Воцерковление земли русской выходит на новый круг. Вслед за поясом Богородицы, рукой святого Димитрия, волосом пророка к нам едет… чуть не написал «ревизор». Подымай выше: главный русский святой – Николай Мирликийский, он же в просторечии Николай Угодник, впервые покидающий место своего упокоения в итальянском городе Бари! Впрочем, покидает он свою гробницу не весь, а лишь некоторой своей частью (как увидим, подобное в его бурной посмертной судьбе случается не в первый раз). Как поведал настоятель патриаршего подворья в Бари, «медики (?) остановили свой выбор на левом девятом ребре». Уж не затем ли, чтобы у верующих возникла ассоциация с ребром праотца Адама?
Как бы то ни было, событие и впрямь небывалое. Иерархи РПЦ, отвечающие за внешние связи, подписывают даже особое соглашение о временном хранении фрагмента мощей. На это время российские паломники получат преимущество перед западными: те 950 лет созерцали только закрытый гроб, эти смогут посмотреть в прозрачное окошечко.
Ну не на что больше государству российскому потратить огромные средства, кроме как на действо, масштабами посрамляющее римских цезарей и пап. Так и слышится из глубины веков: «Хлеба и зрелищ»! Не вышло бы только новой Ходынки, а то как раз недавно президент лично открывал памятный крест на месте убиения главного виновника той, первой. Недолго ведь и прогневать высшие силы…
1.
Перед прибытием мощей надо, конечно, напомнить невоцерковленным согражданам, «испорченным» советской и вообще светской традицией, что это за святой и чем он известен. 20 мая по каналу «Культура» показали телефильм, как и положено в нынешние времена, вполне благонамеренный. Комментировали его, конечно, не какие-то там светские историки, а священнослужители РПЦ. Многие телезрители воспримут рассказанное вполне в духе церковной легенды – на то и расчет. Но это стало возможным только после многолетней подготовки общественного сознания. Ведь само житие, вкратце изложенное нам с телеэкрана, дает поистине идеальный материал для совершенно иного восприятия. Даже церковная легенда не может скрыть того, насколько живший в IV веке епископ малоазиатского города Миры-Ликийские далек от святочного образа западноевропейского Санта-Клауса и Николая Угодника русских крестьян.
Следуя по канве фильма, начнем с первого из главных подвигов епископа Николая – предотвращения несправедливой казни троих «стратилатов», то есть представителей воинской знати его родного города. Может, и правда он спас невинных жертв произвола – времена были крутые. Но в высшей степени характерно, как это произошло или по крайней мере описано в житии. Оказывается, епископ Николай, «соединяя кротость с яростью», на глазах у всех вырвал меч из рук палача. Какая уж тут кротость! Меч служителя имперской власти, исполнителя ее приговора, правосудного или нет, для современников был не просто оружием, а атрибутом символическим, более того – сакральным. Многие в Малой Азии и вне ее поклонялись богу-мечу. Еще не так давно евангелисты вкладывали в уста Иисуса из Назарета призыв к отказу от вооруженной борьбы с империей: «Поднявший меч от меча и погибнет», а апостол Павел, вознесенный из иудеев в римские граждане, обосновывал божественный мандат служителя власти словами: «Он не напрасно носит меч». Но стоило императору Константину признать за христианами лишь право на легальное исповедание веры, как будущий его коллега по сонму святых демонстративно вырвал меч у римлянина, не только опередив на три четверти века признание церкви государственной, но и явочным порядком присвоив ей, и себе как ее служителю, полномочия государственной власти. Лиха беда начало – лет через сто епископы почти повсюду будут де-факто заменять на местах слабеющую имперскую власть.
