Успех борьбы за социализм в логове капитализма

Борьба за социалистические преобразования принесла свои плоды там, где меньше всего можно было ожидать ‒ в «самой капиталистической стране», в США. О том, как начинался путь к успеху, рассказывает писатель Джонатан Розенблум, который был в гуще событий с самого начала движения за справедливость.

 

 

Первая победа

Джонатан Розенблум, писатель из Сиэтла, член Объединенного профсоюза рабочих автомобильной и авиакосмической промышленности и сельскохозяйственного машиностроения Америки, автор книги «Помимо 15$: рабочие-иммигранты, религиозные активисты и возрождение рабочего движения», Beacon Press ‒ 2017.

Джонатан оказался там, где ныне широко развернувшаяся борьба за удвоение минимальной оплаты труда впервые дала свои результаты. Позже «борьба за 15» ‒ за минимальную зарплату в 15 долларов в час ‒ победила в Сиэтле и Миннеаполисе. Но начиналось все с крошечного городишки Си-Така.

‒ Джонатан, как родилась идея «борьбы за 15»?

‒ Большие идеи иногда начинаются с малого. Лозунг «$15 и Профсоюз» впервые появился в Нью-Йорке. В конце ноября 2012 года около двухсот работников фастфуда в центре Манхэттена вышли на однодневную забастовку, требуя минимальную зарплату в $15 в час (это более чем вдвое больше минималки, установленной в США) и признания их профсоюза.

Для города в восемь миллионов человек это был крошечный протест, но для низкооплачиваемых рабочих по всей стране такой смелый призыв просто выходил за пределы воображения ‒ все привыкли, что профсоюзные лидеры говорят о повышении в 50 центов. Требование такой высокой зарплаты казалось абсурдным – пока нью-йоркские рабочие не высказали его.

‒ Где впервые «Борьба за 15» увенчалась успехом?

‒ Аэропорт Си-Так (Сиэтл-Такома), расположенный рядом Сиэтлом, штат Вашингтон, стал тем местом, где мы впервые выиграли посредством голосования минимальную зарплату $15 в час, наряду с другими правами и преимуществами. (Многие штаты в США разрешают избирателям инициативы по установлению муниципальных ставок заработной платы; штат Вашингтон является одним из них. Аэропорт расположен в городке Си-Так, где каждый третий житель работает именно в аэропорте. Горсовет Си-Така в 2013-м принял решение поднять почасовую минималку до 15 долларов).

Как и в случае с другими победами, даже локальными, победа в Си-Таке подарила надежду работникам в других городах, подняла их оценку того, чего они заслуживают и за что должны бороться. «Зарплатные бои» продолжились по всей стране и привели к победам, которые уже принесли пользу миллионам трудящихся.

 

 

Высоко метим?

‒ Каким был путь от сомнений и неверия в успех ‒ к широкой поддержке?

‒ Я думаю, важно изучать этот путь «на уровне улиц», «с низов». Мы видели, как противостояние глубоко меняет активистов. Они начинают понимать, что лучшая жизнь возможна и уже не сдаются даже перед лицом огромных препятствий.

Вот показательная история из моей книги «Помимо $15». Один из лидеров борьбы в Си-Таке ‒ Хабиба Али. Она приехала из Сомали и начала работать в 2011 году сопровождающей людей на инвалидных колясках. Она стала активно участвовать в «борьбе за 15» и пережила многое в следующие несколько лет. Она была в восторге, когда мы выиграли избирательную инициативу за $15, но затем была обескуражена, когда комиссия аэропорта, авиакомпании, другие крупные предприятия и суд объединились, чтобы блокировать повышение заработной платы для нее и тысяч работников аэропорта.

Хабиба основала Союз сопровождающих людей на инвалидных колясках, а потом узнала о том, что ее работодатель и крупная авиакомпания в Си-Таке ‒ «Аляска», вступили в заговор, чтобы попытаться остановить голосование профсоюза. Хабиба и ее коллеги преодолели ожесточенную анти-профсоюзную кампанию со стороны руководства аэропорта и «Аляски», выиграли профсоюзные выборы и заключили союзный контракт со своим работодателем.

