Вначале была «Утопия»

Ровно полтысячи лет тому назад, где-то под конец 1516 года, во фламандском университетском городе Лувене (Лёвене) на латинском языке была издана «Золотая книжка, столь же полезная, сколь и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». Нам это эпохальное произведение выдающегося английского писателя-гуманиста и государственного деятеля сэра Томаса Мора (1478–1535) более известно под названием «Утопия» – в переводе с греческого: «Место, которого нет», или, если выразиться короче: «Нигдения».

Вскоре «Нигдению» перевели на французский и итальянский языки, а вот на английском она вышла только в 1551 году – отчего на Континенте «Утопия» была известна больше, чем на родине её автора. На русский язык книгу Мора переводили неоднократно – впервые в 1789 году (с французского). Один из переводов, кстати, выполнил в 1901 году молодой тогда историк Евгений Тарле (1875–1955), много лет работавший в архивах европейских культурных столиц и изучавший средневековье.

Придуманное Мором слово «утопия» давно сделалось именем нарицательным и со временем приобрело ругательный оттенок – что особенно усилилось в наше реакционное времечко, когда любые общественные идеи, стоящие в альтернативе «незыблемому» господству частной собственности и «идеалам рыночной свободы», объявляются заведомо неосуществимыми, несбыточными, противоестественными «утопиями». Более того, буржуазная культура, насмерть перепуганная нарастанием губительных для милого ей капиталистического строя антагонизмов, перспективой гибели его, взялась за сочинение антиутопий, «разоблачающих» всякие попытки изменить что-либо коренным образом в нашем «наилучшем из миров». Обвинение противников теперешнего мироустройства в «утопичности» их идей и предложений подкрепляется, таким образом, застращиванием обывателя кошмарами антиутопий, неизбежно порождаемыми якобы в попытках реализовать «утопические проекты».

Оттого-то новую актуальность приобретает нынче обращение к утопическому коммунизму – именно для того, чтобы выяснить истоки и историческое значение этого явления, без чего невозможно отделить всамделишные утопии от науки.

Томас Мор и его эпоха: время утопий

Томас Мор родился 7 февраля 1478 года в Лондоне в семье судьи высшего королевского суда. Учась в Оксфорде, он проявлял огромный интерес к философии и естественным наукам, что не понравилось его отцу, желавшему видеть отпрыска только юристом – и никем иным. Оказывая давление, он лишил сына материальной поддержки, так что Томасу Мору довелось познать настоящие бедствия – какое-то время юноша жил впроголодь, не имея возможности купить обувь. В итоге суровый родитель добился своего: сын оставил университет и в 1496 году поступил в школу права при лондонской юридической корпорации Lincoln’s Inn (окончил в 1501-м).

Работая юристом, Мор обрёл славу отзывчивого и бескорыстного человека, готового прийти на помощь обездоленным и несправедливо преследуемым людям. Благодаря этому в 1504 году молодого барристера (адвоката) избрали от купечества Лондона в парламент, где он резко выступал против короля Генриха VII Тюдора, добивавшегося увеличения налогов. Сам Томас Мор, как парламентарий, обладал неприкосновенностью, но власть нашла способ «обломать» неугодного депутата, расправившись по надуманному делу с его отцом. После этого Томасу пришлось на какое-то время уйти из политической жизни, вернувшись к адвокатской практике.

Ненависть к тирании и несправедливым порядкам росла в нём; в одном из писем Мор писал: «Всюду скрежет ненависти, всюду бормотание злобы и зависти, всюду люди служат своему чреву…» Время, в которое жил Томас Мор, – это период становления в Англии капиталистических отношений. Пресловутое первоначальное накопление капитала всегда – будь то в XVI веке в Англии или на излёте XX века в бывшем СССР – сопровождается аферами, коррупцией, наглым разворовыванием казённых (а также церковных и монастырских – во времена Реформации) имуществ, произволом «сильных мира сего», сопровождается страданиями народных масс.

В Англии времён Мора это наиболее ярко выразилось в т. н. огораживаниях. Подъём шерстяной промышленности привёл к росту спроса и, соответственно, цен на шерсть, отчего владельцы земли – лендлорды – принялись сгонять земледельцев-арендаторов с насиженных ими участков, превращаемых в пастбища. Десятки тысяч лишённых источника существования людей, вкупе с разоряемыми мануфактурой ремесленниками, либо становились бродягами и нищими, либо вынуждены были идти работать на мануфактуры, где рабочие подвергались нещадной эксплуатации. И государство вдобавок насильно загоняло туда бедняков, издавая кровавые законы против «бродяг», достигшие апогея в конце XVI столетия, при королеве Елизавете.

