Предисловие переводчика
Наши черносотенцы, ничтоже сумняшеся заявляющие о своей абсолютной готовности выйти на улицу с автоматом наперевес, стоит только произойти у нас событиям, подобным тем, что потрясают сегодня Францию, дают возможность понять, как в принципе может выглядеть рефлексия социальных протестов справа. Нет никаких сомнений, что этого же — разогнать, растоптать, не потерпеть и разорить — до боли хочется и черносотенцам французским. Но, по крайней мере, пока не можется. Все это выглядело бы достаточно жалко, если бы не нарастающий гул барабанов войны, если бы не банды вооруженных молодчиков, тут и там встречаемых повсюду, где капиталу приходится работать локтями и кулаками. Где-то эти молодчики вооружены автоматами Калашникова и минометами, где-то — полицейскими пистолетами и дубинками, а где-то — пока только нагайками да молитвословом, — но едва ли это даёт повод для обольщения.
Что выглядит по-настоящему жалко, так это попытки осмыслить «Французскую осень» с позиций, которые на Западе издревле принято называть «левыми». Часто говорят, что нет ничего страшнее ярости мелкого буржуа. Забывают прибавить: и ничего смешнее и нелепее ярости современного лево-либерального интеллектуала. Тех же, кому как и нам, скорее не смешно, а грустно, будем рады приветствовать в комментариях.
***
Нет ничего удивительного в том, что правые силы, в лице Марин ле Пен или Дональда Трампа, пытаются перехватить протесты, охватившие Францию в последние недели. В самом деле: ведь эти протесты могут обозначить новый этап, открывающий новые возможности для левых, причем на международном уровне. Возможности эти связаны с тем единством, которое обнаруживают различные непривилегированные слои французского общества в своем сплочении против экономической и политической элиты. В настоящее время к неприятию протестующими повышения топливных цен добавилось множество других экономических требований, как то: увеличение минимального размера оплаты труда, сокращение рабочей недели, улучшение пенсионного обеспечения. Более того, в повестку не вошел ни один из популярных правых лозунгов – ни лозунг о запрете миграции, ни лозунг «нулевой толерантности» против нарушителей правопорядка, ни другие националистические концепции.
Протесты повергают в ужас правящую верхушку Франции, ведь они открывают перспективу широкого объединения народных масс – а это ахиллесова пята политической системы Пятой республики. Власть имущие прекрасно знают: стоит объединиться разнородным группам обездоленных (а к ним относятся рабочий класс, провинциальная беднота, национальные и расовые меньшинства, мигранты, геи, женщины и т.д.), как дни текущей политической элиты будут сочтены. Замечательный пример такого межклассового объединения поставляет Аргентина 2001-2002 годов, когда пролетарии, безработные и представители среднего класса поднялись в волне воинственных и гневных антиправительственных выступлений, повлекших отставку неолиберального президента Фернандо де ла Руа.
Власть имущие прекрасно знают: стоит объединиться разнородным группам обездоленных, как дни текущей политической элиты будут сочтены.
За последнюю четверть века правым удалось сколотить собственный союз оппортунистов, лицемерно зовущий себя анти-элитным (anti-elite). Подъем правых в этот период был во многом обусловлен их игрой на зреющем недовольстве социальных низов, оставшихся не у дел в эпоху глобализации.
Эрнесто Лаклау (аргентинский политолог-постмарксист) показал, что правый популизм в эти годы, как и любой популизм, опирался на ряд сходных черт различных социальных групп, только и делающих возможным их единство, но в то же время он опирался и на разжигаемый им же антагонизм между ними и группами, объявленными «элитарными». Для сторонников Трампа, представляющих в США ультраправых, одной из таких «элитарных» целей стали расточительные управленцы, живущие не по средствам. Хедж-фонды и другие финансовые организации взялись за наведение порядка и дисциплины при помощи штурмовщины и за счет как рядовых работников, так и менеджеров и бюрократов. Этот «анти-элитный» альянс оставил за бортом не только руководящих работников, в духе Ф. Росса Джонсона, но и университеты, «либеральные» СМИ (на деле – центристские, а не либеральные), «либеральный» Голливуд и интеллектуалов всех видов, включая ученых.
Ничего не остается, кроме как внимать всей той чуши, которой Fox News кормит людей без высшего образования.
Вокруг Трампа объединились: рабочие, обманутые этими псевдо-элитными (allegendly elite) группами; жертвы политкорректности; третьим участником этого анти-элитного союза правых сил стали «победители» (многие из них – прямые мошенники), те, кто знает, как поиметь систему, маленькие трампы воплоти. «Внесистемные» политики в духе Трампа слывут народными заступниками, несмотря на набитую мошну.
Но двоедушие этих политиков, как и двоедушие Трампа, невозможно скрыть – со временем оно неизбежно сделается явным. Обман длится слишком долго – люди не могут не почуять подвох. Буш – младший, следуя совету Карла Роува, прятал свое лицо за маской показной глупости и создавал себе образ анти-вашингтонского политика лишь на том основании, что предпочитал свое техасское ранчо Белому дому. Но как может сын экс-президента США, мультимиллионер, претендовать на статус «внесистемного» политика? Обама претендовал на это звание уже на том основании, что он был черным. Но, очевидно, его верность принадлежала лишь его покровителям, независимо от из цвета кожи.
События во Франции показывают мертворожденность общественного союза, основанного на дешевом правом популизме. Многие «желтые жилеты» перебрались в крупные города из провинции, дававшей в прежнюю пору плодородную почву для лепеновского «Национального фронта» (и для республиканской партии в США). Но лозунги и требования демонстрантов нетипичны для правых, не говоря уже о том, что некоторые из них всю жизнь живут в мегаполисах. Одна из интерпретаций правого популизма состоит в том, что он отражает бунт сельского примитивизма против городской цивилизации. Очевидно, это не случай Франции.
Выступления во Франции касаются исключительно экономических проблем. В этой связи, они проливают новый свет на продолжающийся спор о левой стратегии. Общим местом сегодня является положение о том, что именно рабочее население городов, наиболее озабоченное экономическими вопросами, есть ключевой проводник изменений. Вторым таким местом является акцент на всенародном объединении, прежде всего, со средним классом. Большинство людей на левом фланге, в том числе и я, верит в важность обоих подходов и старается подчеркивать проблемы, связанные с обоими. Но в политике, как и в жизни вообще, ключевым навыком является умение расставлять приоритеты – невозможно уделять одинаковое внимание всем важным вопросам.
События во Франции показали, что сегодня из двух этих подходов наибольший приоритет должен иметь первый – экономический. В отличие от периода левого возрождения 60-х годов, когда именно объединение придавало ему импульс, сейчас мы живем в той четверти столетия, что была отмечена годами экономической стагнации и ухудшения уровня жизни существенной части населения. Теперь левым, прежде всего, необходимо увязать экономические вопросы с прогрессивными лозунгами и преодолеть раскол, связанный с упором на политику всенародного объединения. Подъем стихийных протестов во Франции дает основания надеется, что новые общественные объединения, наполненные левым содержанием, будут куда более осмысленны, чем теперь, когда их ведут правые мошенники.
Steve Ellner, Monday, December 10, 2018