16 ноября исполняется 300 лет со дня рождения математика и философа-просветителя Жана Лерона д'Аламбера (1717-84). Этот человек остался в тени гигантов французского Просвещения, таких как Франсуа Мари Вольтер или Дени Дидро, но, тем не менее, его роль в развитии европейского вольномыслия XVIII века и в подготовке Великой Французской революции трудно переоценить. Ведь, наряду с Дидро, д'Аламбер являлся редактором знаменитой французской «Энциклопедии».
«Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел» издавалась, начиная с 1751 года (работа по её подготовке началась ещё в 1747 году, но по-настоящему пошла только тогда, когда эту работу возглавили Дидро и д'Аламбер). До завершения издания в 1780 году вышли 35 томов, включая тома иллюстраций и дополнительные. По широте охвата знаний «Энциклопедия» не имела себе на то время равных, за что справедливо заслужила прозвище «Великой энциклопедии».
Её издатели и редакторы ставили перед собою цель просвещения народа. Но первоначально она была доступна только очень узкому кругу аристократии, так как стоило это прекрасно оформленное, основательное издание чудовищно дорого. Тем не менее, у первых томов число подписчиков уже достигло 4 тысяч - и по тем временам это был огромный тираж. До 1789 года во Франции вышло ещё пять изданий. Их качество ухудшалось - меньше становилось иллюстраций, хуже была бумага, - но зато снижалась цена, так что «Энциклопедия» сделалась доступной для людей среднего достатка из рядов буржуазии, а также нотариусов, адвокатов и тому подобной публики, которая и сыграла виднейшую роль во Французской революции.
Пошла «Энциклопедия» и за рубеж, причём именно Россия стояла на первом месте в Европе по числу переводов этого фундаментального издания. С 1765 по 1805 год было переведено более 500 статей, которые вышли 29-тью сборниками тиражом от 300 до 1200 экз. Разумеется, подбор статей для перевода отражал российскую специфику и то обстоятельство, что санкционировала и инициировала это дело сама Екатерина II, которая, заигрывая с французскими просветителями, очень выборочно использовала их идеи для обоснования своих реформ. В общем, в русском переводе выходило мало статей социально-критического содержания, круг читателей был гораздо ýже, «элитнее», чем во Франции, но всё же и эти «выжимки» способствовали распространению и пропаганде в России идей Просвещения.
«Энциклопедию» читал первый русский революционер-республиканец А. Н. Радищев, тома её стояли на полках библиотеки А. С. Пушкина.
Над «Энциклопедией» работали все столпы Просвещения: Вольтер, Руссо, Монтескьё, Гельвеций, Гольбах. К работе над ней были привлечены лучшие учёные Франции, такие как, например, биолог-эволюционист Жорж Бюффон. Очень высоко ценятся её статьи по вопросам экономики - в числе их авторов были основатель школы физиократов Франсуа Кенэ и выдающийся экономист и государственный деятель Анн Тюрго. Сотрудничал с энциклопедистами и скульптор Этьен Фальконе, знаменитый своим «Медным всадником» в Санкт-Петербурге. Авторами статей по различным отраслям знаний были инженеры и моряки, врачи и военные.
Особо следует отметить тесную связь «Энциклопедии» с производством. Дени Дидро сам посещал ремесленные мастерские и даже работал за станком, благодаря чему дал в книгах подробные описания технологий, сопровождаемые рисунками.
Перу д'Аламбера принадлежит около 1600 статей - и по этому показателю он уступил только коллеге Дидро, написавшему 6 тысяч статей! Собственно, издание-то и предваряла написанная д'Аламбером программная статья «Предварительные рассуждения». В ней шеф-редактор декларировал, что «Энциклопедия» призвана раскрыть сущность всех человеческих знаний, дать детальное описание всех наук и отметить тесную связь между ними. Также д'Аламбер дал классификацию наук, следовавшую классификации наук Френсиса Бэкона, и обосновал методологию сенсуализма и эмпиризма как основу прогресса наук и ремёсел.
Выдающийся математик и механик, д'Аламбер писал для «Энциклопедии» статьи по математике и физике, по астрономии и музыке (помимо всего прочего, он являлся ещё и крупным специалистом по оперному искусству!). Он - автор таких ключевых статей, как «Уравнения», «Дифференциалы», «Геометрия», «Динамика».
