Диалектика по Шекспиру

Умер Шекспир, предположительно, в свой день рождения. Предположительно – потому что точно дата его рождения неизвестна. Сохранилась запись о крещении Вильяма 26 апреля 1564 года, а так как тогда было принято крестить младенцев на третий день после появления на свет, то 23 апреля и считают днём рождения гения.

Шекспир умер в возрасте 52-х лет. Сейчас сказали б: умер молодым, в самом расцвете сил. Но по тогдашним меркам он был уже «пожившим своё» стариком – при средней продолжительности жизни около 40-ка люди и старились быстро. Так, английский король Генрих VIII в молодости был силён словно бык (подковы гнул!), а умер в 55 немощным старцем, окружённый заботой последней молодой жены.

И Шекспиру-то повезло, судьба его берегла! В год его рождения от чумы умер каждый шестой житель его родного Стратфорда-он-Эйвон. А во время эпидемии 1592–94 годов только в первый год из 100 тыс. лондонцев чума забрала 10 тыс. душ.

Творчество английского драматурга – общепризнанная вершина трагического во всей мировой литературе. Неслучайно к философскому осмыслению Шекспира особенно обращались немецкие мыслители: Г. Лессинг, И. В. Гёте, И. Гердер, Г. В. Ф. Гегель, а также К. Маркс, которых не могли не привлечь историзм и стихийная диалектика шекспировского мировоззрения, способность великого англичанина прочувствовать, «схватить» и в художественной форме передать противоречия его эпохи, преподанные как «вечные», «неустранимые». Трагедия – это вид литературы, вообще – искусства, наиболее тесно связанный с политикой, с непримиримой борьбой классов и идей в обществе. Так, расцвет античной трагедии в творчестве Эсхила, Софокла и Еврипида пришёлся на блестящий век Перикла (середина V века до н. э.) с его ожесточённой борьбой демократической и аристократической партий в Афинах. Гениев рождает время, и творчество Уильяма Шекспира нельзя понять вне связи с общественно-политическими перипетиями того переломного момента перехода от феодального общества к капиталистическому.

 

Вот они и замахнулись «на Вильяма нашего, понимаешь ли, Шекспира»!

Сказать, что величие Шекспира общепризнано, пожалуй, не совсем верно. О нём тоже спорят. Вот, Лев Толстой, к примеру, Шекспира ни в грош не ставил! Ещё сложней дело обстоит с его биографией – уже не первое столетие шекспироведы, разделившись на «стратфордианцев» и «антистратфордианцев», спорят, является ли Уильям Шекспир действительно автором приписываемых ему произведений.

Жизнь нашего героя «плохо задокументирована», а о том, чем он занимался во второй половине 1580-х годов – от отъезда по неясным причинам из Стратфорда в Лондон до театрального успеха в столице, – вообще ничего не известно. Эти годы в шекспироведении так прямо и называются «утраченными», или «тёмными». Всё это и породило гипотезу, что будто бы У. Шекспир был только лишь актёром, но не писателем, был подставным лицом, чьим именем подписывал свои бессмертные творения кто-то, кто по каким-то мотивам не мог раскрыть себя как их автор.

Некоторые аргументы антистратфордианцев в самом деле звучат довольно убедительно. Например, в пьесах Шекспира встречаются точнейшие подробности из топографии итальянских городов, которых не мог ведать человек, никогда в жизни не покидавший пределов Альбиона. Недоумение вызывает его завещание, в котором расписана «судьба» даже кроватей с постельными принадлежностями, но ни слова не сказано о литературном наследии. Да и сами рукописи Шекспира не найдены.

Марк Твен называл его «самым великим из никогда не существовавших людей». Антистратфордианцем был и Зигмунд Фрейд. В качестве предполагаемых авторов произведений Шекспира называли философа Френсиса Бэкона, Эдварда де Вера (графа Оксфорда) и даже королеву Елизавету I! Наиболее интересная, на мой взгляд, версия – драматург, одногодок Шекспира Кристофер Марло (1564–93).

