Если еще два месяца, месяц и даже две недели тому назад мы могли говорить, что экономическая катастрофа надвигается, то настоящий момент характеризуется наступлением этой катастрофы. Получившиеся позавчера или вчера сведения о том, что 77 предприятий Донецкой области уже приостановлены, показывают, что начался уже самый процесс катастрофы. Эта катастрофа уже давно подготовлялась. В области финансовой у нас такое положение, что если все национальное богатство оценивается в 70 миллиардов, то наш государственный долг к 1 января будет равняться 60 миллиардам. В 1915 г. война стоила 10 миллиардов; в 1916— 19 миллиардов; в первое полугодие 1917 г. — уже 10 и 1/2 миллиардов, и можно рассчитывать, что к 1 января, если война будет продолжаться, расходы на нее за этот год достигнут свыше 20 миллиардов. Таким образом, одних процентов придется платить 3 и 1/2 миллиарда. Если исчислять доходы 1917 г. в 5 800 миллионов рублей, при обыкновенных расходах в 4 миллиарда, то ясно станет, что финансовое банкротство страны уже налицо. Финансовый крах диктует в области экономической политики проведение революционных экономических мероприятий. Перед нами встает вопрос об объявлении государственного банкротства, т. е. об отказе от платежей по займам. Должен заметить, что еще Маркс говорил о французской революции 1848 г.: если правительство не хочет идти в хвосте за буржуазией, оно должно отказаться платить по векселям буржуазии 191. Несомненно, займы для буржуазии выгодны, это своего рода пенсия, гарантирующая после войны кое-какие доходы.
Что касается области производства, то, согласно последнему докладу Бернацкого, металлургическое производство сократилось на 40%, в текстильной промышленности — на 20%. Если мы вспомним, что текстильная промышленность все годы войны работала на армию, и теперь все будет идти на фронт, то стране скоро не во что будет одеваться... Весь национальный доход в 1915 г. можно исчислить в 11 и 1/2 миллиардов, из них на войну шло б миллиардов. Вот те объективные условия, которые подготовляли крах в области производства.
В области продовольствия мы стоим накануне голода: Центральный промышленный район не обеспечен споим урожаем, но и наиболее плодородные губернии Поволжья не могут выбросить на рынок необходимого для страны количества хлеба. У нас в Петрограде запас хлеба на 10 дней, в других городах — не больше чем на 20 дней. Если бы не было железнодорожной разрухи, это не было бы опасно, но так как уже половина паровозов больны, подвижной состав — на фронте, недостает топлива, — то это означает возможность самого настоящего голода. Два фактора приведут к голоду: 1) полный неурожай в Поволжье, 2) расстройство железных дорог. Создаются такие условия транспорта, при которых можно сказать не преувеличивая, что страна стоит накануне экономической гибели. Из этого положения мы должны исходить, чтобы понять перспективы ближайшего будущего. Голодные бунты в городах, отрезанных один от другого, — факты недалекого будущего. И это повелительно диктует необходимость самых решительных революционных мер. Но классовая борьба, которая велась до сих пор, создает то, что даже те мероприятия, которые предпринимаются западноевропейской буржуазией для спасения страны, у нас не проводятся, хотя в правительство и входят «социалисты»-министры. Целый ряд съездов, совещаний и т. п. выносит резолюции о необходимости урегулировать производство. Скобелев обещает конфисковать 100% прибыли капиталистов. Но на деле классовая борьба приводила к тому, что не было никакой системы, которая дала бы возможность бороться с экономическим кризисом. Нам часто говорят, что мы своими лозунгами даем обещания избежать кризиса. Это неверно. Избежать кризиса мы не можем, но мы могли бы бороться с ним при проведении ряда мероприятий в государственном масштабе. В провинции предпринимается ряд самочинных начинаний в этом направлении. Когда мы выставили лозунг захвата земель, для нас совершенно ясно было, что помещики будут саботировать; и мы указывали на это, но нас ругали демагогами. Но вот пример: в Поволжье, где был широко проведен захват земель, в то время как у помещиков более 50% земель осталось незасеянными, у крестьян посевная площадь увеличилась на 20%.
