Глава II. Глобальный перенос стоимости и стратификация труда сегодня

Продолжаем публиковать перевод книги Зака Коупа «Разделенный мир. Разделенный класс». На этот раз мы подготовили перевод второй главы. Однако, следует сделать одно замечание. В этой главе Коуп, используя статистику, подробно исследует методы и объем переноса прибавочной стоимости из Третьего мира в Первый. Прежде чем привести расчеты, он дает краткий теоретический экскурс, раскрывая основные понятия марксистской политэкономии, и среди прочего подробно останавливается на вопросе о том, какой труд при капитализме можно считать производительным, а какой — нет. По нашему мнению, в этом вопросе Коуп неверно трактует марксову точку зрения. Для сравнения мы отсылаем читателей к статье «Политэкономия „ночной бабочки“ или производительный труд при капитализме», опубликованной на сайте LC.

 

Глава I. Глобальная политическая экономия и стратификация труда при капитализме

Глава II. Глобальный перенос стоимости и стратификация труда сегодня​

 

«В общем всемирно-историческом смысле верно, что в отсталых странах какой-нибудь китайский кули не в состоянии произвести пролетарскую революцию, но в немногих, более богатых странах, где, благисточникодаря империалистскому грабежу, живется привольнее, говорить рабочим, что они должны бояться „слишком большого“ обеднения, будет контрреволюционно».

— В. И. Ленин

 

В данном разделе сделана попытка оценить размер и доход рабочей аристократии на основе трех различных методов расчета некомпенсированного переноса стоимости из Третьего мира в Первый. В нем оценивается прибавочная стоимость, которую рабочие Первого мира потребляют сверх того, что они создают, и дается отрицательный ответ на вопрос, поставленный Керсвеллом (Kerswell), а именно: является ли рабочий вопрос тем же самым на Глобальном Юге, что и на Глобальном Севере?^[1] В разделе предпринята попытка установить, является ли борьба рабочего класса в странах Первого мира за распределение экономического избытка дополнительным средством продвижения интересов трудящихся в других странах мира. Последний тезис широко распространен (редко можно увидеть доказательства) среди всего спектра левого движения. Учитывая, что ни одно из основных ответвлений социалистической теории не включило точное понимание империалистического обуржуазивания в свою практику, настоящая работа является беспартийной в своем подходе и опирается на анализ, представленный интернационалистическими (хотя и маргинальными) ответвлениями марксизма. Книга бросает вызов левым в глобальном масштабе и требует радикального пересмотра первомиристских стратегий^[2], характерных для них.

Абстрагируясь от реальности институциональной дискриминации в отношении иммигрантов и этнических меньшинств, поддерживающей приемлемый уровень оплаты труда и более широкие возможности трудоустройства для белых рабочих, данная работа утверждает, что в контексте современной мировой системы капитализма и принимая рабочий класс ОЭСР^[3] как целое, в границах Первого мира нет легальной эксплуатации (в соответствии с национальными стандартами минимальной заработной платы)^[4]. Установив глобальный раскол в рабочем классе как продукт империализма, эта работа предпринимает попытку измерить степень этого раскола посредством операционализации концепций, претендующих на то, чтобы раскрыть механику глобального переноса стоимости, а именно концепций неэквивалентного обмена и империализма, основанного на вывозе капитала. Таким образом, в этом разделе содержится расчет сверхплаты^[5] — зарплаты, дополненной из сверхприбылей, — которую в настоящее время получает рабочий класс Первого мира.

В этом разделе я приложил все усилия, чтобы сделать все осторожные допущения в пользу противоположного вывода, а именно, что в империалистических странах существует эксплуатируемый рабочий класс. Однако даже с учетом этих предположений мы вынуждены сделать вывод о том, что рабочий класс Первого мира — это рабочая аристократия, живущая за счет эксплуатации мировых масс. Однако прежде чем приступить к нашему исследованию, мы должны обсудить две связанные с этим проблемы, представленные концептуальной и эмпирической основой, используемой в разделе.

Во-первых, в силу необходимости в настоящем разделе используются статистические данные, которые измеряют результаты транзакций на торговых площадках, а не стоимость, созданную в результате производственных процессов. Данные о ВВП или добавленной стоимости получаются путем вычитания себестоимости затрат фирмы, страны или регионов из выручки от продажи продукции^[6]. Это уравнивание стоимости и цены гарантирует, что сам процесс производства и возникающая из него прибавочная стоимость оказывается скрытой, а сама она генерируется в основном за счет обращения денег. Точно так же, что имеет ключевое значение для данного исследования, цифры ВВП создают видимость, что эта стоимость добавляется на внутригосударственном или внутрирегиональном уровне. Однако, как утверждает Смит, добавленную стоимость следует понимать как представляющую собой не просто стоимость, добавленную конкретной фирмой, страной или регионом мира, а, скорее как ее долю в общей стоимости, созданной всеми фирмами, конкурирующими в рамках глобальной экономики в целом^[7]. Таким образом, добавленная стоимость не является корректным показателем «валового внутреннего продукта», поскольку она может расти или снижаться независимо от доли «внутренней» рабочей силы в ней. Кроме того, в качестве экономической меры «добавленная стоимость» не имеет отношения к объему фактического «внутреннего» производства, который она призвана количественно оценить.

Смит дает убедительную критику того, что он называет «иллюзией ВВП», то есть неспособностью официальной деловой и государственной статистики отразить реальность переноса стоимости между корпорациями и странами. Как он утверждает, «ВВП, который претендует на то, чтобы являться мерилом богатства, производимого нацией, на самом деле является мерой богатства, захваченного нацией»^[8]. Если ВВП — точный показатель национального продукта, то работники Бермудских островов, оффшорной налоговой гавани, обладающие самым высоким в мире ВВП на душу населения и практически ничего не производящие, являются одними из самых производительных работников в мире. В отличие от многих левых политэкономов, которые в своих исследованиях довольствуются повторением только тех выводов, которые не выходят за рамки капиталистической бухгалтерии, настоящая работа направлена на представление экономических процессов в классовом контексте и исходя из классовых отношений. Поэтому читатель должен иметь в виду, что исследования о переносе стоимости, основанные исключительно на ценовом приближении имеют ценность только в той мере, в какой они могут разумно соотнести оценки переноса стоимости с оценками абстрактного (или универсального) труда, задействованного в производстве (см. ниже).

Вторая проблема, с которой сталкивается аналитик, пытаясь измерить глобальную стратификацию труда, это трудности, присущие строгому сравнению, сопоставлению отношений между империалистическими многонациональными корпорациями (МНК)^[9] и южными производителями на основе внутрикорпоративных связей (т.е. прямых иностранных инвестиций) и подряда. Более четкое разграничение между этими двумя способами извлечения сверхприбылей, несомненно, позволит глубже понять сложную взаимосвязь между видимым и невидимым переносом стоимости из Третьего мира в Первый. Тем не менее, мы можем сделать некоторые важные предварительные замечания в этом отношении.

В последние годы значительно возрос объем международных субподрядов со стороны МНК, в отличие от внутрифирменных инвестиций. Например, ежегодный импорт в США из дочерних компаний МНК США в Китае увеличился в 20 раз, с 3 млрд долл. до 63 млрд долл. в период с 1992 по 2006 г. Для сравнения, доля внутрифирменной торговли в общем объеме импорта США из Китая увеличилась не более чем в 2 раза, с 11% в 1992 г. до 26% в 2005 г.^[10]. Однако, сосредоточив внимание только на данных, показывающих ПИИ МНК, расположенных на Севере, аналитики, стремящиеся измерить перенос стоимости между Югом и Севером, неизбежно упускают из виду совершенно невидимый перенос стоимости через аутсорсинг. Добавленная стоимость на уровне МНК (как и на уровне империалистических стран и регионов) увеличивается за счет экстернализации внешних издержек производства, особенно промежуточных ресурсов и потребительских товаров, в страны с низкой заработной платой. Товары, производимые низкооплачиваемыми работниками в трудоемких экспортных отраслях, получают соответственно низкие цены на международном уровне. Но как только эти товары попадают на рынки империалистических стран, их цены увеличиваются в несколько раз, иногда на целых 1000%. Как комментирует Чоссудовский (Chossudovsky), «добавленная стоимость», таким образом, «искусственно создается в рамках экономики услуг богатых стран без какого-либо материального производства»^[11]. Как утверждает Смит:

«репатриированные прибыли от дочерних компаний МНК и „рента“, захваченная северными аутсорсерами, — это два разных способа, которыми северные капиталисты получают прибыль от сверхэксплуатации южной рабочей силы. Из этого также следует, что видимый поток прибылей от ПИИ является лишь поверхностным проявлением более глубоко лежащего явления, иными словами, перенос стоимости с Юга на Север, осуществляемый с помощью ПИИ, намного превышает репатриированную прибыль»^[12].

Точно разделить часть перенесенной стоимости, полученной от неэквивалентного обмена и полученной от империалистического вывоза капитала — задача не из простых. Эмпирически ПИИ росли в несколько раз быстрее, чем торговля в последние годы^[13]. Однако, как показывает Кляйнерт (Kleinert)^[14], ПИИ помогли проложить путь для торговли сырьевыми товарами. В период с 1945 по конец 1970-х гг. слаборазвитые страны, такие как Индия, Мексика и Бразилия, пытались стимулировать индустриализацию за счет протекционизма, модели развития, известной как импортозамещающая индустриализация (ИИ). В то время рынки этих стран были относительно закрыты для импорта, и МНК были вынуждены создавать дочерние предприятия в этих странах, с тем чтобы получить доступ к внутренним рынкам. Наступление неолиберализма — стратегического ответа империализма 1970-х гг. на кризис перенакопления, проявившийся в стагфляции — предполагало устранение этих протекционистских барьеров. Частично защищенные отрасли промышленности Третьего мира, созданные в период ИИ, подверглись банкротству и были разрушены потоком импорта. Аналогичные процессы, только в больших масштабах, имели место в Китае и выразились в массовой деиндустриализации, уничтожении «городских и сельских предприятий». В странах Третьего мира на смену ИИ пришла экспортно-ориентированная индустриализация (ЭОИ). С тех пор инвестиции империалистических МНК были гораздо менее мотивированы необходимостью получения доступа на внутренние рынки (при огромном сокращении квот и тарифов они могли достичь этого за счет торговли), а их основной мотивацией стало накопление огромных прибылей за счет эксплуатации недорогой рабочей силы, особенно за счет переноса производства в страны с низкой заработной платой. При этом крупнейшие МНК аккумулировали избыточный капитал, который должен был использоваться для непроизводительных спекулятивных инвестиций, слияний и поглощений. Аутсорсинг производства с целью сверхэксплуатации наемного труда был, следовательно, одним из основных факторов финансиализации мировой экономики, то есть распространение «секьюритизированных» претензий капитала на будущую, еще не созданную стоимость.

В качестве непременного условия функционирования современной капиталистической системы Первого мира выступает способность (главным образом, МНК и банков) переносить огромные объемы прибавочной стоимости посредством неэквивалентного обмена и репатриации сверхприбылей. Для греческого марксистского экономиста Аргири Эммануэля (Arghiri Emmanuel), весь перенос стоимости, проистекающий из отношений сверхэксплуатации, основан на безвозмездном переносе за счет дешевого импорта товаров, а не на репатриации прибыли.

«Некоторые люди обвиняют теорию неэквивалентного обмена за то, что она отдает торговому империализму приоритет перед финансовым империализмом, потому что они забывают об этом элементарном факте. Но когда в своих балансах империалистической эксплуатации эти авторы различают финансовые переводы из периферии в центр, с одной стороны, и перенос стоимости посредством торговли, с другой, они просто считают одно и то же дважды… Чистый перенос капитала из одной страны в другую не может быть ничем иным, как экспортом товаров, не оплаченных эквивалентным импортом. Таким образом, перенос такого рода может осуществляться только за счет положительного сальдо торгового баланса, будь то чисто формальное (т. е. учитываемое в счетах как неэквивалентные объемы с точки зрения текущих цен) или неформальное (т. е. скрытое в составе самих этих цен как неэквивалентность их элементов)»^[15].

Эммануэль совершенно неправ, утверждая, что перенос стоимости — это просто «экспорт товаров, не оплаченных эквивалентным импортом». Напротив, перенос стоимости без компенсации может также принимать форму накопленной суммы претензий, предъявляемых иностранным инвестиционным капиталом к активам принимающей страны, т. е. к накоплению капитала в этой стране. Эммануэль склонен демонстрировать глубокое непонимание империализма, которое он сводит к неравным соотношениям экспортных и импортных цен между странами. Он изображает колониализм, например, как своего рода «историческую случайность» на том основании, что колониальные империи распались «без соразмерного насилия и без какого-либо заметного обнищания великих имперских метрополий или какого-либо сокращения их способности эксплуатировать остальной мир»^[16]. Эммануэль не обращает внимания на то, что империалистические страны вывозят капитал в слаборазвитые страны не только для того, чтобы заработать проценты и дивиденды (он пытается показать, что мнимый факт меньшей доходности колониального капитала, по сравнению с первоначальным объемом вывезенного капитала, опровергает ленинскую теорию). Как утверждает Набудере, колонии — это не просто место для вывоза капитала, а место, где чрезмерное изобилие дешевой рабочей силы может быть выгодно использовано для производства сельскохозяйственной продукции, сырья и, в последнее время, продукции обрабатывающей промышленности, что позволяет странам метрополии сохранять конкурентные преимущества во всем мире^[17].

Как и многие марксисты-антиимпериалисты, Эммануэль демонстрирует неудачную попытку рассмотрения империализма на основе подхода к нему либо с точки зрения теории вывоза капитала, либо с точки зрения теории неэквивалентного обмена. Против этого подхода следует возразить, что попытки определить уровень глобального переноса стоимости между Югом и Севером исключительно на основе неэквивалентного обмена, как правило, упускают реальную значимость вывоза капитала. Основная ошибка заключается в допущении того, что происходит неэквивалентный обмен между двумя или более независимыми национальными капиталами. На самом деле те страны, которые находятся в неблагоприятном положении из-за неэквивалентного обмена, несут потери из-за своей экономики, которая уже де-факто является колонизированной империалистическим финансовым капиталом и присущими ему структурами «свободной торговли» (sic). Основательное и почти абсолютное доминирование олигополистического капитала в экономике стран Третьего мира (представленного базирующимися в ОЭСР банками и многонациональными корпорациями) является основной причиной различий в заработной плате и производительности, которые в первую очередь приводят к ситуации неэквивалентного обмена.

Таким образом, перенос может быть разделен на два компонента: репатриированную прибыль и скрытую прибавочную стоимость, создаваемую неэквивалентным обменом и ПИИ. Репатриированная прибыль представляет собой лишь видимую часть переноса стоимости, генерируемую ПИИ, в то время как неэквивалентный обмен и сверхприбыль представляют собой невидимые части.

Последний пункт в отношении расчетов, сделанных в настоящем разделе, касается разницы между ставками заработной платы, выраженными в соответствии с валютными курсами, и скорректированными с учетом паритета покупательной способности (ППС). Концепция паритета покупательной способности предполагает, что валюты стран Третьего мира недооценены, так что в реальном выражении (ППС) 1 доллар США будет регулярно покупать в несколько раз больше товаров или услуг в стране Третьего мира, чем в Соединенных Штатах. Цены по ППС устанавливается путем определения местной цены стандартного товара или корзины товаров (к примеру, британский журнал The Economist, разработал индекс потребительских цен по ППС на основе цен на гамбургеры «Биг Мак» на международном уровне) и деления ее на цену в Соединенных Штатах. Тот факт, что некоторые товары, как правило, дешевле в странах Третьего мира, часто представляется в качестве доказательства того, что стоимость жизни в слаборазвитых странах ниже, чем в развитых, и что, следовательно, заработная плата в странах Третьего мира не такая низкая, как кажется.

Однако описанная выше концепция паритета покупательной способности является проблематичной. Во-первых, основные продукты питания и другие местные продукты (и особенно услуги) могут быть значительно дешевле в странах Третьего мира, чем в странах Первого мира, хотя многие другие продукты являются столь же дорогими или даже быть дороже. Нефть, например, стоит примерно так же в странах Третьего мира (за исключением нескольких нефтедобывающих государств, таких как Иран и Венесуэла), как и в странах Первого мира, именно потому, что она является товаром мировой торговли, который должен импортироваться большинством стран. По аналогичным причинам компьютеры и автомобили в странах Третьего мира, как правило, стоят дороже. Во-вторых, должно быть очевидно, что с точки зрения среднего рабочего времени, необходимого для приобретения товаров, нет никакой эквивалентности покупательной способности работников Третьего и Первого миров. На самом деле, согласно расчетам, основанным на данных, собранных Банком Швейцарии (UBS), заработная плата стран, входящих в ОЭСР имеет в среднем в 3,4 раза большую покупательную способность, чем заработная плата стран, за пределами ОЭСР^[18]. Таким образом, в то время как средний рабочий в странах, не входящих в ОЭСР, затрачивает 44,3 мин. работы, чтобы заработать деньги на покупку 1 кг хлеба, его коллеге из страны ОЭСР требуется 11,7 мин. работы, что составляет разницу в 3,7^[19]. Отсюда следует, что стоимость жизни в странах Третьего мира на самом деле высока, если принять во внимание 1) цены, которые не привязаны к цене местной рабочей силы (бензин, электроприборы, авиаперелеты); и 2) заработную плату, которая влияет на возможность воспользоваться как «низкими» ценами, так и действительно высокими.