Следующий «подвиг во имя веры», что числится за Николаем Мирликийским, – первое в истории христианской церкви разрушение языческого храма, когда законом империи это еще отнюдь не дозволялось. Да не простого храма, а знаменитого на всю империю святилища Артемиды в Эфесе. Епископ Николай через века принял факел из рук Герострата! Учитывая специфику Ликии, страны воинственных пастухов и морских пиратов, весьма относительно подчинявшейся всем властителям Малой Азии от хеттов до римлян, невольно заподозришь в святителе Николае наследника местного жречества, несомненно не менее Герострата враждебного жречеству эфесскому и, вероятно, принявшего христианство по тем же мотивам, что армянские, ассирийские и грузинские коллеги. Епископ такой страны вполне мог уже в начале IV века давать волю не только языку, но и рукам. Попробуй сам император хоть пальцем его тронуть – боевые слоны Сасанидов от Ликии не слишком далеко. Да и старые жреческие связи никуда не делись.
О горделивом сознании силы свидетельствует и третий «подвиг» – выступление на Никейском соборе 325 г. против александрийского первосвященника Ария. Задав тон многим последующим событиям церковной истории, епископ не ограничился «поносными словами», а ударил именитого еретика, первого в истории церкви, по «ланите». Правда, легенда на сей счет известна из поздних источников, но, зная хотя бы два предыдущих подвига Николая, ей трудно не верить. Пощечина главе ариан была таким же демонстративным, а для современников еще и магическим, действием, как отнятие меча и разрушение храма. Все помнили евангельский призыв подставлять другую щеку, а теперь было наглядно продемонстрировано, что на церковные дела непротивление ни в коем случае не распространяется. К тому же на Никейском соборе председательствовал, с поистине решающим голосом, сам император Константин, хоть и не принявший на тот момент крещения и до конца жизни покровительствовавший арианам. Пощечина вполне могла быть нанесена прямо в его присутствии, и не удивительно, что за такой вызов епископ Мирликийский все же угодил в темницу. Но, подобно александрийскому коллеге Афанасию, ненадолго. Демонстрация силы церкви и ее союзников достигла цели, и собор принял-таки антиарианский символ веры, хоть Николаю и не пришлось воочию насладиться победой.
Христианской церкви, и восточной, и западной, есть за что чтить епископа Мирликийского по высшему разряду. Заложить сразу три краеугольных камня ее могущества – теократических притязаний, насильственного искоренения язычества и преследования еретиков – такое поистине дорогого стоит. Как за это не удостоить погребения в наполненной благовониями раке (что тебе египетская мумия).
Совсем по-другому воспринимали Николая Угодника в народе, особенно века спустя, когда реальный облик его прототипа успел забыться. Здесь явно не обошлось без языческой подосновы не только культур стран – реципиентов культа, но, вероятно, и самого объекта почитания. Характерно, что именно этому святому суждено было со временем перевоплотиться в Санта-Клауса. Не в порядке ли слияния каких-то европейских культов типа нашего Деда Мороза с малоазиатским наследием воскресавшего в Новый год бога Телепинуса, символом которого было вечнозеленое дерево – предшественник рождественской елки?
На Руси, долгие века двоеверной, святой Николай вообще слился с языческими божествами до такой степени, что еще в середине XX столетия крестьянки учили детей молитве: «Николай Угодник батюшка, царица небесная матушка…», а если верить священнослужителю (!) из телефильма, то и поныне «православные» верят, что святая Троица – это Христос, Николай Угодник и Мать-богородица.
Впрочем, ведь и сама потребность в заступничестве святых перед всевышним логически несовместима с монотеистической идеей единого Бога – творца и промыслителя. Зачем ему, всемогущему и всеведущему, такой небесный лоббизм? Он что, сам во всем не разберется и не рассудит по высшей своей справедливости? Чем это по сути отличается от языческого Олимпа и прочих пантеонов, копирующих во всех деталях царские дворы своего времени? Нужны ли еще доказательства того, что не боги творили людей по своему образу и подобию, а как раз наоборот…
2.
