Запорожская Днепровская гидроэлектростанция - Днепрогэс - и сегодня остается символом дружбы народов Советского Союза. Машинный зал, шлюз, плотину строила, без преувеличения, вся страна. Темпы, с какими когда-то возвели ГЭС, поразили весь мир, продемонстрировав возможности первого социалистического государства.
Данный материал написан "по мотивам" дневниковых записей Бориса Вейде, который участвовал в великой стройке от начала и до конца, пройдя путь от каменолома до солидного уровня "кадровика". После завершения работ в Запорожье был переведен в Пермь на сооружение Камской ГЭС, где продолжал вести дневники. Свои записи и фотоальбом Борис Вейде оставил сыну Феликсу (недавно умершему), который жил в Ивано-Франковске. Понимая значение документов, Феликс передал их своему другу в Запорожье Арику Печерице. Тот и разрешил журналисту ознакомиться с дневниками.
Проработав более четырех лет на Запорожском авторемонтном заводе, в сентябре 1927 года Борис Вейде ушел на строительство гидростанции. Он пишет: "На территории колонии Кичкас, куда я пришел устраиваться на работу, моим глазам предстала такая картина: бараки, палатки, сотни людей, подвод, тачанок, дымящиеся костры. "Учрабсила" находилась в помещении бывшей часовни на холме. Три дня ходил я по многочисленным отделам Днепростроя, но безуспешно. Надо было иметь протекцию, чтобы получить какую-нибудь работу в аппарате. У меня не было протекции, и потому я поступил каменоломом в земельно-скальный отдел. Вручную мы кололи гранит на берегу Днепра. Норму на 2 рубля 50 копеек в день я выполнял. Возвращался домой в Запорожье пешком за шесть километров. Здорово уставал. Вскоре перевелся рабочим железнодорожных путей. Это была более осмысленная работа, и результаты её мы видели ежедневно. Здесь я проработал месяц".
Постройком гидротехнического отдела начал выпускать стенгазету "Плотина", Вейде был и корреспондентом и оформителем. Инициативного рабочего заметили и перевели в контору земельно-скального отдела. "В конторе бытовали патриархальные дореволюционные нравы. Начальник отдела А.В. Будасси, старый специалист и отличный инженер по строительству дорог, свою команду привез с собой. Все пронизывала атмосфера угодничества, подхалимажа, протекционизма. На работу сюда принимали только "своих".
Гидротехническим отделом руководили опытные инженеры-гидротехники Г. С. Веселаго и Ф.С. Салов. На стройке говорили, что оба сыновья царских адмиралов, активных участников интервенции англичан в Мурманске в 1918-1920 гг. В аппарате работали надменные Александров, Партельман, Берг, Растопчина - недобитые аристократы (Растопчина - бывшая графиня). На местных жителей они смотрели как на туземцев. Коммунистов было очень мало в конторе, и их иронически называли "товарищами". Было похоже, что я попал в дореволюционное царское учреждение".
Борис Вейде описал банкет, организованный как-то в медсанчасти Днепростроя: "В углу большого зала горит лампадка перед иконой святого Николая. На противоположной стороне - портреты Николая II и его супруги. Посередине комнаты - роскошно сервированный стол. Масса дорогих вин и закусок. Вокруг стола - гости в костюмах 1915 года, дамы в шелках и бриллиантах. Сплошное столбовое дворянство. Выпили, пропели "Боже, царя храни". Как будто и не было революции 1917 года. Однако этот тайный банкет со слов очевидцев стал известен широким массам".
Несмотря на все имеющиеся трудности, размах строительства поражал: в марте, когда начиналась стройка, работало всего 650 человек, а когда в ноябре 1927 года была официальная закладка Днепровской ГЭС, работало уже более 10 тысяч человек.
Торжественный митинг состоялся 7 ноября 1927 года, в годовщину Октябрьской революции, на нем присутствовали члены украинского правительства. Чугунную мемориальную доску с текстом на русском и украинском языках забетонировали на месте будущей станции. К концу года задымили трубы временной тепловой станции, поднялось бетонированное здание управления Днепростроя, железные дороги прорезали окрестные холмы.