В мировом масштабе цены на товары и услуги, как правило, ниже в странах с более низкой заработной платой, так что посредством ПИИ и торговли, фирмы стран ОЭСР могут приобретать товары, произведенные в местах с самой низкой заработной платой, и продавать их там, где она является самой высокой. При этом они могут получать больше прибыли, чем при продаже этих же продуктов по ценам, отражающим разность по ППС^[20]. В настоящей работе расчеты заработной платы основываются на расчетах по обменным валютным курсам (forex), поскольку именно расходы на оплату труда, выраженные по обменным курсам валют, привлекают иностранных инвесторов, а не те, которые основаны на ППС. Более того, прибыль реализуется через продажу товаров по фактическим ценам, выраженным в обменных курсах валют, а не по гипотетическим ценам ППС. Тем не менее, при сравнении реальной заработной платы работников в разных странах, заработная плата по ППС является адекватной. Глобальное расхождение последних представляет собой еще одно средство оценки неоплаченного переноса стоимости, которое, однако, не рассматривается в настоящем разделе (см. Приложение IV).

Таким образом, здесь мы прояснили некоторые теоретические трудности, связанные с расчетом переноса стоимости между Югом и Севером и сверхплаты рабочего класса Первого мира. Однако, прежде чем продолжить, мы должны изложить наше понимание того, как функционирует капиталистический империализм.

 

1. Осмысление капитализма и империализма

Капитализм — это способ производства, основанный на полном отчуждении работника от средств производства, поскольку только в этом случае капиталист может аккумулировать всю прибыль, так как обладает исключительным правом собственности. Таким образом, капитализм принципиально основан на антагонистическом противоречии между классовыми интересами капиталиста и рабочего:​

«[Капитал] - это не вещь, а определенное, общественное, принадлежащее определенной исторической формации общества производственное отношение, которое представлено в вещи и придает этой вещи специфический общественный характер. Монополизированные определенной частью общества средства производства, обособившиеся по отношению к живой рабочей силе продукты и условия приведения в действие самой этой рабочей силы, — вот что в силу этой противоположности персонифицируется в капитале. Не только продукты рабочих, превратившиеся в самостоятельные силы, продукты как поработители и покупатели своих производителей, но также и общественные силы и будущая… форма этого труда противостоят им как свойства их продукта. Следовательно, мы имеем здесь определенную, на первый взгляд весьма мистическую, общественную форму одного из факторов исторически сложившегося общественного процесса производства»^[21].

Капитал — это любые средства производства (преимущественно земля и оборудование), которые дают их владельцу право на прибыль, полученную в процессе их использования. Хотя средства производства существуют во всех формах общества, капиталистическое общество — это общество, в котором производство капитала доминирует над любой другой формой производства. В капиталистической экономике средства производства образуют капитал в той мере, в какой они используются индивидуальными или совокупными капиталистами не для производства потребительных стоимостей как таковых, а скорее для производства товаров в целях прибыльного обмена. Прибыль, необходимая для мотивации капиталистов к инвестированию в производство, в конечном итоге порождается тем, что их класс платит рабочему классу меньше необходимых издержек (в заработной плате, сырье и оборудовании) на производство товара.

При капитализме прибыль, полученная от обмена прибавочного продукта на деньги, поступает в распоряжение капиталиста, который может использовать ее как пожелает. Однако, если капиталист потребляет слишком большую часть прибыли (например, из-за чрезмерного потребления роскоши или филантропии), то он долго не выживет на рынке. Поскольку капитал находится в частной собственности многих отдельных капиталистов, то они должны инвестировать прибыль в расширенное воспроизводство, потому что, если кто-либо из их конкурентов сделает это, то они не смогут эффективно конкурировать в долгосрочной перспективе. При таком раскладе, через некоторое время «они будут продавать ниже стоимости и в итоге вытеснены с рынка, потеряв все привилегии — престиж, высокие доходы и политическую власть»^[22]. Поэтому конкуренция между капиталами «заставляет каждого капиталиста, под страхом разорения, получать прибыль и расти, другими словами, накапливать капитал»^[23].

Как показал Маркс, при капитализме «величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для ее изготовления»^[24]. Это определение, как мы увидим, не учитывает конкуренцию между капиталами с различным органическим строением и результирующее преобразование стоимостей в цены производства. Однако в рамках капиталистической системы в целом совокупность стоимости в обществе представляет собой среднее общественно необходимое рабочее время требуемое для производства всех товаров. Для того чтобы капиталистическая система функционировала, эта совокупная стоимость должна превышать сумму стоимости, затраченную на наем производительной рабочей силы, т. е. эта рабочая сила должна эксплуатироваться.

В рамках капиталистических производственных отношений весь обмен определяется законом стоимости, который, как отмечает Уикс (Weeks), имеет два положения, а именно, что конкуренция заставляет всех производителей минимизировать конкретное рабочее время и что она усиливает тенденцию к выравниванию нормы прибыли во всех отраслях^[25]. Принципиально важно, что Маркс показывает, что фактическая цена производства товара не совпадает с его стоимостью, хотя совокупные цены производства для всех товаров определяются движением их стоимости^[26]. По сути, это происходит потому, что капиталисты заинтересованы не в создании (прибавочной) стоимости, а в получении прибыли. Поскольку капитал выводится из отраслей с низкими нормами прибыли и инвестируется в отрасли с более высокими нормами, выпуск (предложение) в первых снижается, а его цены растут выше фактических сумм стоимости и прибавочной стоимости, которые производит промышленность, и наоборот^[27]. Под воздействием спроса и предложения капиталы с различным органическим строением в конечном счете продают товары по средним ценам, а прибавочная стоимость распределяется более или менее равномерно по отраслям производства. Таким образом, средняя норма прибыли формируется за счет постоянного поиска конкурирующими капиталами более высоких прибылей и бегства капитала из тех промышленных секторов, которые производят товары с низким спросом. В целом, если один товар продается дешевле своей стоимости, то существует соответствующая продажа другого товара дороже своей стоимости.

Тенденция к выравниванию норм прибыли при капитализме гарантирует, что прибавочная стоимость не будет принадлежать конкретной отрасли (территории), в которой она была создана. Вместо этого прибавочная стоимость переносится из отраслей (или территорий) с органическим строением капитала ниже среднего в отрасли с органическим строением выше среднего. Как следствие, даже разные отрасли с разным уровнем эксплуатации могут иметь одинаковую норму прибыли в зависимости от органического строения капитала, задействованного в производственном процессе. Капиталы одинакового размера принесут одинаковую прибыль, независимо от того, где осуществлены инвестиции или насколько велика разница в количестве имеющихся факторов производства (доли продуктов идущих на капитал и рабочую силу, соответственно).

 

Стоимость рабочей силы и глобальные различия в заработной плате

Рабочая сила — это «способность выполнять полезную работу, которая придает стоимость товарам»^[28]. Как отмечал Маркс, в стоимости рабочей силы существует «исторический и моральный элемент»^[29]. С одной стороны, исторически сложившаяся классовая борьба за сохранение большей доли в общественном богатстве определяет неодинаковую отдачу от капитала и труда. С другой стороны, развивается динамика отношения между ростом заработной платы, достаточной для приведения в движение капитала с более высоким органическим строением, и сверхэксплуатацией, необходимой для его компенсации^[30]. Для Амина динамическое равновесие капиталистической системы требует, чтобы крупные капиталовложения в наиболее продвинутый основной капитал (подразделение I) сопровождались пропорциональным повышением уровня заработной платы, с тем чтобы прибавочная стоимость, реализованная в отраслях потребительских товаров (подразделение II), могла быть полностью реинвестирована в расширенную фазу накопления^[31]. Однако поскольку существует обратная зависимо заработной платы возможно только в том случае, если дополнительные источники прибыли были захвачены и защищены от конкурентов. Таким образом, ведущая тенденция современного империализма основана на попытке капитала разрешить противоречие между необходимостью повышения заработной платы для облегчения валоризации олигополистического капитала и, одновременно, его борьбой за получение новых вливаний прибавочной стоимости за счет эксплуатации низкооплачиваемой рабочей силы.

В отличие от многих левых экономистов, которые упорно определяют эксплуатацию как разрыв между заработной платой рабочих и объемом производства в той или иной стране, в настоящем исследовании эксплуатации в качестве основной единицы анализа выступает глобальная капиталистическая экономика. Сегодня цены производства^[32] и суммарная стоимость всех товаров определяются в глобальном масштабе, поскольку капитал имеет возможность свободного обращения между всеми странами, чтобы обеспечить наивысшую норму прибыли от своих инвестиций. Накопление капитала происходит в мировом масштабе в той мере, в какой не существует правовых или политических препятствий для свободного движения товаров и инвестиций. По мере развития капиталистических производственных отношений «стоимость рабочей силы на мировом уровне связывается со „среднемировым“ уровнем развития производительных сил»^[33].

В рамках капиталистической системы как таковой, конкуренция между капиталами и связанная с этим потребность в увеличении нормы эксплуатации порождает тенденцию к тому, что стоимость рабочей силы определяется затратами рабочего времени, необходимого для производства тех товаров, которые нужны для воспроизводства «живого труда», т. е. средств к существованию (продовольствия, одежды, топлива и жилья), необходимых для выживания работников.

«…сумма жизненных средств должна быть достаточна для того, чтобы поддержать трудящегося индивидуума как такового в состоянии нормальной жизнедеятельности. Сами естественные потребности, как-то: пища, одежда, топливо, жилище и т. д., различны в зависимости от климатических и других природных особенностей той или другой страны. С другой стороны, размер так называемых необходимых потребностей, равно как и способы их удовлетворения, сами представляют собой продукт истории и зависят в большой мере от культурного уровня страны, между прочим в значительной степени и от того, при каких условиях, а следовательно, с какими привычками и жизненными притязаниями сформировался класс свободных рабочих… Однако для определенной страны и для определенного периода объем и состав необходимых для рабочего жизненных средств в среднем есть величина данная»^[34].

Маркс считал, что ставки заработной платы будут иметь тенденцию к выравниванию по мере развития капитализма^[35]. Однако существует несколько «преград» на пути коммодификации рабочей силы: 1) неэквивалентный обмен, декапитализация и ограничение конкуренции глобальными олигополиями; 2) законы, препятствующие свободному перемещению работников; 3) ограниченные возможности сведения сложного труда к простому 4) сохранение цеховых и профессиональных предрассудков среди работников^[36]. В этой связи можно утверждать, что в условиях глобальной олигополии трудящиеся в странах с низкой заработной платой, которым не удается поднять свою заработную плату выше прожиточного минимума, вносят часть создаваемой в течение рабочего дня прибавочной стоимости в капитал и рабочую силу в странах с высокой заработной платой за счет империалистического вывоза капитала и неэквивалентного обмена. Мы можем выделить как минимум пять взаимосвязанных факторов, объясняющих низкую заработную плату в странах Третьего мира:

Давняя традиция переноса стоимости. На протяжении веков страны Третьего мира передавали значительную часть своих экономических излишков метрополиям и империалистическим странам. Сопутствующее этому и сохраняющееся ограничение национальной основы для накопления капитала в странах Третьего мира означает, что частично или полностью компрадорская буржуазия (те капиталисты, которые выступают в качестве посредников, управляющих производством для иностранных фирм и ритейлеров), все больше ориентируется на экспорт на западные рынки. Следовательно, промышленный капитализм в странах Третьего мира сдерживался капиталовложениями, в то время как конкуренция между национальными отраслями за доступ к ограниченному и монопсонистическому западному рынку привела к «гонке по нисходящей» в плане заработной платы рабочих;

Полу-феодализм. В странах Третьего мира (в неоколониальном мире) распространение капитализма происходит через наложение империализма на полуфеодальный сектор экономики натурального хозяйства. Именно последнее позволяет передовому сектору, в котором доминируют империалистические интересы, выплачивать заработную плату рабочему классу, едва достаточную для того, чтобы покрыть издержки на воспроизводство своей рабочей силы, т. е. на их содержание в период безработицы и старости. Вместо этого издержки воспроизводства рабочей силы возлагаются на архаичную аграрную экономику. В странах Третьего мира полуфеодальное общественное устройство исторически сохранялось благодаря постколониальному союзу между крупной землевладельческой буржуазией и империалистическим монопольным капиталом, причем первая стремилась сохранить высокую арендную плату и доминирующее положение на рынке, а второй обеспечивал условия для продолжающегося вымогательства прибавочной стоимости сверх того, что возможно в странах его происхождения. Отсутствие аграрной реформы — будь то на основе национализации для создания свободного рынка земли или на основе коллективизации для удовлетворения потребностей отечественной промышленности — означает, что трудящиеся в большинстве стран, не входящих в ОЭСР, остаются привязанными к земле даже после формальной деколонизации. Они должны производить товары на небольших наделах, с тем чтобы иметь средства к существованию и выплачивать арендную плату и долги землевладельцам. Полуфеодальный компрадорский капитализм создал ситуацию, при которой крайне обнищавшее аграрное население должно искать работу по найму, поскольку его средства к существованию находятся под угрозой в результате притока на рынок субсидируемой недорогой продукции из империалистических стран и лишения его земли. Отток избыточной рабочей силы из сельских районов на городские рынки труда, ограниченный преобладанием иностранных олигополий, создает постоянное понижательное давление на заработную плату. Без свободного рынка земли и рабочей силы трудящиеся стран Третьего мира зачастую не получают реальной стоимости своей рабочей силы, а именно прожиточного минимума, покрывающего расходы на продовольствие, одежду, топливо и жилье для их семей. Сверхэксплуатируемый пролетариат стран, не входящих в ОЭСР, чтобы свести концы с концами, опирается на неоплаченный «домашний» труд (непропорционально женский) в сельских районах, поскольку нищенская зарплата, которую им платят не может покрыть расходы на воспроизводство их рабочей силы;

Система неполной занятости. Вытеснение традиционных производителей, не способных конкурировать на новом капиталистическом рынке, где доминируют промышленное производство и крупномасштабное капиталистическое сельское хозяйство, создает массу безработных и неполностью занятых работников, живущих в условиях крайней нищеты. Численный состав, социальная маргинальность и крайняя нищета этой «резервной армии труда» являются основной причиной неспособности трудящихся организоваться для получения более высокой заработной платы. Рост спроса на рабочую силу (и, следовательно, повышение заработной платы) зависит от темпов роста экономики, опережающих темпы роста «производительности труда», т. е. в капиталистических условиях, от общей цены конечной продукции и экспорта, разделенной на общее время труда. В тех случаях, когда этот спрос ниже темпов роста рабочей силы, относительная численность резервной армии рабочей силы (и, следовательно, абсолютная нищета) будет увеличиваться^[37]. В странах Третьего мира, даже там, где экономический рост высок, производительность труда настолько велика (что отражает высокий спрос национальной буржуазии на предметы роскоши массового производства в отличие от традиционно производимых товаров, а также выселение крестьян с их земель в рамках проектов развития недвижимости и горнодобывающей промышленности), что размер резервной армии труда может только увеличиваться.

В Европе, напротив, относительная численность резервной армии труда была сокращена двумя способами. Во-первых, массовая миграция поселенцев в колониальные страны (особенно в Соединенные Штаты, Канаду, Австралию и Новую Зеландию) обеспечила не только сохранение на низком уровне конкуренции на внутреннем рынке труда, но и то, что минимальная заработная плата была высокой по сравнению с возможностями для работников заработать на более высокий уровень жизни в качестве фермеров-поселенцев за рубежом. Во-вторых, большинство лишений, выпавших на долю докапиталистических производителей, не способных влиться в рабочий класс, происходило не в Европе, а в ее колониях, где импорт массовых европейских товаров приводил к деиндустриализации, массовой нищете, устойчивой слаборазвитости и низкой заработной плате.

Милитаризованные границы. Драконовские ограничения миграции низкооплачиваемых рабочих Третьего мира в страны с высокой заработной платой — очень популярная политика, проводимая всеми правительствами Первого мира, под страхом поражения на выборах, а то и политического кризиса. Эта политика препятствует выравниванию оплаты труда между зонами мировой экономики и гарантирует сохранение глобальной иерархии заработной платы; и

Военные репрессии. Жестокие государственные репрессии в отношении движений за аграрную реформу и профсоюзов в странах Третьего мира, не позволяющие рабочему классу повысить свою заработную плату или укрепить свои позиции на переговорах в рамках классовой структуры. Вооруженная борьба с организованными рабочими и крестьянскими движениями в странах Третьего мира, как правило, ведется за счет финансирования Пентагоном (который сам в избытке финансируется гигантским военно-промышленным комплексом) местных элит и их государственных и военизированных формирований. Однако, когда западные интересы радикально оспариваются либо сильным коммунистическим, либо национальным движением, в ход идут военные средства (от нетрадиционной или опосредованной войны до откровенной агрессии, оккупации и массового уничтожения), как правило, под эгидой США.

 

Наемный труд и эксплуатация

Социалисты обычно полагают, что если человек получает зарплату, то он неизбежно подвергается эксплуатации. Вместе с тем, если один работник может приобрести продукт десятичасового труда другого работника затратив на это только час своего труда, то этот работник получает материальную выгоду от эксплуатации другого работника. Иными словами, в тех случаях, когда трудоемкость потребления работника превышает объем труда (стоимость), который он поставляет, то он участвует в эксплуатации своего коллеги^[38].

«[Уровень] эксплуатации зависит от фактического соотношения между „необходимым трудом“ (заработной платой) и „прибавочным трудом“ (прибавочной стоимостью). [Если] вы можете получить дополнительную прибавочную стоимость к вашей зарплате, сверх того, что вы создали, то вас не эксплуатируют, а вы эксплуатируете»^[39].

Маркс и Энгельс признали возможность того, что одна часть рабочего класса может являться паразитической по отношению к другой или даже «эксплуатировать» ее^[40]. По мнению Маркса, заработная плата работников в непроизводительных секторах занятости должна выплачиваться за счет эксплуатации работников производительного сектора, причем их количество зависит от последнего^[41].

Непроизводительные работники не обязательно эксплуатируют производительных работников, хотя в целом они «паразитируют» на них в рамках капиталистической системы^[42]. Безусловно, заработная плата непроизводительных работников определяется в соответствии со стоимостью рабочей силы в той же мере, что и заработная плата их производительных коллег, и они не были бы наняты, если бы не доставляли индивидуальным капиталистам доход. Однако, как пишет Маркс, «прибавочный труд» непроизводительного работника не «производит стоимости больше, чем его [sic] … необходимый труд». С нашей точки зрения, непроизводительные работники могут считаться эксплуатируемыми только тогда, когда они получают заработную плату в размере или ниже стоимости рабочей силы, определенной в контексте глобальной капиталистической экономики.