Многообещающий автор, Марло погиб в кабацкой драке в 29 лет. Однако есть предположение, что он лишь инсценировал гибель – Марло работал на английскую разведку и, естественно, после «смерти» подписывать пьесы своим именем уже не мог.

Как раз слабей всего звучит тот аргумент антистратфордианцев, что Шекспир не получил, дескать, должного образования, не учился в университете (а ведь его словарный запас, его владение языком не имеют себе равных во всей английской литературе!). Во-первых, в Стратфорде была отличная «грамматическая школа», где Уильям выучил латынь и греческий и мог основательно познакомиться с античной литературой. Правда, ему пришлось бросить школу в 14 лет. Во-вторых же, надо помнить, что Шекспир является гением эпохи Возрождения, и эта эпоха как раз и выдвигала нередко гениев-самородков из народа, из торгово-ремесленной среды.

К слову, есть такой довод в пользу Шекспира: в его творениях упомянуты тонкие нюансы кожевенного дела, которые и должны были быть известны сыну перчаточника, предположительно помогавшему в юности в мастерской отцу.

Борьба вокруг авторства Шекспира носит идеологическую окраску. Большая Советская Энциклопедия, 2 изд., писала по этому поводу: «В основе этих домыслов лежит классовый предрассудок, будто простой актёр, выходец из народа, не получивший университетского образования, не мог явиться создателем гениальных произведений» [т. 47, с. 641]. Успех Шекспира на сцене вызвал неудовольствие тех, кто был обременён образованием, однако не выдержал конкуренции со стороны «выходца из простого народа». Один из таких «носителей классового предрассудка» – выпускник Кембриджа драматург Роберт Грин (1558–92) – разорился и умер в нищете, а на смертном одре «накатал» памфлет против необразованного выскочки Вильяма, называя того «потрясателем сцены» (каламбур на фамилию Shakespeare – «потрясающий копьём»). Это, кстати, был первый отзыв на творчество Шекспира.

Как бы то ни было, человек, сочинивший «Гамлета» и «Отелло», был редким гением, а вся эта загадочная история с авторством лишь позволяет нам отвлечься от обстоятельств жизни автора, сосредоточив внимание именно на том, как в пьесах его отразились объективные противоречия и общественные конфликты той поры.

 

«Золотой век» Елизаветы

Королева Елизавета I (1533–1603, на престоле с 1558 года), дочь монарха-женоубийцы Генриха VIII и загубленной им Анны Болейн, завершила династию Тюдоров. Несмотря на требование парламента выйти замуж и родить наследника, она отвергла все предложения женихов (даже сам Иван Грозный к ней сватался!) и осталась в истории «королевой-девственницей». А её правление – «золотым веком».

Никто в мире поначалу не воспринимал её всерьёз, но Елизавета сумела мало-помалу, так незаметно для противников превратить Англию в сильнейшую державу. Апофеозом её правления стал разгром в 1588 году «Непобедимой армады», которую испанский король послал, дабы покарать английских «еретиков»-протестантов. Это событие поставило крест на доминировании Испании, а Англия стала превращаться во «владычицу морей», вступив в борьбу за колониальные захваты. Ещё раньше, в 1580-м, из кругосветного плавания вернулся прославленный пират Френсис Дрейк, который привёз награбленного у испанцев золота в объёме двух годовых бюджетов Англии! Благодаря этому Елизавета сразу выплатила весь государственный долг.

Прекрасно образованная, владевшая пятью языками, королева окружила себя плеядой столь же блестящих государственных и военно-морских деятелей. Помимо упомянутого Дрейка, были ещё её фаворит историк и адмирал Уолтер Роли (Рейли) (это он первым попытался основать в Северной Америке колонию Вирджиния, названную так в честь «королевы-девственницы»), первый министр и казначей лорд Уильям Сесил, дипломат и основатель британской разведки Френсис Уолсингем.

В Англии быстро развивались промышленность и торговля. В Лондоне рос торговый порт, поднялся знаменитый район Сити, в 1571 году открылась биржа, значение которой особо возросло после того как в 1576-м испанцы разорили прежний главный мировой финансовый центр – Антверпен. В 1600 году возникла Ост-Индская компания – одна из первых в истории торговых монополий.