Именно Т. Мору принадлежит знаменитое меткое выражение: «Овцы поели людей». Беспощадную критику современных ему порядков он дал в первой части книги, написанной-то как раз позже второй части, – в «контрастное» обоснование идеального общественного устройства вымышленной страны Утопии. Самое первое в истории литературное произведение утопического коммунизма было порождено внешними противоречиями нарождавшегося капитализма, понемногу разрушавшего средневековые феодальные устои. Такого рода произведение и могло-то появиться только тогда, не раньше, – подобно тому, как «Капитал» Маркса мог быть написан лишь после того, как укрепилось капиталистическое машинное производство, при котором явно проявляются в виде кризисов глубинные антагонизмы капитализма.

Утопический коммунизм – это продукт становления разлагающих феодализм товарно-денежных отношений; он исходит из моральной критики алчности и прочих явных пороков «товарного» общества, которому противополагается справедливое общество без частной собственности и денег. Научный же коммунизм – это продукт капитализма развитого, уже состоявшегося; марксизм от морального негодования поднимается до объективного анализа механизма капиталистической эксплуатации, до исследования внутренних, глубинных противоречий капитализма, закономерное развитие которых и ведёт к гибели, к преодолению этой общественной формации.

Поэтому утописты «конструируют» будущее справедливое общество, тем не менее, предвосхищая многие действительно правильные положения, – тогда как марксизм выводит черты будущего общества из анализа общества существующего. Он не просто противопоставляет справедливое общество несправедливому, но видит в последнем ростки, зародыши первого, видит в нём силы, которые создадут первое.

Томас Мор появился на свет в самом конце Войны Алой и Белой роз (1455–85), которая принесла народу Англии неслыханные бедствия, но при этом сломала средневековые порядки, истребив старое рыцарство и покончив с феодальной раздроблённостью. Память о той войне была жива в народе ещё сотню лет, найдя выражение в исторических драмах Уильяма Шекспира (1564–1616). Собственно, труд Т. Мора «История Ричарда III» послужил источником для великого драматурга.

«Утопийцы» – убеждённые противники войны, они стремятся жить в мире с другими странами, но всегда готовы отразить нападение захватчиков или помочь другим народам в их борьбе за свободу, против тирании. В эпоху жестоких войн Т. Мор приходит к пониманию деления войн на справедливые и несправедливые.

Немалую роль в идейном ниспровержении средневековья сыграл близкий друг Томаса Мора Эразм Роттердамский (1469–1536), создатель «Похвалы глупости» – едкой сатиры, высмеивающей средневековое мракобесие, невежество и схоластику. Эту книгу (первое издание – 1511, Париж) Эразм написал, находясь в гостях у Мора, и посвятил её своему английскому товарищу. «Похвала» имела колоссальный успех, встречая как одобрение прогрессивно мыслящих людей, так и лютую ненависть ретроградов. В связи с этим даже родилась пословица: «Кто говорит дурное про Эразма, тот либо монах, либо осёл». Крайне важно то, что в «Похвале глупости» присутствует также критика новых отношений, шедших на смену изжившему себя феодализму. Вот, для примера, что Эразм пишет про нарождающуюся торговую буржуазию: «Купецкая порода глупее и гаже всех, ибо купцы ставят себе самую гнусную цель в жизни и достигают её наигнуснейшими средствами».

Эпоха Т. Мора – это самое начало эпохи Великих географических открытий. Свою страну Утопию Мор, читавший географические описания Америго Веспуччи, поместил у берегов Нового Света, то бишь Америки. Географические открытия расширили кругозор европейцев, разрушили застарелые представления о мире. На карте мира появлялись новые страны и земли, и, должно быть, это подталкивало мечтателей – искателей справедливости, вроде Т. Мора, – к мысли о том, что где-то могут существовать страны с совсем иным общественным устройством, чем то, что было тогда в Европе. Да, что где-то ведь могут быть страны с более справедливым, «правильным» жизнеустройством! Что такое устройство, в принципе, возможно, и, даже если его нигде нет, то его можно придумать и предложить человечеству!

