Итак, власть проиграла на парламентских выборах. Попробуем разобраться, почему это произошло и каковы дальнейшие перспективы Боливарианской революции. Я уже писал о том, что это не столько победа оппозиции, сколько поражение и слабость власти. Какие подводные камни таит новый расклад сил? У нас все больше говорят о победе правых во Франции, а о Венесуэле почему-то молчат. Попробуем пробиться сквозь эту информационно-дымовую завесу молчания.
Победа демократии
В первую очередь хотелось бы отметить демократический и открытый характер нынешних выборов. Сколько раз власти Венесуэлы упрекали в том, что результаты выборов «рисуются», – нельзя же, мол, столько раз подряд побеждать. А из двадцати электоральных кампаний, проведённых за 17 лет, власть проиграла только дважды: в 2007 году на референдуме о внесении поправок в Конституцию и на нынешних выборах. Я много писал в предыдущих постах об автоматизированной системе голосования,
которую многие в мире считают эталоном проведения выборов. По этой системе голосование дублируется – избиратель голосует как бумажным (путём бюллетеней), так и электронным способом. Это позволяет проверить результаты с точностью до одного бюллетеня. Но нет, у многих еще оставались сомнения. Теперь они развеялись. Власть проиграла, причем с сокрушительным результатом. Воистину, чтобы доказать, что ты живой, нужно умереть и получить свидетельство о смерти! Теперь-то вы, сомневающиеся, убедились, что никаких подтасовок не было? Не было никогда. Ни при нынешнем голосовании, ни при предыдущих. Ни на одних из двадцати.
И это, при всей горечи поражения – действительно победа демократии. Шутки в сторону: представим себе, что подведение итогов голосования вызвало бы хоть малейшее сомнение. Что его удалось бы, по крайней мере, изобразить искажающим волеизъявление избирателей. Что было бы тогда? Ясно что: «гуаримба» – уличные беспорядки – похлеще, чем два года назад, когда на президентских выборах с минимальным отрывом победил Мадуро. Взрывы ЛЭП – они уже начались до выборов. А то и вооруженный мятеж в пограничных штатах с последующей интервенцией.
Но власть проиграла. Попробуем разобраться, что это означает и почему так случилось.
Новый расклад в парламенте
Фактически Боливарианская республика лишилась одной ветви власти. Напомню, что всего, вопреки сложившемуся буржуазному стандарту трех ветвей (или трех «властей»), в Венесуэле их пять – исполнительная, законодательная, судебная, электоральная и самое интересное – народная (система коммун). Так вот,законодательная власть теперь принадлежит оппозиции. В предыдущем парламенте – Народной Ассамблее – Объединенная социалистическая партия Венесуэлы (PSUV) имела 98 голосов. В следующем парламенте стороны более чем поменялись местами: «Столу демократического единства» будет принадлежать 107 депутатских мест. Это квалифицированное большинство в 2/3 мандатов.
Оппозиция сможет инициировать и принимать законы, включая главные (органические) назначать и снимать должностных лиц, включая министров, В настоящее время оппозиция приписывает себе 112 голосов, но это еще вилами по воде писано. Если она получит это количество, то сможет созывать Конституционную ассамблею с целью изменить Основной закон. Так что ее возможности весьма и весьма широкие. «Успокаивает» только одно – у оппозиции не было и нет четкой программы. Получив широчайшие полномочия, она, не исключаю, поведет себя как слон в посудной лавке и напринимает таких законов, которые отрезвят ее избирателей (об этом ниже).
Почему проиграли
С самого начала Мадуро говорил о радикализации Боливарианской революции. Если Чавес был мастером компромиссов и умел договариваться с оппозицией, то Мадуро с момента избрания выбрал путь радикализма. Но можно констатировать, что по большому счету этот радикализм остался больше на словах. В отношении оппозиции продолжилась мягкая и компромиссная политика. Ну да, был посажен лидер оппозиции Леопольдо Лопес, но опять-таки почему? Потому, что власть боялась, что его убьют «свои» и это вызовет политический кризис в стране. По большому счету даже арест был компромиссным шагом! Сейчас Лопес поднят оппозицией на щит и постепенно бронзовеет.
