В ходе политического кризиса в Республике Беларусь коммунисты и прочие левые смогли оказать лишь слабое влияние на противостояние властей страны и тех, кто пытался свергнуть её в ходе уличных протестов. Причина этого кроется в том числе и в том, что среди левых как самой республике, так и в странах бывшего СССР бытуют самые различные, зачастую противоположные оценки характера белорусской государственности, выстроенной под влиянием президента Александра Лукашенко, равно как и перспектив развития белорусского общества в случае победы либеральной оппозиции. В статье обсуждаются те черты политико-экономических практик противоборствующих сторон, которые предложено использовать при оценке перспектив развитие Белоруссии в случае их победы и при выборе той из них, что заслуживает наибольшего противодействия со стороны левых сил.
During the political crisis in Belarus, the communists and other leftist have little influence on the confrontation between the country's authorities and those who tried to overthrow it by means of street protests. The reason for this lies, among other things, in the fact that the leftists, both in the republic itself and in the countries of the former USSR, have been divided in their assessment, often diametrically, of the Belarusian statehood, built under President Alexander Lukashenko, as well as the prospects for the development of the Belarusian state in the event of the victory of the liberal opposition. The article discusses those features of the political and economic practices of the opposing sides, which are proposed to be used when assessing the prospects for the development of Belarus in the case of success of one of them, and when choosing that one, which deserves the greatest opposition from the left forces.
К концу октября 2020 года беспрецедентно массовые протесты в Республике Беларусь, начавшиеся после объявления результатов президентских выборов 9 августа этого же года, достигли патовой ситуации: их участники не сумели в короткий срок добиться свержения правительства во главе с Александром Лукашенко, тогда как власти, в целом держа ситуацию под контролем, продолжают испытывать значительный репутационный урон от многочисленных уличных акций по всей стране и попыток проведения забастовок на ключевых государственных предприятиях. Интенсивность уличных протестов, однако, значительно снизилась, не в последнюю очередь в результате жёстких действий силовых органов и ареста и бегства за границу ключевых организаторов выступлений.
Неожиданно большая массовость данных протестов стала следствием сочетания ряда политико-экономических факторов, среди которых продолжающийся не первый год всемирный экономический кризис, углубляющийся кризисом от пандемии COVID-19, отрыв правящего в стране чиновничье-бюрократического аппарата от широких масс граждан, значительные организационные и финансовые вливания в дестабилизацию ситуации в стране со стороны сопредельных стран, причём в последнем случае до определённого момента едва ли не главную роль играли представители олигархических кругов Российской Федерации.
Не касаясь в данном тексте специфики политической и экономической ситуации, приведшей к протестам в Белоруссии (сошлюсь в этом на видеоообзоры Олега Комолова [1] и Константина Сёмина [2]), отмечу лишь несколько моментов. Республика Беларусь – капиталистическая страна с высокой долей присутствия государства в экономике, значительными социальными гарантиями для граждан и низкой социальной активностью. С одной стороны, Республика Беларусь имеет значительные достижения в экономическом и социальном плане. Доля активов в госсобственности высока, в 2012-2016 годах снизилась с 54 до 45 %, тогда как в России она не превышает 23%; в госсекторе занято чуть более 39% работников. Индекс реального ВВП Белоруссии в 2019 году составил около 200% от 1990 года (в России – 124%). Индекс Джини Беларуси на 2018 год – 25% (против 37% в России), это самый низкий показатель среди всех постсоветских республик. Бюджетное финансирование здравоохранения и образования также заметно превышает аналогичные российские показатели [3].
Обратная сторона политико-экономической системы – «ручное» управление президента в экономике и политике, зачистка политического поля от радикальной оппозиции, сокращение сроков трудовых договоров и рост возраста выхода на пенсию, низкая политическая активность как сторонников, так и противников власти, запрет на создание независимых профсоюзов, профанация молодёжного и студенческого движения. Очевидно, что в случае сохранения прежнего курса эти тенденции будут всё более усугубляться.
Верно ли, что система государственной власти в Белоруссии неизбежно должна была привести к недовольству ей большого числа жителей? Да, и ещё удивительно, что это случилось так поздно с учётом того, что соседи с запада и с востока все эти годы прикладывают усилия по ликвидации этой системы. Белорусская государственная модель изначально строилась как
а) альтернатива российскому криминально-бюрократическому капитализму,
б) патерналистская модель, в которой государственные структуры действовали, в общем и целом, в интересах большинства населения страны.