Маркс отметил еще одну возможность — привилегированная часть рабочего класса может быть нанята таким образом, чтобы непосредственно эксплуатировать другую, менее привилегированную часть. Он писал:

«Так как качество и интенсивность [поштучного] труда контролируются … самой формой заработной платы, то надзор за трудом становится в значительной мере излишним. Поэтому поштучная плата образует основу … современной работы на дому, так и иерархически расчлененной системы эксплуатации и угнетения. Последняя имеет две основных формы. С одной стороны, поштучная плата облегчает внедрение паразитов между капиталистом и наемным рабочим, перепродажу труда посредниками (subletting of labour). Прибыль посредников образуется исключительно за счет разницы между ценой труда, уплачиваемой капиталистом, и той частью этой цены, которую посредники действительно оставляют рабочему. В Англии эта система носит характерное название „sweating system“ (потогонная система). С другой стороны, поштучная плата позволяет капиталисту заключать со старшим рабочим — в мануфактуре с главой группы, в шахтах — с углекопом и т. п., на фабрике — с собственно машинным рабочим — контракт на определенное число штук продукта по определенной цене, за которую старший рабочий берет на себя привлечение и оплату подручных. Эксплуатация рабочих капиталом осуществляется здесь при посредстве эксплуатации одного рабочего другим рабочим»^[43].

В тех случаях, когда рабочие в союзе с империалистическими политическими силами, стремятся сохранить свой буржуазный статус, от которого зависят их доходы и условия труда, можно сказать, что они активно эксплуатируют пролетариат. То, что Ленин называл империалистическим экономизмом (рассмотрение вопросов дохода и неравенства в богатых странах без учета сверхприбыли), как правило, игнорирует то, как «вмешательство государства фальсифицировало естественные экономические отношения» между рабочими в разных странах^[44]. Тот факт, что Маркс не дожил до полного разделения в рамках мирового рабочего класса (сегодня это неизбежная реальность глобального империализма), и его ошибочное убеждение в том, что уровни заработной платы будут конвергировать, объясняется относительным невниманием к этому вопросу. Тем не менее Маркс не выразил несогласия с письмом Энгельса, в котором тот ссылался на культивирование в Англии «буржуазного пролетариата» и поддерживаемого колониальными сверхприбылями. Более того, Маркс мог наблюдать большую разницу между заработной платой рабочего класса Англии и угнетенным ирландским пролетариатом (что являлось основной причиной отсутствия единого британского рабочего движения). Маркс признавал возможность обуржуазивания рабочего класса, но не мог предвидеть последствий неизбежного превращения капитализма в империализм.

Не все наемные работники производят чистую прибавочную стоимость. Кроме того, некоторые наемные работники могут не только получать больше прибавочной стоимости, чем они создают, но и не создавать никакой стоимости. Непроизводительный труд, как и сама потребительская деятельность, расходует часть имеющегося богатства, не приводя непосредственно к созданию этого богатства^[45]. В то время как норма прибавочной стоимости определяется соотношением между прибавочной стоимостью (m) и наемным трудом или переменным капиталом (v), часть прибавочной стоимости расходуется на непроизводственную деятельность. По словам Маркса, непроизводительные работники являются «паразитами на действительных производителях»^[46], хотя они могут подвергаться «эксплуатации» в той мере, в какой им платят меньше стоимости рабочей силы, определяемой в глобальном масштабе (как и большинству работников в странах Третьего мира). Поскольку основной классовый антагонизм при капитализме заключается между производителями прибавочной стоимости и капиталистами, которые получают ее в первую очередь, непроизводительные рабочие получают то, что Ресник (Resnick) и Вольф (Wolff) называют «вторичным классовым доходом», который возникает от распределения уже присвоенной прибавочной стоимости^[47]. По мере того как империализм становится ядром капиталистической системы, тяжелый физический труд, необходимый для производства прибавочной стоимости, все больше становится прерогативой только сверхэксплуатируемой рабочей силы стран Третьего мира.

Существует три основных критерия для определения того, является ли труд, выполняемый в капиталистических условиях, производительным. Производительный труд при капитализме — это, во-первых, труд, который производит товары для продажи, доходы от которого должны содержать денежную стоимость сверх затраченной на его производство. Во-вторых, производительный труд в условиях капитализма предполагает производство товаров для продажи наемными работниками или лицами, чья рабочая сила определяется ценой на рынке по отношению к стоимости общественного труда (воплощенного в средствах существования, потребительских товарах, а не в предметах роскоши), необходимого для ее воспроизводства. В-третьих, производительный труд при капитализме — это труд, за который платят, чтобы увеличить стоимость капитала, затраченного на его применение. Он отличается от того труда, который уменьшает прибавочную стоимость, полученную через оплату производительного труда, и не увеличивает капитал в распоряжении работодателя^[48].

Таким образом, труд, задействованный в секторах экономики, связанных с обращением и распределением товаров (не включая транспортировку товаров и компонентов, необходимых для производства товаров), является непроизводительным. Ито (Itoh) пишет:

«В отличие от чистых издержек обращения, таких, как бухгалтерский учет и расходы на рекламу, которые являются faux frais (накладными расходами) характерными только для товарного хозяйства, некоторые части затрат на хранение и транспортировку в основном связаны с производственными процессами, которые продолжаются в сфере обращения, и, следовательно, вносят свой вклад в стоимость и прибавочную стоимость, так как являются производительными издержками. Остальная часть расходов на хранение и транспортировку, наряду с издержками чистого обращения, проистекает из простого изменения формы стоимости и не может быть отнесена к субстанции стоимости товаров. Такие расходы на обращение представляют собой faux frais, на которые должна быть затрачена часть прибавочной стоимости»^[49].

Кроме того, наряду с трудом работников, задействованных в рамках механизма общественного воспроизводства (полиция, судебные органы, духовенство и т. д.), труд, используемый в целях личного потребления (повара, официанты, ассистенты продаж и т. д.) также является непроизводительным. К примеру, труд шеф-повара, которому я заплатил за приготовление еды для меня, является непроизводительным, поскольку я покупаю его труд только для того, чтобы наслаждаться продуктом, а не для того, чтобы увеличить свой капитал. Как пишет Маркс:

«…мне (частному лицу) кухарка не возмещает того фонда, из которого я ей плачу. Ибо я покупаю ее труд не как образующий стоимость элемент, а исключительно из-за его потребительной стоимости. Ее труд точно так же не возмещает мне того фонда, из которого я ей плачу, т. е.не возмещает мне ее заработной платы, как, например, съедаемый мной в ресторане обед не дает, как таковой, мне возможности еще раз купить и съесть такой же обед»^[50].

Розничный сектор можно экономически отнести к рубрике «торговый капитал», который является непроизводительным. Маркс пишет: «Торговый капитал … участвует в выравнивании прибавочной стоимости до средней прибыли, хотя и не принимает участия в ее производстве. Таким образом, общая норма прибыли содержит вычет из прибавочной стоимости за счет торгового капитала, следовательно, вычет из прибыли промышленного капитала»^[51]. В других местах Маркс конкретизирует розничную торговлю как непроизводительный труд:

«С одной стороны, такой торговый рабочий совершенно такой же наемный рабочий, как и всякий другой. Во-первых, поскольку его труд покупается на переменный капитал купца, а не на те деньги, которые расходуются как доход, следовательно, покупается не для личных услуг, а в целях увеличения стоимости капитала, авансированного купцом. Во-вторых, поскольку стоимость его рабочей силы и, следовательно, его заработная плата, определяется, как и у всех других наемных рабочих, издержками производства и воспроизводства его специфической рабочей силы, а не продуктом его труда. Но … так как купец как простой агент обращения не производит ни стоимости, ни прибавочной стоимости … то и торговые рабочие, занятые у него исполнением таких же функций, не могут непосредственно создавать для него прибавочную стоимость»^[52].

Маркс считал, что развитие капитализма будет способствовать возникновению тенденции к тому, что различие между производительным и непроизводительным трудом будет проводиться в зависимости от различия между трудом, который производит материальные товары, и трудом, воплощенном в личных услугах^[53].

«Отсюда понятно, что в тех же пропорциях, в которых капитал подчиняет себе все производство (все товары производятся для рынка, а не для непосредственного потребления) и растет производительность труда, существенное различие между производительным и непроизводительным трудом будет все больше и больше развиваться, первый, с незначительными исключениями будет производить только товары, а второй — персональные услуги. Следовательно, первый класс будет производить непосредственно материальное богатство, состоящее из товаров, за исключением тех, которые состоят из самой рабочей силы. Это одно из соображений, которое побудило Адама Смита добавить другие пункты, по которым имеются расхождения, в дополнение к этой первой отличительной особенности [а именно, труд, который производит прибыль — З. К.], по которой они в принципе определяются»^[54].

Маркс прямо заявляет, что капитализм постоянно создает ситуацию, при которой производительный труд соответствует труду, производящему материальные товары, так что характерной чертой производительных работников является то, что их труд «реализуется в товарах, то есть в материальном богатстве»^[55]. Как пишет Амин:

«Сфера производительной деятельности обеспечивает общество материальными продуктами в местах их потребления. Ее можно разделить на два сектора: первичный, в котором земельная собственность играла, по крайней мере, исторически доминирующую роль (сельское хозяйство), и вторичный, в котором именно капитал играет эту роль (промышленность в строгом смысле слова вместе с добычей полезных ископаемых и транспортом). В отличие от этого, непроизводительная деятельность ничего не извлекает из природы — что вовсе не означает, что она бесполезна … Быть производительной означает здесь производить прибыль, которая функционально предназначена для накопления, т. е. на расширение и углубление поля действия капиталистического способа производства. Как заметил Адам Смит, человек становится беднее, нанимая слуг, но богаче, нанимая рабочих»^[56].

Для Маркса чиновники, получатели ренты, профессионалы, коммерческие наемные работники и работники сферы услуг «не участвуют в материальном производстве ни прямо, ни косвенно и поэтому непроизводительны с точки зрения [капиталистического] производства. Они не увеличивают массу реально выпускаемой продукции, а, наоборот, сокращают ее своим потреблением, даже если выполняют различные ценные и необходимые услуги за вознаграждение… В той мере, в какой исполнители этих услуг потребляют товары, они зависят от тех лиц, которые участвуют в материальном производстве. С точки зрения материального производства, их доходы являются производными»^[57].

Иногда утверждается, что весь наемный труд является производительным в той мере, в какой он должен позитивно влиять на производство материальных товаров. Маркс назвал «глупостью, что потребление столь же производительно, как и производство»^[58]. Здесь стоит процитировать его подробно:

«Поэтому единственной потребительной стоимостью, могущей образовать противоположность капиталу, является труд, и притом труд, создающий стоимости, т. е. производительный труд… Труд как всего лишь обслуживание, направленное на удовлетворение непосредственных потребностей, не имеет никакого отношения к капиталу, так как последний ищет не его… Во всем существенном в учении о производительном и непроизводительном труде прав был, с точки зрения буржуазной политической экономии, А. Смит. Все то, что против этого учения А. Смита выдвигают другие экономисты, либо представляет собой пустую болтовню (например Шторх, а еще паршивее Сениор и т. д.), а именно, когда они утверждают, что каждое действие все-таки что-нибудь да делает, т. е. здесь имеет место смешение продукта в его натуральном и в экономическом смысле; в таком случае мошенник тоже является производительным работником, так как он косвенно производит книги по уголовному праву (это рассуждение, по меньшей мере, также верно, как верно называть судью производительным работником на том основании, что он защищает от воровства). Либо же современные экономисты настолько превратились в сикофантов буржуа, что хотят его уверить в том, что если кто-нибудь ищет вшей у него в голове или трет ему некий деликатный орган, то такой труд тоже является производительным, потому что последняя операция, к примеру, прочищает его тупую башку для работы на следующий день в конторе. Поэтому совершенно правильно, — но вместе с тем и характерно, — что последовательные экономисты считают, например, что рабочие мастерских, изготовляющих предметы роскоши, являются производительными рабочими, хотя те молодчики, которые потребляют подобные предметы, определенно порицаются ими как непроизводительные расточители. Верно, что эти рабочие и на самом деле являются производительными, коль скоро они увеличивают капитал своего хозяина; но они непроизводительны в отношении материального результата своего труда. Действительно, ведь этот „производительный“ рабочий ровно настолько же заинтересован в том дерьме, которое ему приходится производить, как и сам применяющий рабочего капиталист, которому тоже наплевать на весь этот хлам. Но если присмотреться внимательнее, то по существу окажется, что истинное определение производительного рабочего заключается в следующем: это человек, которому нужно и который требует себе всего лишь столько, сколько необходимо для того, чтобы делать его способным доставлять своему капиталисту максимальную выгоду»^[59].

Критики вышеизложенного понимания различия между производительным и непроизводительным трудом часто цитируют следующее место у Маркса:

«Актер, например, и даже клоун, является, в соответствии с этим, производительным работником, если он работает по найму у капиталиста (антрепренера), которому он возвращает больше труда, чем получает от него в форме заработной платы; между тем мелкий портной, который приходит к капиталисту на дом и чинит ему брюки, создавая для него только потребительную стоимость, является непроизводительным работником. Труд первого обменивается на капитал, труд второго — на доход. Первый род труда создает прибавочную стоимость; при втором потребляется доход»^[60].

Ключевое слово здесь — если. Единственный способ решить, возвращает ли актер или клоун «больше труда [капиталисту], чем он получает от него в виде заработной платы», — это сделать отсылку к производительному труду, как труду, производящему стоимость в виде товаров. Еще одним распространенным возражением против проводимого Марксом различия между производительным и непроизводительным трудом является утверждение, что последний является «общественно необходимым». Несомненно, что непроизводительный труд очень необходим для реализации (валоризации), распределения и сохранения стоимости. Более того, он нередко полезен с точки зрения общества. Тем не менее, независимо от того, насколько общественно необходимым является непроизводительный труд с точки зрения капитала в его совокупности или общества в целом, при капитализме непроизводительный труд должен оплачиваться из прибыли, поскольку он не создает стоимости и не задействован в производстве. «Производительность» в торговом центре во многом зависит от того, пришел ли покупатель к продавцу, который предоставляет ему услугу. Потребность в многомиллиардной рекламной индустрии возникает из-за того, что продавцы не могут быть более производительны в сфере продаж, чем позволяет потребительский спрос. Это не относится к пролетариату как таковому, производительность которого измеряется с точки зрения создания стоимости.

В этом разделе речь идет о труде, который имеет место в большинстве сфер экономических секторов, связанных с обращением и распределением товаров (получатели ренты, наемные работники в торговле, работники транспорта, не включая перевозчиков товаров и компонентов, необходимых для производства товаров), общественного воспроизводства (полиция, судебные органы, духовенство, государственные чиновники и т. д.), и в рамках личного потребления (работники сферы услуг). Подобный труд можно классифицировать как непроизводительный. Из-за отсутствии более подробной статистической информации в этом разделе рассматриваются только работники промышленности и сельского хозяйства, даже несмотря на то, что работники сферы услуг (например, некоторые уборщики и некоторые работники транспорта) должны считаться производительными, а некоторые работники производительных секторов — нет.

 

Эксплуатация и сверхэксплуотация

Эксплуатация происходит тогда, когда наемным работникам выплачивается заработная плата меньшей стоимости, чем создаваемая их рабочей силой. В то же время сверхэксплуатация означает более сильную, чем средняя, норму эксплуатации, которой империалистический капитализм подвергает рабочих в колониальных или неоколониальных странах, часто до такой степени, что их заработная плата устанавливается на уровне, недостаточном для того, чтобы их домохозяйства могли воспроизводить свою рабочую силу. Сверхэксплуатация генерирует сверхприбыли, которые представляют дополнительную или выше средней прибавочную стоимость, извлеченную из труда рабочих, угнетенных по национальному признаку. Сверхприбыли возникают в следующих условиях: технологическое преимущество, когда фирмы, работающие с более высокой средней производительностью на конкурентном, растущем рынке, могут получать прибыль выше среднего; монополия, когда корпорации, контролирующие жизненно важные ресурсы или технологии, получают земельную ренту, ренту за право разработки недр или технологическую ренту; и неэквивалентный обмен, когда торговля товарами воплощающими различные стоимости для эквивалентных цен может поддерживать высокую норму прибыли. Тенденция к выравниванию норм прибыли при глобальном капитализме обеспечивает скрытность безвозмездного переноса стоимости там, где она не действует

Империализм позволяет монополистам изымать у колониальных и неоколониальных фермеров дополнительную стоимость, воплощенную в натуральных товарах, при этом никогда не выплачивать им заработную плату. Существует как минимум пять условий, при которых происходит сверхэксплуатация «маргиналов» и полупролетариев^[61]:

• Отъем прав на землю у крестьянства монопольным капиталистическим сельским хозяйством и его местными союзниками, приводящий к массовой миграции из сельской местности в промышленные районы и оказывающий давление на заработную плату через конкуренцию за рабочие места^[62];
• Крестьянство Третьего мира, чьи мелкие фермы (или «минифундии»), работающие при помощи некапиталистического, неоплачиваемого, «самоэксплуатируемого» и едва обеспечивающего выживание семейного труда, который обеспечивает дешевой едой городской сектор^[63];
• Городские мелкие производители и самозанятые работники с минимальным прожиточным уровнем используются капиталистами для поддержания низкой заработной платы, за счет их производства дешевых товаров и материалов для производственной деятельности конкурирующих фирм (например, изготовление пуговиц или шитья на дому), недорогого обслуживания и ремонта и продажи товаров для работников по цене ниже рыночной. Эти рабочие Третьего мира рассматриваются Каем (Kay) как вид «надомных работников» или «замаскированного пролетариата», даже если они непосредственно не заняты капиталистами^[64];
• Обязывая пролетариат частично существовать за счет стоимости, создаваемой мелким производством (и наоборот), капиталисты могут приобретать рабочую силу ниже ее стоимости и тем самым накапливать дополнительную прибавочную стоимость^[65]. Неоплачиваемое домашнее производство женщин и детей наряду с продажей товаров ниже их стоимости сельским и городским некапиталистическим натуральным хозяйством дополняет заработную плату, выплачиваемую пролетариату. Последние вынуждены соглашаться на длительную работу в ужасных условиях за крайне низкую заработную плату;
• Маргинальная рабочая сила в силу своей слабой организованности и покупательной способности вынуждена платить цену за товары и услуги из капиталистического сектора, «которая намного выше стоимости, воплощенной в этих товарах», и рыночного спроса на них^[66].