Не было при Мадуро радикализации и в отношении самой власти. В нее проникли коррупционеры и нувориши. Никаких громких «посадок» при Мадуро не было, не была проведена чистка рядов Социалистической партии. Опять же из-за боязни, что это приведет к дестабилизации и расколу партии. Мне не раз попадался такой довод: я революционер и чавист, но я не буду голосовать за коррупционеров.
Таким образом, часть голосов чавистов ушла к оппозиции или они не пришли голосовать вообще. (Конечно, такое поведение нельзя признать граждански взрослым. Допустим, во власти «засели» коррупционеры. Хотя откуда вы это знаете – если на своем опыте, это одно, а если из буржуазных СМИ – то почему вы им верите? Но допустим. Так выводите их на чистую воду, не удается – пробуйте вновь и вновь, а на выборах голосуйте хотя бы за меньшее зло, но не отдавайте власть классовому врагу. Неужто при его правлении коррупции станет меньше? Коррупционеры вас преследуют – а при иной власти преследовать будут меньше? Вам не хватает легальных возможностей борьбы – а правые преподнесут их вам на блюдечке?)
Социальная политика власти в основном свелась к популистской практике пособий и субсидий. Жилье, еда, бытовые товары, транспорт – все это субсидировалось государством и продавалось по минимальным ценам, что и выступало главным инструментом внутренней политики. Да, социальные сдвиги большие, но и они обернулись против власти. Недавно в разговоре с товарищем я услышал интересную мысль, которой поделюсь. В результате социальной политики расширился средний класс. Многие избавились от бедности и перешли в группу среднего класса. Но при этом они переняли и его общественное сознание, в том числе политическое. Своего рода венесуэльские (и аргентинские, и бразильские) иваны, не помнящие родства. И это не случайно. Не заработанное, не завоеванное тобой и твоими товарищами в классовой борьбе, а полученное от государства в «дар» развращает, приучает ждать и требовать все больших подачек. Упадут цены на нефть – такой обыватель сразу примется скулить. Вот так материальное положение влияет на сознание. Все в духе марксистской теории.
Но эта группа причин, которую можно назвать социально-психологической, далеко не единственная. Есть и другая, в которой многие избиратели не признаются даже самим себе, а многие и сами ее не осознают, но подспудно она определяет их «электоральное поведение» (и не только электоральное) не меньше, если не больше первой. Эти причины можно резюмировать одним словом – усталость. Народ устал от затяжного противостояния, не приводящего, прежде всего по международным причинам, к решительной развязке, не позволяющего по-настоящему решить ни одной проблемы. Подсознательно накапливается чувство безнадежности. Допустим, снова выберем чавистов – оппозиция ни за что не признает итоги выборов, какими бы идеально честными они ни были, и весь «цивилизованный мир» будет на ее стороне – и те и другие не оставили на этот счет сомнений. Значит, опять «гуаримбы», опять раненые и убитые, опять ужесточение санкций, опять угроза войны на границах (теперь уже двух – с Колумбией и Гайаной), опять взрывы ЛЭП и не только их, опять саботаж снабжения и всей экономики (попробуйте только решиться на национализацию – «цивилизованный мир» поступит с вами как с Ливией и Сирией).
И все это – при утрате союзников (правые уже у власти в Аргентине, на подступах к ней в Бразилии), при падении цен на нефть. До каких же пор? До кровавого переворота, как когда-то в Чили (а Венесуэла почти поголовно вооружена – тут прольется море крови)? Или все же до ближневосточного сценария, о котором каждый день напоминают теракты по всему миру? Не лучше ли проголосовать за правых – пусть возьмут власть мирным конституционным путем, а не на дымящихся развалинах…
Так уже было не раз. В Никарагуа в 1990-м. В СССР, а затем России в начале 90-х, на Украине в 2004-м и 2014-м. Только за минувший месяц – в рабочих пригородах Буэнос-Айреса и Боготы, в бедной Гватемале и зажиточной Франции, в Турции и Мьянме.