Белорусский государственно-чиновничий аппарат принципиально отличается от своего аналога в России – хотя бы тем, что в значительной мере избежал тесной связи с бизнес-криминальными кругами, делавшими состояния на разграблении госпредприятий и к настоящему времени в значительной мере управляющими властью в России на государственном и тем более региональном и местном уровнях. С этой точки зрения он, так сказать, более люмпенизирован, и неудивительны стремления ряда политических и экономических деятелей в сторону большей определённости – в сторону «сильной капиталистической руки». Многие рассуждающие о ситуации в Белоруссии обходят стороной ключевую важность того факта, что Белоруссия попадает в сферу прямых экономических и политических интересов как российской олигархии, так и бизнес-политических кругов ряда стран ЕС, причём наиболее реакционных. Между тем именно это влияние определяло деятельность белорусского правительства в последние четверть века, как в части сохранения значимых элементов советской модели, так и в неизбежности постепенного отхода от этих элементов.
* * *
Основным субъектом протестов, начавшихся в Белоруссии после последних выборов президента страны, очевидно, являются либеральные и в меньшей степени националистические круги внутри Белоруссии, опирающиеся частью на поддержку ряда европейских стран, частью на российские бизнес-структуры. Те, кто говорят о массовой народной поддержке протестов, игнорируют нехарактерную для стихийного протеста чёткую согласованность выступлений, сразу после выборов охвативших не просто крупные, но и средние и часть малых городов Белоруссии, значительную финансовую накачку протеста (что не секрет для большинства жителей Белоруссии, даже тех, кто не участвует в уличных акциях). В пользу этого же говорит и изначальная ставка на агрессивных характер действий протестующих и провоцирование правоохранительных органов на самые жестокие меры подавления (говорящим о несоразмерности силовых органов следует уточнить, с чем ведётся сравнение, вспомнить об избиениях и арестах протестующих во времена пенсионной реформы в России в ситуации, когда о свержении правящего режима, в отличие от Белоруссии, речи не шло, или об имевших место аналогичных действиях в испанской Каталонии после предпринятых в автономном сообществе шагов в сторону независимости, а также о массовых расстрелах нефтяников казахстанского Жанаозена в 2011 году).
В отличие от организаторов протестов, подавляющее большинство протестующих слабо понимает цели и прогнозируемые результаты своей борьбы и потому является объектом прямых манипуляций. «Средним звеном» протестов зачастую становится молодёжь – сплошь и рядом это «айтишники», «пиарщики», рекламщики, представители малого бизнеса, – мечтающая об увеличении личных доходов, не понимая и не заботясь о том, что на практике в условиях зависимо-капиталистической экономики это возможно лишь в условиях роста поляризации белорусского общества и в результате перераспределения благ в пользу обогатившегося меньшинства [4]. Зачастую они, желая «жить как в Европе, не уезжая при этом с родины», не понимают причин формирования современного белорусского государства, зажатого между странами ЕС и Россией, слабо разбираются в связях экономики и политики и потому наиболее подвержены манипуляциям в стиле «за всё хорошее» и «голосуй сердцем». Уличным активистам низшего звена, в том числе студенческой молодёжи и работникам госпредприятий, ещё сложнее сформулировать цели своей борьбы за пределами стремления к абстрактной честности при подсчёте голосов на выборах и уже давно ставшего хорошим тоном в Беларуси бытового неприятия лично Александра Лукашенко.
* * *
Коммунисты и прочие левые Белоруссии опять (как на Украине времён Майдана, как в подавляющем большинстве массовых антиправительственных выступлений в постсоветских республиках) не смогли оказать на происходящее значительного влияния. Коммунисты и прочие левые России, продемонстрировав кратковременный всплеск интереса к событиям в Белоруссии, так же быстро «съехали с темы», в очередной раз упустив из виду, что есть Белоруссия и Россия, но нет белорусских и российских левых (опоздали на Украине, опоздали в Белоруссии, опоздаете и в России...)
Сохраняющиеся в значительной мере связи между народами постсоветских республик могли бы способствовать практической взаимопомощи политических сил левого фланга этих стран – но не способствуют: очень редко межгосударственная солидарность выходит за рамки словесных благопожеланий, не доходя даже до постоянно действующего информационного обмена, не утруждаясь зачастую даже использовать (в случае белорусских левых) информационные трибуны в виде ютьюб-каналов российских популярных блогеров.
