ПЕРЕГОВОРЫ С ДЕЛЕГАЦИЕЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКОВОГО КРУГА И СОЛДАТ МИНСКОГО ОТРЯДА

От редакции. В многотомнике "Сталин. Труды" публикуется много документов, не вошедших в прижизненное издание. Мы предлагаем всем желающим ознакомиться с некоторыми из них. В дальнейшем подобные материалы будем публиковать в рубрике "Из ранее неопубликованного"

Из ранее неопубликованного

 

ПЕРЕГОВОРЫ С ДЕЛЕГАЦИЕЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКОВОГО КРУГА И СОЛДАТ МИНСКОГО ОТРЯДА

27 декабря 1917 года (9 января 1918 года)

Как известно, Войсковой Круг отправил в Петроград в Совет Народных Комиссаров делегацию совместно с солдатами Минского отряда, стоящими на станции Чертково. В состав делегаций входят: от войскового правительства — сотник Колычев, урядник Воротынцев атаманского полка и крестьянин Дощенко, от 8-й Донской казачьей дивизии хорунжий 35 полка Семенов и подхорунжий 30 полка Калинин, от военно-революционного отряда два солдата.

Ленина и Троцкого в Петрограде не было. Троцкий уехал в Брест-Литовск, а Ленин в Финляндию поправлять здоровье. 

Делегация беседовала с заместителем председателя Совета Народных Комиссаров комиссаром по национальным делам Сталиным (Джугашвили). 

Делегат Колычев. Чем вызвано объявление войны на Дону... 

Сталин. Вы, вероятно, плохо следили за печатью…

Колычев. Нет, хорошо. Вот, например, когда мы ехали сюда, то прочитали в газетах, что Каледин опять занял Воронеж. Поэтому-то мы и хотели бы узнать о причинах объявления нам войны не из газет, а непосредственно от тех, кто посылает на нас эшелоны.

Сталин. Да, конечно, в газетах бывают иногда неточные сообщения. Мы, товарищи, ведём борьбу не с трудовым казачеством, а с контрреволюционером Калединым.

Колычев. Что именно ставите вы в вину Каледину?

Сталин. Каледин организует контрреволюционные силы — хочет задушить революцию. Он не пропускает грузов хлеба и угля и вносит, таким образом, расстройство в хозяйственную жизнь страны, т.е. наносит самый чувствительный удар революции. Он собирает вокруг себя заклятых врагов революции и изменников родины — Алексеева, Корнилова, Родзянко, офицеров, юнкеров, кадет. Новочеркасск — крепость контрреволюционных сил. Выступление Каледина на Московском совещании было направлено против трудового народа. У нас есть данные, что французская миссия действует в полном контакте с Украиной и Новочеркасском. Румынский и Юго-западный фронты заняты Радой в целях оттянуть войну до весны.

Колычев. Вы объявляете войну не «трудовому казачеству», а Каледину. Но обратите внимание вот на какое обстоятельство — Каледин избран Войсковым Кругом, составленным из представителей всего казачьего населения, избранных всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием. Войсковой Круг — категорически заявляю вам — в подавляющем большинстве состоит из самых настоящих серых казаков — землеробов, а атаман Каледин избран не буржуями и мироедами, а именно трудовым казачеством. И даже левая, фронтовая группа на последнем Войсковом Круге, при перевыборах атамана голосовала за Каледина. Так не думаете ли вы, что, объявляя войну Каледину, вам в действительности придётся бороться с трудовым казачеством, будете громить имущество, разорять жилища именно этого казачества.

Сталин. Мы стараемся объяснить трудовому казачеству, куда ведёт его Каледин. Но история знает, что иногда убеждаешь-убеждаешь друзей, а они не понимают. Трудовое казачество идёт за Богаевским и Калединым, а они в сношениях с французской миссией, задерживают грузы хлеба и хотят задушить революцию. Таким образом, нам приходиться бить Каледина, а рикошетом и трудовое казачество.

Колычев. Допускаете ли вы, что Каледин может выступить активно в смысле похода на Воронеж, Москву и т.д.?

Сталин. Если Каледин получит больше денег, то пойдет. Царицыну и Воронежу уже предъявлен ультиматум. В конце концов, трудовое казачество, разумеется, откажется от Каледина, и он останется только с изменниками — генералами, офицерами и юнкерами.

Колычев. Если так, то зачем вам посылать карательные отряды, не лучше ли подождать, пока Донское казачество само выдаст вам своего атамана. И с другой стороны: не думаете ли вы, что нашествие наших^[1]  отрядов на Дон и неизбежное при этом разорение края сплотит вокруг Каледина всё казачье население, ибо, когда придёт время защищать свой дом от разорения, в среде казаков не будет разногласий.

