День выборов в окраине Санту-Андре, в самом большом промышленном районе ABC Сан-Паулу. Мужчина лет пятидесяти в своем фургоне продает caldodecana, сладкий напиток из сахарного тростника. Пока он измельчает тростник, двое мужчин такого же возраста, сидя на белых пластмассовых стульях, с энтузиазмом разговаривают. Эта тема сегодня у всех на устах.
«Мне не нравится Болсонару, но он по крайней мере устроит взбучку bandidos (преступникам)», — говорит один. «И положит конец Bolsa Família, — добавляет второй, ссылаясь на знаменитую программу перераспределения доходов. — Они не хотят работать. А если ты заберешь свои деньги, они просто выйдут и начнут грабить». Первый мужчина сладывает пальцы так, будто держит два пистолета — этот жест популяризировал любимец ультраправых Жаир Болсонару, чью крайнюю платформу закона и порядка можно назвать людоедской. Его друг подражает ему. Все трое смеются. Все еще посмеиваясь, продавец протягивает мне напиток и мелочь: «Спасибо, хорошего дня!»
Когда вечером того дня появились результаты, стало ясно, что Социал-либеральная партия Болсонару одержала большую победу. Сам Болсонару получил 46% голосов избирателей, а кандидат от Партии трудящихся (ПТ) Фернанду Аддад — 29%. Это колоссальная победа, но чтобы избежать второго тура (а он пройдет 28 октября), Болсонару нужно было получить абсолютное большинство голосов.
Между тем его партия, в которую он вступил шесть месяцев назад и у которой было всего одно место в Конгрессе, стала второй самой большой партией. От нее прошли 52 депутата. У Партии трудящихся— 56. Получив поддержку других консервативных партий, Болсонару имеет возможность воплотить большую часть его законодательной программы. Ультраправые политики, объединившиеся или, по крайней мере, заигрывавшие с Болсонару, скорее всего будут избраны в губернаторства во многих штатах, в том числе самые густонаселенные — Сан-Паулу, Минас-Жерайс и Рио-де-Жанейро.
Действительно, катастрофическое положение ПТ несколько улучшилось.
Несмотря на эти удары, ПТ выжила. Ее стали больше поддерживать в бедных северных и северо-восточных регионах. Вместе с другими левыми и левоцентристскими партиями она займет около одной пятой мест в Конгрессе. Действительно, катастрофическое положение ПТ несколько улучшилось после муниципальных выборов 2016 года, которые прошли сразу после импичмента президента Дилмы Руссефф.
Напротив, бразильские правые партии, Бразильская социал-демократическая партия и Партия бразильского демократического движения, почти что уничтожены, став средними партиями второго эшелона. Эти две партии сыграли большую роль в импичменте Руссефф, но затем оказались втянутыми в коррупционные скандалы и были запятнаны дикой непопулярностью правительства Мишела Темера.
В итоге левые сейчас в хвосте, а мейнстримные правые сильно ослабели. Их заменили новые антидемократические крайние правые, вращающиеся вокруг Болсонару. Бразильская политика перевернулась верх дном.
Новая коалиция
Причины этой реакционной волны разнообразны. Как уже отмечали, после небольшой победы ПТ над Бразильской социал-демократической партией белый средний и высший классы стали более радикальными и авторитарными. Это была часть населения, которая преобладала на уличных протестах за импичмент Дилмы Руссефф, но разочаровавшаяся в мейнстримных правых. Конечно, не у всех их авторитарные взгляды, многие бы предпочли, чтобы Бразильская социал-демократическая партия продолжала быть жизнеспособным вариантом. Многим не нравится Болсонару, но их злобный антипетизм (ненависть к ПТ) заставляет думать, что он меньшее зло.
В независимости от того, является ли поддержка Болсонару главным образом идеологической или тактической, эти люди тяготеют к ряду установок под знаменем «новых правых» — течения, которое появилось в Бразилии в середине 2000-х годов как реакция на ПТ. Правый дискурс перешел от традиционных элитарных и авторитарных позиций к упору на «меритократию».
