это положение, кстати, отражено в проекте новой редакции Программы КПСС.
Что же касается «рецептов» выхода из нынешних трудностей в возможностях мелкооптового производства и рыночного механизма, то они, конечно, могут дать полезный результат, но результат локальный, временный, тактический, да и то лишь при одновременном усилении правильного планового руководства. Всякая иная стратегия отбросила 6ы нас назад, на те ступени экономического развития, которые уже пройдены нашим основным и грозным противником - государственно-монополистическим капитализмом. Это, без преувеличения, вопрос нашей жизни, вопрос состоятельности нашей системы.
У меня нет провинностей перед партией и марксистско-ленинской теорией, хотя и я, как всякий смертный, не мог избежать ошибок. С благодарностью учитываю справедливые замечания в адрес работ, мною написанных или отредактированных. В то же время с удивлением воспринимаю попытки утверждать, что «Коммунист»-де «полемизирует» с предсъездовскими документами. Не совсем понятны мне и неаргументированные щипки в связи с понятием развитого социализма, как будто оно не взято из ленинского наследия, резкое противопоставление этого понятия и концепции ускорения социально-экономического развития страны. Думаю, нам надо не ломать свой возведенный рядом съездов теоретический фундамент, а по-хозяйски поправлять, ремонтировать, укреплять и наращивать его.
У меня нет просьб. Мои конкретные соображения о повышении уровня работы «Коммуниста» сейчас, при общей занятости подготовкой к съезду вряд ли уместны. Единственное, на что хотелось бы рассчитывать, - это чтобы Центральный Комитет, если он сочтет целесообразным мой уход из редакции, сделал его безболезненным для журнала. Важно, чтобы судьба редактора не бросила тень на уважаемый идеологический институт партии. «Коммунист» - с Косолаповым или без него - нуждается в твердой, энергичной, выраженной открыто поддержке и направляющей руке Политбюро ЦК.
С коммунистическим приветом.
Член ЦК
Р. Косолапов
« » января 1986 года
Примечание: Письмо передано адресату через А.И. Лукьянова. На ком невнятная резолюция Горбачева. Ксерокопия получена от В.М. Легостаева.
Редакционной коллегии журнала «Коммунист» (1986)
Уважаемые товарищи!
В статье доктора экономических наук О. Лациса «По-новому взглянуть...» (Коммунист. 1986. № 13) процитирована в усеченном виде одна фраза из моего выступления на декабрьской (1984 года) Всесоюзной научно-практической конференции и дан авторский, мягко говоря, тенденциозный комментарий (С. 37). Считаю необходимым привести цитируемое О. Лацисом положение полностью. «Жестким требованием экономических законов социализма, — говорилось в выступлении, —становится в наши дни учет в хозяйственной практике, прежде всего в планировании, наличных и предвидимых общественных потребностей, приоритет потребительной стоимости перед стоимостью и упор на качество продукции, единственно соответствующий цели социалистического производства» (Совершенствование развитого социализма и идеологическая работа партии в свете решений июньского (1983 г) Пленума ЦК КПСС. Материалы Всесоюзной научно-практической конференции. М., 1985. С. 152). Мне известна точка зрения О. Лациса, который выступал вообще против планирования производства конкретной продукции «сверху» и высказывался за довольно туманное «планирование эффективности» (см. его статью «Перестройка» в га-зете «Известия». 1985, 24 июля). Я с ним принципиально расхожусь в этом вопросе, но мы оба имеем право смотреть на вещи по-разному Однако почему и зачем О. Лацис при цитировании выпустил из моего выступления слова: «... и упор на качество продукции, единственно соответствующий цели социалистического производства, — это вопрос. Может быть, потому, что с этим тезисом невозможно спорить? Или затем, чтобы облегчить себе спор со мной? Думаю, и то и другое. Но это прием, который явно не согласуется с этикой научной дискуссии. Полемика с С. Лацисом по существу дела, хотя она и крайне нужна, заняла 6ы много места. Поэтому ограничусь еще только одним пунктом. О. Лацис приписывает мне противопоставление стоимости потребительной стоимости и утверждает, что первым это «сделал еще в первой половине прошлого века русский экономист Шторх, эпигон классической буржуазной экономии» (Коммунист. 