Всем этим история святителя Николая не заканчивается. В южноитальянский город Бари, откуда его мощи впервые пожалуют к нам, они попали при обстоятельствах, превосходящих даже сатирическую фантазию авторов советского фильма «Праздник святого Йоргена».
В 1087 году к берегам Ликии, уже опустошенной турками-сельджуками, причалили корабли барийских купцов. Пришельцы устремились к монастырю, нейтрализовали немногочисленную охрану, разогнали монахов и взломали раку. Времени терять не приходилось: к обители уже сбегались жители, готовые вступиться за святыню и божьих людей. Один из бравых гостей до того спешил, что влез в раку сапожищами и раздавил часть костяка. Делать нечего – схватили в охапку то, что попало под руку, и давай бог ноги! Вот эти-то останки к нам теперь и везут…
Как людей своего времени, барийцев можно даже понять. Неизвестно, что станется с останками святого под властью иноверцев, да и сам славный город Бари, былая твердыня византийской власти в Южной Италии, уже шестнадцать лет как пал под натиском нормандских рыцарей. Кстати, в один год с катастрофическим разгромом византийцев сельджуками при Манцикерте – божий гнев, ясное же дело! Но гнев или милость, а жить барийцам чем-то надо, и лучшего, чем приобрести мощи досточтимого святого и стать центром паломничества, в такой ситуации не придумаешь. «Благочестивое воровство» было в средневековой Европе широко распространено и никем, кроме ограбленных, особо не осуждалось. Не мы – так другие…
И в самом деле, барийцы едва опередили других охотников за мощами – венецианцев. Те, не будь дураки, живо прихватизировали обломки костей, уцелевшие от сапог конкурентов. Но на настоящие мощи эти жалкие остатки, понятно, не тянули. Купеческая находчивость и тут выручила – разломали пол и, благодарение господу, обнаружили под ним еще три захоронения. Одно из них тут же объявили останками святого Николая, на скорую руку соединив с осколками костей из разоренной раки (кто спросит, как это святой мог раздвоиться, тот еретик и враг государства – в свинцовую тюрьму его!), другое – останками еще какого-то святого, а третье – исповедника. Республика Святого Марка (мощи евангелиста, кстати, перекочевали на Адриатику примерно тогда же и при схожих обстоятельствах) в накладе не останется. В фильме нам сообщили и еще один впечатляющий факт: в просвещенном XX веке дважды – в начале 50-х гг. и, что показательно, в 1992-м – находились эксперты, подтверждавшие от имени науки подлинность венецианских «сборных» мощей. Ни дать, ни взять – останки новомучеников российских!
Понятно, что константинопольский патриархат, на момент «благочестивого воровства» всего 33 года как обменявшийся с римским папством взаимной анафемой, до сих пор не может простить ни барийцам, ни венецианцам столь вольного обращения со святыней и, что немаловажно, бесцеремонного «увода» огромных доходов.
Но вот что удивительно: русское православие отнеслось к явному святотатству совсем иначе. Как ни в чем не бывало, признало установленный по сему поводу праздник и справляет его вместе с католиками до сих пор. Больше того: именно на Руси Николай Угодник затмил вообще всех святых.
А ведь автокефальная РПЦ ведет начало только с 1589 года, до тех пор русское православие оставалось официально подчиненным Константинополю. Похоже, что культ святителя Николая послужил ему одним из средств осторожного обособления от греческой патриархии. Вроде запоздалой канонизации князя Владимира, почитаемого Ватиканом как покровителя католиков России и Украины. Но его культ хоть на Западе узаконили еще до обмена православных и католиков анафемами, а тут вообще остается только руками развести.
Все-то на «Руси святой» делается на свой особый лад. Это в других странах сами государи-крестители или прямо объявляли свою церковь самостоятельной, или, при принятии католицизма, старались по крайней мере оградить ее автономные права. Предтечи же РПЦ вкупе с мирской властью не нашли ничего лучшего, чем негласно лавировать между «первым» и «вторым Римом», пока не наберутся сил на «третий».
