«Мы никого и ничего не боимся и отстаиваем правду. Нас не соблазнишь ни империалистическим пением сирен, ни мировыми информационными кампаниями, которые повторяют ложь тысячи раз. Мы знаем, что Путин защищает право на мир и достоинство российского народа, а также народов всего мира и мировое равновесие… Так что Венесуэла – с Путиным, с Россией, за смелое и справедливое дело… Мы решительно отвергаем и осуждаем любые планы по военному и стратегическому окружению России. Россию необходимо уважать так же, как необходимо уважать все народы мира», – это строки из февральского послания Николаса Мадуро в поддержку нашей страны.
В начале февраля по приглашению Венесуэлы мне довелось участвовать в конференции «Революция и изменение эпохи в XXI веке», приуроченной к 30-й годовщине вооруженного восстания под руководством Уго Чавеса. Четыре дня в Каракасе – до того, как наша реальность изменилась столь радикально.
Как и Россия, Венесуэла все последние годы – под жесточайшим давлением со стороны США и ЕС, в прицеле информационной войны, под прессом экономических санкций. Как живет, чем дышит один из самых последовательных наших союзников?
Первое, что я замечаю, выходя из здания аэропорта, – это воздух. Теплая волна, которую не спутать ни с чем иным. Даже воздух в Латинской Америке пахнет по-иному. Из московского позднезимнего морока я вдруг оказываюсь в иной, раскрашенной в цвета тропиков реальности. На родине Боливара, на родине Чавеса. Здравствуй, Венесуэла! «Строя боливарианский социализм» – первый лозунг, что я читаю уже в здании аэропорта. Чтобы не было ни малейших сомнений в том, куда именно я приземлилась.
*
В канун годовщины событий 4 февраля в Каракасе с участием президента Мадуро открывают площадь Антиимпериалистического восстания. Она расположена возле стен казарм Сан Карлос в центре Каракаса. Старинное здание долгое время было военной и политической тюрьмой, через которую прошли многие левые активисты. После поражения восстания в 1992 году именно сюда был доставлен и Уго Чавес. Теперь возле здания тюрьмы открыт памятник: фигура Чавеса и древо с тремя ветвями, символизирующими три источника боливарианского проекта: освободитель Симон Боливар, венесуэльский просветитель и наставник Боливара Симон Родригес и народный герой, предводитель либералов в ходе Федеральной войны Эсекиэль Самора.
Сама церемония сопровождалась музыкой и небольшой театральной постановкой, полной тонких метафор, с отсылками к Неруде с его строками о Боливаре, который просыпается раз в сто лет, когда просыпается народ. В этот раз он воплотился в Чавесе. Хотя разве народ спит? Разве есть у народа, который трудится, зарабатывая на хлеб, время спать, размышляет одна из актрис.
На следующий день президент Мадуро выступал перед тысячами своих сторонников на Аллее Героев в Каракасе. Мы находимся в районе Эль Валье, родном для Николаса Мадуро. Впереди – людское море, которому не видно конца. Вокруг амфитеатром поднимаются горы, а за спиной президента – здания форта «Тиуна», Военная академия боливарианских вооруженных сил. За зданиями форта – впечатляющая панорама кварталов самостроя бедноты, которыми облеплены склоны гор.
Эти кварталы, барриос – то, что очень любили снимать наши блогеры, рассказывая о том, как тяжело живет Венесуэла. Только вот появились они в богатой нефтяной стране не сейчас. Барриос, пожалуй, – самое видимое выражение многолетней нищеты, в которую была погружена огромная часть населения Венесуэлы. Социальная база чавизма именно здесь, среди тех людей, которых впервые в жизни благодаря боливарианской революции осмотрели врачи, и чьи дети получили возможность учиться. Расселять барриос тоже начали при Чавесе, развернув грандиозную программу строительства жилья для народа. Она продолжается до сих пор, несмотря на экономическую войну и санкции. Для тех, кого расселить пока не успели, есть программа «Баррио триколор» по приведению в порядок существующих лачуг. Раскрашенные в яркие цвета, домишки смотрят на мир с большим оптимизмом. Пока мы передвигаемся по городу, мне показывают построенные в рамках «Великой миссии Жилье» аккуратные кварталы. С фасадов некоторых из этих многоэтажек на Каракас смотрят нарисованные глаза Чавеса.
*
Характерной особенностью Боливарианской революции всегда была ее способность легко выводить на улицу своих сторонников. Уго Чавесу удалось добиться высочайшего уровня участия народа в политике. Это проявилось очень ярко в моменты апрельского переворота 2002 года, когда именно народ вышел на улицы, чтобы защитить от путчистов и вернуть в Мирафлорес своего президента. И хотя со времен Чавеса ситуация невероятно усложнилась, Боливарианскую Венесуэлу испытывают на прочность экономической блокадой и непрекращающейся медийной кампанией против действующей власти, эту способность защищать свою революцию на улицах чависты сохранили. Это хорошо было видно в последние годы, когда на каждую манифестацию оппозиции чависты тут же отвечали многолюдным собственным маршем. С музыкой и песнями – такова тут политическая культура. Вот почему мне всегда хотелось своими глазами увидеть и почувствовать кожей энергетику чавистских митингов.