1986. № 13. С. 37). Это очевидное искажение фактов. Начну с того, что в моем тексте нет указанного противопоставления. Между прочим, О. Лацис «не заметил», что выше цитированного им места через абзац сказано: «Из-за краткости выступления здесь неважно аргументировать некоторые позиции, но среди экономистов распространяется трезвое убеждение, Что хозяйственный расчет должен быть связан не только со стоимостными, как правило, весьма приблизительными показателями, но и с научно рассчитанными нормативами затрат труда на действительные общественные блата» (Совершенствование... С. 152). Где здесь противопоставление? То, что я пишу: «хозяйственный расчет должен быть связан не только со стоимостными... показателями» — и называю их «весьма приблизительными», еще не позволяет упрекать в чем-либо подобном. Ни в одной из моих работ О. Лацис не найдет отрыва друг от друга стоимости и потребительной стоимости - этих двух нераздельных сторон товара. Правда, я не раз писал о противоречии между ними и в этом смысле их «противопоставлял». Но разве существуют в мире противоречия, стороны которых одновременно не соединяются и не противостоят друг другу? Это азбука материалистической диалектики. На подобном «противопоставлении» с самого начала построен весь «Капитал» Маркса. О. Лацис считает неприемлемым из научной литературы утверждение о приоритете потребительной стоимости перед стоимостью при социализме. Тогда почему он не критикует Маркса, чей «Капитал» трактует о приоритете стоимости перед потребительной стоимостью при капитализме? Если угодно, приоритет потребительной стоимости перед стоимостью заключает в себе цель социалистического производства, и это выражено в Программе КПСС. «Вся система управления, - говорится в ней, - должна быть нацелена на увеличение вклада каждого звена народного хозяйства в достижение высшей цели - наиболее полное удовлетворение потребностей общества. Всемерное наращивание этого вклада при наименьших затратах всех видов ресурсов - непреложный закон социалистического хозяйствования, основной критерий оценки деятельности отраслей, объединений и предприятий, всех производственных ячеек» (Материалы ХХVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986. С. 148). Теперь о Шторхе. Оставляя в стороне лично для меня оскорбительную аналогию с ним, скажу о научной стороне вопроса.
Увы, провозглашенное О. Лацисом «первенство» Шторха в противопоставлении стоимости потребительной стоимости - тоже фактическая передержка: Маркс писал, что «Шторх выражает и мнение многих других...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т 25, ч. II. С. 421). Шторх неправильно считал - и это вытекает из приводимой Марксом цитаты, - что продаваемые продукты следует рассматривать с двух точек зрения: как стоимости по отношению к индивидам и как блага - по отношению к нации (см. там же). Шторх допускал и другую существенную ошибку: неправомерно подменял действительную цель общественного производства при капитализме - самовозрастание стоимости - другой целью, свойственной уже социализму «...Это ложная абстракция, - указывал Маркс, -рассматривать нацию, способ производства которой основан на стоимости, которая, далее, организована капиталистически, как целостный организм, работающий только для удовлетворения национальных потребностей» (там же). Спрашивается: Как читает Маркса О. Лацис? И какое отношение то, что сказано Марксом о Шторхе, может иметь к тому, что говорилось (кстати, не только мной - см. Совершенствование... С. 112-113) на декабрьской конференции? В укор «инакомыслящим» О. Лацис приводит второе возражение Маркса Шторху: «... По уничтожении капиталистического способа производства, но при сохранении общественного производства определение стоимости остается господствующим в том смысле, что регулирование рабочего времени и распределение общественного труда между группами производства, наконец, охватывающая все это бухгалтерия становятся важнее, чем когда бы то ни было» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т 25, ч. И. С. 421). Чего этим О. Лацис добивается? «Доказательства» того, что есть противники учета стоимости при социализме? Тогда пусть укажет, где они. Таких нет! «Даже с позиций простой логики, - пишет О. Лацис, - нетрудно понять: усиленно подчеркиваемая рядом авторов идея о том, что потребителю нужны не вообще стоимости, а конкретные предметы, никак не опровергает значение стоимости» (Коммунист. 1986. Х4д 13. С. 37). Верно. А кто когда-либо сказал: «опровергает»? Полагаю, что для дискуссий у нас имеется достаточно реальных поводов и незачем создавать надуманные. Как раз с такой «простой логикой» О. Лацис и не в ладу. И последнее: О. Лацис объявляет публикацию моего выступления «тревожной» (там же). Но основание для тревоги имеется и у тех, кто с ним не согласен. Во всяком случае, противоречивые выступления О. Лациса по поводу ключевой для социализма идеи планомерного развития экономики, допускаемый в »их отрыв планирования от человека и его потребностей не создают впечатления, что О. Лацис находится ближе к искомой истине, чем другие. Претензии на исключительное обладание ею тут пользы не принесут.