Механизмов было мало, хотя строительство Днепростроя считалось самым механизированным. Земляные работы в основном выполнялись вручную - грабарями и землекопами, с помощью лопаты, грабарки и тысяч лошадей.
Народ на стройке был разный: бывшие заключенные, бандиты, петлюровцы, воры всех мастей, бывшие белые офицеры, контрабандисты, священники, спекулянты, кулаки, сектанты, участники мятежей, аристократы и прочие. Но больше всего было обыкновенных людей, простых, неприхотливых, стойких.
Все жили в темных бараках. Строительство бараков не поспевало за наплывом людей. Появились женщины, отмечает автор записок, они быстро беременели. Наряду с подготовительными работами по строительству гидростанции, сооружением перемычек для рытья котлованов плотины, развернулись колоссальные работы по строительству жилья. На правом и левом берегах Днепра заложили сразу несколько поселков для семейных и холостяков: Земельный, Мельничный, 159 версты. Американские специалисты жили отдельно в специально выстроенных для них в американском стиле, с гаражами и площадках для тенниса, коттеджах. Для них был открыт магазин " Торгсин".
В руководстве стройки было много специалистов высокого класса прошедших Волховстрой: Гарин, Шредер, Иванов, Марков, Васильев и др. Главным инженером был крупный ученый в области энергетики, участник составления плана ГОЭЛРО Веденеев, начальником Днепростроя - Винтер, инженер и ученый в области строительства и эксплуатации электростанций и энергосистем, волевая, целеустремленная натура.
Говоря о рабочих и руководящих кадрах, Вейде пишет, что он был очень неоднородным. Стройной системы оформления кадров не было, а так как потребность в рабочей силе была большая, то брали кого попало. Многие шли, чтобы получить рабочий номер и поселиться в бараках. Приехало и немало крестьян. Биржа труда не брала их на учет из-за отсутствия документов (паспортов у крестьян тогда не было). В результате появилось много липовых справок, "благодаря" которым притекали воры и беспризорные. Они мешали работать честным рабочим. Пьянство, игра в карты, воровство - процветали. По ночам милиция производила облавы. Тех, кто попался, вывозили километров за сорок и оставляли там.
Особый контингент на стройке составляли грабари, - рабочие, выполнявшие земляные работы. Они нигде не оформлялись, отказывались жить в бараках, а селились без документов в землянках и мазанках на левом берегу в поселке "Кавказ". Однажды милиция задержала двух строительных рабочих, у которых нашла два больших чемодана, набитых печатями и штампами разной величины и назначения. Оказалось, задержанные представляли целую группу изготовителей фальшивых документов, работавшую на грабарском поселке в одной из землянок.
Но была худшая беда, чем воры, - кулачество. Кулаки шли "в народ", читали рабочим газеты и как бы между прочим, роняли фразы: "Днепрострой - это выдумка большевиков", "За все, что берут за границей, платят украинской пшеницей, а если селяне не захотят давать свой хлеб, то и строительству конец" и т. д. Эти нашептывания влияли на настроения в рабочей среде. Особенно верили кулацким наговорам, когда на Днепрострое случались аварии.
Одна из больших аварий произошла весной 1928 года: упал металлический шпунт перемычек правого берега. Пошли слухи о задержке строительства, о том, что "всему конец". Когда выяснилось, что причина аварии - кража врагами социализма тросов крепления, строители с неслыханным энтузиазмом взялись за работу и на 18-й день поставили шпунты на место. Стройка ни на один день не была отсрочена.
Но не только кулаки и воры поспешали на Днепрострой. В Малороссию двинулись бывшие князья, помещики, офицеры и прочие чуждые элементы. Помогали им в этом и родственные связи с частью специалистов стройки. Все отделы и подотделы заполнились вельможными родственниками. В апреле 1929 года "Правда" опубликовала указание партийных органов о чистке советского аппарата от разложившихся морально, бюрократов, саботажников, взяточников, вредителей, подкулачников. Было указано на замену их новыми кадрами, на необходимость подготовки выдвиженцев из передовых работников. При этом пролетарское происхождение и партийность не являлись страховкой от чистки. На Днепрострое тоже были такие, кто вызывал подозрения. На стройке случались необъяснимые аварии поездов, сходы их с рельс, грубейший бюрократизм в отделах и прочее. Шли разговоры о подкопах под склад взрывчатых веществ на правом берегу.