Основной методологический подход в анализе места левых Белоруссии в протестах состоял в следующем: признавая слабость левых сил Белоруссии, какой формат активных действий в условиях активной фазы протестов против правительства Лукашенко следует признать верным, а какой ошибочным? Очевидны четыре основных модели [5]:
- Борьба с режимом Лукашенко вместе с либеральной оппозицией, надеясь во время борьбы набрать авторитета, а затем в условиях появившейся свободы слова добиться роста влияния своих идей. Это позиция партии «Справедливый мир», ей же придерживается Партия европейских левых.
- Борьба и против режима Лукашенко, и против либеральной оппозиции, продвигая свои идеи (рабочая и студенческая солидарность, право на забастовки, самоуправление и пр.) участникам протеста вне зависимости от того, кто победит в итоге. Эти идеи высказывались в материалах Марксистов Белоруссии.
- Борьба против либералов и уличных протестов в рамках «конструктивной оппозиции» к правящему режиму. Это позиция Коммунистической партии Беларуси.
- Отказ от активной борьбы на данном этапе, сохранение кадров от репрессий со стороны победившей стороны, набираться теоретического опыта и анализировать практику протестов, не находясь активно в среде самих протестующих. Эта позиция также встречает поддержку у значительного числа левых активистов.
Какая из этих позиций адекватна современной ситуации? Как и во времена украинского майдана, белорусские левые не смогли стать значимой альтернативой для широких масс людей. В этих условиях действия левых, в первую очередь называющих себя коммунистами, должны оцениваться из ответа на вопрос: победу какой из двух сторон конфликта они видят наибольшим злом и, соответственно, на противостояние какой из них следует бросить свои немногочисленные силы и ресурсы. Как частное развитие этого вопроса, полезно было бы дать ответ на простой вопрос: что вы сможете противопоставить разграблению госсектора, неизбежному в случае свержения «усатого тирана», со стороны российского и европейского бизнеса? Вы же ведь не думаете, что уничтожение или как минимум поглощение успешного конкурента для него не станет приоритетной целью? Полезно также проанализировать то, чего добились те украинские левые, что во время Майдана выступали против прогнившего режима Януковича, надеясь когда-то потом оседлать протестную волну: ну как, получилось?
Представляется, что позиции 1 и 2 на самом деле суть одно и то же: по факту её сторонники играют на стороне либеральной оппозиции, объективно делая свой небольшой вклад в демонтаж белорусской системы, с её минусами, но и с плюсами тоже. Декларация борьбы и с теми и с другими в данных конкретных условиях, подчёркиваю это, конкретно сейчас, невозможна объективно – да это и видно становится из практики сторонников «третьего пути» последних недель. Левые-сторонники переворота не желают понять, что рост национализма и антикоммунизма, в наименьшей из всех постсоветских республик проявленных в Белоруссии, будут непременными инструментами постлукашенковской элиты. Для финансовых групп как в Европе, так и в России, это самый беспроигрышный способ обезопасить свои классовые интересы, а в условиях потери популярности действующей власти облегчит демонтаж значительных эгалитарных черт белорусской экономики, сохраняющихся к настоящему времени (напомню, что даже довольно значительные темпы приватизации в Белоруссии не привели к росту социального расслоения).
Наиболее многочисленная левая политическая партия России – КПРФ – в своих публичных выступлениях делали на сохранения Белоруссией социально-ориентированного капитализма и промышленного потенциала страны, тогда как о причинах недовольства жителей страны говорится вскользь, а основной причиной протестов называют деятельность прозападных организаторов, действия которых направлены на откол Белоруссии от России. Не оправдывая крайних действий силовиков Белоруссии, КПРФ в целом солидаризируется с политикой президента Лукашенко, а справедливые замечания о демонизации прогосударственных сил Белоруссии со стороны значительной части российских СМИ, как правило, не дополняется анализом агрессивных бизнес-устремлений крупного российского бизнеса [6]. Показательно, что именно КПРФ и близкие ей политические силы, имеющие наибольшие возможность прямого диалога с правительственными кругами Белоруссии и таким образом способные хотя бы озвучить обеспокоенность тенденциями в сокращении прав трудящихся Белоруссии последних лет, не предпринимают таких шагов – по крайней мере, в публичном информационном пространстве.
