В. Дильтей известен как философ, историк культуры, представитель «философии жизни», выделивший наряду с науками о природе, объясняющими явления,— «науки о духе», использующие в познании метод «понимания» (в том числе «переживания», «вчувствования»). Мировоззрение же В. Дильтея в исследовательской и справочной литературе трактуется неоднозначно, в частности, его иногда связывают с иррационализмом («иррационалистическое понимание истории», «иррационалистический релятивизм» и проч.), идеализмом. Это связано с тем, что Дильтей не всегда был последователен в своих высказываниях; в его сочинениях встречаются нечеткие суждения, термины, затрудняющие понимание как его собственной позиции, так и сути тех или иных идейных течений. Подобная особенность нисколько не умаляет величия Дильтея как оригинального мыслителя, оставившего нам богатое культурное наследие. Но, возможно, именно эта некоторая неопределенность даст нам возможность увидеть и акцентировать в его учении те стороны, на которые недостаточно внимания обращалось прежде.
Дильтей полагал, что «человек познает себя только в истории, но никогда с помощью интроспекции», и рассматривал историю культуры в ее развитии.
Мы выделяем из многообразного, обильного идеями и образами творчества мыслителя тот аспект, который именуется свободомыслием в отношении религии, что означает признание права разума на свободное критическое рассмотрение религии и свободное исследование действительности. Дильтей в полной мере реализует это право; видимо, одну из граней творчества мыслителя стоит включить в традицию свободомыслия. Появляется возможность взглянуть на учение Дильтея, используя такие термины и понятия, как «свободомыслие», «история свободомыслия», «вольнодумцы», «критика религии», «светская культура», «светский гуманизм», «скептицизм», «антиклерикализм», «терпимость», «антидогматизм». Аргументы в пользу этого соображения позволили бы, по нашему мнению, расширить представление о творчестве мыслителя.
Свободомыслие Дильтея проявляется уже в методах исследования, которые обнаруживаются как в его собственных высказываниях, так и в благожелательном изложении методов познания, присущих разным историческим личностям. Дильтей полагал, что «человек познает себя только в истории, но никогда с помощью интроспекции», и рассматривал историю культуры в ее развитии. Он не раз писал о важности сравнительного метода в науках о духе, о необходимости «рассмотрения явлений во взаимосвязи, поскольку уже сам реальный мир есть единство взаимосвязанных явлений». Дильтей высоко оценивал Эразма Роттердамского, который, по его мнению, «все подчинял проверке мышлением», «со здоровым скептицизмом отвергает все попытки погружаться в метафизические глубины, — исходя из этой рационалистической, историко-критически прочно обоснованной точки зрения, Эразм начал подрывать догматику», а в Декарте «живет оригинальное соединение сознания свободы с ощущением силыразума».
Замечу, что «спутники» свободомыслия — сознание свободы, рационализм, «здоровый скептицизм», антидогматизм, историко-критический метод — в полной мере относятся и к самому Дильтею, прежде всего в его отношении к религии. Что же касается герменевтики, то сам Дильтей блистательно применял этот метод уже при «исследовании человека со времен Возрождения и Реформации», весьма тонко выявляя оттенки учений, их взаимодействия, улавливая тенденции их дальнейшего развития. Трактовка им истории развертывалась в оппозиции к провиденциализму.
Какова же мировоззренческая основа свободомыслия Дильтея? Сам он не относил себя ни к одному из произвольно выделенных им «метафизических мировоззрений» (натурализм, идеализм свободы, объективный идеализм), хотя, судя уже по его пристрастному отношению к Себастиану Франку, Бруно, Спинозе, Гете, отдавал предпочтение пантеизму. В то же время он, некогда увлекавшийся позитивизмом, и в последний период своего творчества не был чужд натуралистических воззрений, когда писал: «Природа — основание наук о духе» и далее о том, что физические процессы с их законами «образуют основание всех отношений в историческом мире». В другом месте читаем: «Дух жизни возник на почве физического мира, она включена в эволюцию, будучи ее высшей ступенью на земле». Далее Дильтей разъясняет эти мысли; с человеческим телом связано переживание, с которым «мы переходим из мира физических феноменов в царство духовной действительности — это предмет наук о духе».
Обратим внимание еще на один момент. Авторы некоторых отечественных работ усматривали ущербность Дильтея в игнорировании им социальных обстоятельств при рассмотрении явлений духовной жизни. Детального выполнения Дильтеем этого требования мы не найдем, но соотнесение им изменений в духовной жизни под влиянием перемен в жизни общества — это неоспоримый факт, идет ли речь об отходе от христианской религиозности в Средние века «благодаря изменениям хозяйственной жизни и социальной структуры», или об «автономии нравственного и научного разума» в XVII в., обусловленной развитием промышленности, торговли, состоянием городских классов.
Раскрыть понятие «религия» возможно лишь на материале исторического, социологического и психологического изучения религии.
Понятно, что отмеченные особенности его мировоззрения (даже если это только «аспекты»), предполагают отношение к религии, по крайней мере, с позиций скептицизма. Кстати, уже сам дильтеевский тезис «понять жизнь из нее самой» подразумевает неприятие идеи сверхъестественного, в каких бы формах это ни выражалось. У Дильтея — в деликатной форме. В письме к Гуссерлю Дильтей выразил плодотворную мысль: раскрыть понятие «религия» возможно лишь на материале исторического, социологического и психологического изучения религии; философский подход к религии заключается в ее понимании как формы жизни; религиозное переживание нужно соотнести со сложившимися формами церковных институтов, с общественными нравами и традициями.