Прошу это письмо опубликовать.
С коммунистическим приветом
Примечание: Письмо не было опубликовано.
Р. Косолапов
Председателю Совета Министров СССР тов. Рыжкову Н.И. (1989)
Уважаемый Николай Иванович!
У меня и многих моих коллег вызывает все большую тревогу как ухудшение общего состояния народного хозяйства и рост напряженности в обществе, так и некомпетентность рекомендаций тех ученых, которые превращены в монопольную группу советников высшего руководства партии и государства. Пишу Вам так потому, что могу судить о предмете профессионально и знаю часть этих людей лично.
По сути модель, предлагаемая представителями академической школы экономистов, сводится к формированию у нас наряду с необходимым рынком товаров также свободного рынка капиталов и рабочей силы. В социальном плане это означало 6ы восстановление товарного характера рабочей силы и ее буржуазной эксплуатации, подрыв права на труд. Формирование рынка как всеобъемлющей системы с присущими ей подсистемами, атрибутами и институтами - дело долгое и трудное. На Западе оно заняло ряд столетий. Поэтому надежду на то, что, приняв рыночную модель, мы быстро войдем в число передовых стран, нельзя характеризовать иначе, как утопический капитализм. На первых порах могучий западный конкурент «сломит нашу туземную промышленность наверняка» (Ленин). Процветающая Швеция или Австралия, ФРГ или Канада из нас не получится в силу объективных обстоятельств. В лучшем случае СССР будет на десятилетия низведен в миро-л- хозяйственных связях до положения Бразилии или же Индии при нарастающих социальных контрастах и коллизиях (включая развертывание классовой борьбы) внутри страны.
Вызывают удивление и возмущение непрекращающиеся нападки на общенародную собственность и плановое ведение хозяйства, на демократический централизм и социалистическое государство, возможности и преимущества которых использовались нами лишь частично. Пользуясь нашей исторической забывчивостью, отдельные авторы восхваляют частную собственность и наживу, утверждают якобы правомерность распределения не по труды, а по социальной ловкости. С горечью приходится констатировать, что многие предлагаемые ими рецепты игнорируют нужды и заботы основной массы трудового, в целом малообеспеченного населения и рассчитаны на интересы хотя и небольшого, но влиятельного слоя «богатеньких». Не случайно кое-кому хотелось 6ы исключить из числа участников перестроечного процесса рабочий класс, который в своей массе может поддержать только его социалистическую направленность.
Меня очень беспокоит то, что высшее руководство в переломный период перестройки удовлетворяется поверхностно-компилятивными разработками спевшихся между собой экспертов по тактическим вопросам, не требуя от них обоснования глубоко эшелонированных, перспективных решений. откровенно говоря, к подобным разработкам я отношу и обсуждавшийся Совмином доклад Института экономики АН СССР о продолжении экономической реформы, составленный при участии Вашего нового заместителя Абалкина Л.И., и широко разрекламированные, но легковесные предложения так называемой «московской группы» депутатов. Основанием для такого утверждения является то, что в науке давно известен иной, более трезвый альтернативный подход. Не приняв его в расчет, не удастся сохранить ни социалистический тип советской экономики, ни государственную целостность и независимость страны. Ваши консультанты отлично знают о наличии другой, не академической, реальной школы экономистов, но вопреки декларациям о гласности не пускают ее ни в печать, ни на телевидение. Они упорно уклоняются от прямого диалога с этой школой, очевидно, сознавая свою несостоятельность.
Излагая Вам ряд соображений, я опираюсь не только на результаты собственных размышлений, но и на выводы ряда серьезных специалистов, один из которых, профессор Сергеев А.А. (Высшая школа профсоюзного движения), охотно поделился со мной своими заметками.