Противодействие программам социального обеспечения, как Bolsa Família, и антидискриминационным мерам в государственных университетах стали ключевыми сплачивающими лозунгами. Однако, несмотря на риторику, в корне такое отношение было обусловлено глубокими антимеритократическими чувствами — желанием преградить путь мобильным, часто небелым бедным в сферу элиты. (Печально известный пример — журналистка Дануза Лейо пожаловалась на то, чтобольше не так классно путешествовать: теперь можно наткнуться в Нью-Йорке на своего щвейцара.)
Демографический анализ электоральных намерений, который провел поллстер Datafolha за несколько дней до выборов, показал, что 51% избирателей с доходом от пяти до десяти минимальных зарплат ($1,261–2,522 в месяц) и 44% с доходами в десять минимальных зарплат ($2,522) планировали голосовать за Болсонару, сравните с 12% и 15% соответственно — за Аддада. (Тем не менее отношения расы и класса в Бразилии сложны. Нужно подходить к этому вопросу с осторожностью. Хотя средний и высший классы в Бразилии белые, белые не являются преимущественно обеспеченными. Более того, расовая самоклассификация варьируется в зависимости от уровня дохода и региона.) Но растущая радикализация и авторитаризм традиционных средних и высших в классах не может объяснить подъем Болсонару. В конце концов, как Бразильская социал-демократическая партия обнаружила после четырех проигрышей на выборах ПТ, следующих один за одним, эта группа составляет немного больше четверти населения и недостаточна для победы на выборах.
Более интересным и важным вопросом является то, почему значительное число малообеспеченных и небелых бразильцев сейчас поддерживают Болсонару.
Фактически победа Болсонару означает создание новой электоральной коалиции, которая более привлекательна для разных классов, чем Бразильская социал-демократическая партия в 1990-х годах. Те же данные опроса показали, что среди избирателей, зарабатывающие от двух до пяти минимальных зарплат $504–1,261, 39% планировали голосовать за Болсонару, а 18% — за Аддада. Даже среди тех, кто зарабатывает меньше двух минимальных зарплат ($504), 21% предпочитают Болсонару, а 28% — Аддада. Данные по расе повторяют эту же историю. Среди тех, кто самоопределяется как pardos («цветные»), 30% предпочитают Болсонару, а 23% — Аддада, а среди pretos (черных) этот показатель составил 18% против 23%.
Вопрос о том, почему состоятельные белые бразильцы перешли от умеренных к крайним правым, относительно прост. Более интересным и важным вопросом является то, почему значительное число малообеспеченных и небелых бразильцев сейчас поддерживают Болсонару. Как ему удалось объединить элиты, желающие препятствовать социальной мобильности низших классов, и значительную часть тех, кому они хотят преградить путь, в одной электоральной коалиции? Как долго это может продолжаться?
Как понять «народный болсонаризм»
Как и в любой тенденции, вовлекающей большое количество людей, нет единого объяснения для «народного болсонаризма» — привлекательности Болсонару для людей с низким доходом. Некоторые из-за неустанных нападок СМИ на ПТ стали антипетистами, как и представители элиты. Они жалуются на все: от коррупции в ПТ до высоких налогов и расовых квот в университетах. Но, как показывает мой опыт, такая позиция бывает относительно редко.
Я не вижу никакой народной поддержки «народного либерализма» («либеральный» в бразильском контексте относится к более консервативной, дружественной к рынку точке зрения) на периферии, вопреки утверждениям спорного доклада, опубликованного после поражения ПТ на муниципальных выборах в 2016 году. Пустые слова, которыми бедные люди платят за меритократию и самообеспеченность, отвергают из-за желания лучших общественных услуг и возмущения привилегиями элиты. Если вы сделаете первые шаги, большинство захочет большего равенства и того, чтобы богатые за это заплатили.
Другие выбирают Болсонару по религиозным соображениям. В последнее время стало больше неохаризматических церквей, особенно в бедных городских окраинах. На последних выборах эти церкви использовали свое влияние на прихожан, чтобы в Конгресс прошло больше консервативных депутатов, увеличить Евангелистское собрание и усилить свою реакционную повестку дня.
В этом смысле Болсонару — сам протестант, который резко выступает против прав женщин и ЛГБТ, представляет выходящую из этого тихо растущего движения партию. Тот факт, что католики тоже поддерживают Болсонару по тем же причинам, между тем, показывает, что он представляет широкие круги религиозного консервативного мнения, а не узкие ряды сектантов.