Можно называть подобное настроение обывательским, корить электорат за малодушие, предупреждать: «Еще пожалеете» – и это будет правдой. Можно даже обвинять людей, немало получивших от революции, в неблагодарности и дезертирстве. Но Ленин не зря предупреждал: «Надеяться на преданность, верность и тому подобные превосходные человеческие чувства – в политике вещь совсем не серьезная. Превосходные чувства бывают у небольшого числа людей, а в политике решают исход гигантские массы, и они, если небольшое число людей не подходит к ним, иногда обходятся с этим небольшим числом не слишком вежливо».
Массы – даже нынешние, изрядно инфантилизированные «обществом потребления», – все же «люди практической жизни», как писал тот же Ленин. И что для них сегодня и завтра меньшее зло (не вообще, а в этих вот конкретных условиях) – они если не понимают, то ощущают лучше «небольшого числа людей». Особенно когда это небольшое число, вместо трезвого понимания реальной ситуации, опьяняет себя и других революционной фразой. Героев такой фразы в Венесуэле, и не только там, больше чем достаточно. Таких хватает и во власти (навязли уже в зубах рассуждения о радикализации и наступлении, когда уже давно следовало говорить о компромиссах и отступлении). Но еще больше – в левой оппозиции (есть ведь и такая). Последняя признала поражение задолго до того, как оно стало фактом, и фактически вела кампанию не за, а против Мадуро и PSUV. Теперь и вовсе поднимется вой: в отставку всех, даешь коалиционное правительство (да кто из оппозиции будет теперь на эту тему разговаривать – с квалифицированным-то большинством!)… Вроде того, как наши доморощенные противники Брестского мира готовы были идти «на временную утрату Советской власти». Поистине «странное и чудовищное» – лучше Ленина не скажешь.
Что дальше?
Прежде всего, у нынешнего состава парламента есть еще месяц работы. Он может принять закон о расширении полномочий президента, на что чависты скорее всего пойдут. Но и его оппозиция после 5 января будет иметь возможность отменить. Но в любом случае у президента будет запас времени, которым он обязан воспользоваться.
Есть еще один шанс – сделать упор на народную власть. Да, в Венесуэле уже интенсивно создаются коммуны (их порядка 14 тысяч), но полномочия их ограничены. Думается, что власть предпримет попытки расширить законодательные полномочия на местах, что сможет компенсировать потери в центральном законодательном органе.
Я надеюсь, что в ближайшие месяцы оппозиция проявит себя во всей красе. Благо у нее нет внятной и продуманной политической программы. Главной ее целью было свержение несуществующей «диктатуры». Если теперь она раскроется полностью, то венесуэльцы поймут, за кого они отдали голоса.
На волне воодушевления оппозиция может пойти на референдум по отзыву президента, который она вправе инициировать с апреля 2016 года. Казалось бы, расклад для власти плохой. На этих выборах за кандидатов власти проголосовало только 43 процента избирателей. Но одно дело парламентские выборы, а другое – референдум по отставке Мадуро. Венесуэльцы всегда мобилизовались на столь значимых выборах, президентские выборы тому пример. Если оппозиция успеет себя дискредитировать, то на предполагаемом референдуме можно ожидать победы чавизма. Конечно, и тогда политический процесс не вернется в прежнее русло, как минимум до следующих парламентских выборов, но, по крайней мере, установится политическое равновесие, как в странах Латинской Америки бывало не раз.
Есть, конечно, и немалый риск. Оппозиция может и сохранить поддержку большинства, отговариваясь от любых доводов одним: у нас нет полноты власти, вот получим ее – тогда и увидите, на что мы способны. А главное, она может (и наверняка будет) продолжать шантажировать народ конституционным конфликтом «ветвей власти», угрозой гражданской войны и интервенции.
В любом случае Венесуэла вступает в очень опасный и одновременно интересный этап своей истории. Будем ждать новостей и следить за ними.
Источник: andp2027