Летом 2017 года мне довелось работать в так называемой «Новой Москве». Это часть Московской области, которую правительство определило под застройку новыми жилыми районами. Присоединенная территория по площади примерно равняется «старой» Москве, расположена юго-западнее российской столицы. Работал я на постройке дороги неподалёку от городка Селятино, в котором квартировала половина нашей бригады, вторая – жила в Москве.
О политике почти не говорили
Коллектив у нас был интернациональным: таджики, узбеки, украинцы, киргиз, белорус и, конечно же, россияне. Последних оказалось больше всего, съехались они со всей России: из Чувашии, Мордовии, Оренбургской, Орловской, Костромской, Пензенской, Ростовской, Рязанской и Саратовской областей. Работали и москвичи.
О политике почти не говорили. Сказать, что в коллективе встречались откровенные фашисты, как это у меня было на стройке в Минске в 2014 году, нельзя. А вот двух человек, пожалуй, можно назвать стихийно левыми, – один ратовал за ликвидацию личного легкового автотранспорта и говорил, что «нужно возвращаться к социализму», другой богатых называл буржуями, а попов — дармоедами, но при этом, правда, сам носил на шее крестик.
Кстати, о крестиках. Носило их четверо–пятеро человек из нескольких десятков работяг. Особой религиозностью никто не отличался, на виду у всех никто не молился, не звал сходить в воскресенье в церковь на службу и даже не крестился. Но, с другой стороны, открыто атеистом себя тоже никто не называл.
В обеденный перерыв большинство работяг играли в карты, а до и после работы – пьянствовали, готовили еду, смотрели фильмы
Русские по национальности рабочие своих коллег-выходцев из Средней Азии называли не иначе как «чурками», хотя делили с ними все тяготы бедняцкого существования, плечом к плечу вкалывали на нелёгкой работе.
Самым реакционным персонажем был мой земляк, украинец. Он был выходец из Западной Украины – старый дед-механизатор, евреев называвший «осотом, который как ни выкорчёвывай, а он всё равно растёт», в шутку воздевавший руку в фашистском приветствии (в каждой шутке только доля шутки) и при этом кричавший «Слава Украине!». На сумочке он носил георгиевскую ленточку, но этот внешний атрибут не мог скрыть его коричневой сущности.
В обеденный перерыв большинство работяг играли в карты, а до и после работы – пьянствовали, готовили еду, смотрели фильмы. Иногда злоупотребляли алкоголем в рабочее время. Кроме меня, регулярно читал книги только один сильнопьющий коллега, но это были детективы, которые назвать «литературой» язык не повернётся.
Пару слов о пьянстве: хронических алкоголиков было человека три. Они «квасили» с утра до вечера, не переставая из месяца в месяц.
Много времени уходило на поиски дешёвых магазинов. Экономили на всём и всегда, подолгу говорили о ценах. Обнаружение неподалёку от общежития торговой точки с недорогой одеждой и обувью, например, обсуждалось несколько дней.
За советскую власть никто не агитировал, капитализм капитализмом не называл
Что касается рабочего активизма, борьбы с капитализмом, пролетарской сознательности и так далее, то сказать, что открыто за советскую власть никто не агитировал, капитализм капитализмом не называл. В КПРФ, а тем более в настоящих коммунистических организациях, которых в России крайне мало, никто никогда не состоял. «Красные» ресурсы в интернете никто не посещал, за забастовками и созданием рабочих профсоюзов не ратовал.
Многие неоднократно на прошлых работах сталкивались с «кидаловом», невыплатой заработной платы или многомесячная её задержкой. Боролись с этим путём участия в написании соответствующих заявлений в прокуратуры и суды, что, впрочем, не давало положительных результатов.
Если считать безбилетный проезд в общественном транспорте одной из форм стихийной борьбы с капиталистическим государством, то наша бригада в этом деле преуспела. В автобус, везущий нас на работу и обратно, мы заходили зачастую так: идущий впереди держит турникет для других (наземный транспорт в Москве оборудован турникетами). Людей, которые бы говорили, что «за проезд надо платить и «зайцем» ездить нельзя», среди нас не было.
Работу мне пришлось искать самому, никто меня по знакомству не устраивал. Обзвонив и посетив лично несколько десятков предприятий, фирм и фирмочек, понял, что гражданину Украины здесь не рады, и то, что я был в ополчении Донбасса никакой роли не играет. Искать работу мне пришлось так, как её ищут киевляне или львовяне.
Патент — форма дополнительного побора, лишняя бюрократическая процедура, портящая кровь несчастным нищим пролетариям
Отдельная история — получение иностранцами, каковыми в России являются в том числе украинцы, патента, без которого официально устроиться на работу невозможно. Патент — форма дополнительного побора, лишняя бюрократическая процедура, портящая кровь несчастным нищим пролетариям, вынужденным из заработанных своим тяжким трудом копеек немалую часть отдавать непонятно кому и непонятно за что. Ежемесячно выходит около 4 000 рублей (70$)! Такой же очевидной авантюрой является и так называемая «регистрация».
Найти приезжему работу в Москве с нормальным графиком почти невозможно. В одних организациях продолжительность рабочего дня от девяти до двенадцати часов, в других – один выходной в неделю, в третьих — и то, и другое вместе взятое. Компенсации за неиспользованный отпуск нет, больничные тоже оплачивают неохотно. Когда я устраивался на работу, мне даже поначалу «забыли» дать на фирме оригинал трудового договора с мокрой печатью (оригиналов два, второй остаётся в организации). «Вспомнили» только после напоминания, и то дали не оригинал, а ксерокопию оригинала, естественно, без мокрой печати.
Зарплата дорожного рабочего, сварщика, монтажника трубопроводов — около 40 000 рублей в месяц (около 700$). Столько оказывалось на руках у работяги после вычета всех налогов. Водители грузовиков получали около 50 000 рублей. Экскаваторщики зарабатывали больше всех – приблизительно 60 000 рублей (~1 000$). Это при рабочем дне с восьми утра до пяти вечера, при шести рабочих днях в неделю. Отпусков не было, компенсацию за неиспользованный отпуск не платили. Проживание для иногородних — в общежитии.
Общежитие было бесплатным. За нас платила шарага. Хозяева фирмы подыскали для своих рабочих, наверное, самую дешёвую гостиницу в округе. Условия в ней были поистине тюремные: в комнате площадью меньше двадцати квадратных метров проживало восемь человек, - спали мы на четырёх двуярусных нарах. Кухня (одна на этаж) — маленькая комнатка на несколько десятков человек, в ней две плиты и два холодильника. На плитах работали не все конфорки, а из холодильников кто-то постоянно воровал продукты. К тому же, море тараканов. Общага наша, она же гостиница, именовалась почему-то непонятным иностранным словом «хостел». Имела она три этажа и была населена по преимуществу рабочим людом разных национальностей, останавливались в ней и водители-дальнобойщики.
Сотни тысяч узбеков, украинцев, таджиков, армян, киргизов, белорусов и молдаван рабочих специальностей едут в Москву не на производство, а на стройки. Строятся, в свою очередь, не заводы и комбинаты, а мосты, дороги, жилые дома, торгово-развлекательные и офисные центры.