Учение Дильтея о религии вряд ли внесло новое в историю религиоведения, однако оно вписывается в европейскую традицию свободомыслия. Религия в понимании Дильтея — явление историческое, ее конкретные формы появляются и исчезают. В основу религии Дильтей положил «религиозное переживание», которое определил как «общение с Невидимым». Суждения Дильтея о причинах религии, в принципе, находятся в русле просветительской традиции, которую по глубине разработки проблем религии он не превзошел, не говоря уже о достаточно развитом в его время западном религиоведении. В целом дильтеевская концепция религии — это воспроизведение давних идей о таких причинах религии, как невежество (неспособность человека постичь мир вокруг себя и свой собственный мир), страх перед невидимым, перед смертью, ощущение мимолетности жизни и т. д. Но уже сам по себе факт присоединения Дильтея по ряду вопросов к вольнодумной традиции Просвещения вводит его в эволюционирующую традицию свободомыслия. Однако развитие религиозного мировоззрения Дильтей связывает с фигурой религиозного гения, что упрощает проблему возникновения монотеистических религий. Рассуждения об «изначальной судьбе человека» как источнике религии, о «загадке жизни», о «темном, специфически религиозном зерне» в религиозных мировоззрениях, «уяснить и обосновать которое никогда не дано теологам с их спекулятивными приемами», знаний о религии во времена Дильтея не прибавили. Религиозную традицию он покритиковал далее за то, что она «обладает совершенно исключительной властью»; «стремятся властвовать» и мировые религии. «Нечто иррациональное», связанное с устремлением к запредельному, по мнению Дильтея, искусственно поддерживается священнослужителями. Однако вольнодумство Дильтея приобретает более последовательный характер, когда он выступает как историк свободомыслия в цикле работ, объединенных названием «Воззрение на мир и исследование человека со времен Возрождения и Реформации». Поставив задачей «исследовать человека» в культуре Германии (начиная с Эразма Роттердамского), Дильтей затрагивает широкий круг фигур, учений, событий, относящихся к другим временам и народам, будь то философы античности, средневековые схоласты или итальянские гуманисты. В том числе прослеживает историю пантеизма как формы свободомыслия от Николая Кузанского, Бруно, Шефтсбери — к Спинозе, Гердеру и Гете. При анализе Дильтей широко пользуется терминами «теология», «религия», «религиозно-универсалистский теизм», полагая вместе с тем, что в них отражается переход к свободомыслию.
Дильтей — светский гуманист, отстаивавший идею достоинства и самоценности личности.
Но здесь есть один важный момент, который до сих пор слабо исследовался историками свободомыслия, а именно, обнаружение элементов свободомыслия не в самой теологии как таковой, а в учениях теологов, выходящих за пределы религии. Дильтей полагает, что развитие научного, философского мышления, по его мнению, происходит в результате развития теологии, «непрерывного, прогрессировавшего религиозного движения», основанного на развитии немецкого общества того времени. Он уделяет важную роль критике догматизма и авторитаризма христианства, считая ее одним из условий развития истории общества. Так, у Лютера, который сделал «решительный шаг на пути религиозно-нравственного развития», Дильтей усматривает «полное освобождение религиозного процесса от образности догматичного мышления и внешнего господства церкви». Но, отдавая должное Лютеру и Кальвину, Дильтей утверждает, что «значительно большее восхищение вызывает героическая вера их жертв», имея в виду прежде всего Сервета, «гениального испанского мыслителя».
Характеристика Дильтеем нравственных и интеллектуальных качеств вольнодумцев есть, по существу, зеркало его собственной личности. Дильтей — светский гуманист, отстаивавший идею достоинства и самоценности личности. Он ищет и находит подобных людей в истории человечества, от стоиков и Лукреция до Шлейермахера. Он не видит в них моральных изъянов, напротив, пишет о многих с нескрываемым восхищением: с любовью о Монтене, скептицизм которого «отвергал теологию и метафизическую догматику» и провозгласил «великий принцип нравственной независимости человека»; с уважением — о Макиавелли, «сознательном противнике христианской религии». Вместе со своими соратниками ушедших веков Дильтей «утверждал в первую очередь свободу и достоинство человека, он обрел в этом возвеличивании моральной природы человека точку нападения для критики догматов» (Эразм); отстаивал право каждой веры на терпимость (Томас Мор, Жан Боден); стремился «основать независимое от религии новое устройство общества, основанное на разуме» (Гуго Гроций); развил идеи нравственной самостоятельности человека (Шлейермахер). Д. Бруно, который «с беспримерной страстью боролся со всеми формами христианского миропонимания и христианских жизненных идеалов», вызывал у Дильтея особую симпатию: ему посвящен целый раздел в книге,— «философ, художник и героический человек в нем едины».
Заслуга Дильтея перед традицией свободомыслия заключается и в том, что он установил преемственность учений и идей вольнодумцев, показывая, как веками наращивалось духовное богатство свободомыслия, вбиравшее в себя многие достижения человеческой культуры.