3.
Но сегодня-то кому и зачем все это понадобилось? Ведь о «визите» ребра епископа договаривались на высшем церковно-государственном уровне. Папа Франциск не только понтифик (буквально «строитель мостов» – звание, унаследованное римскими епископами от верховных жрецов языческого Рима), но и глава входящего в ООН Государства Ватикан, да и особые связи РПЦ с официально пока еще светским государством РФ ни для кого в мире не секрет. Так какие же мосты и кто предполагает наводить?
Полагаю, что далеко не последнюю, а скорее всего решающую, роль сыграли два обстоятельства. Первое – приближающийся столетний юбилей Великого Октября, на что спешат отреагировать как в РПЦ, так и в Ватикане. Не далее как 13 мая Франциск I почтил своим присутствием празднование столетия «Фатимского чуда» – очередного явления Девы Марии, почему-то избравшей малолетних пастушков забытой богом португальской деревни для предупреждения всего человечества об опасности русской революции. Если верить католическим священнослужителям, аж шесть раз предупреждала, – выходит, как раз с отставки Милюкова до октябрьского кризиса, да вот не помогло. Уж не потому ли, что все предупреждения делались по 13-м числам?
Но шутки нынче невеселые. Частица мощей пробудет в храме Христа Спасителя, монументальном символе пирровой победы контрреволюции над советским строем, до 12 июля, а затем до конца июля – в городе на Неве, чье официальное название, подчеркнуто употреблявшееся главным организатором его голодной блокады, теперь объективно символизирует не только контрреволюцию, но и ревизию Победы над фашизмом.
И здесь мы сталкиваемся со вторым ключевым обстоятельством. Николай Мирликийский – не только «русский бог», как издавна называли его иностранные гости. Он также святой патрон двоих из четверых последних императоров и самодержцев всероссийских. Характерно, что раньше в августейшем семействе это имя не было принято: в России оно воспринималось как слишком простонародное. Первым его получил третий сын императора Павла, который при нормальном престолонаследии, Павлом же и установленном, не имел реальных шансов. К трону его привела длинная цепь превратностей истории: убийство отца, тайное отречение брата Константина, загадочная смерть или исчезновение старшего брата императора Александра I, ускоренное этим выступление декабристов и его кровавое подавление. При нем самом крепостническую империю ждал крымский разгром.
Когда имя «русского бога» получил старший сын и наследник будущего Александра II, это уже было данью не только отцу, но и идеологии «православия, самодержавия и народности» – той, что сейчас старательно тянут из гроба. Не помогло: цесаревич рос незадачливым – это ему после неудачного командования парадом отец в сердцах кричал: «Даже этого не можешь!», и он же на упреки в неуспеваемости отвечал: «У меня будут ответственные министры». Может быть, именно эта установка, неуместная при самодержавном дворе, его и погубила. Но если смерть и произошла, согласно официальной версии, от болезни, все равно не избежать впечатления, что имя святителя приносило царствующему дому одни несчастья.
Обреченные историей не внемлют зловещим предзнаменованиям. Сын будущего Александра III стал полным тезкой дяди. Уже среди разгорающихся пожарищ нового века он успел открыть в Бари подведомственное РПЦ подворье патрона. И это не помогло. Теперь нас ожидает заочная встреча предполагаемого ребра епископа со столь же сомнительными останками отрекшегося от престола «новомученика» и его домочадцев. Время, избранное для пребывания в России фрагмента мощей, как раз «накрывает» 99-летие расстрела в доме Ипатьева.