И должна сказать, они действительно впечатляют. Огромное народное море, находящееся в постоянном диалоге с оратором на трибуне, отвечающее на выступления не только аплодисментами, но и скандированием: «Слушайте, слушайте, слушайте! Шпага Боливара идет по Латинской Америке!» На лозунг «Чавес жив!» следует ответ: «Родина остается!» «Верны всегда!» – провозглашает Николас Мадуро. «Не предадим никогда!» – отвечает ему народ.
Как Кубинская революция началась с неудавшегося штурма казарм Монкада, так и первым аккордом Боливарианской революции стало закончившееся поражением восстание военных во главе с Чавесом 4 февраля 1992 года. Николас Мадуро останавливается на том, в каких обстоятельствах произошло выступление венесуэльских военных. Ему предшествовали события, известные как «Каракасо» – народное восстание венесуэльцев в феврале 1989 года в ответ на соглашение тогдашнего правительства во главе с Карлосом Андресом Пересом с Международным валютным фондом. «Речь шла о попытке приватизировать всю сферу услуг, все государственные компании, включая нефтяную. Это была попытка приватизировать все, что осталось от системы общественного здравоохранения и образования… Это была попытка наложить колониальные лапы североамериканского империализма и открыть двери Венесуэлы, ее народа и ее богатств», – объясняет собравшимся президент Мадуро. Иногда «Каракасо» рассматривают как первое в мировой истории восстание против неолиберализма. Оно было подавлено с большими человеческими жертвами.
Наконец, начало 1990-х – это время, когда мир переживал драматический момент крушения Советского Союза, что стало тяжелейшим ударом не только для нашей страны, но и для всех тех, кто привык видеть в советском проекте доказательство того, что более справедливое общественное устройство возможно. О России и причинах поражения советского социализма, о крайне тревожной ситуации вокруг Украины, о роли России в противостоянии североамериканскому диктату и НАТО речь не единожды заходила и в рамках дискуссий форума, и просто в разговорах его участников между собой.
«В конце 1980-х я жила на Кубе, – вспоминает уругвайский экономист Габриэла Култелли. – У вас тогда была перестройка, и надо сказать, мы не до конца понимали, о чем идет речь, но многие тогда отнеслись к этим процессам с энтузиазмом». «Если вы в те времена находились на Кубе, вы, наверное, помните тот момент, когда Фидель Кастро сказал свои знаменитые слова о том, что даже если в какой-то момент Советского Союза не станет, Куба продолжит свой путь?» – спрашиваю я. «Очень хорошо помню, – подхватывает Култелли. – Мы тогда переглянулись и решили, что Фидель сошел с ума». На самом деле Фидель просто, как всегда, оказался мудрее всех…
«Команданте Уго Чавес, его товарищи и Боливарианское движение ворвались в историю Венесуэлы и всей планеты в особый момент, когда капитализм провозгласил свою победу над народами. В 1991 году рухнул Советский Союз, закончился биполярный мир, североамериканский империализм заявил о своей победе и установлении однополярного мира», – говорит на митинге и Николас Мадуро.
О том, что восстание «пока что» не смогло достичь поставленных целей, сообщил тогда в телевизионном эфире сам Уго Чавес. Он взял на себя ответственность за «это Боливарианское военное движение». За поражением последовала тюрьма для участников восстания. Они взяли на себя ответственность – вещь, подчеркивает Мадуро, непривычная для буржуазных политиков той эпохи, привыкших лгать и скрывать свои истинные намерения. Чавес и его товарищи «не побежали в испанское посольство или в посольство гринго, чтобы спрятаться, как крысы; не начали хныкать с заявлением Европейского союза», иронизирует Мадуро над персонажами нынешней венесуэльской оппозиции, устраивающими заговоры по указке и на деньги иностранных государств. «Они говорят, что 4 февраля был государственный переворот, однако это не был государственный переворот, потому что его не финансировали гринго, потому что это не был олигархический переворот, это было… революционное боливарианское восстание против коррумпированной олигархии, против империализма и Международного валютного фонда», – так руководство страны расценивает события февраля 1992 года 30 лет спустя.
После выхода по амнистии спустя два года заключения Чавес выбирает мирный путь борьбы за власть, и в декабре 1998 года выигрывает президентские выборы в Венесуэле.
