«Естественная история религии»: развитие философского осмысления религии Дэвидом Юмом

В истории свободомыслия, как и в любой сфере культуры, существует традиция накопления знаний о религии и о самóм свободомыслии, восприятия и развития этих знаний последующими мыслителями. Близким Баруху Спинозе по времени (их разделяет примерно век), по методологии, по характеру свободомыслия, по отношению к религии был свободомыслящий английский мыслитель XVIII в. Дэвид Юм (1711– 1772). Он изложил свои взгляды на религию в разных работах, но специально посвятил ее исследованию сочинения «Естественная история религий» (1757) и «Диалоги о естественной религии» (1751), изданные в 1779 г. Несмотря на ряд деистических высказываний, Юм анализировал внутренний мир человека, в том числе религию, с позиций философского натурализма. Он писал, что Верховная Причина (т. е. Бог) «раз навсегда должна быть исключена из философии»^[1]. Богословскому пониманию религии Юм противопоставил естественную историю религии, выводя ее не из откровения Бога, а из природы человека, его естества. При этом он опирался на сравнительный, конкретно-исторический, психологический и другие научные методы исследования, используя огромный фактический материал, почерпнутый из сочинений как предшествующих, так и современных ему философов и историков.

Когда Юм раскрывает причины религии, он имеет в виду не только монистические религии, а религию как таковую.

Юм показал, что богословская идея монотеизма как первой религии человечества является ошибочной, и доказывал, что исторически раньше монотеизма (теизма, по Юму) возник политеизм, до него же было поклонение растениям и птицам, а также «предметам грубой материи». Он основательно рассмотрел происхождение политеизма, приводя факты из его истории, и пришел к выводу, что принципиальных различий между верованиями древних народов не было. Определяя религию как «признание существования невидимой силы в мире»^[2], он имел в виду и политеизм, и монотеизм, выявляя общность между ними и сущность религии как таковой. Юм подробно проследил постепенный переход политеизма в монотеизм через представление о верховном божестве среди других божеств (т. е. через генотеизм). Неразрывная связь двух типов религий была подчеркнута и анализом фактов обратного процесса перехода теизма в политеизм («прилив и отлив теизма и политеизма»). Вместе с тем Юм конкретизировал различия между политеизмом и теизмом, признав особенностями политеизма отсутствие разработанного богословия, твердых догматов, более свободное отношение к богам, соперничество с ними, любовь к свободе, возвышение народа, терпимость благодаря признанию богов других народов, а также нелепые суеверия, веру в предзнаменования, противоречивость, слабое воздействие на души, допущение мошенников. В монотеизме же, по Юму, религия систематизирована, и богословие «укрощает непокорный разум»; отсюда нетерпимость, неприятие иных богов, наказание за инакомыслие, вражда, формирование крайней угнетенности, приниженность, трусость, смирение, нелепость догматов и др.

Юм является одним из мыслителей, которые предлагали трансформировать существующую религию в этику.

Опираясь на свои изыскания в области гносеологии, Юм детально исследовал феномен веры. В частности, он сделал вывод о различии между верой как убеждением, уверенностью в существовании объектов вне нас, эта вера не носит религиозного характера, — и верой в существование чего-то вне природы, это вера религиозная^[3]. Интересно, что, рассматривая психологию верующего, Юм приходит к выводу, что власть религии над умом человека неустойчива и непостоянна, а «убежденность религиозных людей во все времена бывает скорее притворной, чем истинной», и не сравнится с той твердой убежденностью, которая руководит людьми в обыденных вещах^[4]. Юм является одним из мыслителей, которые предлагали трансформировать существующую религию в этику (к этому стремился и Спиноза, считая главными принципами подлинной религии справедливость и любовь). Юм писал, что с точки зрения разума самые драгоценные качества человека — добродетель и честность. «Почему не свести всю религию или главную ее часть к этим качествам?»^[5] Но для того, чтобы прийти к этой мысли, нужно было сначала глубоко проникнуть в сущность религии, понять, почему она возникла и продолжает существовать.

Юм обобщил существовавшие до него знания о происхождении религии. Естественно, богословская идея божественного происхождения религии для Юма неприемлема, он основывается на идеях светских философских учений, начиная с античности. Цицерон, Варрон, Лукреций, Тит Ливий, Лукиан, Панэций, Макиавелли, Спиноза, Бейль, Фонтенель — вот только некоторые из имен мыслителей, размышлявших о религии и о ее причинах, не прибегая при этом к религиозным соображениям. И эти имена, как и другие, мы находим в сочинениях Юма, обнаруживая явные следы влияния на него многовековой традиции внерелигиозного осмысления религии и ее причин. Он и не скрывает этого, нередко обращаясь к предшествующим философам в поисках обоснования своей позиции. При этом он привлекает материалы историков и этнографов XVII–XVIII вв. — современников и тех, кто жил чуть раньше его. Результатом творческой обработки множества идей предшественников явилось оригинальное учение о сущности религии вообще, религии как таковой с точки зрения ее естественной истории.