1. Все мои товарищи согласны в том, что выход из углубляющегося кризиса невозможен без кровной и действенной заинтересованности в этом рабочего класса. Расчеты лишь на такие «движущие силы» перестройки, как высшее руководство страны, «прогрессивно» мыслящие ученые и деятели культуры, центральная пресса, не могут привести к успеху. Движущие силы должны быть массовыми. Теперешний, уже не застойный, а перестроечный экономический кризис - это кризис ориентации на интересы так называемой «социально активной части общества»: арендаторов; тех кооператоров, которые устремились в «сливочные» сферы экономики и эксплуатируют как потребителей, так и работающих «по договорам»; новых «совбуров» - миллионеров, как уже вложивших свой капитал в «теневую» экономику (100-150 миллиардов рублей), так и выжидающих легальных капиталовложений в теперешнюю государственную крупную промышленность после перевода ее на кооперативные и акционерные начала; поклонников западной модели среди интеллигенции.
Экономическую политику следует решительно переориентировать на непосредственное отражение интересов основных отрядов трудящихся - индустриальных и аграрных рабочих, крестьян-колхозников, научно-технической (прежде всего заводской) интеллигенции.
В этой связи требует смелого, прямо-таки революционного преобразования вся система планирования. Никогда еще так низко не падал его авторитет, с которым теснейшим образам связано отношение народа к социализму Должны быть окончательно изжиты приведшие к этому недостатки: пресловутое планирование «от достигнутого»; дутое выполнение плана лишь в денежной форме; порочная традиция постоянной корректировки планов, порождающая безответственное, неуважительное отношение к ним; слабость плановой теории. Планы следует окончательно «посадить» на реальные потребности общества, а для этого наладить их систематическое изучение и прогнозирование повсеместно в стране с учетом природно-географических, культурно-национальных особенностей различных регионов, социальной, профессиональной, национальной и половозрастной структуры населения. Существует иллюзия, что достоверную информацию о его потребностях может дать только рынок. Однако не надо быть крупным специалистом, чтобы уяснить, что рынок дает информацию не о потребностях как таковых, а о платежеспособном спросе. Картину же потребностей в состоянии дать только наука. Решать эту задачу по заказу Госплана может разветвленная сеть специализированных социологических служб по единой методике, которая позволяет утилизировать получаемые данные при разработке плановых документов. Превращение научных сведений о6 общественных потребностях в основную базу народнохозяйственных планов избавило бы их от налета бюрократизма и сделало фор-мой демократического волеизъявления масс.
Начать перестройку плановой работы в этом направлении можно было бы с составления, популяризации и последовательного осуществления краткосрочной (на 2-3 года) общесоюзной программы по борьбе с дефицитом основных предметов массового спроса. Эта сильно способствовало 6ы трудовой активизации масс. Экономисты -«рыночники> очень любят рассуждать об «индивидуализации» потребностей, имея в виду возможности и стандарты потребления. среднего западного буржуа. Но надо знать, от чего в первую очередь страдают советские люди, - не от отсутствия в продаже видеосистем и платьев Кардена, а от паразитирования спекулянтов и торговой мафии на нехватке (теперь, как правило, вызываемой искусственно) того, что требуется человеку каждый день.
2. Наиболее раздражающими население в последнее время стали инфляционные процессы. Товарное покрытие рубля, по расчетам некоторых специалистов, составляет в сравнении с 1961 годом 20-22 копейки. Способ лечения от этого заболевания, предложенный Н.П. Шмелевым: государство должно распродавать все, что может, - отдает ноздревской бесшабашностью и ничего общего ни с научным подходом, ни с гражданской ответственностью не имеет. Если уж говорить о «пожарной» мере, то ею должна стать безотлагательная денежная реформа. Опыт на этот счет у страны имеется. Каждому члену общества по паспорту может обмениваться один к одному определенная сумма (скажем 10, 15, 20 тысяч рублей). Обмен же большей суммы предполагает предоставление доказательств ее трудового происхождения.