Не в том ли и состоит потаенный смысл дорогостоящего действа? Не присутствуем ли мы при очередном, возможно центральном, акте спектакля под названием «реставрация монархии»? Есть не очень давний прецедент, и как раз в стране католической, при этом династически теснее всех связанной с домом Романовых-Гольштейн-Готторпов. Это – последняя на данный момент в Европе реставрация, вернувшая Бурбонов на испанский престол согласно политическому завещанию диктатора Франсиско Франко после его смерти в ноябре 1975 г. С точки зрения мировой реакции, опыт оказался на редкость удачным: каудильо, по собственным словам, «оставил все связанным и хорошо связанным» (atado y bien atado). Так, что и республику удалось потихоньку сдать в архив, и компартию плавно трансформировать в нечто бесполое с приставкой «евро», и непокорных басков загнать в тупик терроризма, и еще менее покорных сахарцев сдать марокканскому другу-монарху. Сорок с лишним лет прошло, а «модель» хоть и со скрипом, но еще работает – вот и в прошлом году неплохо справилась с призраком «левого поворота», да еще и поработала на желаемую правыми смену караула в Лондоне, Париже, Берлине и даже Вашингтоне. Не завидная ли перспектива для «высоких договаривающихся сторон» в первопрестольной и западных столицах?
Нынешнее-то руководство РФ – стыдливо именуемой в ельцинской конституции «государство с республиканской формой правления» – так долго пыталось усидеть на двух стульях, а в последнее время столь неуклюже искало друзей и партнеров среди пародийных подражателей фашизма, что само себя сделало «персона нон грата» для слишком многих в «мировом сообществе». Как теперь быть? Продолжать до упора двигаться прежними курсами – Кремлю отстаивать статус-кво, а Западу добиваться «цветной революции»? Так можно и до третьей мировой допрыгаться. Испанский вариант 1975-го может многим казаться искомым решением, при котором «и волки будут сыты, и овцы целы». И под советским прошлым будет подведена, на взгляд этих господ, окончательная черта, и расейские олигархи да бюрократия получат известные гарантии от участи Милошевича либо Саддама Хусейна.
Вот только история не имеет обыкновения повторяться. Не имеет нигде, а уж особенно в ядерных державах, рискующих в случае серьезного внутреннего кризиса схлопотать «превентивный обезоруживающий удар».
4.
Как ни дремуч реставрационно-монархический компонент происходящего, его приходится признать еще не самым большим злом. Есть кое-что похуже, а именно компонент клерикальный, в пределе – теократический.
Клерикализм (от слова «клир», переводимого как «духовенство») означает политическое направление, отступающее от принципов светского государства и стремящееся обеспечить религии и церкви – или аналогам последней в других конфессиях – особый статус в государстве. «Теократия» буквально переводится как «власть бога», в земной же реальности всегда означала монополию на власть тех, кто монопольно выступает от имени всевышнего, то есть высшего духовенства. В качестве залога этой монополии теократия предполагает придание священным текстам и обрядовым традициям силы государственного закона.
Еще недавно казалось, что клерикализм и тем более теократия – лишь отзвуки далекого и темного прошлого. Даже в давно минувшие века теократическая форма власти, как правило, не достигала длительного успеха в борьбе против светской власти, а если где-то на некоторое время и брала верх, то лишь приводила покорную ей страну к историческому краху и подчинению соседям, избежавшим такой глупости. Что же говорить о начале третьего тысячелетия нашей эры?
Но у реакционных эпох своя логика. Во всем нынешнем мире клерикальные и теократические тенденции подпитываются как поражениями мирового социализма, так и консервативным антиглобализмом. Когда революционной и даже прогрессивной альтернативы не просматривается, «слабость спасается верой в чудеса» (Энгельс). Этим настроением всегда найдется кому воспользоваться. Более ста лет назад В.И. Ленин предупреждал, что клерикализм (в силу цензурных условий обозначенный в его книге термином «фидеизм») «стоит во всеоружии, располагает громадными организациями и продолжает неуклонно воздействовать на массы, обращая на пользу себе малейшее шатание философской мысли». (В.И. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Заключение /ПСС, т. 18, с. 380). Что же говорить о шатаниях отнюдь не малейших и не одних лишь философских?