Рабочий контроль — действительное средство борьбы с разрухой, и там, где удавалось его проводить, положение действительно улучшалось. Экономическая политика капиталистов была одним из серьезных факторов экономического развала. Борясь с растущим влиянием рабочих организаций, капиталисты саботировали производство. Отличительный признак настоящего момента заключается в том, что саботаж выливается в определенную систему, зафиксированную как съездом промышленников, так и кадетским съездом. Я напомню вам некоторые факты. Еще в начале июня в Москве состоялась конференция под председательством Кутлера, на которой присутствовали представители различных отраслей промышленности, и там были вынесены постановления, в которых говорилось, что необходимо принять все меры для предотвращения социалистических мероприятий и особенно бороться с вмешательством рабочих в производство. Вторая конференция капиталистов, под председательством Третьякова, подтвердила эти решения. И, наконец, — кадетский съезд, где
Мануйлов говорил, что кадеты остаются на старой позиции, что они, слава богу, не социалисты. Ясно, что в этой области буржуазией будет проводиться определенная кампания. Мы думали при помощи государственной власти сломить сопротивление буржуазии, провести рабочий контроль и т. д. Но, как показал опыт, органы государственной власти оказались на службе у финансовой и промышленной буржуазии. Между нашими решениями экономических вопросов и теми, которые давались буржуазией, стояли. решения Советов. Эти решения были соглашательского компромиссного характера, как и в политической области. Если посмотрите решения советских съездов, вы увидите, что Советы старались путем ряда уступок войти в соглашение с буржуазией, заставить ее пойти по западноевропейскому пути, но буржуазия не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы сломить сопротивление рабочего класса, и она на это соглашение не шла. Программа правящих партий была принята и Временным правительством. Она характеризуется следующими чертами (постановления, принятые Экономическим отделом Петроградского Совета, ЦИК и Временным правительством): учреждается Экономический совет, в котором интересы буржуазии получают несоизмеримо большее представительство, чем интересы пролетариата. Рабочие представители имеют там ничтожное меньшинство. И этому органу предоставлено право руководить всеми мероприятиями в экономической области! Под нашим давлением правящие партии сделали известную уступку: согласно последнему постановлению Экономического отдела Петроградского Совета, представители революционной демократии в орган контроля должны входить в большинстве. Но это только июньское решение. В мае и июне было выдвинуто паритетное начало. Вот та политика, которую хотели проводить Временное правительство и правящие партии и которая ничего решающего не дала: в области финансовой — только увеличение поимущественного налога; в области производства — в отношении контроля ничего не сделано; в области рабочего законодательства картина деятельности Временного правительства вырисовывается необычайно ярко: фактическим главой Министерства труда является, конечно, не Скобелев, а Колокольников — старый работник профессионального движения. И тут сказалась вся никчемность позиции соглашательства. Был выдвинут и разработан целый ряд проектов: проект трудовой инспекции (комиссия труда), проект создания бирж труда на паритетных началах, создание примирительных камер на паритетных началах для разрешения конфликтов между трудом и капиталом — вот все, что успело сделать Министерство труда за это время. Но все эти проекты построены не на учете самочинной деятельности, которая по существу спасает страну, они являются подновленными проектами старого режима. Деятельность комиссии труда ничем не отличается от практики старых чиновников, бывших фабричных инспекторов. Разница разве только в том, что комиссары могут посылаться с согласия рабочих. А если рабочие не согласятся, тогда что?