В июне 1929 года на Днепрострой прибыла комиссия "по чистке" под председательством Беленького. Во всех крупных отделах оперативно создали ячейки содействия, в одну из них вошел и автор дневника Борис Вейде. Работа по чистке была сложной, потому что, пишет Вейде, надо было "проверять и перепроверять". Но с помощью рабочих, которые следили за происходящим с большим интересом и всячески помогали, "было выявлено много негодных работников, целая галерея вредителей и паразитов, чуждых этому великому всенародному строительству". Выявили целый ряд лиц, скрывавшихся на Днепрострое под маской участников строительства. Скажем, заведующий материальным складом Тупиков оказался в прошлом полковником армии Деникина, кладовщик Архипов - бывшим жандармом, руководитель медсанотдела Щегольская - женой адвоката Керенского, бежавшего в Польшу, заместитель начальника материального отдела Розенштейн (откормленный боров - по утверждению автора дневника) - меньшевиком, спекулянтом валютой в период голода, помощник бухгалтера Хоруженко - петлюровцем. В ходе чистки сняли с работы 233 человека, многих переместили по должности.
Результатом чистки стало и создание отдела найма и увольнения, в который на должность заведующего учетом перевели и Вейде. Борис Александрович подробно рассказывает, как в течение кропотливой трехмесячной работы вчетвером просматривали тысячи всевозможных рабочих списков, приводя в порядок запутанную и запущенную систему кадрового учета. В результате любую справку о каждом работнике стройки можно было дать за пять минут. На этом чистка не закончилась. "Перетряхивался" каждый работник: посылались письменные запросы по местам прежних работ, местам жительства, запросы в архивы. Так обнаружились еще многие "бывшие", а ныне тихие, исполнительные, скромные внешне сотрудники. Кого-то после этого арестовали, кого-то сняли с работы. В мае 1932 года в отделе найма был задержан совершенно безобидный с виду Леонтий Бычек. Сопротивлялся он отчаянно, даже вытащил из голенища длинный нож, каким режут свиней. Его насилу скрутили и обезоружили. У Бычека оказались липовые документы на бланках сельсовета и серебряные часы с надписью: "Вахмистру Бычек за верную службу. Николай II". Бычека арестовали.
Движение рабочих кадров на Днепрострое было огромное. Только в 1932 году приняли более 90 тысяч человек, а уволили 60 тысяч. Понадобилось много усилий отдела найма и увольнения, чтобы обработать эти колоссальные потоки людей и разместить их на стройке.
Высокие темпы строительства поражали мир. Бородатые мужики в лаптях, молодежь со значками КИМа (коммунистический интернационал молодежи) на косоворотках, мужчины и женщины показывали чудеса самоотверженности и неутомимости, удивляя даже американцев. В течение 1929 года предстояло уложить громадное количество бетона в левом протоке -106 тысяч кубометров. Если бы это не удалось, стройка потеряла бы целый год. Представители германской консультации заявили: максимум можно уложить 75-80 тысяч кубов. Американцы считали, люди не в состоянии перейти на трехсменную укладку бетона. Но главный инженер Веденеев, поддержанный всем коллективом строителей, приступил к выполнению своего плана. Работа в три смены была налажена, программа бетонирования выполнена досрочно.
В то время не было никаких механизмов по укладке бетона. Уплотнение масс бетона проводилось ногами. Каждую бадью бетона равномерно размещали по котловану и утаптывали. Это был тяжелый труд, занимались им в большинстве женщины, а их не хватало.1930-й стал годом большого бетона. Надо было уложить 500 тысяч кубометров бетона. На это мобилизовали весь коллектив. На стройке бывали выездные редакции "Правды" и "Коммуниста". При "завоевании" среднего протока потребовалось одновременно 800 каменоломов. Их не было. Механизмы оказались под угрозой бездействия. Затем возникла угрозы промыва перемычек. Был создан штаб по ликвидации прорыва, объявлен сбор добровольцев. В котлован пошли рабочие запорожских заводов, студенты, крестьяне, чекисты, партработники. Многие ежедневно отрабатывали по четыре часа после основной смены. Закончив уборку камня в котловане, каждый мог получить в столовой тарелку пшенной каши с салом (хлеба не было). Американцы, стоя на площадке у спуска в котлован, изумлялись этому невиданному энтузиазму людей и как-то, следуя всеобщему порыву, спустились в котлован и сами отработали традиционные четыре часа.