Основной массе трудящегося населения в высшей степени неясно, почему те самые деятели, которые ратовали за повышение розничных цен (а сейчас, почуяв преобладающее настроение, соглашаются лишь отнести эту меру на 2-3 года) и за конвертируемый рубль, вдруг оказываются категорическими противниками денежной реформы. Ведь она не затронет интересы подавляющего большинства советских семей, трудовые сбережения которых, если и имеются, редко превышают названные суммы. Конечно, реформа не решит острые экономические проблемы кардинально и навсегда, но на некоторое время будет существенно снижено давление денежной массы на потребительский рынок: из оборота уйдет (при всех возможных ухищрениях «совбуров») не менее 150 миллиардов рублей. Главный же смысл денежной реформы - социальный: трудящиеся хорошо чувствуют стремительный рост нетрудовых доходов и хотят «посчитать деньги в чужом кармане», но не из зависти, а потому, что это - их, а не чужие деньги. Вопрос о реформе и ее условиях следовало бы вынести на всенародный референдум, что резко повысило 6ы популярность перестройки.
Трудящиеся ждут немедленного наведения порядка в кооперативном движении, которое развертывается в формах, зачастую весьма далеких от цивилизованных, а то и просто буржуазных. Для ЭТОГО пригодился бы ОПЫТ 20-Х годов, когда ПО инициативе Ф.Э. Дзержинского была создана авторитетная комиссия для выявления и пресечения деятельности лжекооперативов.
В ближайшие годы надо «дать рабочему заработать». Это можно сделать, пойдя на отказ в течение первых двух лет 13-й пятилетки от всякого повышения норм выработки, снижения расценок и массового понижения тарифных разрядов. Поистине удивляет то, что мы позволяем людям зарабатывать везде, кроме государственных предприятии. Вообще надо перестать унижать и злить рабочего человека, который очень чувствителен к нестабильности своего положения. Должна быть решительно пресечена в средствах массовой информации инспирируемая западными источникам и травля рабочих, занятых малоквалифицированным трудом (это численно преобладающая часть всего рабочего класса) как якобы одной из основных антиперестроечных сил (См., например: Литературная газета. 1988.2 ноября. С. 10).
3. Из всего предыдущего вытекает необходимость усиления социальной ориентации плановой деятельности. Центральным звеном новой системы планирования должен стать развернутый «социально-экономический (всенародный) заказ» развитию производительных сил, а узкое понимаемая теперь социальная программа (как программа роста жизненного уровня народа, развития социальной сферы) должна превратиться в прогнозирование и планирование всей системы социально-экономических отношений, включая плановый заслон волюнтаристским манипуляциям с формами собственности и рискованным экспериментам с наемным трудом. К шагам подобного рода относятся также постепенное переключение деятельности новых кооперативов со «сливочных» на. «болевые» точки экономики (например, кормопроизводство, производство ряда видов сырья и т. п.); меры по поддержанию эффективной полной занятости; регулирование имущественной и социальной дифференциации общества в соответствии с целями социалистического строительства и др.
В ходе реорганизации неизбежно потребуется выделение в народнохозяйственной структуре стратегического эшелона. Оно вытекает из современных научных представлений о сверхсложных (органических) системах, к которым, несомненно, относится и высокообобществленное производство. Функции этого эшелона - осуществлять прорыв на качественно новые рубежи науки и техники, социального развития, стабильное бесперебойное снабжение населения всем необходимым. Стратегический эшелон функционирует в особом, планово-хозрасчетном режиме, обеспечивая социально-экономическое единство, непосредственно общественный характер и безубыточность всей системы хозяйства, «встраивая» в эту систему и прямые, централизованные, и косвенные, товарно-денежные связи. В следующих эшелонах режимы хозяйственной деятельности должны быть дифференцированы в зависимости от типа предприятия, его общественной функции, места в системе разделения труда, объективных возможностей роста, причем где- то могут преобладать непосредственно общественные, где-то - товарно-денежные отношения.
4. Сохранение теперешних антицентралистских тенденций в хозяйственном механизме, фетишизация обособления предприятии как универсальной панацеи - это курс на инфляцию, основанную на затратном подходе, который, как хвост, ткнется за нами из капиталистического производства. Противоположный, собственно социалистический путь основан на использовании преимуществ общенародного хозяйствования. Он предполагает планирование и поощрение снижения всей стоимости, а не одной лишь себестоимости продукции, снижение затрат всего живого труда безотносительно к его делению на необходимый и прибавочный. Основным показателем оценки работы предприятия, от которого зависит и рост фонда оплаты труда, при этом становится снижение цены на его продукцию (при условии решения коллективом за счет собственных средств всех других хозрасчетных воспроизводственных задач). Снижение цен явится в этих условиях основной формой работы трудящихся на себя, важнейшим фактором подъема их благосостояния.