Эпоха Т. Мора – эпоха Возрождения. Его современниками, людьми, жившими и творившими в тот момент, когда писалась и издавалась «Утопия», были Леонардо да Винчи и Микеланджело Буонарроти, Рафаэль и Альбрехт Дюрер. Ханс Хольбейн-младший (1497/98–1543), рекомендованный Эразмом Роттердамским Томасу Мору, прибыл в Лондон, прожил там лучшие свои годы и написал в Англии лучшие свои картины, включая известные портреты английского мыслителя-утописта.

Да Мор и сам – человек Возрождения. Он увлекался переводами с греческого языка и писал остроумные эпиграммы на латыни. В 1510 году Мор перевёл с латыни на английский язык биографию Пико делла Мирандолы (1463–1494), итальянского мыслителя-гуманиста, отстаивавшего особое положение («достоинство») человека в мироздании (его работа «Речь о достоинстве человека»). Не только в «Утопии», но и в реальной своей жизни Т. Мор проявил себя поборником равноправия мужчины и женщины, ратовал за право женщин на получение высшего образования – и его дочери выросли одними из наиболее образованных людей своего времени.

Ренессансные идеи значимости человеческой личности, её достоинства, её гармонического развития явились необходимой предпосылкой для создания утопий – в них целью существования человека и провозглашается-то личностное развитие. У обитателей страны Утопии рабочий день сокращён до 6 часов (Т. Кампанелла, знавший «Утопию», пошёл дальше, сократив его до 4 часов) – и они наслаждаются бóльшим свободным временем, занимаясь науками и искусствами, обогащая себя.

Людей эпохи Возрождения отличал повышенный интерес к философскому наследию античности, очищавшемуся от наносов средневековой схоластики. Учась в Оксфорде, Томас Мор читал произведения Платона, Аристотеля и Августина и, более того, вошёл в тамошний кружок гуманистов (т. н. «оксфордские гуманисты» – Джон Колет и др.). Несомненное влияние на его взгляды оказал Платон – великий древнегреческий мыслитель, который в труде «Государство», подвергнув критике существовавшие тогда формы государства, выдвинул свою политическую утопию.

Платон считается предтечей утопического коммунизма – ведь в его идеальном государстве высшая каста «правителей-философов» выведена из сферы товарно-денежных отношений, это – люди, живущие «вне» денег и частной собственности. Отлично сознавая разлагающее воздействие «частнособственничества» на личность, Платон считает необходимым избавить от этого «бремени» людей, ответственных за соблюдение законности и справедливости в обществе. Только на такой основе, по его мнению, и может быть построено «правильное» государство. Деньги и частную собственность Платон оставляет «простым людям» – ремесленникам и крестьянам.

Платоновский «коммунизм» (только лишь для избранной касты, не для всех!) реакционен – он представляет собой аристократическую реакцию на афинскую демократию. Он реакционен, ибо обращён к прошлому – только не к тому «золотому веку» родового строя, о котором смутно припоминал в легендах и мифах трудовой народ, а к «золотому веку» патриархального господства аристократии.

Во времена ранних утопистов общественно-политическая мысль ещё не знала представления о развитии общества, об общественном прогрессе. Она поднималась, самое большее, лишь до теории «исторических циклов» (араб-тунисец ибн Хальдун, 1332–1406; итальянец Джамбаттиста Вико, 1668–1744). И тому же Томасу Мору совершенно чужда, что показательно, идея развития техники: в его Утопии изобилие материальных благ достигнуто только лишь за счёт того, что все люди приобщены к производительному труду, – но не благодаря применению машин и каких-то иных технических новшеств. Утописты не видят закономерного развития к воплощению их общественного идеала. Лишь Томмазо Кампанелла предполагает добиться этого в результате освободительного народного восстания в его родной Калабрии.

Оттого мечта о счастливом и справедливом обществе переплетается в утопиях с откровенно реакционными взглядами на социум и мир. Так, в «Утопии» Мора мы неожиданно встречаем рабство – пусть даже и для преступников. Т. Кампанелла, увлекавшийся оккультизмом, насытил свой Город Солнца сложной астрологической символикой. Противоречивость утопий наиболее выпукло проявляется в отношении их авторов к религии. В Утопии Мора царит полная веротерпимость – однако она не распространяется на атеистов. Атеизм там рассматривается как преступление.