Правда, что среди бедных быстро выросли неохаризматические церкви и создали сильную машину патернализма. Правда и то, что повестка Болсонару вписывается в более широкий народный консерватизм среди групп с низкими доходами. Как показал опрос Datafolha о социальных установках бразильцев показал, что более бедные люди с большей вероятностью думают, что верующие лучше, аборт — наказуемое преступление, а наркотики должны быть запрещены.
Кампания, сосредоточенная на вопросах пола и сексуальности, не убедила бы столько людей голосовать за ультраправых.
Однако это не значит, что Болсонару представляет доктринерский религиозный консерватизм среди бедных. Хотя некоторые протестанты полностью поглощают догмы, большая часть этого не делает. Действительно, эти церкви борются за контроль своих прихожан, которые меняют вероисповедания и смешивают разные верования. Несмотря на рост протестантских церквей, бразильский синкретизм жив и здоров.
Кроме того, среди бедных по большей части вопросов продолжает господствовать мнение «живи и дай жить другому». Хотя многие бразильцы с низкими доходами думают в рамках традиционных гендерных ролей и им неприятна идея однополых браков, большинство считают, что общество должно принять гомосексуальность и что женщины могут одеваться, как они хотят, и не бояться изнасилования. По крайней мере, мы можем сказать, что кампания, сосредоточенная на вопросах пола и сексуальности, не убедила бы столько людей голосовать за ультраправых.
Так что же? Я бы постулировал две основные причины. Первая — простой эффект пребывания в должности в момент сильного кризиса. ПТ была у власти тринадцать лет, поэтому, справедливо или несправедливо, обвинили ее, когда обрушилась экономика и вспыхнул коррупционный скандал. Партия бразильского демократического движения была у власти два года, но дела не улучшились, поэтому ее тоже запятнал кризис.
Многие частично поддерживают ПТ, особенно Лулу, которого помнят как президента, который многих вырвал из нищеты и привел бедных детей в университеты.
Но нужно отметить, что среди бедных недовольство этими основными партиями имеет совсем другую логику, чем фанатичный гнев богатых антипетистов. Самые бедные никогда не считали, что ПТ более коррумпирована или некомпетентна, чем другие партии. Хотя они никогда не противостояли ей активно, не особо восторгались импичментом Дилмы. Эта циничность скоро была оправдана абсолютной катастрофой правительства Темера.
Такие взгляды предают широко распространенное среди бедных смирение к власти, потому что они привыкли мало чего ждать от политиков. Тем не менее многие частично поддерживают ПТ, особенно Лулу, которого помнят как президента, который многих вырвал из нищеты и привел бедных детей в университеты. Разумеется, партия вызывает повсеместное разочарование не только, потому что не смогла закрепить прогресс после удара кризиса, но и из-за долгосрочной неудачи в улучшении сфере общественных услуг, таких как здравоохранение и образование.
Однако немногие бедные люди видят в правых значимую альтернативу. Я бы предположил, что их злость на экономический кризис и коррупционные скандалы в корне обусловлена желанием большего перераспределения, а элита возмущается частичным перераспрелением, которое уже было при власти ПТ. В любом случае, когда основные партии вмешивались в кризис, обе группы стали восприимчивыми к кандидату, достаточно далекому от «должностных лиц», чтобы выглядеть «аутсайдером» и казаться таким же сердитым.
Но почему из всех самопровозглашенных «аутсайдеров», которых за последние два года расхваливали как возможных спасителей нации — в том числе бизнесменов-либертарианцев, воинствующих судей, пасторов-фундаменталистов, знаменитостей и бывших футболистов — только Болсонару стал успешным? Этот вопрос подводит ко второму ключевому фактору народного болсонаризма, который, как я считаю, имеет решающее значение. В отличие от кандидатов, которые сосредоточены на второстепенных для большинства бедняков вопросах, как сексуальное просвещение, свободные рынки или мелкие детали расследования коррупции, кампания Болсонару сконцентрирована на по-настоящему приоритетной проблеме для жителей фавел и окраин больших и средних городов — на безопасности.