5. Учеными разработана и уже опробована новая модель экономического соревнования. Оценка работы предприятия при этой модели переносится с фактора выполнения плана на фактор победы в соревновании. Сумма денежных средств, предназначенная для оплаты труда в данном плановом периоде, сбалансированная с товарным покрытием, распределяется на две части: фонд гарантированной оплаты труда и фонд социалистического соревнования. Величина первого фонда на предприятии зависит от численности работающих, условий труда и значения выпускаемой продукции. Величина второго зависит от места, занятого коллективом в соревновании. В результате, с одной стороны, возникает заинтересованность в результатах труда, с другой - исключается инфляция в случаях роста оплаты труда в отраслях первого подразделения без соответствующего роста продукции второго.
6. В свете выявившихся негативных тенденций приходится говорить и о необходимости политических гарантий социалистической направленности экономической перестройки.
Продолжая начатую XIX Всесоюзной конференцией КПСС линию на демократизацию, целесообразно вернуться к полузабытой ленинской концепции Советской власти. Ядром этой концепции является положение о производственной единице - предприятии («производительно-потребительной коммуне») как первичной ячейке государственного строительства и потому первичном звене избирательной системы. Этому соответствуют выборы депутатов в Советы всех уровней не по территориальному, а по производственному принципу. Такая организация Советов, по Ленину, 1) обеспечивает наиболее тесную связь всего государственного и хозяйственного аппарата с трудовыми коллективами, массовыми общественными организациями, прежде всего профсоюзами; 2) создает основу реального успеха в борьбе с бюрократизмом; 3) делает Советы едиными и единственными субъектами социалистической собственности и социалистического хозяйствования; 4) позволяет органически соединить государственное управление, представительную и непосредственную демократию. Эти ленинские положения, в течение десятилетий фактически не обсуждавшиеся, следовало бы немедленно сделать предметом всенародного внимания в качестве отправных для принятия принципиальных решений по дальнейшему совершенствованию советской системы.
То, что здесь изложено, не исчерпывает весь набор накапливаемых конструктивных идей. Тем не менее очевидно, что имеются немалые возможности стимулировать позитивное отношение основной массы рабочего класса, научно-технической интеллигенции, всех трудящихся к развитию экономической перестройки, значительно улучшить социально-нравственную обстановку для последующих масштабных действий. В этом отношении плодотворен анализ, проделанный Всесоюзным временным научным коллективом (профессора Гличев А.В., Ельмеев В.Я., Кац А.И., Корняков В.И., Сергеев А.А., Сиськов В.И., Перевощиков Ю.С., доценты Мелентьев А.Ю., Хубиев К.А., Якушев В.М., экономист Губанов С.С. и др.), результаты которого могут быть вынесены на обсуждение квалифицированной аудитории.
На мой взгляд, назрела потребность в двух вещах:
- Начать, наконец, открытую дискуссию на равных двух школ экономистов — привилегированной, академической и демократической, реальной.
- Заслушать представителей реальной школы экономистов в ответственных государственных органах, например, на заседаниях Совмина и комиссий Верховного Совета СССР.
Уверен, дело от этого только выиграет.
С коммунистическим приветом
Р. Косолапов, профессор МГУ
10 июля 1989 года.
Примечание:
Это письмо носит личный и доверительный характер. В январе 1986 года, за месяц до XXVII съезда КПСС я обращался к М.С. Горбачеву с запиской, в которой предупреждал о начавшихся «сменовеховских» тенденциях, о бесплодии и специфических спорных симпатиях академических кругов. В записке намечалось также направление, по которому целесообразно двигаться. О реакции на нее я ничего не знаю, однако события, к сожалению, подтверждают сказанное 3,5 года назад. Хотелось бы, чтобы в верхах излечились, наконец, от державной глухоты. В том тяжелейшем положении, в котором Вы оказались как глава исполнительной власти, это особенно необходимо. Пишу такое не столько потому, что хорошо к Вам отношусь, сколько потому, что не могу не думать о судьбе социализма и Отечества. Если случится беда, она будет не Ваша, не моя, а общая.
Письмо передано адресату через Л.А. Вознесенского.