И после двух лет судебных разбирательств, крупный бизнес и Си-Так проиграли свою последнюю апелляцию в суде. Хабиба получила зарплату в размере 6 300 долларов. Некоторые штатные работники получили целых $ 28 000.

Хабиба была активистом, но признала, что даже она в течение двух лет, пока избирательная инициатива томилась в суде, испытывала сомнения. Она с болью смотрела как крупные корпорации, государственные деятели обеих крупных политических партий, высокооплачиваемые адвокаты и судебная система действовали в сговоре, чтобы лишить работников их прав. Наверное, она даже думала, что движение рабочих обречено на провал: «Может быть, мы слишком высоко метим».

Но теперь, выиграв $15 и получив профсоюзный контакт, она говорит: «Я верю, что мы можем сделать все, что угодно».

 

 

Страх, который перекочевал

‒ В России практически отсутствует борьба работников за свои трудовые права. В значительной степени это связано со страхом перед индивидуальными репрессиями со стороны работодателя. Был ли такой страх в Сиэтле? Как удалось избавиться от него?

‒ Конечно, был страх ‒ на всех рабочих местах в США преобладают капиталистическая идеология и реальность. Трудовое законодательство не защищает трудящихся и наши гражданские права. Однако, нашей кампанией мы преодолели страх работников, но было бы преувеличением предположить, что мы избавились от него полностью. Преодоление страха ‒ это постоянная борьба в любой организации.

С начала своей работы в аэропорту, работники были вынуждены терпеть обычные притеснения со стороны своих руководителей: задержки зарплаты, увольнения без уважительных причин, крики и угрозы «надсмотрщиков», изменения графика в последнюю минуту, унизительные разносы перед пассажирами ‒ все это и многое другое было привычным, вдобавок к низким зарплатам и ужасным условиям труда. Как правило, это жестокое обращение имело и расовый аспект при контактах белых менеджеров с цветными иммигрантами.

Это изменилось только тогда, когда рабочие приступили к коллективной борьбе. Они пошли на столкновение менеджментом. Иногда эти выступления были мелкими ‒ например, делегация из шести рабочих, идущих к менеджеру требовать соблюдения техники безопасности. Иногда это были более крупные акции ‒ когда сотни рабочих, при поддержке религиозных лидеров и союзников по общине, принесли петиции о справедливой оплате труда и достойном обращения в штаб-квартиру основной авиакомпании в Си-Таке.

Даже если мы не получаем непосредственных результатов от действия, сам факт противостояния начальству вдохновляет людей. Они обретают уверенность в себе, поскольку они отстаивают свои права.

Во время кампании в Си-Таке, делегации трудящихся обратились ко всем крупным работодателям аэропорта с требованием признания профсоюза. Неудивительно, что все работодатели сказали «нет».

«Некоторые просто запирали перед нами двери и отказались говорить, ‒ рассказывали позже рабочие, ‒ Но сам акт противостояния руководству нарушил общественный порядок внутри аэропорта. Мы нарушили сложившиеся трудовые отношения».

Расползались слухи о делегациях и ответах руководства. И появился термин, который работники использовали в разговорах о случившемся – «страх». Но на этот раз страх был не у работников, он перекочевал в глаза руководства. «Впервые они увидели, как их менеджеры коченеют при виде рабочих, собирающихся вместе: прячутся за дверями, отказываются выходить из кабинетов, подсылают парламентеров из низшего звена, чтобы те объявили, что большой босс недоступен.

Алекс Хупс, перевозчик багажа аэропорта и один из руководителей кампании, сказал, что делегации доказали работодателям, что «мы не собираемся ложиться. Мы собираемся встать и бороться».

Хупс рассказал мне, что рабочие обнаружили своих «надзирателей» более осторожными, более сдержанными. Рабочие увидели страх в глазах начальства.

Уверенность оказалась заразительной. Она показала формирующуюся силу работников аэропортов и при этом открыла окно в будущее возможности более достойного существования.