По всей стране растет уровень насильственных преступлений. В Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро, несмотря на недавние вспышки, долгосрочная тенденция заключалась в падении уровня насилия. Но во многом это связано с укреплением контроля за территориями со стороны преступных группировок. В многих других городах он вырос. Государство не может решить эту проблему.
Восстановление мира в фавеле Рио сначала имело популярность и успешно сокращало насилие в городе. Но это оказалось слишком дорого, особенно когда государство впало в банкротство. Политика массового лишения свободы только усилила и расширила влияние преступной группировки Первая власть столицы в государственных тюрьмах. В других местах полиция не может предотвратить преступную деятельность вооруженных группировок и часто оказывается замешанной в них. Между тем, преступники низкого ранга и те, кого принимают за них (в большинстве случаев чернокожие или цветные подростки) умирают в огромных количествах. Поскольку полиция не может предотвратить повседневную преступность правовыми методами, офицеры не при исполнении своих обязанностей и местные «группы самообороны» добиваются отмщения вне рамок закона.
Неудобная правда состоит в том, что скрытая и размытая война против пролетарских преступников — это уже реальность в Бразилии. Что еще неудобнее, ее поддерживает огромное число жителей фавел и окраин. Пока левые и мейнстримные правые публично осуждают такие действия, Болсонару защищает их. Действительно, ослабив контроль за оружием и устранив правовые ограничения полицейского насилия, он хочет сделать эту скрытую войну официальной и эскалировать ее. Многие на окраинах таких городов, как Санту-Андре не любят Болсонару, но думают: «По крайней мере он устроит бандитам взбучку».
Из праха
Подъем Болсонару — драматический момент в бразильской политике, но он подготавливался в течение некоторого времени с нескольких направлений. Это радикализация реакционного среднего и высшего классов, решивших уничтожить всеми доступными средствами ПТ и ее проект умеренного перераспределения. Это медленный подъем радикального религиозного консерватизма, усиленный непропорциональным, по сравнению с менее прочными корнями в обществе.
И есть рост правового популизма, который широко распространился в разных социальных слоях, но является важным элементом привлекальности Болсонару у низших классов. Болсонару объединяет эти тенденции так, как не могли до этого мейнстримные правые. Победить этот подъем можно только определив очертания этой новой электоральной коалиции и использовать ее противоречия.
Наиболее очевидное — избиратели Болсонару из элиты хотят вернуться во времена до ПТ, когда не нужно было делить университеты и аэропорты с теми, кого они считают ниже себя. Они хотят снизить для себя налоги и уничтожить социальную защиту и государственные услуги, которыми они в любом случае не используют. По всем этим направлениям сторонники Болсонару с низким доходом хотят противоположного.
Возможный министр финансов в правительстве Болсонару, чикагский мальчик Паулу Гуэдес, будет настаивать на том, чтобы элитарные болсонаристы получили все, что хотят. Очень важно, чтобы это понимали как предполагаемый результат экономической повестки элиты. До сих пор в этом отношении Болсонару культивировал неопределенность, позволяя думать, что он может быть националистом, сочувствующим рабочим, как Жетулиу Варгас. Вместо этого его нужно считать антинародным политиком, как и Пиночета.
Избиратели Болсонару из элиты хотят вернуться во времена до ПТ, когда не нужно было делить университеты и аэропорты с теми, кого они считают ниже себя.
Еще одна задача связана с войной с низовой преступностью, которую Болсонару собрался развязать в городах Бразилии. Как уже отмечали, трудно представить, что в дальнейшем это не приведет к еще большему насилию преимущественно против бедных, темнокожих мужчин из фавел и окраин. Разумеется, это не сократит преступность, которая питается прибыльными, незаконными рынками и координируется мощными сетями, действующими как на территории страны, так и за ее пределами. <…>
Забота о безопасности вполне разумна, а вот убийства и тюремные заключения для «преступников» — нет. Это будет большая битва, которая противоречит и здравому смыслу, и преобладающему кровожадному настроению. Но сторонников Болсонару с низким доходом нужно убедить, что народные защитники и мстители, которые, как думают, лучше их защитят, станут в процессе сами бандитами.
Перевела Е. Андреева