Короче говоря, сверхэксплуатация является продуктом капитализма 1) в странах, где задержалось развитие сильной национальной буржуазии, эксплуатирующей пользующихся спросом безземельных рабочих; и 2) где государство, при поддержке крупных империалистических держав, участвует в насильственных военных, полувоенных и полицейских репрессиях рабочего движения. Сверхэксплуатация, которая поддерживает капитализм на его нынешнем этапе накопления, может происходить только через юридическое или фактическое отрицания национального суверенитета людей Третьего мира через империализм (экономическое развитие, демократия и национальная независимость, образуют диалектически связанное целое, так что отсутствие или сокращение одного должно привести к неминуемому сокращению другого).

Устойчивый и систематический характер сверхэксплуатации позволил некоторым аналитикам утверждать, что т. н. «первоначальное накопление капитала» (охарактеризованное Марксом как лишение крестьянства прав на землю, рабство, геноцид «индейцев» Америки и Карибского бассейна, голод в Индии и Ирландии под Британским господством, и другие события, свидетельствующие о зарождении капитализма на доиндустриальной стадии) должно рассматриваться не только хронологически, обнажая «исторические корни» накопления капитала. Верльхоф (Werlhof) утверждал, что «первоначальное» накопление через расхищение крестьянских общин и домохозяйств (housewifeization) является неотъемлемым и постоянным моментом обращения капитала^[67]. Зарембка (Zarembka), однако, убедительно доказывает, что марксово понимание накопления капитала обязательно включает факт лишения владения и что понятие «первоначального накопления» действительно было введено Марксом для описания перехода от феодализма^[68]. В любом случае, капиталистическое присвоение результатов труда неоплачиваемых производителей (беззарплатное товарное производство) гарантирует, что крестьяне и городские мелкие производители, сверхэксплуатируемые рабочие и надомные работники, производящие материальные ценности эффективно генерируют дополнительную прибавочную стоимость, т. е. сверхприбыли для капиталистов, которые покупают свои товары ниже стоимости рабочей силы, необходимой для их производства. Таким образом, накопление в результате лишения собственности представляет собой форму как разграбления крестьянства, так и порабощения сверхэксплуатируемой рабочей силы (которая зачастую вынуждена жить и работать в условиях, приближенных к тюремным).

Установив в общих чертах, что такое капиталистический империализм, мы можем продвинуться вперед в нашем понимании того, как он функционирует, и оценить масштабы переноса стоимости из Третьего в Первый мир.

 

Глава II.  Оценки сверхприбылей и сверхплат

 

Аргументация от неэквивалентного обмена

Для экономистов-марксистов стоимость не создается в процессе обмена, т. е. через «купить дешево и продать дороже». Тем не менее, стоимость перераспределяется через обмен, и можно получить дополнительную прибыль, заплатив за товар меньше, чем он стоит. Как признал Маркс, сверхприбыли, полученные от внешней торговли, входят в норму прибыли как таковую:

«Капиталы, вложенные во внешнюю торговлю, могут давать более высокую норму прибыли, так как, во-первых, здесь имеет место конкуренция с товарами, которые производятся другими странами при менее благоприятных условиях производства, так что страна более развитая продает свои товары выше их стоимости, хотя и дешевле конкурирующих стран. Норма прибыли повышается, поскольку труд более развитой страны оценивается как труд более высокого удельного веса, поскольку этот труд, не оплачиваемый как труд более высокого качества, продается как таковой. Такое же отношение может сложиться и для той страны, в которую отправляются товары, и для той, из которой товары поступают; может, в частности, оказаться, что такая страна отдает овеществленного труда in natura больше, чем получает, и что все-таки получает при этом товары дешевле, чем могла бы сама их производить. Совершенно так же, как фабрикант, применяющий новое изобретение прежде, чем оно нашло всеобщее распространение, продает дешевле своих конкурентов и все-таки выше индивидуальной стоимости своих товаров, т. е.сравнительно более высокую производительную силу применяемого им труда превращает в прибавочный труд. Он реализует таким образом добавочную прибыль. С другой стороны, что касается капиталов, вложенных в колониях и т. д., то они могут давать более высокие нормы прибыли, так как там вследствие низкого уровня развития норма прибыли выше вообще, а в связи с применением рабов, кули и т. п. выше и степень эксплуатации труда. Совершенно непонятно, почему же эти сравнительно высокие прибыли, приносимые капиталами, вложенными в известные отрасли и отправляемые на родину, не должны участвовать здесь в выравнивании общей нормы прибыли, если на пути такого выравнивания не стоят монополии, и почему эти сравнительно высокие прибыли не должны pro tanto повышать общую норму прибыли. Этого невозможно понять в особенности в том случае, если отрасли, в которые вложен капитал, подчинены законам свободной конкуренции» (курсив мой)^[69].

Здесь Маркс понимает сверхприбыли как вытекающие из разницы между стоимостью товаров в рамках мировой капиталистической экономики в целом и стоимостью, содержащейся в ее национальных составных частях, или то, что Бухарин, комментируя вышеуказанный отрывок, называет общественной стоимостью и индивидуальной стоимостью товаров соответственно^[70]. Процесс, в соответствии с которым дополнительная прибавочная стоимость передается от одной (группы) страны (стран) к другой через торговлю, известен как неэквивалентный обмен. Под неэквивалентным обменом понимаются условия торговли, существующие между угнетенными странами, неспособными осуществлять экономическое, политическое или военное самоопределение, и империалистическими странами в мировой экономике. Суть в том, что «на мировом рынке бедные страны вынуждены продать продукт относительно большего количества рабочих часов для того, чтобы получить в обмен от богатых стран продукт, содержащий меньшее число рабочих часов»^[71]. Первый крупный представитель концепции неэквивалентного обмена, греческий экономист-марксист Аргири Эммануэль (Arghiri Emmanuel) писал, что «(неэквивалентный) обмен — это пропорция между равновесными ценами, которая устанавливается путем выравнивания прибыли между регионами, в которых норма прибавочной стоимости „институционально“ отличается»^[72]. Различные национальные нормы прибавочной стоимости обусловлены:

Различиями в условиях труда. Милитаризованные границы, препятствующие свободному передвижению рабочей силы, низкий уровень промышленного развития, обусловленный зависимостью, и соответственно ограниченный внутренний рынок, а также подавление профсоюзов и движений за аграрную реформу со стороны компрадорских правительств, способствуют сдерживанию роста заработной платы и, следовательно, поддержанию цен на низком уровне в слаборазвитых странах;

Наличием технологической монопсонии. Зачастую олигополистические капиталистические страны являются единственными продавцами в страны Третьего мира, особенно передовых электронных технологий (развитие которых в значительной степени зависит от военных расходов, субсидируемых государством), и единственным крупным покупателем значительной части их продукции. Это позволяет им устанавливать высокие цены, невыгодные для капиталистов стран Третьего мира; и

Неравным органическим строением капитала^[73]. Доминирование на мировых рынках олигополий, базирующихся в Первом мире, означает, что конкурентоспособное производство в Третьем мире сворачивается, и за счет этого извлекается «империалистическая рента»^[74].

В той мере, в какой капитал может обращаться в мире для обеспечения максимальной нормы прибыли от своих инвестиций, прибавочная стоимость может быть безвозмездно перенесена с Глобального Юга на Глобальный Север, тем самым усиливая поляризацию между богатыми и бедными странами. Как это происходит?

Одним из основных средств, с помощью которых олигопольный капитализм обеспечивает свои высокие прибыли, является именно неэквивалентный обмен товарами на международном уровне. Маркс указывал:

«Из того факта, что прибыль может быть меньше прибавочной стоимости … следует, что не только отдельные капиталисты, но и нации тоже могут постоянно обмениваться друг с другом … не получая при этом равной прибыли. Одна нация может постоянно присваивать часть прибавочного труда другой и ничего не давать взамен, за исключением того, что здесь мера не такая, как в обмене между капиталистом и рабочим»^[75].

Тенденция к выравниванию нормы прибыли на международном уровне с помощью открытых рынков капитала и товаров, на которых доминируют олигополии, гарантирует, что, хотя в развитых странах создается меньше прибавочной стоимости, чем в зависимых, происходит огромный некомпенсированный перенос стоимости из последних в первые. По словам Амина, писавшего о периоде, когда указанный процесс находился в зачаточном состоянии:

«[Неэквивалентный] обмен возник тогда, когда диспропорция между вознаграждением за труд (при равной производительности), начала приобретать значение, т. е. в конце прошлого века. В центре рост реальной заработной платы способствовал расширенному воспроизводству [капиталистического цикла— З. К.], создавая при этом условия для неэквивалентного обмена. Безусловно, начиная с 1914 г., или не позднее 1930 г., поток вывоза капитала из центра на периферию относительно уменьшился, но это было связано именно с динамичным неравномерным развитием, основанным на неравной эксплуатации труда, обусловленной этим вывозом капитала. В период между 1880 и 1930 гг. капитал не был избыточным в абсолютном выражении; но он достиг более высокой производительности на периферии, создав современное оборудование (с высокой производительностью), которое усилило эксплуатацию рабочей силы. Такая сверхэксплуатация ограничивала возможности для последующего расширенного накопления на периферии, тем самым уменьшая возможности для прибыльного вывоза капитала»^[76].

Хотя различия в заработной плате являются основополагающим фактором, определяющим неэквивалентность обмена, относительные различия в национальной производительности играют не меньшую роль. В отличие от таких авторов, как Эммануэль, которые подчеркивают, что заработная плата является «независимой переменной», определяющей уровни неэквивалентного обмена (по его словам, неравные нормы прибыли являются вполне нормальным моментом капиталистического процесса обращения) и тех, кто связывает глобальную разницу в заработной плате с огромной «производительностью» рабочих Первого мира (определенной с точки зрения цен), между ними фактически существует диалектическая связь. Низкая заработная плата работников из стран Третьего мира, обязательно выражается в товарах с низкими ценами. Историческое накопление перенесенной прибавочной стоимости в промышленно развитых странах обеспечивает ритейлерам возможность использовать для своих товаров гораздо больший рынок, чем в странах Третьего мира. По существу, работодатели могут позволить себе платить работникам капиталистического ядра более высокую заработную плату, способствуя тем самым высокой добавленной стоимости (высокой производительности) к их продукции на последующем этапе расширенного капиталистического воспроизводства. Как объясняет Дуссель (Dussel), цикл сверхэксплуатации (или цикл положительной обратной связи) участвует в процессе неэквивалентного обмена.

«Суть или основа зависимости (как сказал бы Маркс) заключается в переносе прибавочной стоимости от менее развитого совокупного национального капитала к более развитому. Необходимо компенсировать эту потерю, извлекая больше прибавочной стоимости из живого труда на периферии. Следовательно зависимый капитал стремится к тому, что стоимость заработной платы опускается ниже стоимости, необходимой для воспроизводства рабочей силы, со всеми известными последствиями. В то же время он интенсифицирует использование этого труда, сокращая время, необходимое для воспроизводства стоимости заработной платы, относительно и по-новому»^[77].

Этот процесс в значительной степени отвечает интересам трудящихся в развитых странах, которые, таким образом, могут приобретать недорогостоящие импортные товары, продаваемые капиталистами стран Третьего мира, которые вынуждены покупать продукты труда Первого мира по завышенным ценам. Это также объясняет удвоение неравенства между странами капиталистического ядра и зависимыми странами в недавнюю эпоху глобального неолиберализма «свободной торговли»^[78].

Возможность корректировки неэквивалентной стоимости заработной платы на международном уровне посредством национальной индустриализации и вытекающей из этого социал-демократической борьбы за долю прибыли трудящихся предотвращается на периферии, поскольку ее прибавочная стоимость все чаще передается странам ядра посредством неэквивалентного обмена и репатриации прибыли. Поскольку производство в зависимых странах осуществляется за счет дешевой рабочей силы, подверженной сверхэксплуатации, стоимость «добавляется» странам ОЭСР посредством «поставки товаров через оптовую и розничную торговлю, предоставляя потребителям на глобальном севере преимущество за счет высокой заработной платы, потреблять продукты и реализовать стоимость»^[79].

Обсуждая сверхэксплуатацию наций империализмом, марксистский экономист Генрик Гроссман (Henryk Grossman) рассматривал неэквивалентный обмен исключительно в соответствии с расхождением в технологических основаниях международного производства:

«В международной торговле нет обмена эквивалентов, потому что, как и на внутреннем рынке, наблюдается тенденция к выравниванию норм прибыли. Поэтому товары высокоразвитой капиталистической страны, то есть страны с более высоким органическим строением капитала, продаются по ценам производства, которые всегда превышают их стоимость. С другой стороны, товары стран с более низким органическим строением капитала продаются в условиях свободной конкуренции по ценам производства, которые, как правило, должны быть меньше их стоимости … Таким образом, перенос прибавочной стоимости, произведенной в менее развитых странах имеет место в сфере обращения на мировом рынке, поскольку распределение прибавочной стоимости происходит не по числу работников, но по величине капитала»^[80].

С точки зрения Дусселя (Dussel), на мировом рынке из совокупных национальных капиталов формируется «совокупный мировой капитал», в рамках которого международная конкуренция выравнивает и распределяет общую мировую прибавочную стоимость^[81].

«В случае если продукт, произведен в Мексике и в Детройте, в рамках конкуренции (потому что монопольные ситуации возникают из конкуренции, хотя и как ее отрицание), необходимо различать „национальную стоимость“ продукта, национальную цену (в Мексике и в США) [то есть, затраты на ее потребление относительно заработной платы в стране потребления], и среднюю мировую цену. Определение средней мировой прибыли должно осуществляться таким же образом, как и определение средней национальной прибыли (среди различных отраслей производства). Точно так же стоимость национальной рабочей силы (в Мексике или в Соединенных Штатах) или ее национальная цена (заработная плата) позволяют сделать вывод о том, что одна из них выше, а другая ниже гипотетического среднего мирового показателя. Полуакс (Palloix) утверждает, что неэквивалентный обмен в результате различного органического строения определяет разную норму прибавочной стоимости или разную стоимость заработной платы в слаборазвитых и развитых странах»^[82].

Протекционизм, принятый империалистическими институтами в условиях олигополистического капитализма (включая государство и связанные с ним экономические и политические организации рабочей аристократии), гарантирует, что «в мире нет плавной передачи технологий, населения, капитала как совокупности. На уровне отдельных стран есть как заработная плата, так и среднее органическое строение капитала»^[83].

Поскольку невероятно низкая заработная плата в странах Третьего мира не приводит к одновременно высокой норме прибыли, международные различия в заработной плате в основном наблюдаются в ценах. Цена товара на конкурентном рынке равна ставке заработной платы, умноженной на общую трудоемкость плюс средняя норма прибыли. Как отмечает Сау (Sau), для того, чтобы две страны могли сбалансировать свою торговлю, при том, что обе корзины товаров получают равные цены, страна с более высокой ставкой заработной платы должна продавать товары, которые имеют пропорционально меньшее содержание труда^[84]. Низкая цена (при высокой стоимости) на сырьевые товары стран Третьего мира, связана со сверхэксплуатацией трудящихся стран Третьего мира, и, таким образом, приносит выгоду как капиталистам, так и работникам в странах Первого мира.

Ниже приводятся два различных метода оценки стоимости неэквивалентного обмена в соответствии с 1) равной производительностью и 2) равной заработной платой.

 

I. Неэквивалентный обмен через международную эквивалентность производительности

Для расчета реальной перенесенной стоимости (t) от стран не входящих в ОЭСР, в страны, являющиеся членами этой организации, надо определить, сколько добавленной стоимости (v, которая является разницей между ценой производства определенного количества товаров и услуг и конечной ценой, по которым они продаются, то есть ВВП) распределяется неравномерно в соответствии с несоразмерными денежными вознаграждениями капиталистов и рабочих в каждой зоне. Для того чтобы попытаться количественно оценить перенос стоимости между Югом и Севером посредством неэквивалентного обмена товарами, содержащими различную трудовую стоимость, но с эквивалентной себестоимостью, мы можем предпринять следующие шаги:

 

1. Определить денежную стоимость экспорта товаров стран, не входящих в ОЭСР, в страны ОЭСР

В 2010 г. номинальный мировой ВВП составил 62,2 трлн долл. США, а мировая торговля — 61% мирового ВВП, или 37,8 трлн долл. США (см. диаграмму II). В том же году на долю стран ОЭСР приходилось 67% (25 трлн долл. США) глобального экспорта. На Азию, Африку, Латинскую Америку, Восточную Европу и Ближний Восток приходилось 33% мирового экспорта (13 трлн долл. США). 59.2% (7,7 трлн долл.) общего экспорта стран, не входящих в ОЭСР, шло в страны члены ОЭСР и 40,8% (5,3 трлн долл.) от общего объема экспорта осуществлялось между странами, не входящими в ОЭСР. 71% (17.8 трлн долл.) от общего объема экспорта стран ОЭСР распределялось между ними и 29% (7.3 трлн долл.) страны ОЭСР экспортировали странам, не входящим в ОЭСР. 15% экспорта развивающихся стран составляли услуги^[85]. Если предположить, что половина экспорта сферы услуг всех стран не входящих в ОЭСР идет в страны ОЭСР, то сумма составит приблизительно 7 трлн долл.