Сталин. Ваши последние замечания я вполне разделяю; однако ждать, когда казачество поймёт всё, мы не можем допустить гибели для революции, работы Корниловых и Калединых.

Колычев. Каледин, по вашим словам, задерживает грузы хлеба и угля. В вашем распоряжении, разумеется, имеются соответствующие факты; мы же, казаки, таких фактов не знаем. И вот мне думается: почему бы вам, вместо голословных утверждений, не дать нам этих фактов. Ну, например, почему бы вам не явиться на Войсковой Круг и не заявить: такого-то числа, на такой-то станции распоряжением вашего войскового правительства задержан такой-то груз, направляющийся на север, и, поверьте, в данном случае вы нашли бы в нас самую дружную поддержку.

Воротынцев. Хлеба у нас у самих мало; что же касается угля, то его хотя и много, но вывезти не на чем — нет паровозов, вагонов.

Дощенко. Уголь идёт; мы сами видели поезда уже за пределами Донской области. Но куда он дальше направляется, не знаем. Угля много, только поднять его нечем, транспорт расстроен, и Каледин в этом не виноват. Это говорит вам не казак, а крестьянин, у которого, кстати сказать, на спине орлы от казачьей нагайки.

Сталин. По вопросу о задержке грузов мы не могли вступать в переговоры с главой контрреволюции.

Колычев. Я не приглашаю вас вести переговоры обязательно с Калединым. Вы могли бы обратиться непосредственно к Кругу и не в целях переговоров, а в целях осведомления казачества. И это осведомление имело бы гораздо больше значения, чем посылка карательных экспедиций.

Сталин. Я допускаю ошибки в прошлом; допускаю, что не всё было нами использовано для того, чтобы раскрыть глаза казачества на деятельность Каледина. Но это в прошлом. Давайте обратимся к настоящему и будущему.

Колычев. Скажите, если бы мы у себя в области, созвав краевое учредительное собрание, установили власть на вполне демократических основах, прекратили бы вы тогда войну с нами?

Сталин. Конечно.

Деп[утат] войск[ового] круга. Даже если бы эта власть не признавала бы власти Совета Народных Комиссаров?

Сталин. (Подумав). Затрудняюсь ответить. Мы противники насильственного удержания народов. И если воля трудового народа будет выражена определённо, то конечно…

Колычев. Так вот, если население области ясно, через краевое учредительное собрание не признает власти народных комиссаров и учредит своё правительство, положим, с участием Каледина, — будете ли вы продолжать борьбу с нами?

Сталин. В Финляндии в состав правительства входят и представители пролетариата, и представители буржуазии, и мы, тем не менее, нашли возможным признать за Финляндией право на самоопределение. Можно было бы, пожалуй, стать на такую же точку зрения и в отношении Донского края. Но с другой стороны, Финляндия имеет строго определённые границы, а у вас где границы? Ведь нельзя же теперь оставить прежние границы губерний и областей — границы, в основу которых положено административное разделение России. Решительно затрудняюсь ответить на предложенный вопрос.

Семёнов. От имени 8-й Донской дивизии заявляю, что борьба с войсковым правительством ведётся нами самими, и мы сами могли бы устранить то, из-за чего вы посылаете к нам эшелоны. В доказательство своего заявления делегат оглашает резолюцию, вынесенную 20 декабря на общем собрании 35 Донского казачьего полка.

Дощенко. Крестьянство едва ли согласится работать вместе с настоящим войсковым правительством.

Сталин. Донское крестьянство сделало бы большую ошибку, если бы в данный момент дало своих представителей в войсковое правительство. 

Делегат военно-революционного отряда рассказывает о первых встречах отряда с казаками и о заключённом обеими сторонами перемирии. Комиссар одобрил поведение отряда.

Разговор переходит к вопросу об Учредительном собрании.

Семёнов. Как поступите вы, если Учредительное собрание не признает декретов о мире, о земле и о национализации банков?

Сталин. Распустим Учредительное собрание и назначим новые выборы.

Колычев. Останется ли Совет Народных Комиссаров при Учредительном собрании?

Сталин. Конечно.

Колычев. Каковы же будут отношения между Учредительным собранием и Советом Народных Комиссаров?

Сталин. Настоящей хозяин страны не Учредительное собрание, а народ; Учредительное собрание только приказчик.

Колычев. Ну, а Совет Народных Комиссаров, надеюсь, тоже ведь приказчик. Так вот, я и спрашиваю, кто же из этих двух приказчиков будет старший и кто младший?