Монархиня прослыла заядлой театралкой, даже сама играла в любительских спектаклях. Помимо всего прочего, она ещё и считалась первой танцовщицей своего времени! Становление английского театра, а значит, и становление нашего героя как выдающегося драматурга неразрывно связано с именем Елизаветы I. В 1576 году в Лондоне открылся первый постоянный публичный театр. Важно то, что английский театр изначально существовал и развивался как демократический институт общества – на представления приходила самая разнообразная публика, включая городские низы, и это решающим образом повлияло на творчество Уильяма Шекспира.

 

Три периода жизни – три ви́дения мира

Творчество У. Шекспира чётко делится на три периода. Можно, конечно, объяснять их различия взрослением автора, возрастными особенностями взгляда на мир в тот или иной период. Однако большие произведения искусства – это всегда преломление в душе творца объективной общественной реальности, окружающей его, и из этого необходимо исходить, анализируя творчество любого мастера.

В первый, ранний период (1590-е годы) – в годы подъёма национального духа англичан после разгрома «Непобедимой армады» – Шекспир пишет большинство своих комедий: жизнеутверждающих, прославляющих благородные побуждения любви и дружбы, пронизанных светлым духом эпохи Возрождения и поэтическим восприятием Природы, оптимизмом, «карнавальностью», народным юмором.

В это же время он создаёт цикл своих исторических хроник. По сути, это – концентрированное осмысление всей предшествовавшей английской истории с её междоусобными войнами, заговорами, народными восстаниями и прочим, дающее политические уроки не только для эпохи Шекспира, но и для нашего времени тоже. Впервые в истории литературы драматург даёт глубоко реалистичное изображение политической борьбы, страстей и мотивов, движущих в ней людьми, ставя сложные – и всегда актуальные – вопросы о природе власти и ответственности правителя.

Именно во времена действия хроник происходило становление английского централизованного государства, и в своих хрониках автор красной нитью проводит идею национального единства – против феодальных распрей. Как выражаются литературоведы, «под смех Фальстафа» (гротескный персонаж, шут, воспитатель будущего короля Генриха V) уходит, изгоняется Средневековье. «Фальстафовским фоном» Ф. Энгельс называл деклассированных представителей распадающегося средневекового общества. Можно сказать, Шекспир обосновывает просвещённую абсолютную монархию, побеждающую феодальную смуту и раздроблённость.

Идеал правителя для Шекспира – Генрих V, сильный властитель, добившийся наибольших успехов в Столетней войне 1337–1453 годов. Ему противоположены как слабовольные Генрих VI и Ричард II, так и тираны Ричард III и Джон (Иоанн Безземельный). В этих пьесах важное место занимает народ – с ним не может не считаться даже такой жестокий деспот, как Ричард III, но при этом Шекспир всё же с опаской относится к стремлениям народа самостоятельно решать судьбы страны.

Заметим, что в реальности Ричард III не был горбуном (так, имел небольшой дефект фигуры), а его вероломство и жестокость несколько преувеличены. Скажем, историки ныне сомневаются в официальной версии, утвердившейся при Генрихе VII Тюдоре, будто бы свергнутый им Ричард III умертвил своих племянников принцев Эдуарда и Ричарда, сыновей его умершего в 1483 году старшего брата Эдуарда IV.

Во времена Шекспира в народе ещё жива была память об ужасах Войны Алой и Белой роз 1455–85 годов – междоусобице Ланкастеров и Йорков. В ходе её была истреблена четверть населения Англии, погиб весь цвет её рыцарства! Завершила же войну битва при Босворте, в которой был убит Ричард III. И в «Ричарде III» Шекспир вкладывает в уста победителя – Генриха Тюдора – важнейшую фразу, в которой, возможно, суть всего цикла хроник: «Издох кровавый пёс… и кончена вражда!»