 

Диаграмма II. Международная торговля в 2010 г. ^[86] (эту диаграмму также можно скачать в формате PDF, нажав здесь)

 

2. Определить процентную долю в цене товаров из стран, не входящих в ОЭСР, которая является добавленной стоимостью на внутреннем рынке, средневзвешенное значение производительности труда стран ОЭСР (т. е. добавленная стоимость, деленная на почасовую заработную плату в промышленности и сельском хозяйстве внутри страны) и производительность товарно-экспортного сектора стран, не входящих в ОЭСР, в сравнении со странами ОЭСР.

Размер импортного компонента экспорта позволяет оценить стоимость импортируемых промежуточных товаров [полуфабрикатов] и услуг, впоследствии воплощенных в экспорте. Для определения добавленной стоимости в экспортном секторе внутри страны, не входящей в ОЭСР, мы должны определить, какой процент цен в экспортном секторе состоит из средств производства и промежуточных товаров, импортируемых из ОЭСР. Промежуточными товарами являются такие товары, как сырье, запчасти и топливо, используемые в сочетании со средствами производства (машины и оборудование), и трудом при производстве конечных товаров. Чтобы поддержать аргументы в пользу относительного дефицита производительности стран, не относящихся к ОЭСР, мы сделаем следующие ложные предположения: 1) что большинство или все промежуточные товары и средства производства импортируются в страны, не входящие в ОЭСР, из стран ОЭСР; 2) большинство или все промежуточные товары и средства производства стран, не относящихся к ОЭСР, импортируемые из стран ОЭСР, предназначены для реэкспорта в качестве конечных товаров в страны ОЭСР; 3) доля импорта промежуточных товаров стран, не относящихся к ОЭСР, из стран ОЭСР выше, чем доля импорта промежуточных товаров в страны ОЭСР из стран, не входящих в ОЭСР. С учетом этих предположений мы весьма консервативно оценим, что только 35% цены экспорта товаров стран, не входящих в ОЭСР, имеют добавленную стоимость внутри страны^[87].

Измеряя размер рабочей силы экспортного сектора стран, не входящих в ОЭСР «не по их валовому экспорту [как это делает МВФ — З.К.], а по той части, которая была добавлена на внутреннем рынке — другими словами … по добавленной стоимости [при производстве товаров]»^[88], мы можем оценить размер экспортоориентированной рабочей силы этих стран.

Наемные работники стран ОЭСР работают в среднем 1724 часа в год. По данным Международной организации труда (МОТ), 22% наемных работников в мире работают более 48 часов в неделю, или 2,496 часов в год. Из стран ОЭСР сопоставимое количество часов работают только корейцы. Численность рабочей силы Корейской Республики составляет порядка 13,8 млн человек, или около 0,4% мировой рабочей силы, поэтому мы можем смело предположить, что около 682 млн из 2,4 млрд рабочих из стран, не входящих в ОЭСР (или 28%) работают 2,496 часов в год. Давайте тогда предположим, что 1,7 млрд работников стран, не являющихся членами ОЭСР, работают те же часы в год, что и работники стран ОЭСР (1724 часа). Поэтому в качестве аргумента и до учета неполной занятости мы можем предположить, что каждый работник страны, не входящей в ОЭСР, работает около 2000 часов в год.

Для расчета общего количества часов, отработанных в странах ОЭСР и за ее пределами, мы сначала предположим, что неполная занятость приравнивается к занятости неполный рабочий день, которую мы будем считать половиной среднего показателя по ОЭСР, или 862 часа в год.

Поскольку все развивающиеся страны относятся к нижним четырем квинтилям, мы будем считать средний показатель неполной занятости для рабочей силы стран, не входящих в ОЭСР, равным 53%. 53% работников (1,3 млрд), работающих 862 часа в год в общем вырабатывают 1,1 трлн часов в год. Добавим это примерно к 2000 часам, в течение которых рабочие стран, не входящих в ОЭСР, работают ежегодно (2,4 трлн.), и мы можем оценить, что рабочая сила этих стран работает около 3,5 трлн часов в год, из которых время на производство товаров составляет примерно 80% или 2,8 трлн часа. Это означает, что в среднем работник страны, не являющийся членом ОЭСР, работает около 1400 часов в год.

Мы подсчитали, что процент экспортных цен на товары ($ 7 трлн долл.) стран, не входящих в ОЭСР, т. е. внутренняя добавленная стоимость в производстве товаров составляет 35%. Экспорт товаров из стран, не входящих в ОЭСР, в страны ОЭСР номинально составляет 40% от ВВП первых, что, по расчетам МВФ, означает, что 1 млрд работников стран, не являющихся членами ОЭСР, должны быть вовлечены в товарно-экспортный сектор экономики своих стран, работающий на страны ОЭСР. Если мы затем оценим это число по нашей внутренней оценке добавленной стоимости (35%), мы обнаружим, что около 350 млн работников стран, не являющихся членами ОЭСР, вовлечены в производстве товаров для рынка стран ОЭСР. Если каждый из них работает около 1400 часов в год, это в общей сложности 490 миллиардов часов в год. Следует иметь в виду, что этот расчет общего количества живого труда, затраченного в производстве стран, не входящих в ОЭСР, для экспорта в страны ОЭСР предполагает, что производительность в экспортном секторе стран, не входящих в ОЭСР такая же, как и в целом по экономике. В той мере, в какой она на самом деле намного выше, количество живого труда, воплощенного в экспорте стран, не входящих ОЭСР, завышено, в то время как производительность экспортного сектора производства товаров занижена. Поэтому это предположение благоприятствует аргументам о предполагаемой низкой производит

Между тем, если 17% работников стран ОЭСР (102 млн человек, которые заняты неполный рабочий день) работают 862 часа в год, то это в общей сложности 88 млрд часов в год. Если остальная часть рабочей силы стран ОЭСР (498 млн человек) работает 1 724 часа в год (859 млрд часов), тогда рабочая сила стран ОЭСР работает около 947 млрд часов в год, при этом средний рабочий стран ОЭСР работает около 1578 часов в год. Работники, производящие товары, составляют 27% рабочей силы стран ОЭСР или 162 млн человек. Если каждый из них работает 1578 часов в год, то рабочая сила по производству товаров в странах ОЭСР работает 256 млрд часов в год.

Цена (р) добавленной стоимости продукции стран ОЭСР, составляет $ 13 трлн долл. Экспорт товаров стран, не входящих в ОЭСР, в страны ОЭСР был на сумму около $ 7 трлн долл. Следовательно, общая стоимость продукции производственного сектора стран ОЭСР и стран, не входящих в ОЭСР, экспортирующих товары в ОЭСР, равна $ 20 трлн. долл. Суммарный труд, необходимый для создания этой суммы составляет 746 млрд часов. Заработная плата мужчин из стран ОЭСР в 11 раз превышает заработную плату мужчин из стран, не являющихся членами ОЭСР, при этом средняя заработная плата мужчин в странах ОЭСР и за ее пределами составляет $ 9,25 долл. (см. Приложение I). Оплаченная по этой средний мировой ставке, рабочая сила получила бы $ 6,9 трлн. Таким образом, средняя производительность труда (d) в производстве товаров в странах ОЭСР и в производстве товаров экспортного сектора стран, не входящих в ОЭСР, в соответствии с консервативной методологией составляет 2,9.

 

3. Разделить цену экспорта стран, не являющихся членами ОЭСР, в страны ОЭСР при средневзвешенном значении «производительности» на его фактическую цену

 

Если мы разделим цену экспорта стран, не входящих в ОЭСР, в страны ОЭСР при средневзвешенной «производительности», на их текущую цену, мы сможем определить приблизительную «реальную» стоимость их импорта. Если затем мы вычтем текущую цену из этой реальной цены (при гипотетическом равном обмене), мы должны получить оценку стоимости неэквивалентного обмена для ОЭСР. Таким образом, мы можем представить нашу формулу для определения переноса реальной стоимости в страны ОЭСР от импорта товаров стран, не являющихся членами ОЭСР:

t = -vp + vdp + p + evd

p + evd

где t — некомпенсированный перенос стоимости на основе неэквивалентного обмена, v — процент добавленной стоимости для экспорта стран, не относящихся к ОЭСР, p — общий объем добавленной стоимости товаров, производимых в ОЭСР, d — является параметром искажения стоимости-цены экспортного сектора ОЭСР-не-ОЭСР — или коэффициент «производительности» ОЭСР-не-ОЭСР, и e — это текущая цена экспорта товаров, проходящих через таможню стран, не входящих в ОЭСР, в страны ОЭСР^[89]. Эти расчеты дают число 1.4, которое представляет собой коэффициент для реальной стоимости экспорта товаров в страны ОЭСР из стран, не являющихся членами ОЭСР, на условиях эквивалентного обмена (эквивалентного международного распределения добавленной стоимости) и где общая цена остается неизменной.

Расчеты показывают, что чистый перенос стоимости в страны ОЭСР составляет 2,8 трлн долл. США в год только за счет импорта товаров по низким ценам из стран, не входящих в ОЭСР.

 

Таблица VI. Международная рабочая сила в 2008 г. (млн)^[90]

 

Таблица VII. Глобальная неполная занятость в 2005 г.^[91]

 

Таблица VIII. Глобальная добавленная стоимость в 2010 г. (трлн долл.)^[92]

 

II. Неэквивалентный обмен через международные различия в заработной плате

Предполагая выравнивание заработной платы на основе международного среднего коэффициента заработной платы, мы можем дать оценку стоимости неэквивалентного обмена через относительную недоплату рабочей силы в странах, не являющихся членами ОЭСР^[93]. Следующий расчет предполагает, что только промышленные рабочие и работники сферы услуг в странах, не входящих в ОЭСР, получают заработную плату и, кроме того, по меньшей мере 50% из них являются полностью безработными и вообще не получают заработной платы (см. таблицы VI и VII с данными глобальной занятости). Эти предположения, разумеется, гарантируют весьма приблизительную оценку стоимости неэквивалентного обмена на основе различий в заработной плате. Очевидно, что если доля товарного экспорта стран, не входящих в ОЭСР, в страны ОЭСР являются продуктом сельскохозяйственного наемного труда, то повышение оплаты труда работников аграрного сектора экономики этих стран до среднемирового уровня будет означать еще большие потери для стран ОЭСР, чем показано ниже.

Во-первых, необходимо определить размер разницы в заработной плате между странами ОЭСР и странами, не являющимися членами ОЭСР (см. Приложение I). На основе расчетов по данным «Заработная плата по профессиям во всем мире» и «Мировые базы данных о зарплатах» мы находим, что средняя разница в заработной плате между мужчинами-работниками стран ОЭСР и стран, не являющихся членами ОЭСР, составляет 11 раз.

Если средняя годовая заработная плата 500 млн работников стран, не являющихся членами ОЭСР, в промышленности и сфере услуг, составляет около $ 3036 долл. (меньше для женщин), то в общем это составит около $ 1,5 трлн долл. или 8% от ВВП этих стран за 2010 г. (см. таблицу VII для данных глобального ВВП). Если предположить, что за тот же год средняя годовая заработная плата 600 млн работников стран ОЭСР составляет $ 28,536 долл., то в общем выходит примерно $ 17 трлн долл. или 38% ВВП стран ОЭСР. Таким образом, доля заработной платы в ценах продукции экспортного сектора стран, не входящих в ОЭСР, в страны ОЭСР составляет $ 616 млрд долл. (8% от $ 7,7 трлн долл.), в то время как доля заработной платы в ценах продукции экспортного сектора стран ОЭСР в страны, не входящие в ОЭСР, составляет около $ 2,8 трлн (38% от $ 7,3 трлн).

Если зарплата в странах ОЭСР примерно в 11 раз выше, чем зарплата в странах, не входящих в ОЭСР (то есть, их воспроизводство требует в 11 раз больше затрат рабочей силы, чем в странах, не входящих ОЭСР), мы можем принять заработную плату последних за 1 и первых за 11. Таким образом, мы можем рассчитать средний коэффициент заработной платы.

Работники стран ОЭСР: 600 млн при коэффициенте 11 = 6,6 млрд.

Работники стран, не входящих в ОЭСР: 500 млн при коэффициенте 1 = 500 млн

Общее число: 1,1 млрд при среднем коэффициенте = 7,1 млрд

Средний коэффициент заработной платы: 7,1 млрд / 1,1 млрд = 6,5

Коэффициент «6.5» отражает связь медианной средней ставки заработной платы мужчин в странах ОЭСР и за ее пределами. Оплачиваемая за счет этих средних заработных плат доля заработной платы в экспорте будет составлять:

 

Доля заработной платы в экспорте стран, не входящих в ОЭСР

$ 616 млрд x 6.5 / 1 = $ 4.4 трлн

Доля заработной платы в экспорте стран ОЭСР

$ 2.8 трлн x 6.5 / 11 = US $ 1.7 трлн

Если мы сейчас добавим медианную среднюю ставку заработной платы, относящуюся к мужчинам-работникам в странах ОЭСР, и скорректированную для стран, не входящих в ОЭСР, к остальным издержкам производства, то есть к затратам, отличным от заработной платы, мы получим следующие цены экспорта:

Экспорт из стран, не относящихся к ОЭСР, в страны ОЭСР: $ 7.7 трлн x 92% + US $ 4.4 трлн = $ 11.5 трлн

Экспорт из стран ОЭСР, в страны, не входящие в ОЭСР: $ 7.3 трлн x 62% + $ 1.7 трлн = $ 6.2 трлн

Этот расчет производился по следующей формуле:

E = PC + Ā

где E относится к торговым ценам в рамках системы равного обмена на основе эквивалентной заработной платы, P — номинальная цена зонального экспорта, С — затраты, отличные от заработной платы в процентах к общей сумме производственных издержек и Ā доля заработной платы в экспорте, взвешенная по средней международной заработной плате. Таким образом, по сравнению с оптовыми ценами в рамках системы эквивалентного обмена, основанной на эквивалентных ставках заработной платы, денежная выгода стран ОЭСР за счет неэквивалентного обмена со странами, не являющимися членами ОЭСР, составляет:

От низких импортных цен: $ 11.5 трлн — $ 7.7 трлн = $ 3.8 трлн

От высоких экспортных цен: $ 7.3 трлн — $ 6.2 трлн = $ 1.1 трлн

Общий перенос стоимости стран, не входящих в ОЭСР в 2008 = 4.9 трлн.

 

Аргументация от империалистического вывоза капитала и долгового бремени

Накопление капитала конкурирующими компаниями приводит к тому, что управление производство все чаще осуществляются одним или несколькими гигантскими конгломератами, то есть монополиями или олигополиями. Монополия — это капиталистическое предприятие, которое способно доминировать в национальном производстве, устанавливая высокие цены на свою продукцию, чтобы максимизировать прибыль. По мере развития процесса монополизации промышленный капитал преобразуется в финансовый капитал (главным образом акции и облигации).

Крупнейшие корпорации, доминирующие в целых отраслях, т. е. олигополии или монополии, могут заключать соглашения между собой в отношении производства, ценообразования и доли рынка. Взимая более высокие, чем средние цены за свои товары и услуги, эти фирмы могут извлекать более высокие, чем средние, прибыли или сверхприбыли от потребителей (как рабочих, так и мелких капиталистов). Государство при монопольном капитализме реализует законы, направленные на защиту корпоративных интересов, а также для охраны своего первичного, внутреннего рынка, считает целесообразным проводить политику «государства всеобщего благосостояния», направленную на обеспечение политического спокойствия «собственного» рабочего класса. Между тем, по мере того, как с ростом монополии органическое строение капитала повышается, растущая доля доходов капиталиста должна использоваться для увеличения капиталовложений, а не для найма рабочей силы^[94]. Поскольку капиталист должен экономить очень большие доли капитала, чтобы иметь возможность инвестировать в самые передовые технологии и накапливать свое богатство в финансовом отношении, способность выплачивать заработную плату в той же степени ограничивается. В условиях монополии только сверхэксплуатация растущих миллионов низкооплачиваемых работников, обеспечивающая новые вливания прибавочной стоимости, может компенсировать тенденцию к снижению нормы прибыли. Действительно, капиталистическая система смогла сохранить себя в последние десятилетия в немалой степени, потому что реставрация капитализма в бывшем Советском Союзе и Восточной Европе, рыночные реформы в Китае и (зависимая) индустриализация больших частей Третьего мира обеспечили вхождение миллионов рабочих в глобальную рабочую силу. Это, несомненно, повысило уровень прибыли за счет снижения темпов роста органического строения капитала. Как отмечает журнал «Экономист» в 2006 году:

«Вступление Китая, Индии и бывшего Советского Союза в рыночный капитализм фактически удвоило мировое предложение рабочей силы с 1,5 млрд до 3 млрд. Эти новое пополнение принесло с собой мало капитала, поэтому глобальная капиталовооруженность резко упала. Согласно экономической теории, это должно привести к снижению относительных цен на рабочую силу и повышению глобальной доходности капитала, что и произошло»^[95].

По мере того как в глобальном масштабе происходит концентрация управления производственными процессами, ведущие олигополии конкурируют за сокращение затрат на рабочую силу и сырье. Они вывозят капитал в слаборазвитые страны, с тем чтобы обеспечить высокую прибыль от эксплуатации большого количества дешевой рабочей силы и контроля над важнейшими в экономическом отношении природными ресурсами. В результате империалистического вывоза капитала происходит чистый отток стоимости из стран Третьего мира в метрополию^[96]. На каждую сумму, вложенную ведущим инвесторам в индустрию Третьего мира, еще большая сумма возвращается им в виде репатриированной прибыли, роялти, услуг и погашения задолженности и процентов. Кроме того, капитал, инвестируемый в глобальную «периферию», располагает гораздо большим объемом рабочей силы, создающей стоимость, чем в рамках глобального капиталистического ядра. По сути, ведущие капиталисты получают большее количество прибавочной стоимости за счет использования сверхэксплуатируемой рабочей силы. Монополия или олигополия вынуждает конкурирующие национальные капиталы завоевывать более крупные рынки для своих товаров и расширять производство за рубежом, с тем чтобы использовать относительно дешевую рабочую силу. При этом все больше и больше богатств империалистической страны создается за рубежом и переправляется обратно различными способами (обслуживание долга, репатриация прибыли и неэквивалентный обмен являются тремя основными).