Значительный сегмент российских левых за пределами КПРФ либо полностью, либо по большей части озвучивает своё отношение путём «выдавливания слезы», апеллируя к массовым избиениям, отсутствием демократических свобод, оскорблению Лукашенко белорусского народа, при этом оставляя за скобками основной вопрос: каково будет реальное перераспределение экономической власти (да и политической тоже) в случае успеха переворота. Таким образом, такие левые повторяют путь праволиберальной оппозиции России (условного Навального), вызывающей своих сторонников на улицы спекуляциями на массовых фальсификациях на выборах и прочими нарушениями буржуазной буквы закона в пользу значительного элемента феодальной модели государственного управления (действительно имеющих место), но умалчивая о принципиальной невозможности изменений в лучшую сторону после гипотетического переворота в силу аналогичных интересов их бенефициаров. Такие левые говорят о потере поддержки условного Лукашенко подавляющим числом населения Белоруссии, при этом в принципе отсутствуют источники такой оценки: в Белоруссии же ругать «усатого диктатора», но даже в условиях падения уровня доверия вследствие жёстких разгонов протестующих требуется чуть большие, чем «я так вижу», основания для того, чтобы значимое большинство поддержало вариант «после Лукашенко хоть потоп». Наоборот, судя по личным, чисто субъективным наблюдениям значительна доля тех, кого агрессивные действия уличных протестующих как раз оттолкнули от возможной поддержки немедленному свержению правительства.
При анализе забастовок на крупнейших государственных предприятиях Белоруссии многие левые за пределами страны делали вывод о росте самосознания белорусского пролетариата и о готовности к самостоятельным консолидированным действиям в рамках борьбы с наступлением на свои права, ставших одной из основных причин недовольства широких масс жителей страны. Последующие события показали как сильно завышенную численность таких выступлений – что отмечается даже поддерживающими протестующих либеральными СМИ Польши и России – и их зависимость от внешнего влияния (не в последнюю очередь от представителей российского бизнеса, многие годы предпринимавшего усилия по получению контроля над этими госпредприятиями), так и слабую способность белорусских левых на поддержку и идейно-политическое влияние на бастующих рабочих. Вопросы оставляет и сама уместность выступлений как часть действий по свержению президента Лукашенко: как известно, рабочие выступления неоднократно использовались реакционными кругами для свержения прогрессивных и социалистических правительств, после чего именно эти рабочие оказывались в проигрыше в наибольшей мере.
* * *
Краткий итог: с точки зрения социально-экономической ситуации в стране Белоруссии есть что терять. Делая ставку на перемены здесь и сейчас, потери неизбежно будут значительнее, чем возможные приобретения, скорее всего временные. Если у правительства Лукашенко есть две альтернативы развития – дальнейшее закручивание гаек с неизбежным крахом в конце и постепенная демократизация общества и постепенный возврат доверия широких масс с отсечением иностранного влияния на внутренние дела, то у либерально-националистической оппозиции выбор только один: приватизация и экономический раздел госсобственности, лишение Белоруссии политической самостоятельности. Левые обязаны подчинять свои действия не эмоциональным оценкам действий властей или оппозиционеров, а тем изменениям, которые неизбежно произойдут после окончания активной фазы протестов, в первую очередь анализировать те общественные силы внутри и вне страны, которые на практике извлекут пользу из той или иной государственной-экономической модели её устройства.
Ни в коем случае нельзя забывать, что протесты 2020 года – далеко не первая попытка ниспровержения существующего политико-экономического строя Белоруссии: раз за разом такие попытки становятся всё более массовые и всё более близкие к успеху. Левые всего постсоветского пространства совершат политическое преступление, если не сделают практических выводов из текущего белорусского кризиса, не научатся совместными усилиями изнутри страны и извне её давить на правительство Лукашенко «слева», вынуждая его отказываться от элементов неолиберальных реформ, ухудшающих жизнь широких масс населения, искать возможности выхода из политической изоляции внутри страны путем, в том числе, переговоров с представителями государственных структур, искать здоровые активные силы среди пролетариата Белоруссии, среди работников IT-сферы (в том числе и тех участников протеста, кто не аффилирован напрямую иностранными агентами влияния). Лишь делая практические шаги после спада протестных действий, они смогут подготовиться к новым выступлениям, которые неизбежно будут инициированы через несколько лет и которые в этом случае не застанут их врасплох, как это неоднократно случалось за последние тридцать лет.