Так обстоит дело не только там, где, как на Ближнем Востоке, не успела до конца изжить себя старозаветная теократия. В сегодняшнем мире, отброшенном контрреволюцией далеко вспять, мы видим не только призраки халифата с хиджабом и всем прочим, не только судилище над мэром Джакарты за несуществующее «оскорбление Корана» и линчевание пакистанского студента за то же «преступление», но и израильский запрет женщинам ходить по одной стороне улицы с мужчинами; и ждущего своего часа в ламаистском Тибете «перерождения Будды» – наследника самой свирепой из всех теократий; и пресвитера секты неопятидесятников на посту мэра Рио-де-Жанейро (где ты, Остап Бендер?). Не исключение и католицизм, вообще-то самая политически опытная и трезвая из конфессий. Еще недавно в нем пользовалась влиянием «теология освобождения», чьи апостолы изображали Христа с партизанским автоматом за плечами. А теперь? Католические правые США, наряду с протестантскими, сыграли важнейшую роль в избрании Трампа. В Эквадоре почти половину голосов набирает ультраправый кандидат в президенты, принадлежащий к «Опус деи» («Делу божьему») – фактически тоталитарной секте внутри католической церкви, подлинному архитектору «испанской модели» позднего франкизма, а затем и пиночетовской диктатуры в Чили. В Венесуэле католический епископат, даже вопреки официальной позиции Ватикана, объявляет боливарианской республике войну на уничтожение. Это «большая политика», но не оставлена в покое и повседневная жизнь. Католические клерикалы наперегонки с протестантскими повсюду ведут поход против абортов, уже и так запрещенных в большинстве латиноамериканских стран, что обрекает тысячи женщин из низов на гибель от прерывания беременности в антисанитарных условиях. А ревнителям благочестия все мало – уже не только в некоторых латиноамериканских и ближневосточных странах, но и в Италии открыт крестовый поход против предохранительных прививок.
А в России? На той самой встрече, когда патриарх и папа договорились о посмертном путешествии Николая Угодника в Россию, обе стороны совместно осудили секуляризм, то есть сам принцип приоритета светского государства. А не далее как 17 мая, за четыре дня до прибытия мощей епископа, в Госдуме состоялось первое заседание межфракционной рабочей группы нижней палаты парламента по защите христианских ценностей (в светском государстве такого органа в принципе быть не должно). На заседание были приглашены представители РПЦ и общественные деятели, в том числе глава отдела внешних церковных связей патриархии митрополит Волоколамский Илларион и наместник Новоиерусалимского монастыря архимандрит Феофилакт (и это тоже идет вразрез со светским характером государства). Последний призвал депутатов законодательно запретить аборты, а родителям разрешить применять физическое наказание к детям. Архимандрит воспользовался весьма характерной аргументацией: «Запрещая родителям физическое наказание детей, мы вступаем в противоречие со Священным Писанием». Выходит, слово божье уже имеет, как в Средние века, силу закона? Далеко ли отсюда до «логики» родителя Джулиана Ассанжа, вместе с собратьями по секте, на основании буквалистского толкования Библии пришедшего к идее жертвоприношения своих детей – видимо, пока всевышний не пошлет опять, как праотцу Аврааму, на жертвенник агнца?
Что же касается прерывания беременности, то тут РПЦ, похоже, опирается не столько на Священное писание, сколько на авторитет… Трампа и его команды. Ведь это в Штатах идет «битва гигантов» за исключение абортов из системы обязательного медицинского страхования. Ровно того же требует и РПЦ. В ноябре 2016 года – месяц американских выборов – сам патриарх Кирилл заявил, что поддерживает данную инициативу.