Наряду с империалистическим вывозом капитала, средством извлечения прибавочной стоимости из слаборазвитых стран является долговая кабала или долговой пеонаж. В общепринятом значении под долговым пеонажем понимается способ погашения займов, посредством которого крестьянин, полагаясь на свой физический труд, производит выплаты кредитору, создавая для этого достаточный прибавочный продукт. Однако в современном мире долговой пеонаж приобрел международные масштабы. Вместо того, чтобы деньги вкладывались в проекты исходя из иностранных корпоративных или финансовых интересов, они предоставляются в качестве «помощи» капиталистическим государствам Третьего мира. Таким образом, долг является средством вовлечения последних в систему постоянного финансового подчинения олигопольному капиталу^[97]. Развитые страны поощряют постколониальные страны в их стремлении к крупным займам с начала 1970-х гг., после частичного провала стратегии импортозамещающей индустриализации и обесценения валют, которая сопровождала неолиберальную реструктуризацию. С 1968 по 1980 г. общий внешний долг стран Третьего мира вырос в двенадцать раз — с $ 47,5 млрд до более чем $ 560 млрд^[98]. Позже, в период между 1980 и 1994 г. общая задолженность стран Третьего мира утроилась и достигла почти $ 2 трлн. В более ранний период, когда начислялись долги, Нью-Йоркские инвестиционные банки были наводнены нефтедолларами из сателлита США Саудовской Аравии (соответственно, подчиненные военной угрозе), что обеспечило резкий рост процентных ставок по кредитам с примерно 6% до 20%. В результате страны Третьего мира оказались в том положении, когда все деньги, которые они выделили на погашение задолженности, шли на обслуживание процентов, значительно превышающих стоимость основного кредита. Хотя процентные ставки с начала 1980-х гг. не были такими высокими, как в 70-х гг., проценты, начисленные с того времени, тем не менее, подлежат выплате и сами по себе накопили проценты. Между тем, крупные излишки в твердой валюте, удерживаемые многими государствами Третьего мира, не освободили ни одно из них от долгового пеонажа. В 2009 г. размер долга стран Третьего мира вырос до огромных $ 3,7 трлн^[99].

В то время как периферийные неоколониальные страны вынуждены продолжать девальвировать свои валюты, если они хотят заимствовать деньги, необходимые для финансирования программ погашения своих задолженностей, кредиты первоначально предоставляются только при условии, что природные, людские и промышленные ресурсы страны-должника становятся доступны для недорогой продажи олигополистическому капиталу и что государственная поддержка для национальной экономики и граждан (в виде защитных тарифов, субсидий на государственные услуги и ресурсы, а также ограничений для экспортного сектора) полностью демонтируется. Деньги выделяются специально на строительство экономической инфраструктуры, которая в первую очередь отвечает потребностям иностранных инвесторов в виде аэропортов, офисных комплексов, полиции, бюрократии, военной поддержки и т. д. Кроме того, кредит предоставляется в качестве средства создания спроса на товары и услуги стран капиталистического ядра, включая основные средства производства. Таким образом, он гарантирует зависимость стран Третьего мира от торговли и инвестиций империалистических стран-кредиторов.

В 2002 г. объем ПИИ из стран ОЭСР оценивался примерно в 22% ВВП ОЭСР^[100]. Если предположить, что с тех пор темпы ПИИ оставались неизменными, то в 2009 г. объем ПИИ ОЭСР составил приблизительно $ 9,8 трлн долл. ПИИ в страны, не входящие в ОЭСР из стран ОЭСР составили около 25% от общего объема ПИИ в 2002 г., и, следовательно, на сегодня составили сумму около $ 2.45 трлн^[101]. Норфилд (Norfield), используя данные Бюро по делам экономики и предпринимательства США, подсчитал, что средняя норма доходности от прямых инвестиций США в Латинскую Америку, Африку, Азию и Тихоокеанский регион составила 12,5% (по сравнению с 9,1% для Европы) в 2009 г.^[102] Следовательно, в 2009 г. прибыль от сверхэксплуатации рабочих из стран Третьего мира составила около $ 300 млрд долл. Репатриация прибыли стран, не являющихся членами ОЭСР, представляет собой передачу своего рабочего времени кредиторам ОЭСР. Разница между номинальной стоимостью репатриации прибыли ОЭСР и ее стоимостью при условии, что империалистические страны оплачивали рабочую силу стран, не входящих в ОЭСР, по медианной средней ставке заработной платы, относящейся к работникам-мужчинам в ОЭСР и странах, не входящих в ОЭСР, с долей цен, отличных от заработной платы, установленных по текущей ставке ОЭСР, представляет собой сверхприбыль. Предполагая, что доля цен, отличных от расходов на заработную плату в ОЭСР, составляет 62%, то реальная стоимость ПИИ ОЭСР идет на денежную репатриацию сверхприбылей — то есть финансовую отдачу от вывоза империалистического капитала — это около $ 1.2 трлн ($ 300 млрд x 62% x 6.5). Разница между репатриированной прибылью и сверхприбылью, рассчитанная таким образом, представляет собой перенос прибавочной стоимости богатым странам на сумму около $ 900 млрд долл. (1,2 трлн. — $ 300 млрд долл.).

Между тем, размер выплат внешнего долга (т. е. выплата средств, которые частично или полностью погашают долг) для стран с низким и средним уровнем дохода в 2009 г. составил сумму $ 536,5 млрд долл.^[103] Выплата внешней задолженности стран, не являющихся членами ОЭСР, представляет собой передачу своего рабочего времени кредиторам ОЭСР. Разница между номинальной стоимостью погашения задолженности стран, не входящих в ОЭСР и стоимостью погашения задолженности в ситуации, когда работникам этих стран осуществлялась плата по средней мировой ставке, представляют собой сверхприбыли, полученные ОЭСР. С точки зрения цен, если бы империалистические страны, которые получили долговые выплаты из стран, не входящих в ОЭСР, платили бы рабочей силе, чей труд создал их в соответствии с медианной средней ставкой заработной платы, относящейся к работникам-мужчинам в ОЭСР и странах, не входящих в ОЭСР, с долей цен, отличных от заработной платы, установленной по текущему уровню ОЭСР, обслуживание долга Третьего мира будет составлять около $ 2,2 трлн долл. ($ 536,5 млрд долл. x 62% x 6,5). Разница между репатриированной прибылью и сверхприбылью, рассчитанной таким образом, представляет собой перенос прибавочной стоимости богатым странам на сумму около $ 1,7 трлн долл.

Если прибавить рассчитанные таким образом стоимость ПИИ и стоимость обслуживания долга, то мы получим в общей сложности около $ 2,6 трлн долл.

 

Сверхэксплуатация и завышенная стоимость рабочей силы ОЭСР

Как мы уже указывали, норма прибавочной стоимости — это отношение между m и v, а норма прибыли — это отношение между m и c (всего инвестированного капитала, то есть постоянного капитала, с + переменный капитал, последний включает в себя ту часть прибавочной стоимости, которая расходуется на заработную плату непроизводительных работников). Тем не менее, внутриимпериалистическая норма прибыли может быть отрицательной, если скрытая прибавочная стоимость от невидимого чистого объема трансфертных платежей больше чистой прибыли. В таком случае добавленная стоимость (m + v) меньше заработной платы (v), а прибыль извлекается только из эксплуатируемых стран, в то время как заработная плата субсидируется сверхприбылями^[104]. Если вся или большая часть прибылей в ОЭСР, может быть получена за счет сверхприбылей, поступающих из стран, не являющихся членами ОЭСР, то возможно ни один рабочий в ОЭСР не эксплуатируется.

Согласно нашим расчетам (см. Приложение II), после учета стоимости торгового дефицита, прибыль, полученная в ОЭСР, в 2009 г. составила около $ 8 трлн долл. Мы можем сравнить эту сумму с перенесенной сверхприбылью, как рассчитано выше.

 

Прибыль ОЭСР по сравнению с некомпенсированной передачей стоимости

Рассчитанная прибыль ОЭСР в 2009 г. = $ 8 трлн долл.

Стоимость неэквивалентного обмена (на основе эквивалентной производительности) в ОЭСР в 2009 г. = $ 2,8 трлн долл.

Стоимость неэквивалентного обмена (на основе эквивалентных уровней заработной платы) в ОЭСР в 2009 г. = $ 4,9 трлн долл.

Средняя стоимость неэквивалентного обмена в ОЭСР в 2009 г. = $ 3,9 трлн долл.

Стоимость империалистического вывоза капитала (на основе эквивалентных уровней заработной платы) в ОЭСР в 2009 г. = $ 2,6 трлн долл.

Стоимость неэквивалентного обмена плюс империалистический вывоз капитала в ОЭСР в 2009 г. = $ 6,5 трлн долл.

Согласно этому показателю, в 2009 г. произошла определенная эксплуатация рабочей силы ОЭСР, посредством чего каждый работник произвел около $ 2,500 долл. прибыли ($ 1.5 трлн долл. / 600 млн долл.). Между тем, в том же году, по нашим оценкам (см. первый расчет неэквивалентного обмена выше), около 350 млн работников, производящих товары в экспортном секторе стран, не являющихся членами ОЭСР, каждый из которых сгенерировал около $ 18 571 долл. ($ 6,5 трлн долл. / $ 350 млн долл.) перенесенной сверхприбыли.

Чтобы получить более полное представление о том, что означают эти денежные показатели с точки зрения переноса стоимости, мы можем сравнить их с ВВП стран, не являющихся членами ОЭСР, взвешенными по отношению к рабочей силе, необходимой для создания этого продукта.

 

Перенос рабочего времени из стран, не входящих в ОЭСР

Перенос стоимости, VT в ОЭСР в 2009 г. = $ 6,5 трлн долл.

Процент ВВП стран, не входящих в ОЭСР, NP приходится на VT = 37%

Рабочая сила стран, не входящих в ОЭСР (взвешенная по NP) = 925 млн

Поскольку рабочая сила ОЭСР составляет 600 млн человек, это измерение предполагает, что на каждого занятого рабочего ОЭСР, 1,5 производителя из стран, не входящих в ОЭСР работают невидимо и бесплатно (925 млн / 600 млн).

И наконец, следует отметить, что средняя годовая заработная плата мужчин стран, не являющихся членами ОЭСР, в 2007 г. составляла $ 3036 долл. По нашим оценкам, в производстве товаров для рынка ОЭСР участвуют около 350 млн работников этих стран. Если весь объем прибыли ОЭСР, составляющий около $ 7 трлн долл. в 2009 г., был бы перераспределен только среди этих работников, их средняя годовая заработная плата составила бы около $ 20 000 долл., что по-прежнему составило бы лишь 70% от среднегодовой заработной платы рабочих ОЭСР ($ 28 536 долл.), демонстрируя тем самым, что не только монополистические капиталисты пользуются плодами сверхэксплуатации. Поскольку этот расчет исключает работников непроизводительного сектора в странах, не являющихся членами ОЭСР, и работников, производящих там продукцию исключительно для внутреннего рынка, он, конечно, очень снисходителен к точке зрения евро-марксистов.

 

3. Заключение

Неизбежным выводом настоящей работы является тот факт, что прибыли класса капиталистов ОЭСР (тот самый «топ 1%», на котором зациклены социал-демократы) в значительной степени основаны на суперэксплуатации производительной рабочей силы стран, не входящих в ОЭСР. Хотя вышеприведенные расчеты показывают, что только маржинальная чистая прибыль генерируются производительным рабочим классом ОЭСР (в отсутствие сверхприбылей она была бы почти полностью аннулирована), тем не менее, следует рассмотреть вопрос о заработной плате непроизводительной рабочей силы ОЭСР.

Поскольку наши оценки перенесенных сверхприбылей не покрывают затраты ОЭСР на воспроизводство непроизводительной рабочей силы, а также прибыли, может показаться, что большая часть прибавочной стоимости, генерируемой производительными работниками ОЭСР, идет на выплату заработной платы непроизводительной рабочей силы ОЭСР. Даже если предположить, что заработная плата непроизводительных работников ОЭСР выплачивается из прибавочной стоимости, генерируемой производительными работниками ОЭСР, ясно, что рабочий класс ОЭСР в целом получает близкую к полной стоимости своего труда и в этой степени является тем, что Энгельс называл «буржуазным пролетариатом»^[105]. Однако следует понимать, что, хотя данная работа не доказывает, что производительные работники ОЭСР не производят прибавочной стоимости, она также не доказывает обратного. Фактически, если прибыль ОЭСР будет полностью сведена на нет посредством равного вознаграждения за труд во всем мире в соответствии с эквивалентными уровнями производительности и / или заработной платы, то произойдет резкое сокращение ВВП ОЭСР. Капитализм рухнет, по крайней мере в странах ОЭСР. Учитывая такой сценарий, едва ли можно представить себе, что крошечный рабочий класс про стоимости для выплаты заработной платы раздутому непроизводительному сектору. Более того, вывод, сделанный здесь, следует из расчетов, которые чрезмерно снисходительны к Первому миру, несмотря на демонстрацию того, что по крайней мере 81% чистой прибыли ОЭСР получены от империализма. Более разумно предположить, что если около 80% производительного труда в мире будет выполняться в странах Третьего мира работниками, зарабатывающими менее 10% заработной платы работников Первого мира, то это обеспечит не только чистую прибыль крупной буржуазии ОЭСР, но и экономическую основу для массового расширения розничной торговли, администрации и служб безопасности в этих странах.

Как было показано выше, без сверхприбыли, дополняющей их доходы, уровень жизни всех облагаемых налогом работников Первого мира снизится. Тем не менее, стратификация труда, вызванная империализмом, присутствует в классовых отношениях внутри империалистических стран, несмотря на явную тенденцию к тому, что колонизированные меньшинства также обуржуазиваются, хотя и в угнетающем и дегуманизирующем контексте белого национализма. В то время как евро-социалисты часто утверждают, что единство белых и этнических меньшинств внутри рабочего класса Первого мира принесет гораздо больше материальных выгод белому рабочему классу, чем привилегии «белого человека», это может оказаться неверным. Например, расходы на оплату труда внутренне угнетенных работников из числа национально-колониальных меньшинств по той же ставке, что и их «белых» коллег, серьезно ограничат прибыль США. По данным Бюро переписи населения США, в 2008 г. средний годовой заработок занятых на полный рабочий день чернокожих и испаноязычных (последние в основном мексикано-американцы, обе группы составляют 12,3% и 12,5% населения США соответственно) работников в возрасте от 15 лет и старше составил $ 31 900 или 76% от среднего заработка белых трудящихся ($ 41 700). В 2008 г. в США было 145,3 млн рабочих, причем чернокожие и латиноамериканцы составляли 25% или 36 млн^[106]. В том же году уровень безработицы среди белых составлял 4,1%, среди чернокожих — 7,9% и среди латиноамериканских — 6,1%. В то время как средний уровень безработицы составлял 6%, средний уровень безработицы среди чернокожих и латиноамериканских трудящихся в 2008 г. составлял 7%, что дает нам примерно 33,5 млн чернокожих и латиноамериканских работников. Поскольку более высокий уровень безработицы среди чернокожего и латиноамериканского населения является результатом национального угнетения и дискриминации, заработная плата 1% или 360 000 чернокожих и латиноамериканских рабочих должна выплачиваться по ставке белых в гипотетической ситуации отсутствия внутреннего колониализма. Поэтому американским капиталистам пришлось бы заплатить дополнительно $ 333,2 млрд. ($ 9 800 x $ 34 млн), если бы чернокожим и латиноамериканским работникам выплачивали средний уровень заработной платы в 2008 г. В этом году ВВП США составлял $ 14,2 трлн, с прибылью около 14% ($ 2 трлн). Таким образом, без внутреннего колониализма норма прибыли США упала бы до 11,7%.

Если, однако, мы заявим, что эта прибыль представляет собой прибавочную стоимость и представим США как совершенно автономную капиталистическую экономику, то получится, что 70% прибыли в США создается чернокожими и латиноамериканскими работниками в сферах «природных ресурсов, строительства и обслуживания» (где чернокожие и латиноамериканцы составляют 31,9% или 11 млн от общего числа занятых в этом секторе 14,8 млн человек) и «производство, транспорт и перевозки» (где чернокожие и латиноамериканцы составляют 34.9% или 12 млн от общего числа занятых в этом секторе 17.8 млн человек)^[107]. Таким образом, 30% американской прибыли, доставляемой белыми работниками в этих отраслях, исчезло бы, в том случае, если бы их чернокожие и латиноамериканские коллеги оплачивались бы по той же ставке или на 24% выше.

В силу вышеизложенных мер нет абсолютно никаких оснований полагать, что средний работник ОЭСР имеет какую-либо материальную заинтересованность в антиимпериализме. Как проницательно заметил Эммануэль:

«Если каким-то чудом, социалистическая система, независимо от ее типа или модели, была бы введена завтра утром в мире, и если, согласно ей необходимо было бы объединить все человечество путем выравнивания уровня жизни, то для этого придется экспроприировать не только капиталистов всего мира, но и лишить широкие слои рабочего класса промышленно развитых стран тех объемов прибавочной стоимости, которые они присваивают сегодня. По-видимому, это достаточная причина для того, чтобы эти рабочие классы не желали этой „социалистической“ системы и выражали свое несогласие либо открыто интегрируясь в существующую систему, как в США или ФРГ, либо пропагандируя национальные пути к социализму [sic], как во Франции или Италии»^[108].