Общественно-политическое содержание «Энциклопедии» неоднородно. Ведь её авторами выступали люди, придерживавшиеся разных взглядов на религию и церковь, на государство и общество. Так, среди них были и атеисты, и деисты, и люди, относившиеся к религии и церкви совершенно лояльно. А Дидро, например, эволюционировал по ходу работы над изданием: в первых томах он ещё выступал деистом, а в более позднее время перешёл на твёрдые атеистические позиции.
Наверное, меньше всего люди, создававшие «Энциклопедию», думали над тем, чтобы идейно готовить будущую буржуазную революцию. Ведь в большинстве своём энциклопедисты придерживались концепции «просвещённого абсолютизма» (в лучшем случае, как тот же Дидро, - ратовали за монархию конституционную); критикуя деспотизм королевской власти и паразитизм дворянства, они желали лишь реформирования государственного устройства, его «улучшения», но никак не его революционного ниспровержения. Они поэтому пытались «увещевать» власть и «высшее общество», давали им советы и предложения по такому реформированию.
Скажем, экономическая программа «Энциклопедии» - которую попытался в 1770-е годы реализовать Анн Тюрго, став министром финансов королевства, но был быстренько уволен, - включала в себя замену откупов чёткой (как бы сейчас сказали - «прозрачной») системой налогов, предоставление всем подданным свободы развития «талантов и капиталов», т. е. свободы предпринимательства, развитие мануфактурного производства, торговли и капиталистического фермерства.
Это была чётко выраженная программа развития капитализма. Хотя заметим, что, будучи идеологами буржуазии, авторы «Энциклопедии» к ней тоже относились весьма критично, бичуя буржуа за жадность, а финансистов и откупщиков прямо называя наиболее паразитической и ненасытной частью «третьего сословия».
Разумеется, в обстановке, когда «Энциклопедия» и её создатели регулярно подвергались репрессиям вплоть до полного запрета издания и распространения, энциклопедистам приходилось подстраиваться под цензуру. Порою они проявляли настоящие чудеса эзопового языка. Они не позволяли себе писать ничего плохого про французского короля, зато восхваляли государственный строй Англии, где власть монарха уже была сильно ограничена. Выступления против католической церкви они маскировали беспощадной критикой других религий, их фанатизма и суеверий, писали про жестокость крестовых походов и религиозных войн.
Наиболее резко и остро обычно выступал Д. Дидро. В статье «Государи» он написал: «Опыт учит, что, чем больше правители имеют власти, тем больше они злоупотребляют ею. Поэтому полезно ограничить власть государей». А в статье «Собственность» он поднялся до провозглашения права народа на восстание против тирании: «Всякая власть, основанная только на насилии, насилием же свергается».
В весьма неоднородном коллективе создателей «Энциклопедии» едва ли не «самым слабым звеном» оказался именно д'Аламбер. И это было неслучайно - это было предопределено его двойственной, путанной мировоззренческой позицией.
Выдающийся учёный был незаконнорожденным сыном дворян, которого воспитывала жена стекольщика, - то есть д'Аламбер получил-таки воспитание в среде «третьего сословия». Настоящий отец мальчика выделил деньги на его образование, которое д'Аламбер получил в религиозной, янсенистской школе. Преподаватели, видя блестящие таланты и успехи юноши, надеялись, что он сделает богословскую карьеру, однако тот предпочёл продолжить сугубо светское обучение. Не сразу д'Аламбер нашёл своё призвание: поначалу он учился на юриста и медика и лишь затем увлёкся математикой, добившись уже в молодом возрасте признания и славы в научном сообществе. Вдобавок, он был популярен в модных парижских салонах: имея заурядную внешность и «сомнительное происхождение», д'Аламбер отличался остроумием, умением поддерживать живой и увлекательный разговор.
Проблема в том, что д'Аламбер, тяготея к материализму, последовательным материалистом так и не стал - и поэтому он стоит на голову, а то и две ниже Дидро, Гольбаха, Гельвеция, Ламетри. Будучи сенсуалистом локковского толка, он делал уступки агностицизму, говоря, что, мол, в «великой мировой загадке» мы лишь «угадываем некоторые слоги», точный смысл которых нам неизвестен. Д'Аламбер признавал наличие в человеке некой особой, отличной от материи субстанции, определяющей сознание; он сомневался в существовании бога, но не стал атеистом.
Взгляды д'Аламбера на религию и теорию познания были подвергнуты жёсткой критике со стороны Дидро в его работах 1769 года: «Сон д'Аламбера» и «Разговор д'Аламбера с Дидро». Заметим, что отношения двух редакторов ещё во времена их совместной работы над «Энциклопедией» были весьма натянутыми.