Единственная крупная трагедия, созданная Шекспиром в ранний период, – «Ромео и Джульетта». Это – трогательная история любви: её герои ценою гибели одерживают  нравственную победу над пережитками средневековья. В этом смысле она тоже социальна, но в ней нет ещё социально-политической глубины. Глубина эта будет достигнута Шекспиром во второй период творчества, в 1600-е годы, в т. н. период «великих трагедий», когда наметился надлом в самом английском обществе.

24 марта 1603 года скончалась Елизавета, последние годы правления которой, впрочем, уже были неспокойными – заговоры, борьба различных группировок при дворе. На трон взошёл Яков I Стюарт, он же король шотландский Яков VI, ярый католик и сын казнённой Елизаветой Марии Стюарт. На жизни и карьере самого Шекспира это никак не отразилось – Яков, как и его великая предшественница, покровительствовал театру, предоставив труппе Шекспира статус королевской.

Однако на рубеже столетий обозначились глубокие противоречия, которые не мог не почувствовать проницательный драматург. Союз абсолютизма с буржуазией и частью обуржуазившегося т. н. «нового дворянства» («джентри»), направленный против феодальной знати, был временным, преходящим, обречённым на скорый распад – поскольку у сильной английской буржуазии имелись свои экономические и политические интересы. Двор нового короля превращался в центр притяжения всех реакционных сил, жаждавших восстановить католицизм и феодальные порядки. Был взят курс на сближение с католической Испанией – соперницей Англии в колониях. Всё это вызывало растущее недовольство в самых широких кругах общества.

Раскол общества сконцентрировался в религиозном вопросе. XVI век, с того момента, как Генрих VIII отделил английскую церковь от Рима, став во главе её («реформация сверху»), прошёл под знаком религиозных распрей. Сначала, при Марии Кровавой, католики истребляли англикан, затем, при Елизавете, гонениям подверглись уже католики. Наиболее радикальные же буржуазные элементы стояли за полное «очищение» церкви от католичества, составив движение пуританизма.

Абсолютная монархия в лице Якова I пыталась утверждать право короля управлять страной – и, прежде всего, устанавливать новые налоги – без согласия парламента, который созывался всё реже. И в Англии, и позже во Франции бюджет и налоги – это был самый чувствительный вопрос для практичной буржуазии, добивавшейся участия в бюджетном процессе и контроле над ним. Этот вопрос, собственно, и дал толчок к открытому выступлению против монархии, к революции.

Трудно, конечно же, назвать Шекспира революционером, идейно готовившим Английскую революцию XVII века подобно тому, как французские просветители готовили Великую Французскую революцию. Нет, он был вполне лоялен к короне – да и нехорошо было б с его стороны «кусать руку», благодетельствовавшую ему! Но, как глубокий художник-мыслитель, он должен был предчувствовать будущие потрясения, тот перелом в истории, когда общественный прогресс будет, как это обычно и происходит, утверждаться в самых жестоких и неоднозначных формах – что, по-видимому, и выразилось в социально-философских трагедиях Шекспира.

Жизнеутверждающий оптимизм предшествовавшего периода сменяется в них весьма мрачным взглядом на мир. Герои борются со злом, однако высшие ценности – добро, честь, справедливость – с неминуемостью терпят трагическое поражение. Одинок благородный бунтарь Гамлет; в «Короле Лире» борьба за власть приводит к распаду всех человеческих связей. Своеобразную «чёрную диалектику» встречаем мы в «Макбете», где ведьмы, олицетворяющие тёмные стороны души главного героя, заклинают (в переводе Б. Пастернака): «Зло есть добро, добро есть зло…» (Есть, однако, мнение, что этих персонажей У. Шекспир ввёл, дабы угодить Якову, который был склонен к мистицизму и даже написал трактат по демонологии.)

В «Гамлете», в «Короле Лире» и особенно в «Макбете» проявляется совсем иное, чем в исторических хрониках, отношение автора к монархии. Фактически Шекспир признаёт моральность и необходимость борьбы против деспотизма – и в этом справедливом деле допускает любые средства, вплоть до цареубийства!