Безусловно, рабочий класс метрополии долго боролся за сохранение своего привилегированного положения в рамках империалистической государственной структуры и принял сопутствующие идеологии национального, расового и культурного превосходства. Так как капиталистические олигополии доминируют в мировом производстве, рабочие господствующих наций способны иметь лучшие условия жизни через свою монополию на рабочие места и сверхплату. Также, в странах ядра глобальной экономики между рабочими и их работодателями создается глубокая основа национальной солидарности, хотя и обусловленная политикой империалистического государства по защите «национальной промышленности», «национальной рабочей силы» и т. д. Угрожая прибылям крупного бизнеса, банков и корпораций, революционная классовая борьба была успешно купирована в рамках Первого мира благодаря империалистической стратегии правящего класса, заключающейся в объединении с отечественной рабочей силой против сопротивления эксплуатируемой и полуколонизированной части глобальной рабочей силы (сегодня ее подавляющая часть). Повышая социальную мобильность относительно менее или даже вообще неэксплуатируемой части глобальной рабочей силы (отличающейся своей способностью политически обеспечивать институциональную дискриминацию в отношении «неграждан»), олигополия гарантирует капитализму их активную поддержку и/или молчаливую покорность, в то время как речь идет об извлечении оптимальной прибавочной стоимости из работников Третьего мира.

Еще в 1920 г. в дискуссии с Лениным о революционной борьбе в Европе и колониальном мире, а также о правильном отношении к колониальной национальной буржуазии как к потенциальному союзнику в борьбе с империализмом, глава Дальневосточного Бюро Коминтерна индийский коммунист М. Н. Рой (M.N. Roy) сделал следующее крайне прозорливое наблюдение:

«Сверхприбыли, полученные в колониях, являются основой современного капитализма… Эксплуатируя массы в колониях, европейский империализм может пойти на уступки рабочей аристократии у себя дома. В то время как европейский империализм стремится снизить уровень жизни внутреннего пролетариата, вовлекая в конкуренцию низкооплачиваемых рабочих в подвластных ему странах, он без колебаний пожертвует даже всей прибавочной стоимостью в родной стране, если сохранит свои огромные сверхприбыли в колониях»^[109].

Во время экономических кризисов корпоративистское слияние государственных и капиталистических интересов неизменно выявляет классовый аспект империализма, который воспринимается рабочим классом метрополии как неверность элит к нации, что может стать яблоком раздора между ними. Рабочий класс, как правило, заинтересован в ограничении вывоза капитала, иммиграции и конкурентоспособных иностранных товаров при сохранении национальной гегемонии над странами Третьего мира, в военном отношении, где это необходимо. Сегодня, борясь за смягчение последствий рецессии, рабочее движение Первого мира склонно умалять реальность империализма. Как показали Смит и другие, причинами нынешнего кризиса капитализма являются дешевые ресурсы и потребительские товары, заимствованные с начала 1980-х гг. из ориентированных на экспорт полуиндустриальных стран Третьего мира^[110]. Именно они обеспечили низкие процентные ставки и способствовали переходу к финансовым спекуляциям как прибыльному предприятию. Этому способствовали и огромные торговые дефициты, поддерживаемые беспроцентными «кредитами». Они выдавались для того, чтобы компенсировать повышение курса валют стран Третьего мира по отношению к доллару, делая их экспорт более дорогим и подавляя экспортный рост. Всё это позволило олигополистическому капиталу отсрочить кризис, вызванный его прежней неспособностью продавать столько, сколько он мог производить.

Для борьбы с мерами жесткой экономии, которые осуществляют империалистические правительства, задолжавшие акционерам после спасения крупных банков, мерами, которые явно наносят ущерб условиям жизни рабочей силы Первого мира, социал-демократия выдвигает протекционизм, который должен обеспечить сокращение тех империалистических структур, которые привели к кризису в первую очередь. Социал-демократия метрополии направлена на стимулирование государственных инвестиций для роста внутренней экономики, для чего необходимо увеличение 1) заимствований и 2) эффективного внутреннего спроса. Эта стратегия предполагает, в первую очередь, что экономический рост может опережать рост процентных ставок. Для того, чтобы это произошло, эта стратегия потребует сохранения дефицита торгового баланса США как мирового «потребителя в последней инстанции», хотя если дефицит торгового баланса США будет продолжать расти тем же темпом, что и спрос в Третьем мире, то результатом будет либо неумолимое снижение курса американского доллара по отношению к валютам стран Третьего мира (особенно к китайской иене) или всемирное ускорение инфляции^[111]. США оказывают давление на Китай, чтобы увеличить стоимость своей валюты, чтобы американские фирмы могли лучше конкурировать как внутри страны, так и на глобальном уровне, тем самым облегчая свой торговый дефицит (в настоящее время США поглощают 80% всех мировых сбережений в виде иностранных покупок американских муниципальных, государственных и правительственных ценных бумаг)^[112]. Однако, несмотря на то, что обесцененный доллар может улучшить позиции американского экспорта на мировом рынке, завышенный юань может нанести вред как американским потребителям, так и американским фирмам. Первые должны будут платить более высокие цены за товары, произведенные в Китае, вторые сильно зависят от импорта китайских комплектующих и труда, что потенциально может привести к большим сокращениям рабочих мест. Рост юаня по отношению к доллару приведет к снижению стоимости долларовых активов Китая (в 2009 г. они составляли $ 889 млрд, по данным американского казначейства), в случае спада экспорта в США, у Китая не будет избыточных долларов, необходимых для покупки государственных облигаций для поддержания доллара на плаву, что приведет к его дальнейшей девальвации и снижению прибылей.

В то же время, социал-демократия метрополии надеется, что спонсируемое государством создание рабочих мест может генерировать достаточный эффективный спрос, чтобы предотвратить сползание в глобальную депрессию. Однако чтобы достичь этого необходим широкомасштабный протекционизм, комбинирование тарифов и девальвация валюты, направленные на увеличение экспорта для завоевания большей доли мирового рынка. Все эти меры должны уменьшить спрос на импорт. Такая стратегия не только разрушит глобальные производственно-сбытовые цепи, которые являются источником нынешнего образа жизни метрополии, но и потребует радикального сокращения затрат на рабочую силу. Что еще более важно, это неизбежно приведет к усилению межимпериалистического соперничества (торговые войны, которые ведут к настоящим войнам, как это было в годы, предшествовавшие Первой и Второй мировым войнам) и стремление к колониальному господству в качестве средства обеспечения защищенных рынков.

В настоящей работе утверждается, что только тогда, когда глобальная стратификация труда будет эффективно оспорена — т. е. когда аграрная реформа и промышленный протекционизм эксплуатируемых стран обеспечат значительное сокращение сверхприбылей — рабочие на Западе вновь обретут материальную заинтересованность в социализме. Наилучшим решением для трудящихся метрополии в пользу мира, справедливости и прогресса является интернационализм, предполагающий активную солидарность с эксплуатируемыми рабочими периферии. Таким образом, рабочий класс метрополии должен присоединиться к своим братьям по классу из стран Третьего мира в стремлении по введению глобального прожиточного минимума, понимая при этом, что это потребует снижения его собственного уровня жизни. Если такая репролетаризация, которая могла бы возникнуть в результате нынешнего спада, тем временем не будет сопровождаться 1) успешным реваншизмом правящего класса против всех форм социального обеспечения, несоразмерно наносящего ущерб самым низкооплачиваемым и наиболее угнетенным работникам Первом мира, 2) усилением национал-шовинистических настроений против работников «иностранцев» или этнических меньшинств, то социалисты Первого мира должны столкнуться с серьезной идеологическим и политическим сопротивлением все более милитаристского империалистического класса.

Однако нет никаких признаков того, чтобы такие интернациональные настроения имеют место среди рабочего класса Первого мира. Скорее наоборот, наибольшее сопротивление освобождению угнетенных стран Юга от империализма, скорее всего, будет исходить от рабочего класса метрополии. Как показала настоящая работа, существует классовая основа для объединения работников Первого мира с империалистическим классом. Не более чем горстка работников Первого мира будет достаточно самоотверженной, чтобы бороться со своими классовыми интересами (как бенефициары империалистической сверхэксплуатации), в то время как многие будут мотивированы мелкобуржуазными идеологиями ресентимента, праздности и реформизма, а не зрелым пониманием марксизма. Следовательно, рабочий класс Первого мира в настоящее время не является проводником социалистических настроений.

В странах Третьего мира абсолютным непременным условием развития и прогресса во всех социальных сферах является создание единого фронта, включающего в себя все классы, которые только могут быть объединены для борьбы с империализмом. Чтобы помочь угнетенным нациям эффективно отделиться от империализма и положить конец паразитическому глобальному разделению труда, центральные политические организации эксплуатируемой рабочей силы Третьего мира должны бороться в едином фронте со своими антиимпериалистическими союзниками (теми организациями, которые представляют непролетарские классы). Союз рабочих и крестьян против империализма, за национальный суверенитет и пролетарский интернационализм остается центральным пунктом национально-освободительной стратегии в странах Третьего мира, особенно в той мере, в какой он закладывает политическую основу для социалистического развития промышленности в сельской местности. Наконец, как мы показали, поскольку все население империалистического блока в той или иной степени пользуется благами империализма, объединенный антиимпериалистический фронт Третьего мира должен обязательно противостоять Первому миру в целом, а не только его крупной буржуазии.

Продолжение следует

 

Перевод выполнен Е. Радайкиным под редакцией Г. Тросмана и Ю. Дергунова

 