Как всегда и везде, за религиозными и псевдорелигиозными спорами стоит вопрос о собственности. Светская реституция в России еще под вопросом, зато церковная в полном разгаре. Самый последний пример – Владимиро-Суздальский заповедник, где руководство не оказало сопротивления намерению РПЦ забрать себе здания музея. Как и следовало ожидать, запросы церкви всё возрастают. На данный момент в ее списке восемь зданий, включая Золотые ворота во Владимире и объекты Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале. Между прочим, именно там находилась не менее страшная, чем Соловки, церковная темница, куда только случайно не упрятали «еретика» Льва Толстого. Уж не имеется ли в виду и ее, так сказать, реституировать в прежней функции?
В медиа-пространство вбрасываются намеки на то, что к эпопее мощей Николая Угодника РПЦ может приурочить официальный запрос о передаче ей Исаакиевского собора. День святого Исаакия, он же Гадов день русских крестьян, он же день признания «белого дела» Антантой, он же «День России», тоже вписывается в хронограмму «визита» ребра святого.
И все же в реальной истории, в отличие от евангельской, нищие духом никогда не торжествовали. Кто рассчитывает укрыться от майданов и крылатых ракет под покровом религиозных одежд, тот крупно просчитается. Общественное бытие в конечном счете определяет общественное сознание. Народ любой страны живет в едином взаимосвязанном мире XXI века и в абсолютном большинстве не может себе позволить отгораживаться от него прожектами возвращения в мир позавчерашний. Он может не осознавать этого рационально, но не может не чувствовать так или иначе, что реакционно-утопические затеи только делают лежащий на нем социальный гнет еще тяжелее. Этим всегда, пока не пробьет себе путь подлинно революционная альтернатива, будет пользоваться ядро транснационального капитала, чтобы расчищать дорогу своей экспансии от любых традиционалистских завалов.
Буквально в те же часы, когда в Бари грузили на самолет «фрагменты мощей» епископа Мирликийского, на другом конце Евразии главные цитадели обоих вариантов современной теократии, монархического и клерикально-республиканского, разом получили два серьезнейших по последствиям удара. Саудовским теократам пришлось проглотить демонстративное нарушение принятого в ваххабитском королевстве дресс-кода сначала канцлерин Ангелой Меркель, а теперь и Меланьей Трамп, при этом самим не только подписывать с ее супругом рекордные по масштабам контракты, но и исполнять вместе с ним «танец с саблями». А в Исламской Республике Иран было объявлено о поражении кандидатов-фундаменталистов на президентских выборах, прошедших при рекордной явке избирателей, и безоговорочной победе в первом туре действующего президента Х. Роухани, ориентирующего страну на выход из навязанной изоляции.
Похоже, и в верхах РФ, крепко связанной с ведущими странами ОПЕК политикой поддержания мировых цен на углеводороды, нарастает противостояние сродни иранскому. Может оказаться отнюдь не частным случаем тот факт, что в декабре 2016 г. экспертная группа в правительстве большинством голосов отклонила поддержанную патриархом инициативу об исключении абортов из системы ОМС. Министр по вопросам «открытого правительства» заявил, что ни общество, ни государство не имеют права принимать «людоедские решения», а представители Минздрава напомнили, что вывод абортов из ОМС может привести к дискриминации и росту числа криминальных абортов.
Аналогичная ситуация и вокруг судьбы Исаакия. Хотя, Заксобрание Петербурга 15 мая отказалось обсуждать вопрос о референдуме по поводу передачи собора, но лишь после того, как губернатор Г. Полтавченко в ответ на запрос восьми депутатов Заксобрания сообщил, что власти города не получили от РПЦ соответствующую заявку. От ответа на вопрос, что он сам думает о референдуме, губернатор ушел, однако отметил, что власти города изучают общественное мнение, следя за публикациями в СМИ и другими выступлениями.
Что из всего этого выйдет – мы скоро увидим. Ясно пока одно: ни мощи, ни святая вода тут не помогут. Как никогда актуальна русская поговорка: «На бога надейся, а сам не плошай».