 

 

Разделяй и…

‒ В России общество атомизировано, часто люди готовы предать общую идею ради личного блага, и это приводит к появлению штрейкбрехеров. Была ли такая проблема в Сиэтле?

‒ Конечно, у нас есть и эти проблемы, потому что руководители крупного бизнеса и их политические союзники очень ловко манипулируют опасениями людей, чтобы разделить рабочий класс. Это справедливо как на местном, так и на национальном уровне.

У нас были белые представители рабочего класса в Си-Так, которые утверждали, что мигранты, работающие в аэропорте, не заслуживают $15 заработной платы. Они подкрепили свои аргументы всеми видами расизма и ксенофобскими мифами. Они поддерживали тезис идеологии США, что их положение является хорошим, пока существует кто-то еще ниже их экономически и социально. Когда они видят, что кто-то получает выгоду от социальной программы, они думают, что это как-то «несправедливо».

Такой образ мышления, конечно, возник не в рабочем классе. Эти мысли навязывается и политическим истеблишментом, с помощью контроля над основными средствами массовой информации и культурой, как средством разделения рабочих и сохранения их коллективной слабости.

Наши последние президентские выборы являются классическим примером этой намеренной стратегии разделения, когда миллиардер от недвижимости выиграл выборы, убедив трудящихся, что угроза, с которой они сталкиваются ‒ не жадность Уолл-стрит или корпораций, перенесших рабочие места за рубеж, а иммигранты, афроамериканцы, женщины и мусульмане.

На политической арене мы должны бороться вместе с нашими братьями и сестрами, чтобы преодолеть эти преднамеренные кампании с целью разделить нас. Мы должны показать, не на словах, а на деле, как наши судьбы связаны вместе, независимо от нашей расы, национальности, пола или религии.

Атомизированная природа общества, которую вы отмечаете в своем вопросе, не является уникальной для России. Сейчас я работаю с группой работников в академической среде и они часто описывают чувство изоляции друг от друга. Кроме того, временные работники, такие, как водители Uber, тоже часто чувствуют себя одинокими.

Наша работа как организаторов, так и активистов движения справедливости состоит в том, чтобы разрушить барьеры, которые создают изоляцию, помочь людям объединиться друг с другом, дать им увидеть, что у них общие интересы, что они должны работать вместе.

 

 

Нравственный путь к справедливости

‒ В России наблюдается явление «усвоенной беспомощности» ‒ негативный опыт отстаивания своих прав приводит к покорности и пассивности. Как вселить надежду и веру в собственные силы?

‒ В прошлом российские рабочие сталкивались с огромными проблемами, и я могу только представить, насколько трудными должна быть ситуация. Я думаю, что люди должны найти свой собственный, иногда совершенно иной, путь к пониманию того, почему мы должны работать для лучшего мира, и как именно нужно действовать. Для меня это означает, что мы рассматриваем нашу борьбу не только как экономическую или политическую, но и как борьбу, которая имеет нравственную основу.

Это означает, что любое движение должно опираться на ценности, исходящие из наших глубочайших человеческих эмоций, стремления к справедливости и общности. Это универсальные ценности, вне расы, этнической принадлежности и национальных границ.

Призыв к нравственности, будь то организованная религия или светское гуманистическое стремление, сыграл ведущую решающую роль в борьбе на протяжении всей истории, как в моей стране, так и в вашей. В США движение за гражданские права 1950-х и 60-х годов, как и движение за ликвидацию рабства столетия назад, являются лишь двумя примерами борьбы, которая продвигалась вперед мощными призывами к нравственности. В России в 1917 году рабочие не просто сбрасывали экономические иго, навязанное им царизмом; они опирались на моральную основу, на свое право жить полноценными людьми.

‒ Что важнее в борьбе за трудовые права — яркий и сильный лидер или готовность общества действовать сообща?

‒ Ну, это легкий вопрос! Коллективные действия и большие движения всегда будут важнее яркого и сильного лидера. Я на самом деле думаю, что обе наши страны имеют негативные примеры действительно серьезных кризисов, которые развиваются, когда движение зависит от одного лидера или небольшой группы лидеров.