Примечания

1. Kerswell T. «Is the Labour Question the Same in the Global North As It Is in the Global South?» in C. Hopkinson and C. Hall (eds.), Proceedings Social Change in the 21st Century, pp. 1−18, Australia, Queensland, Brisbane, 2006. URL: eprints.qut.edu.au/6430/1/6430.pdf ↩
2. Первомиризм определяется здесь как ощущение своего права на высокий уровень жизни (независимо от того, что он достигается за счет империализма), которое характерно для населения развитых индустриальных стран. ↩
3. Организация экономического сотрудничества и развития // ВикипедиЯ. URL:  https://ru.wikipedia.org/wiki/Организация_экономического_сотрудничества_и_развития ↩
4. В то же время в крупных империалистических странах некоторые производственные рабочие могут получать заработную плату значительно ниже юридически обязательного минимума. Особенно вопиющим и трагическим примером такой незаконной эксплуатации является гибель в 2004 г. 21 китайского сборщика моллюсков, в заливе Моркам в Ланкашире. В этом разделе слово «эксплуатация» используется для обозначения ситуации, когда труд получает меньшую стоимость, чем ту, которую создает в ходе производства. Разумеется, это слово имеет и другие значения, например, когда речь идет об эксплуатации запатентованного изобретения или природных ресурсов, эксплуатации ранимого или наивного человека или о лазейке в контракте.  ↩
5. Arghiri E. Unequal Exchange: A Study of the Imperialism of Trade. London: New Left Books. 1972, pp. 110−20; Edwards H. W. Labor Aristocracy: Mass Base of Social Democracy. Stockholm: Aurora Press. 1978, p. 20. ↩
6. Smith J. Imperialism and the Law of Value // Global Discourse. 2011, vol. 2, no. 1, p. 30. URL: globaldiscourse.files.wordpress.com/2011/05/john-smith.pdf ↩
7. Там же.  ↩
8. Там же.  ↩
9. Я предпочел использовать здесь термин «многонациональная корпорация» (МНК), а не «транснациональная корпорация» (ТНК), чтобы обозначить тот факт, что даже самые крупные фирмы сегодня по-прежнему решительно связаны с той или иной национальной экономикой и государством. Как отмечает Чанг (Chang H. J. 23 Things They Don’t Tell You about Capitalism. London: Penguin, 2011.), большинство якобы «транснациональных» компаний остаются национальными компаниями, осуществляющими международные операции, при этом они проводят большую часть своих исследований и стратегических разработок внутри страны, задействуя ее граждан. Чанг далее отмечает, что, когда этим корпорациям приходится закрывать заводы и сокращать рабочие места, они, как правило, по различным политическим и экономическим причинам у себя дома делают это в последнюю очередь. ↩
10. Grossman and Rossi-Hansberg (2006), цитируется по Smith J. «Imperialism and the Globalisation of Production,» Ph.D. Thesis. 2010, p. 235. URL: www.mediafire.com/?5r339mnn4zmubq7 ↩
11. Chossudovsky M. The Globalization of Poverty and the New World Order. Montreal: Global Research. 2003, p. 80.  ↩
12. Smith J. «Imperialism and the Globalisation of Production,» Ph.D. Thesis. 2010, p. 239. URL: www.mediafire.com/?5r339mnn4zmubq7  ↩
13. Например, в период 1983—1995 гг. ПИИ МНК росли в пять раз быстрее, чем торговля, и в десять раз быстрее, чем мировое производство (The Economist, 24 июня 1995 г.). Хотя верно, что большинство ПИИ происходят внутри и между империалистическими странами, крупные рынки которых (обусловленные высокой заработной платой и монополией) естественным образом привлекают капитал, сравнительно небольшая доля, направляемая в страны Третьего мира, отнюдь не является незначительной и фактически увеличивается. В любом случае, слаборазвитая страна не может рассчитывать на развитие только за счет крупных капиталовложений, которые должны стать механизмом извлечения прибавочной стоимости (например, в виде репатриированных прибылей и амортизации долга) и усиления зависимости за счет одностороннего акцента на экспорт в страны с развитой экономикой. Хотя совершенно неверно выступать против инвестиций в слаборазвитые страны (позиция, в некоторой степени характерная для имперского протекционизма и расизма «антикорпоративной» рабочей аристократии), ПИИ, тем не менее, не являются долгосрочным средством развития для стран Третьего мира ↩
14. Kleinert J. The Role of Multinational Enterprises in Globalization. London: Springer. 2004,  ↩
15. Emmanuel A. Unequal Exchange Revisited // IDS Discussion Paper. 1975, no. 77, August, p. 56. ↩
16. Emmanuel A. White settler colonialism and the myth of investment imperialism // Alavi and Shanin. 1986 ↩
17. Nabudere D. W. Essays on the Theory and Practice of Imperialism. London: Onyx Press. 1979, p. 224. ↩
18. Union Bank of Switzerland, «Prices and Earnings: A comparison of purchasing power around the globe». 2006, p. 10. available at: www.static-ubs.com/global/en/wealth_management/wealth_management_research/prices_earnings/_jcr_content/par/ table.861 101.file/dGFibGVUZXh0PS9jb250ZW50L2Rhb S91YnMvY2gvd2VhbHRoX21nbXRfY2gvMTM3NzA1X1B1TF8wNjAxX2UucGRm/
    137 705_PuL_0601_e.pdf  ↩
19. Там же, p. 11.  ↩
20. Лю (Liu H. C.K. The coming trade war and global depression // Asia Times. 2005. June 16. URL: www.atimes.com/atimes/Global_Economy/GF16Dj01.html) отмечает, что для того, чтобы американские инвесторы могли получать одинаковую процентную ставку или прибыль в стране с дифференциалом по ППС в четыре раза ниже, например, как в Китае, заработная плата в Китае должна быть в четыре раза ниже, чем в США. Поскольку на курсы валют влияют цены на нефть — один из немногих товаров с единой ценой для всех — их рост стоит китайской экономике в четыре раза больше, чем это стоит США в заработной плате. Таким образом, чем больше диспропорция покупательной способности, тем больше долларовая гегемония, основанная на рециркуляции нефтедолларов (в результате чего страны фактически обязаны платить за нефть в американской валюте), что вынуждает их увеличивать разницу в заработной плате  ↩
21. Маркс К. Капитал (Том III, часть 2) / Сочинения. М., 1962. Т. 25. Ч. 2. С. 380−381. URL: www.marxists.org/russkij/marx/cw/t25−2.pdf ↩
22. Yates M. Naming the System: Inequality and Work in the Global Economy. New York: Monthly Review Press. 2003, p. 170.  ↩
23. Там же. ↩
24. Маркс К. Капитал (Том I) / Сочинения. М., 1960. Т. 23. С. 48. URL: www.marxists.org/russkij/marx/cw/t23.pdf  ↩
25. Weeks J. A note on the underconsumptionist theory and the labour theory of value // Science and Society. 1982, vol. XLVI, no. 1, Spring, pp. 39, 42−3. Норма прибыли является производной двух факторов, а именно: нормы прибавочной стоимости (m / v) и процентной доли совокупного авансированного капитала ©, который используется для найма рабочей силы или переменного капитала (v) (который не обязательно весь идет на создающую стоимость рабочую силу). Она может быть выражен алгебраически следующим образом: m / C = (m / v) (v / C) (Kliman A. Reclaiming Marx’s Capital: A Refutation of the Myth of Inconsistency. Maryland: Rowman and Littlefield. 2007, p. 29). Из этого следует закон тенденции нормы прибыли к понижению. Если норма прибавочной стоимости составляет 200%, а доля совокупного капитала, авансированного в качестве переменного капитала, составляет 20%, то норма прибыли составляет 40%. Однако, если технологический прогресс приводит к тому, что доля переменного капитала в общем капитале падает до 10%, то норма прибыли соответственно падает до 20%. ↩
26. Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. II. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1885), pp. 758−9. ↩
27. Kliman A. Reclaiming Marx’s Capital: A Refutation of the Myth of Inconsistency. Maryland: Rowman and Littlefield. 2007, p. 27. ↩
28. Foley D. «Labour-power» in Tom Bottomore, Laurence Harris, V.G. Kiernan and Ralph Miliband (eds.), A Dictionary of Marxist Thought. London: Blackwell Publishing. 2003, p. 296.  ↩
29. Маркс К. Капитал (Том I) / Сочинения. М., 1960. Т. 23. С. 182. URL: www.marxists.org/russkij/marx/cw/t23.pdf ↩
30. Amin S. The Law of Worldwide Value. New York: Monthly Review Press. 2011.  ↩
31. Там же. Кроме того, «непроизводительное потребление» прибавочной стоимости в сфере услуг, а также в финансируемой государством военной сфере и секторе общественных услуг (подразделение III) может временно компенсировать тенденцию капитализма к стагнации. ↩
32. Как писал Маркс: «Цены, возникающие таким образом, что из различных норм прибыли в различных сферах производства выводится средняя и эта средняя присоединяется к издержкам производства в различных сферах производства, — такие цены суть цены производства». (Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. III, London: Lawrence and Wishart. 1977 (1894). URL: www.marxists.org/archive/marx/works/1894-c3/ch09.htm ↩
33. Amin S. Reply to Weeks and Dore // Latin American Perspectives. 1979, vol. 6, no. 2, pp. 88−90. ↩
34. Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. I. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1867), pp. 167−168, выделено мной ↩
35. Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. II. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1885), pp. 241−2. ↩
36. Albritton R. A Japanese Approach to Stages of Capitalist Development. London: Macmillan. 1991.  ↩
37. Patnaik P. The myths of capitalism // People’s Democracy. 2011. July 3. URL: mronline.org/2011/07/04/the-myths-of-capitalism/ ↩
38. Sau R. Unequal Exchange, Imperialism and Underdevelopment: An Essay on the Political Economy of World Capitalism. Calcutta: Oxford University Press. 1978, pp. 21−22.  ↩
39. Communist Working Group. Unequal Exchange and the Prospects of Socialism. Copenhagen: Manifest.1986, p. 97.  ↩
40. Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. II. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1885), p. 135.  ↩
41. Ср. у Маркса: Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. II. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1885), pp. 136, 299, 376. ↩
42. Marx K. Theories of Surplus-value. London: Lawrence and Wishart. 1968 (1863). ↩
43. Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. I. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1867), pp. 518−9.  ↩
44. Там же, p. 528. ↩
45. Shaikh A. M., Tonak E. A. Measuring the Wealth of Nations. Cambridge University Press, 1994, p. 25.  ↩
46. Marx K. Theories of Surplus-value. London: Lawrence and Wishart. 1968 (1863). Глава IV, «Теории производительного и непроизводительного труда». ↩
47. Resnick S. A., Wolff R. D. New Departures in Marxian Theory. London: Routledge. 2006, pp. 206−220. ↩
48. Savran S., Tonak A.E. Productive and unproductive labour: An attempt at clarification and classification // Capital and Class, 1999, no. 68. pp. 123−28.  ↩
49. Itoh M. The Basic Theory of Capitalism: The Forms and Substance of the Capitalist Economy. New Jersey: Barnes & Noble. 1988, p. 227. ↩
50. Marx K. Theories of Surplus-value. London: Lawrence and Wishart. 1968 (1863). p. 165. ↩
51. Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. II. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1885), p. 286. ↩
52. Marx K. Marginal notes on Adolph Wagner’s Lehrbuch der Politischen Oekonomie // Theoretical Practise, 1972 (1879), no. 5. pp. 292−3. ↩
53. Marx K. Theories of Surplus-value. London: Lawrence and Wishart. 1968 (1863), p. 157. ↩
54. Цитируется в: Sinha A. Productive/Unproductive Labour: A Note on Marx’s Critique of Adam Smith // History of Economics Review. 1997, no. 26, pp. 125−130. ↩
55. Marx K. Theories of Surplus-value. London: Lawrence and Wishart. 1968 (1863), p. 194. ↩
56. Amin S. Unequal Development. Sussex: The Harvester Press. 1976, p. 244.  ↩
57. Grossman H. The Law of Accumulation and Breakdown of the Capitalist System: Being also a Theory of Crises. London: Pluto Press. 1992 (1929). p. 153.  ↩
58. Zavarzadeh M. «Post-ality: The (dis) simulations of cybercapitalism» in Mas’ud Zavarzadeh, Teresa L. Ebert, and Donald Morton (eds.), Post-ality: Marxism and Postmodernism. Washington: Maisoneuve Press. 1995, p. 1. ↩
59. Marx K. Grundrisse: Foundations of the Critique of Political Economy, translated by Martin Nicolaus. London: Penguin. 1973 (1857), pp. 272−3.  ↩
60. Marx K. Theories of Surplus-value. London: Lawrence and Wishart. 1968 (1863), p. 153. ↩
61. Kay C. Latin American Theories of Development and Underdevelopment. London: Routledge. 1989. ↩
62. Там же (Ср. de Oliveira F. Critique of Dualist Reasoning // Estudos CEBRAP. 1973, no. 2.)  ↩
63. Там же (Ср. Deere C. D., de Janvry A. A conceptual framework for the empirical analysis of peasants // American Journal of Agricultural Economics. 1979, vol. 61, no. 4, pp. 601−11.). ↩
64. Там же (Ср. de Oliveira F. Critique of Dualist Reasoning // Estudos CEBRAP. 1973, no. 2, p. 443).  ↩
65. Там же (Ср. Cockcroft J. D. Immiseration, Not Marginalization: the Case of Mexico // Latin American Perspectives. 1983, no. 37−8, p. 92; de Janvry A., Garramón C. Laws of Motion of Capital in the Center-Periphery Structure // Review of Radical Political Economics. 1977, vol. 9, pp. 29−38; Frank A. G. World Accumulation, 1492−1789. London: Macmillan Press. 1978, pp. 243−4.).  ↩
66. Там же, p. 115. ↩
67. Werlhof C. ‘Globalization' and the ‘permanent' process of ‘primitive accumulation': The example of the MAI, the Multilateral Agreement on Investment // Journal of WorldSystems Research. 2000, vol. 3, Fall/Winter. Special Issue: Festschrift for Immanuel Wallerstein—Part 2, pp. 728−747. ↩
68. Zarembka P. Primitive Accumulation in Marxism, Historical or Trans-historical Separation from Means of Production? // The Commoner. 2002. March. URL: www.commoner.org.uk/debzarembka01.pdf ↩
69. Marx K. Capital: A Critique of Political Economy, vol. III. London: Lawrence and Wishart. 1977 (1894), p. 238. ↩
70. Bukharin N., Imperialism and World Economy. New York: Monthly Review Press. 1973 (1915 and1917), p. 84. ↩
71. Bettelheim C. «Appendix one: theoretical comments», Emmanuel. 1972. p. 271. ↩
72. Emmanuel A. Unequal Exchange: A Study of the Imperialism of Trade. London: New Left Books. 1972, p. 64. ↩
73. Amin S. Capitalism in the Age of Globalization. New York: Zed Books. 1997. ↩
74. Amin S. The Law of Worldwide Value. New York: Monthly Review Press. 2010.  ↩
75. Marx K. Grundrisse: Foundations of the Critique of Political Economy, translated by Martin Nicolaus. London: Penguin. 1973 (1857), p. 872. Ср. Dussel E. «Marx's Economic Manuscripts of 1861−63 and the ‘Concept' of Dependency» in Post-Marxism, The Left and Democracy edition of Latin American Perspectives. 1990, vol. 17, no. 2, p. 72.  ↩
76. Amin S. Imperialism and Unequal Development. Sussex: The Harvester Press. 1977, p. 131. ↩
77. Там же, p. 71. ↩
78. Разрыв в доходах между пятой частью мирового народонаселения, живущего в богатейших странах, и пятой частью беднейших составлял 74 к 1 в 1997 г., 60 к 1 в 1990 г и 30 к 1 в 1960 г. (ООН, Globalisation with a Human Face: Human Development Report 1999. New York: Oxford University Press. URL: http:// hdr.undp.org/en/reports/global/hdr1999/). ↩
79. Kerswell T. «Is the Labour Question the Same in the Global North As It Is in the Global South?» in C. Hopkinson and C. Hall (eds.), Proceedings Social Change in the 21st Century, pp. 1−18, Australia, Queensland, Brisbane. 2006. URL: eprints.qut.edu.au ↩
80. Хенрик Гроссман (Henryk Grossman) процитирован в: Dussel E. «Marx's Economic Manuscripts of 1861−63 and the ‘Concept' of Dependency» in Post-Marxism, The Left and Democracy edition of Latin American Perspectives. 1990, vol. 17, no. 2, p. 66. См. также: Sau R. Unequal Exchange, Imperialism and Underdevelopment: An Essay on the Political Economy of World Capitalism. Calcutta: Oxford University Press. 1978, p. 48. ↩
81. Dussel E. «Marx's Economic Manuscripts of 1861−63 and the ‘Concept' of Dependency» in Post-Marxism, The Left and Democracy edition of Latin American Perspectives. 1990, vol. 17, no. 2, p. 77. ↩
82. Там же, p. 67. ↩
83. Там же, pp. 78−9. ↩
84. Sau R. Unequal Exchange, Imperialism and Underdevelopment: An Essay on the Political Economy of World Capitalism. Calcutta: Oxford University Press. 1978, pp. 164−5. ↩
85. De P. International Trade in Services: Evolving Issues for Developing Countries // WTO/ESCAP/ARTNeT Advanced Regional Seminar on Multilateral Negotiations in Services for Asian and Pacific Economies, Kolkata, September 19−21, Research and Information Centre for Developing Countries (RIS). New Delhi, 2006. URL: www.unescap.org/tid/projects/negoservice_prabir.pdf ↩
86. Рассчитано по данным Всемирного банка за 2012 г. и «Regional International Trade» // The Economist. 2010, p. 27. По расчетам McGrew (McGrew A. «The Logics of Economic Globalisation» in John Ravenhill (ed.), Global Political Economy, Oxford: Oxford University Press. 2008, p. 283.), 59,2% общего объема экспорта развивающихся стран приходится на страны ОЭСР. ↩
87. См.: Economic and Social Research Institute Japan (2006, «Annex 1. List of tables and figures». URL: www.esri.go.jp/jp/ prj-2004_2005/forum/60 123/01−2-Annex1.pdf) и (2006, «Annex 2. Detailed Empirical Evidence and Measures of Trade in Intermediate Goods». URL: www.esri.go.jp/ jp/prj-2004_2005/forum/60 123/01−2-Annex2.pdf, Figure A2.1 «OECD imports of intermediate goods, parts and components from non-OECD countries,» p. 10); United Nations COMTRADE database; Mazumdar J. Imported Machinery and Growth in LDCs // Journal of Development Economics. 2001, no. 65, p. 210; Alfaro L., Hammel E. Capital Flows and Capital Goods // Journal of International Economics. 2007, vol. 72, no. 1, May, pp. 128−150 ↩
88. Smith. J. «Offshoring, Outsourcing and the ‘Global Labour Arbitrage',» paper to the International Initiative for Promoting Political Economy (IIPPE) 2008, Procida, Italy, September 9−11. p. 21.  ↩
89. Данные, рассчитаны по: stats.oecd.org; Köhler G. Global Economics: An Introductory Course. New York, Nova Science Publishers. 2007, p. 24; Smith. J. «Offshoring, Outsourcing and the ‘Global Labour Arbitrage',» paper to the International Initiative for Promoting Political Economy (IIPPE) 2008, Procida, Italy, September 9−11. pp. 4−5; International Labor Organisation (ILO) LABORSTA database. ↩
90. Köhler G. «The global stratification of unemployment and underemployment. Underemployment or informal employment, based on LABORSTA ‘employee' or ‘paid employment'». 2005, p. 9. URL: s3.amazonaws.com/zanran_storage/www.caei.com.ar/ContentPages/394 534 208.pdf Неполная занятость определяется здесь как неспособность части рабочей силы получить оплачиваемую работу. Келер (Köhler) пишет, что «степень неформальной занятости в стране, как правило, коррелирует с сельскохозяйственным характером страны. В странах с самым высоким уровнем постоянной занятости, как правило, самая низкая доля занятости в сельском хозяйстве, и наоборот, в странах с самым низким уровнем постоянной оплачиваемой занятости, как правило, самый высокий уровень занятости в сельском хозяйстве. (Корреляция r = 0,85)».  ↩
91. Региональные данные о ВВП основаны на оценках Организации Объединенных Наций (См. unstats.un.org/unsd/snaama/dnltransfer.asp?fID=2). Приблизительные оценки регионального ВВП, рассчитаны на основе добавленной стоимостью по видам деятельности в процентах от национального ВВП выборки из 62 стран (The Economist 2010, pp. 110−242). Были отобраны следующие страны: (ОЭСР) Австралия, Австрия, Бельгия, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Израиль, Ирландия, Испания, Италия, Канада, Мексика, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Португалия, Словакия, Республика Корея, Великобритания, США, Турция, Финляндия, Франция, Чешская Республика, Швейцария, Швеция, Эстония и Япония; (страны, не входящие в ОЭСР) Алжир, Аргентина, Бангладеш, Болгария, Бразилия, Камерун, Чили, Китай, Колумбия, Кот-д'Ивуар, Египет, Гонконг, Индия, Индонезия, Иран, Кения, Латвия, Литва, Малайзия, Марокко, Нигерия, Пакистан, Перу, Филиппины, Румыния, Россия, Саудовская Аравия, Сингапур, Словения, Южная Африка, Тайвань, Таиланд, Турция, Украина, ОАЭ, Венесуэла, Вьетнам и Зимбабве. Сельское хозяйство включает в себя фермерство, рыболовство и лесное хозяйство. Промышленность включает в себя горнодобывающую промышленность, обрабатывающую промышленность, производство электроэнергии и строительство. Услуги охватывают деятельность правительства, связь, транспорт, финансы и все другие виды частной экономической деятельности, которые не производят материальных благ. ↩
92. См.: Anonymous Draft: Examining the export of capital and parasitism today. 2007. December. URL: kersplebedeb.com/posts/miws-examining-the-export-of-capital-and-parasitism-today/. Мои цифры для расчета следующие: ссылка . (Эту таблицу также можно загрузить в формате PDF, нажав здесь) ↩
93. Этот расчет основан на аналогичном у: Communist Working Group. Unequal Exchange and the Prospects of Socialism. Copenhagen: Manifest. 1986, pp. 138−40. ↩
94. Большее соотношение между капитальными затратами и заработной платой может быть обусловлено увеличением материализованного строения капитала (т. е. затрат на основной капитал) или уменьшением доли заработной платы в общих капитальных затратах. Если в первом случае норма прибыли находится под угрозой из-за сокращения живого труда, задействованного в производстве, то во втором случае она может быть подкреплена уменьшением необходимых затрат на рабочую силу (рост прибавочной стоимости). Вместе с тем следует понимать, что последнее, как правило, является результатом повышения производительности труда в отраслях, производящих средства к существованию трудящихся. В капиталистической мировой системе снижение затрат на рабочую силу всегда было связано с грабежом зависимых крестьян и сверхэксплуатацией зависимого наемного труда. ↩
95. More pain than gain. Many workers are missing out on the rewards of globalisation // The Economist. 2006. September 14. URL: ссылка ↩
96. Roxborough I. Theories of Underdevelopment, London: Macmillan. 1983, p. 58. ↩
97. К другим формам задолженности стран Третьего мира относятся кредиты в твердой валюте частному сектору (сыгравшие особую роль в Текиловом кризисе 1994 г. и азиатском экономическом кризисе 1997 г.) и внутренние долговые рынки. Однако, в то время как государство Третьего мира, заимствуя деньги у империалистической державы, должно так или иначе погасить кредит, кредиторы, как правило теряют свои деньги, когда кредиты частному сектору становятся плохими. Внутри ОЭСР долговой кризис угрожает более периферийным европейским странам. Однако до сих пор мало что свидетельствует об их обращении к антиимпериалистической повестке ↩
98. McNally D. Global Slump: The Economics and Politics of Crisis and Resistance. Oakland: PM Press. 2011, p. 98. ↩
99. Doran C. Making the World Safe for Capitalism: How Iraq Threatened the US Empire and Had to be Destroyed. London: Pluto Press, 2012.  ↩
100. Economic and Social Research Institute Japan 2006, «Annex 1. List of tables and figures». URL: www.esri.go.jp/jp/prj-2004_2005/forum/60 123/01−2-Annex1.pdf  ↩
101. Там же.  ↩
102. Norfield T. What the China Price Really Means. 2011. URL: economicsofimperialism.blogspot.com/2011/06/what-china-price-really-means.html Норма доходности измеряется путем деления годового дохода на среднее значение объема инвестиций за этот год и за предыдущий год (на основе первоначальных затрат).  ↩
103. World Bank. World Development Indicators, Washington. DC: World Bank. 2010, pp. 50−1. ↩
104. Jaffe H. The Pyramid of Nations. Milan: Victor. 1980, pp. 114−15.  ↩
105. Marx K., Engels F. Marx and Engels: Selected Correspondence. Moscow: Foreign Languages Press. 1955, p. 132. ↩
106. US Census Bureau 2008. ↩
107. Там же. ↩
108. Emmanuel A. The Socialist Project in a Disintegrated Capitalist World // Socialist Thought and Practice: A Yugoslav Monthly. 1976, vol. 16, no. 9. p. 71.  ↩
109. Roy M.N. «Supplementary Theses on the National and Colonial Questions» in John Riddell (ed.), The Communist International in Lenin’s Time: Workers of the World and Oppressed Peoples, Unite! Proceedings and Documents of the Second Congress, 1920, vol. I, New York: Pathfinder Press. 1984, p. 219. Выделено мной. Увлекательное исследование неравномерного политического развития Роя см.: Haithcox J. P. Communism and Nationalism in India: M.N. Roy and Comintern Policy, 1920−1939. New Jersey: Princeton University Press. 1971. ↩
110. Smith J. «Offshoring, Outsourcing and the ‘Global Labour Arbitrage',» paper to the International Initiative for Promoting Political Economy (IIPPE) 2008, Procida. Italy, September 9−11. ↩
111. Li M. The Rise of China and the Demise of the Capitalist World Economy. New York: Monthly Review Press. 2008, p. 82. ↩
112. Crooks J. Dollar drops: Good news and bad // Asia Times. 2004. November 25. URL: www.atimes.com/atimes/Global_Economy/FK25Dj02.html  ↩