К середине мая 1931 года все бычки плотины были построены до верха. Проложенные по ним с обоих берегов железнодорожные пути сомкнулись. В это же время на правом берегу шел монтаж турбин в машинном зале.Днепрострой стал самой механизированной стройкой страны, хотя большая часть работ производилась вручную. Здесь было задействовано много кранов, дерриков, паровозов, сложных механизмов камнедробильного и бетонных заводов. Впервые в стране начал работать экскаватор по разработке скалы. Широкое распространение получили автогенная резка и сварка, электросварка, аппараты для стыковки арматуры и многие другие механизмы, впервые примененные в строительстве, - пишет Борис Вейде в своем дневнике. Для ликвидации дефицита кадров организовали много различных курсов и школ. Были созданы рабфак и два института - строительный и энергетический. Школы, курсы, институты посещались в большинстве трудящимися без отрыва от производства. "Как-то в "Правде" за 2 августа 1932 года мне попалось высказывание Бернарда Шоу: "Все, что пишут буржуазные газеты о СССР - вранье, вранье и еще раз вранье", - пишет Вейде. И дальше рассуждает о том, что заграничным трепачам и болтунам неведомо, что на Днепрострое создана школа новых методов организации работ крупного строительства, что кроме крупнейшей ГЭС в степи вырастает комплекс современных металлургических предприятий.
Утром 28 марта 1932 года лучшими ударниками Днепростроя была замешана на бетонном заводе, перевезена на плотину, опущена и уложена последняя бадья бетона в гребенку плотины. Перед наполнением водохранилища оказалось, что между 32 и 33 бычками плотины на глубине 30 метров ниже бетонной кладки - гнилая скала. Это могло вызвать усиленную фильтрацию и гибель плотины. Возникла опасность задержки подъема воды в водохранилище. Американцы предлагали одно, немцы - другое. Инженер Росинский прогнал иностранцев с площадки и принял предложение бурить площадку и скалу до материка, а затем нагнетать туда цемент под давлением. Так и сделали. Достигнув скалы, вогнали в неё 60 вагонов лучшего новороссийского цемента и навек ликвидировали плавун.
10 октября 1932 года состоялся митинг по случаю пуска ДГЭС. Прибыло 118 представителей прессы, из них 36 зарубежных. Пусковая площадка была заполнена тысячами делегатов крупнейших фабрик и заводов Союза, колхозниками, представителями советской общественности, иностранными гостями из разных стран. Среди гостей - партийные вожди Орджоникидзе, Калинин, Косиор, Чубарь. Вот как описывает Вейде продолжение торжеств. "Два дня шли банкеты в ресторанах правого и левого берега. Был богатый выбор блюд, были и вина из подвалов Массандры. Демократия была полная: рядом с прославленным комбригом сидел рядовой колхозник, с академиком чокался монтажник. М.И. Калинин сидел во главе стола. В конторах отделов стояли столы с водкой, мясом, хлебом. Любой мог выпить, закусить по своему вкусу и потребностям. А затем в клубе на правом берегу в дружеской обстановке, без помпезности Калинин вручил ордена многим руководителям стройки и передовым работникам. Вручение наград Калинин сопровождал народными присказками и прибаутками. Например, вручая А.Г. Штумпфу грамоту о присвоении ему звания инженера-механика, он сказал: "Ну, вот, не учившись, в люди вышел!". Он был подкупающе прост".
Далее в дневнике идет речь об окончании работ по судоходному шлюзу. Первый пароход по нему - "Софья Перовская" - прошел 1 мая 1933 года. К тому, что рассказал Вейде, стоит добавить: пуск Днепрогэса мог состояться на месяц-полтора раньше. Сталин, которого пригласили присутствовать на событии, ответил, что очень занят. И посоветовал совместить пуск станции с днем рождения начальника Днепростроя. А родился Александра Винтер 10 октября 1878 года.
Гаев Юрий Александрович
Источник: Журнал "Самиздат"