Наконец, президент Мадуро останавливается на задачах, стоящих сегодня перед боливарианским процессом. «Мы прошли через сложные времена, и мы до сих пор их проходим, но лишь народ, осознающий свою роль, способен противостоять тому, чему противостоял народ Венесуэлы в эти годы безграничной агрессии со стороны североамериканского империализма», – говорит Мадуро. Одна из важнейших задач – восстановление экономики, которой был нанесен тяжелейший удар затяжной экономической войной и политикой всеобъемлющих санкций. Венесуэльский президент ранее заявлял о том, что в третьем триместре 2021 года экономика продемонстрировала рост в 7,6%, а в целом за год рост ожидался порядка 4%. Тенденция должна сохраниться и в текущем году. «В результате комплекса мер, принятых в 2021 году, венесуэльская экономика в настоящее время очевидно находится в периоде восстановления», – заявил Мадуро в интервью Игнасио Рамонету в январе. Следующая задача – продолжить восстанавливать работу социальных миссий в области образования и медицины, строить жилье. Цель на 2022 год – построить 500 тысяч жилищ, которые будут переданы народу, чтобы довести общее количество новых квартир до 4,4 млн.
*
Конференция проходит в бывшей резиденции венесуэльских президентов «Ла Касона», превращенной ныне в культурное пространство и музей. Резиденция занимает огромную территорию с парком и изящной усадьбой в колониальном стиле. Когда-то венесуэльский президент Карлос Андрес Перес прогуливался здесь с президентом США Картером, а сегодня экономисты, социологи, журналисты и политические активисты прежде всего из Латинской Америки говорят о судьбах и вызовах революции в XXI веке.
«Ла Касона» расположена в благополучном районе Каракаса, тут живут люди с достатком и соответствующими политическими пристрастиями – сторонники оппозиции. Вечером после окончания форума сопровождавшие нас ребята из венесуэльского МИДа весело рассказывали о смелости одного из них, Жан-Поля, отправившегося в ближайший магазин в майке с Уго Чавесом. «Между прочим, он рисковал!» – говорят они. С Жан-Полем, к счастью, ничего не произошло. По мнению ребят, это объясняется тем, что потомок французских эмигрантов, Жан-Поль белокожий и светлоглазый. «Посмотри на нас, мы гораздо темнее, и нас выдают наши носы и губы», – объясняют мне. А в этом случае демонстрировать столь явно свою поддержку Боливарианской революции в оппозиционных кварталах может быть опасно.
Сами собой на память приходят жуткие эпизоды уличного насилия, которые имели место в Венесуэле в 2017 году в ходе беспорядков, известных как гуаримбы. Тогда боевики оппозиции линчевали на улицах заподозренных в чавизме, обливали людей бензином и поджигали.
Невозмутимый Жан-Поль тем временем рассказывает о том, как в свое время боролся против использования символики своей школы в антиправительственных маршах, заявив, что не согласен с тем, чтобы от его имени утверждалось, что ученики школы – за оппозицию, и пообещав использовать школьную символику на чавистских маршах, если она появится на оппозиционных.
*
После митинга меня знакомят с министром культуры Венесуэлы Эрнесто Вильегасом. Мы перекидываемся буквально парой фраз. Я говорю о том, какое впечатление производит ощущение диалога между народом и властью, простота венесуэльских лидеров. Через пару часов на закрытии форума Эрнесто Вильегас неожиданно приглашает меня в президиум и легко и непринужденно, как и все в Венесуэле, просит сказать несколько слов о моих впечатлениях. Я говорю о том, что у нас в России тоже в свое время была великая социалистическая революция. И возможность так близко почувствовать Боливарианскую революцию приближает меня к собственной истории моей страны. Тем более что Венесуэла Чавеса в 1990-е годы подхватила знамена, выпавшие из наших рук, доказав, что история не окончена, и творят ее народы. Я говорю о том, что мы, как никто другой, знаем, что значит терять завоевания социализма, и мне бы очень хотелось, чтобы Боливарианская революция не повторила наших ошибок.
Эрнесто Вильегас – из семьи коммунистов. Его отец Крус Вильегас был председателем Единого профсоюза трудящихся Венесуэлы и вице-президентом Всемирной федерации профсоюзов, подвергался репрессиям при диктатуре Переса Хименеса в Венесуэле. И еще Эрнесто Вильегас – журналист. Верный своей профессии, он включает камеру мобильного телефона и просит меня назвать три ошибки, которые венесуэльцам не следует повторять, чтобы затем выложить мой ответ в своем твиттере.
*
Стремительный вихрь впечатлений четырех дней, и снова за стеклом иллюминатора бежит взлетно-посадочная полоса. Позади, в долине между гор остается Каракас – красивый, живой, бурлящий, не прекращающий бороться вопреки всем попыткам вычеркнуть его с карты мира. Торопятся вдаль его бесконечные автострады; меряются с горами высотой бетонные небоскребы, с ними в перекличку вступают со своих склонов краснокирпичные барриос; наполнены людьми, шумом, солнцем улицы…
Верю, что у нас еще будет возможность встретиться.