Как известно, Томас Мор погиб за веру, отстаивая католицизм против короля Генриха VIII, порвавшего, исходя из своих политических и личных интересов, с Римом. За это основоположник утопического коммунизма был официально признан святым: его причислили к лику блаженных в 1886 году и канонизировали в 1935-м, к 400-летию со дня казни. Дни памяти святого у католиков: 22 июня и 6 июля.

Насколько известно, в юности Мор подумывал о духовной стезе, и он всегда держался аскетического, практически монашеского образа жизни. Был основательно подкован в теологии и каноническом праве. Есть предположение, что на самом деле именно он является автором подписанного Генрихом VIII богословского сочинения «В защиту семи таинств», направленного против Мартина Лютера (поначалу монарх выступил против Реформации, за что папа Лев X даже удостоил короля титулом «защитник веры», и этот титул британские монархи-англикане носят по сей день).

Реформацию отверг и друг Т. Мора Эразм Роттердамский, несмотря на то, что его книга, остро критиковавшая церковные порядки, идейно подготовляла раскол в католицизме. Реформация разразилась с выступления Лютера как раз на следующий год после выхода «Утопии» – в 1517 году. И она сама сразу же раскололась. Одно её направление (Томас Мюнцер, анабаптисты) выражало радикальные требования народных масс, стремление их вернуться к «нравам первоначального христианства», т. е. к идеалам христианского коммунизма – опять же, по сути своей, реакционного.

И поскольку в те времена любая идеология, так или иначе, облекалась в религиозные формы, это течение Реформации стало идейной основой радикального крыла повстанцев – участников Крестьянской войны в Германии 1524–26 годов.

Напротив, протестантский «мейнстрим», прежде всего, в лице самого Лютера резко выступил в защиту существующих феодальных порядков, против поднявшей бунт «черни». В этом вопросе он был солидарен с католической реакцией. Кстати, и Томас Мор при всей его искренней симпатии к угнетаемым массам относился к «народным бунтам» отрицательно, видя в них опасное сотрясание устоев общества.

Таким образом, эпоха Томаса Мора – то была эпоха великого исторического перелома, рождения нового общественного строя – капитализма, с самого начала кровоточившего, по выражению Маркса, с головы до пят; эпоха великих открытий и художественных свершений; эпоха колоссального подъёма человеческого духа и при этом разгула низменных страстей, вылившихся вскоре в жестокие религиозные войны и террор, в конвульсивные попытки реакции остановить колесо прогресса.

Столь противоречивая эпоха и породила «Утопию». Но, разумеется, она не породила утопический коммунизм как таковой, поскольку его идеи бродили в умах человеческих с глубочайшей древности – с того самого момента, когда на смену первобытному коммунизму на определённой ступени развития производительных сил пришло классовое, эксплуататорское общество. В мифологии многих народов, в частности – у греков, индусов и китайцев, встречаются сказания про «золотой век», когда люди жили счастливо, – пока не наступил проклятый «железный век», то есть пока не установились нынешние неправедные общественные порядки. Мы-то знаем, что первобытный коммунизм совсем не был «золотым веком», что жизнь людей первобытного общества была крайне тяжела и безрадостна. Однако в коллективной памяти народа отложилось совсем другое: то, что не было в те отдалённые времена богатых и бедных, рабовладельцев и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых, что все люди были тогда равны, не воевали друг с другом и, вообще, «была тогда под луною справедливость». Отсюда и происходила смутная, не подкреплённая какой-либо программой действий – но неистребимая и всё равно ведущая в бой, мечта трудящихся о возвращении к «золотому веку», о построении Города Солнца.

Заслуга Томаса Мора в том, что он, человек образованный и одарённый, подвергнув критике эксплуататорские порядки, оформил социальную утопию, её идеи, в литературно-теоретическую форму. То была ещё, конечно же, «наивная юность» социальной теории, но ведь теория, как и человек, не сможет достичь зрелости, не пройдя через детство и юность. Утопия (в кавычках и без них) стала первым шагом в движении от наивной мечты к строгой общественной науке. И она обозначила поворот коммунизма от взгляда, обращённого в прошлое, к будущему.

Ещё при жизни английского мыслителя один его современник назвал Томаса Мора «человеком на все времена» (англ. «a man for all seasons»). Такое название носит английский биографический фильм 1966 года, завоевавший 6 «Оскаров», 4 «Золотых глобуса» и награду Московского кинофестиваля 1967 года.

Достопочтенный сэр Томас Мор при всей его исторической ограниченности и всей противоречивости его взглядов – действительно человек на все времена.