Критикуя католическую церковь и феодальные порядки, защищая буржуазную собственность, д'Аламбер вместе с тем с недоверием относился к народным массам.
Своего рода кризис произошёл в 1757 году, когда в седьмом томе он поместил написанную им по совету Вольтера статью «Женева», вызвавшую ураган гнева со стороны как католиков, так и кальвинистов. Началась наиболее яростная атака мракобесов на «Энциклопедию», и д'Аламбер, не выдержав травли и угроз, ушёл с поста редактора (но в дальнейшем, нуждаясь в деньгах, он продолжал писать статьи).
В сложившейся ситуации даже Вольтер - человек немалого личного мужества - предлагал временно приостановить издание «Энциклопедии». Но, к счастью, в этот критический момент исключительную стойкость проявил Дидро. Он писал Вольтеру: «Отказаться от предприятия - значило бы покинуть поле битвы и сделать именно то, что желают преследующие нас негодяи. Если бы вы знали, с какой радостью они встретили весть об уходе д'Аламбера!.. Что же нам остаётся делать? То, что прилично мужественным людям, - презирать наших врагов, преследовать их и пользоваться, как мы и раньше пользовались, глупостью наших цензоров».
Последовательный материалист и атеист, более радикальный выразитель интересов буржуазии, Дидро оказался твёрже своего коллеги, позволявшего себе уступки идеализму и религии. Дени Дидро продолжил работу и довёл её до конца.
«Нет ничего опаснее в обществе, чем человек без характера», - говорил сам д'Аламбер. Нет, он вовсе не был бесхарактерным человеком, и ему можно простить ту слабость, которую он проявил в 1757 году. Он неоднократно проявлял и характер, и принципиальность. В частности, он вежливо отклонил предложение Екатерины II переехать в Россию, чтобы заняться воспитанием наследника престола Павла, - хотя царица предлагал учёному просто немыслимое жалование. Д'Аламбер ответил, что желал бы жить в скромности. До конца в жизни он в стенах Французской Академии наук боролся против невежества. Д'Аламбер всегда скептически относился к религии, и, умирая, он отказался от последнего причастия, за что парижский архиепископ запретил служить по умершему академику заупокойную мессу.
При всей своей непоследовательности д'Аламбер сделал великое дело, начав работу над изданием, которое современники сравнивали с арсеналом, в котором «добывалось оружие для штурма старой Франции». Хотели они того или нет, но просветители, совершив великую революцию в умах, подготовили одну из самых крупных социальных революций в истории человечества. При этом ни один из них до революции не дожил - последним из великих ушёл Поль Анри Гольбах, умерший в Париже буквально за три недели до штурма Бастилии (21 июня 1789 года)!
Сегодня модно повторять слова Отто фон Бисмарка о том, что революции готовят гении, совершают фанатики, а пользуются их плодами проходимцы. А мы согласимся с «железным канцлером» - но мы видим в его высказывании скрытый смысл, который не видят и не способны увидеть консерваторы и реакционеры.
Гений - это человек, который намного опередил своё время, который поставил вопросы и наметил пути решения животрепещущих проблем задолго до того, как они получили разрешение. Вспомним меткое выражение А. Шопенгауэра: «Гений - это человек, который попадает в цель, которую никто не видит». И пусть, пусть ближайшими плодами революций и пользуются «проходимцы», пусть результаты революции в какой-то момент и оказываются зачёркнутыми, преданными забвению. Но если революции готовят гении, то из этого прямо следует, что рано или поздно, в более отдалённой перспективе, их идеи будут воплощены, реализованы и получат полное признание. Иначе ведь и гении были б не гении, не правда ли, герр Бисмарк?
Даже более того, гениальность тех, кто готовил революцию, предполагает, что их идеи не поймут, или поймут не так, или поймут не до конца «фанатики» и что эти идеи извратят и приспособят под себя «проходимцы», которые потом, при смене конъюнктуры, от этих идей легко откажутся и предадут их анафеме. А как может быть иначе с идеями тех, кто опередил своё время и одним этим уже обрёк себя на непонимание современников? Да и не только современников, но и ещё нескольких поколений людей, подпавших вдобавок под влияние «фанатиков» и «проходимцев»!
Такой была судьба и Великой Французской революции. Давно стёрлись имена проходимцев, пользовавшихся ею. Переосмыслена роль «фанатиков», совершавших её. Зато весь мир, кроме самых махровых мракобесов, чтит гениев, её готовивших. И рядом с этими титанами своё скромное место занимает Жан Лерон д'Аламбер.