Но… в несколько более ранней пьесе «Юлий Цезарь» (1599) Шекспир видит противоречивость такой борьбы, сложность, неоднозначность её оценки в обществе, как бы предугадывая коллизии Английской революции 1640–60 годов. Кристально честный республиканец Брут одерживает временную победу над тираном Цезарем, однако народ не понимает его бескорыстных устремлений и не поддерживает его; и Брут в итоге терпит поражение. Ещё одно интересное совпадение: в том же 1599 году родился главный герой революции Оливер Кромвель, установивший затем диктатуру и жестоко подавивший демократические выступления народных масс.

Шекспир не был бы великим гуманистом, если б он завершил своё творчество на столь «минорной ноте», не оставив места для оптимистического взгляда на мир. И вот в последний, третий период творчества (1609–12 годы) он обращается к трагикомедии, к тому, что принято называть «романтическими драмами». В рамках своего рода диалектической триады «тезис – антитезис – синтез» оптимизм всё же берёт у него верх над прежним мрачным видением мира. Так, в пьесе «Буря» (1611), считающейся «поэтическим завещанием» драматурга, её герой Просперо с помощью магии покоряет силы природы, заставляя их, а также самих людей служить добру.

Тут можно увидеть созвучие шекспировского миросозерцания со взглядами его современника Френсиса Бэкона, сочетавшего материализм и опытное познание мира с верой в магию. Это ведь Бэкону принадлежит выражение «Знание – сила!», которое правильнее переводить с английского как «Знание – власть!» (Knowledge is power). И само название пьесы – «поэтического завещания» Шекспира – прозвучало глубоко (и «магически») символично: «буря» разразится в Англии через 30 лет!

 

Шекспир и «золотой телец»

На смену феодализму и средневековью шёл новый строй со своими острыми противоречиями. XVI век был в Англии временем окончательного складывания товарно-денежных, капиталистических отношений. Происходило «первоначальное накопление капитала», которое отнюдь не представляло собой, как многие себе его рисуют, идиллический процесс обогащения «самых трудолюбивых и рачительных хозяев». Как и в тот период «первоначального накопления», который мы пережили в 1990-е годы, дифференциация на владельцев капитала и неимущих пролетариев осуществлялась при помощи насилия, произвола «сильных мира сего», расхищения государственных и изъятых у церкви имуществ, всякого рода афер и преступлений.

В 1572 году Елизавета I издала «Акт о бродягах и нищих», продолживший драконовские законы Генриха VIII, по которым в Англии были казнены 72 тыс. человек! Людей, разорённых и пущенных по миру «огораживаниями» и прочим, под страхом смерти или тюремного заключения фактически загоняли в нарождавшиеся мануфактуры, где рабочие за нищенскую плату трудились до 14–18 часов в сутки!

Акт 1572 года, к слову, нёс угрозу и странствующим актёрам, которых тоже могли запросто «привлечь» за «бродяжничество». Поэтому театральным труппам приходилось проситься «под патронат» к знатным вельможам, получая от них «охранные грамоты». Так, Шекспир, выступал в труппе «слуг лорда-камергера».

Противоречия новых экономических отношений нашли отражение и в драмах великого англичанина. Причём сам-то он происходил из буржуазной семьи. Предки Шекспира в нескольких поколениях были землепашцами, однако отец его, которого звали Джон, успешно занимался кожевенным ремеслом и торговлей. Вершиной его жизненного успеха стало избрание его в 1568 году бейлифом, т. е. старостой, или мэром Стратфорда. Уильям родился в богатом и красивом доме – ныне его музее.

Позднее, однако, Джон Шекспир разорился, отчего, по-видимому, 14-летнему Вильяму и пришлось оставить учёбу в школе. Наверняка тот юношеский эпизод тоже запечатлелся в его душе. Впрочем, «выбившись в люди», Шекспир-младший быстро проявил себя как удачливый и расчётливый делец, с выгодой вкладывавший заработанные им на театральной ниве деньги в недвижимость и другие предприятия. Уже в 1597 году, например, он купил в Стратфорде второй по величине в городе дом «Нью-Плейс» с двадцатью комнатами и десятью каминами! Не гнушался великий писатель и таким «бизнесом», как откуп налогов. Известно, что он приобрёл право взимать часть налогов на пшеницу, сено и солому в окрестностях Стратфорда, – и сохранились даже его обращения в суд с требованиями взыскания с должников!