Ключевое значение имеет действенная демократия, поскольку она выполняет две задачи: во-первых, удерживает лидеров в подотчетности, зависимости от народа, а во-вторых, вовлекает простых людей в качестве движущей силы в кампанию. По моему опыту, работники будут рисковать и терпеть огромные жертвы ‒ до тех пор, пока они будут владеть движением. Умный, харизматичный лидер может сплотить движение, но нужны массовые, демократические действия, чтобы долго поддерживать его.

 

 

С чего начать?

‒ Представьте себе группу безвольных людей, которые потеряли надежду на справедливость и уверены, что от них ничего не зависит. С чего начать, чтобы эти люди сплотились в сильное общественное движение и достигли своих целей?

‒ Иногда приходится начинать с малого, на одном рабочем месте или в одном сообществе. Даже небольшие бои преподают уроки, выстраивают отношения и развивают уверенность.

‒ Разрушение социализма в России превратило идею социальной справедливости в маргинальную идею, превалирует мнение, что социализм показал свою нежизнеспособность. В обществе преобладают идеи свободного рынка и жесткая конкуренция. Можно ли бороться за трудовые и социальные права в этой ситуации?

‒ Лучшее место для борьбы за трудовые и социальные права там, где экономические контрасты и несправедливость наиболее выражены.

Но я бы призвал вас начать не на идеологическом уровне, а скорее ближе к земле. Эффективные дискуссии начинаются не с тезисов, а с вопросов: почему мы изо всех сил стараемся заработать на жизнь, в то время как небольшое количество богатых имеют так много? Почему наши старики должны бороться, чтобы удержать свои государственные пенсии, пока правительство продает бизнес капиталистам? Почему многие из нас сталкиваются с отсутствием нормального жилья в то время как элита владееет роскошными виллами по всему миру?

Наша первая задача, как организаторов ‒ заставить людей задуматься. И как только они зададутся вопросом, почему вокруг нас такое жуткое неравенство, мы можем начать говорить о том, что нужно сделать.

 

 

Чудес не будет

‒ Какие слова солидарности, какие прощальные слова вы говорите тем рабочим в России, которые хотят начать борьбу за свои права?

‒ Мы можем говорить на разных языках и жить в самых разных частях мира, но мы разделяем всеобщие человеческие желания: счастье и согласие для себя и окружающих, здоровье и возможности для наших детей, достоинство и безопасность для наших стариков, еда на столе и крыша над головой, стремление к сотрудничеству, а также хорошее состояние окружающей среды в мире, где мы живем.

Короче говоря, мы настаиваем на том, чтобы претендовать на полную человечность в качестве рабочих.

Экономическая система капитализма, ставя прибыль превыше людей, а корпоративные интересы превыше общества и планеты, непоправимо противоречит этим человеческим ценностям. Будь то в России, США или в другой стране, наша работа состоит в том, чтобы определить и удержать наше видение справедливого, гуманного общества; требовать его, даже когда противостоящие силы нас кажутся подавляющими.

Я отмечаю в конце моей книге «Помимо $15», что по пути к справедливости, «прогресс не бывает линейным». Мы должны быть уверены в нашем смелом видении справедливого общества, даже при отсутствии заметных сдвигов. Отчаявшись остановить натиск капитализма на 99% населения, мы можем жаждать быстрых результатов и красивых жестов, чтобы осветить четкий путь вперед. Мы ищем легкое решение или надеемся на удачу ‒ какой-то чудесный поворот событий, или выборы политического лидера, который приведет нас в землю обетованную. Но не будет спасения, не будет чудес, не будет легких путей. Большие перемены создаются не блистательными лидерами и не политическим мастерством, а путем объединения тысяч актов простого мужества и благородства, которые сами по себе могут показаться несущественными, но вместе совершат огромные преобразования. Из этих ежедневных уроков, из обломков наших нынешних обстоятельств, мы можем создать новое рабочее движение, вернуть власть трудящимся и построить справедливое общество.

С солидарностью,
Джонатан

источник