Сталин. Мы получили власть непосредственно от народа, революционным путём, народ доверил нам свою судьбу, и мы не в праве отстраняться от власти и передать защиту интересов и саму судьбу народа кому-либо другому.

Колычев. Но, ведь вы же обратитесь к Учредительному собранию, чтобы оно утвердило ваши декреты, значит, вы всё-таки нуждаетесь в Учредительном собрании?

Сталин. Ничего подобного; Учредительное собрание нам — Совету Народных Комиссаров, не нужно.

Колычев. Так зачем же вы созываете его?

Сталин. Мы созываем его потому, что прежняя власть дала слово, что будет созвано Учредительное собрание, вот мы и созываем. Кроме того, некоторые категории солдат и крестьян требуют Учредительное собрание. Да вот съезды крестьян и рабочих скажут, быть или не быть Учредительному собранию и на каких основаниях.

Колычев. Как же, всё-таки, прекратить гражданскую войну?

Сталин. С правительством Каледина у нас, товарищи, соглашения быть не может; с трудовым казачеством — да; с народом мы до конца. Никаких карательных экспедиций мы не пошлём, мы боремся с Калединым. Из Ростова от рабочих к нам едут делегации с жалобами на насилия и аресты, на разгром их организаций и с просьбами помочь, защитить их от насилия Каледина. И мы должны были вооружить рабочее население в Донской области и отправили 70 000 винтовок. 

Калинин. Мы сами сумеем убедить наших отцов, в чем они заблуждаются, и, пожалуйста, избавьте нас от ваших забот и оставьте нас в покое. Вы признаёте самоопределение народов, так и разрешите нам самоопределяться. Если же вы всё-таки будете посылать на нас войска, то нам придётся защищать свою хату от разорения.

Воротынцев. Если вы будете посылать на нас карательные экспедиции, то отцы и дети сольются и станут против вас.

Сталин. Наше положение тоже не лёгкое. К нам приезжают солдаты и говорят: «Вы слишком правые», приезжают матросы и говорят: «Вы слишком церемонитесь с контрреволюционерами; если вы будете медлить, то мы сами их перережем». Государственная жизнь требует действий решительных, чтобы захватить уголь, чтобы восстановить демократические организации. Если бы не активная революция, то не было бы земли, мира и Петроград был бы сдан Керенским. Давайте объединимся, мы, трудовой русский народ и трудовое казачество; давайте объединимся и будем гнать от себя врагов народа и революции.

Семёнов. Если вы, Совет Народных Комиссаров, разрешите нам разделаться с нашим правительством, то мы сами наведём у себя порядки. Если же вы не отмените приказа о военных действиях против Дона, то вы помешаете нам в нашей борьбе с войсковым правительством, так как внешняя опасность только сплотит казачество вокруг правительства. Да и уголь в случае гражданской войны вы не сумеете скоро получить; наоборот, железнодорожное движение прекратится, и, следовательно, совершенно прекратится и доставка угля. Если же вы прекратите посылку на Дон карательных экспедиций, то дадите нам возможность самим разделаться с правительством. И мы разделаемся. Даем вам честное слово.

Делегат революционного отряда поддерживает просьбу делегации 8-й Донской казачьей дивизии, но заявляет, что отряд во всем подчиняется Совету Народных Комиссаров и пойдет туда, куда Совет прикажет.

Сталин. Вы, господа, не представляете никакой силы; следовательно, нет никаких гарантий, что ваше обещание устранить контрреволюционное гнездо на Дону, будет исполнено. А потому отозвать посланные против Дона войска и прекратить начатую борьбу мы не можем. Единственно, что я могу обещать, так это то, что мы примем все меры к тому, чтобы не пролить ни одной лишней капли крови народной. А войска, как посылались, так и впредь будут посылаться на Дон для угрозы и для пропаганды наших идей.

Колычев. Вы отказываетесь прекратить борьбу с нами; значит, по истечении срока перемирия вы отдаёте своим войскам приказ о наступлении на Дон?

Сталин. Нет.

Колычев. Тогда как прикажете понять ваши действия боевые: вы отказываетесь отозвать посланные войска и не дадите им приказа о наступательных действиях.

Сталин. Мы предпочитаем действовать мирными средствами, путём агитации и пропаганды; а там, где будет нужно, мы будем действовать и оружием.

Сталин. Труды. Т. 7. С. 109–116.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 105. Л. 1–7.
Машинописный текст. Подлинник.

Примечания

1. Видимо, опечатка: по смыслу «ваших». — Ред.  ↩