То есть это был вполне буржуазный по духу, прагматичный человек, и тем ценнее его наблюдения и размышления о природе денег, скажем, в трагедии «Тимон Афинский». Богач Тимон был уважаем, но когда он разорился, его покидают все. И тогда он произносит горькие речи о золоте, которое губит людей и извращает все отношения между ними: золото – это демоническая сила, которая в представлении людей превращает гнусное в прекрасное, лживое в правдивое, старое в молодое.

Здесь Шекспир подходит к пониманию золотого фетиша, и это отмечает Карл Маркс: «Шекспир превосходно изображает сущность денег».

В трагедии «Отелло» противостоящие герои – Отелло и Яго, – по сути, оба порождены новыми отношениями, но в первом воплощены лучшие черты человека гуманистической культуры Нового времени, тогда как второй выступает носителем хищнического эгоизма. Отелло гибнет, но торжествует при этом его вера в человека, оставляя и нам надежду на преодоление уродующей «товарности» в человеке.

 

«Быть или не быть?» – вот вечный вопрос

В центре внимания Шекспира – судьбы человека и человечества. Он передаёт всё богатство и противоречивость человеческой натуры, ставит своих героев в такие обстоятельства, которые вскрывают сущность характеров; в его трагедиях, как и в реальной жизни, соседствуют и взаимно переплетаются возвышенное и низменное, трагическое и комическое, личное и общественное, величие и падение людей. У человека всегда есть выбор: «подняться» или «опуститься», «летать» или «ползать».

В этом – непреходящая ценность шекспировских трагедий, приобретающая особую актуальность в моменты крутых и жестоких общественных коллизий – как и в наши дни. Каждый человек встаёт перед мучительной альтернативой: сберечь человечность или превратиться в садиста и мародёра, уважать своих предков или издеваться над светлой памятью о них, пресмыкаться и прислуживаться перед «власть предержащими» или «пойти против течения», рискуя свободой и жизнью.

Так как же поступить: смириться с несправедливостью и беззаконием или всё-таки бороться против них? «…смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье…»? Допустимо ли, «уснув, забывшись», оставить, как есть, все «…униженья века, неправду угнетателей, вельмож заносчивость… нескорый суд и более всего насмешки недостойных над достойным…»? (перевод Б. Пастернака)

Так быть или не быть, решиться или не решиться… жить или не жить?

Наверное, этот знаменитый монолог принца датского – квинтэссенция всего шекспировского творчества. Всё новые и новые поколения людей будут находить в нём всё новый смысл, соотнося его с актуальными проблемами человечества. А оно ведь достигло такого уровня развития, такого могущества производительных сил и средств их уничтожения, что требуется высочайшая ответственность при принятии решений, требуются действительно выверенные, взвешенные решения и действия.

Оттого гамлетовские колебания – за которые Гамлета «ругали» многие философы и литературоведы – представляются проявлением немалой мудрости. Сомнение можно рассматривать как диалектический момент решимости изменить мир к лучшему – изменить так, чтоб из самых благих намерений не разрушить его!

«Излишняя смелость – такой же порок, как и излишняя робость», – говорил друг Шекспира драматург Бен Джонсон. Смелость в сочетании с ответственностью и духом сомнения в себе – необходимые качества для тех, кто вершит судьбы мира.

Сложная, противоречивая натура Гамлета, о которой 400 лет не утихают споры, отлично передана в советском театре и кинематографе, в которых эту роль лучше всего сыграли два, казалось бы, диаметрально противоположных актёра: брутальный, хриплоголосый Вл. Высоцкий и утончённо-аристократичный И. Смоктуновский…

И «сквозь века к неведомым народам и наречьям» (У. Шекспир. «Юлий Цезарь») летят эти бессмертные слова: «To be, or not to be: that is the question».

Дмитрий Королёв

источник