Что касается примирительных камер, то думают сделать постановления их обязательными. В случае же неподчинения рабочих этим решениям весь аппарат государственной власти будет обрушиваться на рабочие массы. Что касается распределения рабочей силы, крайне важного и насущного вопроса ближайшего времени — в особенности при демобилизации, когда двинутся с фронта новые силы, — предполагается разрешить этот вопрос при помощи осужденных жизнью бирж труда, которые только регистрируют соотношение предложения и спроса на рабочие руки. Никакого распределения труда здесь быть не может. Уже сейчас в Петрограде спрос на труд в два раза меньше чем предложение. И здесь Министерство труда не в состоянии что-либо сделать, но своей деятельностью наносит удар самочинной деятельности рабочего класса, которая спасает положение. В противовес этому нами были выдвинуты определенные требования, имевшие целью ослабление этого кризиса. Эти требования мы заимствовали из опыта той самочинной деятельности, которая проводится на местах; мы хотели объединения в государственном масштабе всех мероприятий фабрично-заводских комитетов, профессиональных союзов и т.д. Часто говорят, что рабочий контроль, который мы выдвигаем, не приведет к урегулированию производства, но рабочий контроль был для нас только первой брешью, которую мы пробивали, чтобы дать возможность рабочим ближе и непосредственно войти в область регулирования и управления производством. Рабочий контроль в первой стадии — только надзор за капиталистами, предупреждающий умышленное прекращение производства; в дальнейшем своем развитии он превращается в контроль над производством, и, наконец, органы рабочего контроля посылают агентов для отыскания материалов, топлива и т. д. Этим создаются органы, которые в случае необходимости могли бы регулировать целую отрасль промышленности. Этот первый шаг, несомненно очень скромный, был чреват последствиями. Буржуазия оказывает упорное сопротивление вмешательству рабочих в процесс производства. Когда были заложены основы фабрично-заводских комитетов и выявилось, что им придется превратиться в органы контроля над производством на своей фабрике или заводе, мы отдавали себе отчет в том, что необходимо и инженеров, а в некоторых отраслях даже предпринимателей пускать в органы контроля; но когда предприниматели дают нам бои на этой почве, пускать их представителей в эти органы невозможно.
Перейду к другим мероприятиям. Мы говорили о необходимости немедленного установления нормы прибыли, о необходимости национализации синдицированных отраслей производства. В области организации труда мы говорили о всеобщей трудовой повинности во всероссийском масштабе, перераспределения рабочей силы по районам. Мы требовали учета запасов и опубликования результатов этого учета во всеобщее сведение, что привело бы нас к всенародному контролю. Но эта система мероприятий предполагала определенную организацию государственной власти. Проводимая буржуазией, она может обратиться против рабочих. В Европе и Америке при этих мероприятиях положение рабочих не улучшилось, а ухудшилось: заработная плата уменьшилась, трудовая повинность превратилась в крепостную зависимость. Здесь мы подходим к вопросу, какая государственная власть способна проводить эти меры в интересах широких народных масс? И отвечаем: только государственная власть, опирающаяся на рабочих и народные массы, сможет справиться с экономическим развалом. Этого выхода в ближайшее время у нас не имеется. В ближайшем будущем будут проводиться меры, имеющие целью урезывание прав рабочего класса: для рабочих будут созданы исключительные законы. Эта политика, чьими бы руками она ни проводилась, Прокоповича или Пальчинского, на почве голода и хозяйственной разрухи неизбежно приведет к столкновениям. Поднимется новая могучая волна забастовочного движения, выступлений рабочих масс против политики господ положения. Правда, обстановка, в которой придется протекать сейчас стачкам, тяжелая, но мы не можем пойти по пути борьбы со стачечным движением, как меньшевики и эсеры. Мы будем стоять на гребне поднимающейся волны экономического движения рабочих и превратим это стихийное движение в сознательное политическое движение против существующей государственной власти. На местах мы должны поддерживать ту систему мер, которая намечена нашей программой. И мы должны помнить, что когда эти два процесса, идущие со стороны экономической и со стороны политической, сольются, они дадут победу нашим принципам в жизни.