Но в рассматриваемом сочинении мы встретим и положения о том, что религия — это «признание невидимой разумной силы в мире» (с чем отчасти можно согласиться), а политеизм — не религия, не теизм, и что «мнимая религиозность политеиста» — это «род суеверного атеизма». Ясно, что это отголосок традиционно-христианского отношения к политеизму, сложившегося после Лактанция, который считал религией только христианство, а языческие религии признал суевериями. Но трудно требовать последовательности от мыслителей, живших в переходные эпохи. В данном случае следует исходить из логики рассуждений философа, из всего идейного контекста сочинения. Тем более что термин «религия» употребляется Юмом и в отношении политеизма («это первоначальная и наиболее древняя религия»). Если Юм часто говорит о причинах религии применительно к политеизму, то это вовсе не означает, что он исключает при этом религии монотеистические, — ведь не случайно он утверждает родство той и другой религий, хотя бы вследствие эволюции политеизма в монотеизм, или, как пишет Юм, в теизм. В его «Естественной истории религии» есть главы, названия которых говорят сами за себя: «Происхождение теизма из политеизма», «Прилив и отлив политеизма и теизма». Он подробно обосновывает тезис о том, что людям свойственно «подниматься от идолопоклонства к теизму и наоборот». Высказав плодотворную идею общности политеистических верований у разных народов, Юм на этом не останавливается, — африканская чалма, говорит он, не хуже европейского капюшона. Итак, с большой долей вероятности можно предположить, что, когда Юм раскрывает причины религии, он имеет в виду не только монистические религии, а религию как таковую.

В процессе изложения «естественной истории религии», рассуждая о причинах религии, Юм нередко повторяется, эти рассуждения рассыпаны по всей работе. Но их можно обобщить (правда, это несколько схематизирует полнокровное содержание юмовского сочинения).

И тогда мы обратим внимание на то, что Юм большое значение придает объективным причинам религии. Это прежде всего «бедствия, которые постоянно угрожают, а силы, достаточной для их предупреждения, нет», это слабость человека перед «катаклизмами и потрясениями в природе», это «постоянное балансирование между жизнью и смертью, здоровьем и болезнью, изобилием и нуждой»^[6]. Юм обратил внимание на одну любопытную вещь: религию питает зависимость людей от случайностей (скрытый выпад против идей провиденциализма?), и рассмотрел восприятие этих случайностей людьми рисковых профессий (моряк, игрок, воин). Религиозные настроения подпитываются и заботами о житейских делах, стремлением удовлетворить насущную потребность (голод, например). Приведенные положения приобретают особую убедительность в связи с мнением Юма о том, что, напротив, в добром и спокойном состоянии человек не интересуется религией.

Человек подвержен страхам и опасениям в результате неудачного стечения обстоятельств и плохого здоровья, — в таком состоянии он приписывает свои несчастья неизвестным агентам.

Юм раскрыл и психологические механизмы возникновения религии. Главным образом, это «мрачные аффекты», отрицательные эмоции: меланхолия, страх перед несчастьем, смертью. Правда, в числе аффектов, влияющих на возникновение религиозных настроений, он называет также положительные — благодарность, надежду, а также любовь и восхищение народа жизнью выдающихся людей, становящихся объектами религиозного вымысла. Тревожное ожидание грядущих событий приводит к тому, что дух впадает в состояние ужаса и прибегает к средствам умиротворения тайных разумных сил, от которых зависит судьба людей^[7]. У Юма есть эссе «О суеверии и исступлении» (1741), которое еще более проясняет его позицию. Под суевериями он разумеет католицизм (кстати, в изданиях 1748– 1760 гг. добавлено, что и англиканская церковь сохранила папистские суеверия и властолюбие), а также протестантские секты. «Суеверия составляют значительную часть почти всех религий»^[8], — пишет Юм.

Как же возникают суеверия? Человек подвержен страхам и опасениям в результате неудачного стечения обстоятельств и плохого здоровья, — в таком состоянии он приписывает свои несчастья неизвестным агентам. И дальше — обратим внимание: «...если он не находит реальных объектов, его душа откликается на собственное предубеждение и разжигает свои же склонности, — и отыскивает объекты воображаемые».

Поиск причин ведет к агентам, которые выше нас.

Особенно интересны соображения Юма о гносеологических предпосылках религии. Прежде всего у людей «нет достаточного знания, чтобы предвидеть и предупредить бедствия». Юм анализирует роль способности воображения в возникновении религиозных представлений, отмечая, впрочем, что она не всегда ведет к вере. Но воображение может выдумывать фиктивные объекты в силу невежества, незнания причин явлений. Поиск причин ведет к агентам, которые выше нас. Человек следит за неизвестными причинами, управляющими естественными событиями, рассуждает Юм, — этот смутный образ является объектом человеческих надежд и страхов. Постепенно деятельное воображение людей начинает придавать представлениям об объектах бóльшую определенность и воплощать их в образы чувствующих и разумных существ. Отсюда берет начало религия, пишет Юм, и отсюда же проистекает политеизм^[9]. Постепенно в идею божеств вкладывается все более возвышенный смысл, и, наконец, люди создают атрибуты единства и бесконечности, простоты и духовности^[10]. Иными словами, Юм говорит об абстрагирующей деятельности воображения, создающей не только образы политеистической религии, но и монотеистические представления. О понимании Юмом роли абстрагирующей деятельности воображения в формировании религиозных представлений свидетельствуют также его суждения об антропоморфизации природы, персонификации предметов, переносе людьми благородных сторон своей натуры, а также человеческих установлений (власти, суда) на божество. Люди обладают свойством приписывать свои качества окружающему. В процессе эволюции религии «каждое человеческое качество будет превознесено до бесконечности», пишет Юм. Прототипами богов древних религий были реальные люди, и монотеизм возникает по аналогии с властью одного земного владыки. В этом суждении Юм также обнаруживает родство политеизма и монотеизма.

Говоря о политеизме, Юм не исключает и причин морального порядка: это «обман поэтов и жрецов», а также жажда мести.

Мы видим, что у Спинозы и Юма немало общего в суждениях о религии.

Юм собрал и обобщил знания предшествующих мыслителей, конкретизировал, обосновал и развил эти знания, опираясь на современные ему исследования и используя собственную творческую энергию. Он, как и Спиноза, внес ценный вклад в развитие традиции свободомыслия в отношении религии.