Шестаков А.В. «Октябрьская стачка 1905 г.», издательство Пролетарий, 1925 г.(часть 2)
Первый вал революции 1905 г. – с 9 января, с волной всеобщих стачек, с крестьянскими движениями весной, с организацией различного рода союзов и в их числе железнодорожников, сменился более грозными выступлениями флота, пролетариата окраин и центра (Иваново-Вознесенск) и новыми вспышками крестьянской революции.
Большевики на III съезде дали пролетариату и крестьянству лозунги: вооруженное восстание, временное революционное правительство, учредительное собрание, конфискация помещичьих земель.
Царское правительство под напором событий выдавливало из себя, как из чирея, ублюдочные указы и манифесты о смягчении цензуры, о началах веротерпимости и вместе с этим расправлялось с революцией беспощадным террором. Пока шла ликвидация ограничений по изданию «священного писания» на украинском языке, заигрывание с старообрядцами, с сектантами, с поляками и т.п., одновременно учреждались новые полицейские штаты, формировались силы контр-революции, в том числе отряды «черных сотен», вдохновляемые духовенством и союзом русского народа.
В процессе революционных взрывов шла усиленная работа организации боевых сил. Пролетариат строился в партийные и профессиональные колонны, ведя огромную агитационную работу, крестьянство создавало свой союз для целей борьбы за землю, интеллигенция сплачивалась под радикальными лозунгами своих не то профсоюзов, не то политических организаций, колеблясь между революцией и оппозицией.
Промышленная и финансовая буржуазия фрондировала, требовала для себя уступок, пугала правительство революцией и оппозицией.
В далеких киргизских степях, в Бурятии, в Туркестане, на Кавказе самые отсталые народности вовлекались в движение и выносили на свои съездах и ярмарках постановления с требованием политических прав и экономических преобразований своего быта.
«Булыгинская Дума» - «отцветала» в вихре событий, «не успевши расцвесть».
Указ об университетской автономии сейчас же был использован революцией в своих целях. Вузы становятся опорными пунктами политических партий для организации и агитации пролетариата.
Контрреволюция злобно скалит зубы и устраивает дикие побоища вроде знаменитого тифлисского избиения рабочих и интеллигенции 29 августа, когда собравшиеся на митинг в городской думе «понесли потери» в 100 убитых и еще большее число раненых. На Кавказе провоцируется резня между татарами и армянами, в Польше вводится военное положение, в Риге расстреливают демонстрантов.
Крестьянские бунты подавляются войсками со всей свирепостью, но Гурия ввела у себя революционное самоуправление, в Чиатурском марганцевом районе под руководством большевиков создалась своеобразная «республика». В промышленных центрах пролетариат готовится к выступлению. Железнодорожники на свих съездах разработали программу и тактику всеобщей стачки…
К октябрю 1905 года перевес был уже далеко не на стороне царского правительства.
Вот что об этом рассказывает один из палачей революции граф Витте:
«Вернувшись из Америки 16 сентября 1905 г., я застал Россию в полном волнении, причем революция из подполья начинала всюду вырываться наружу: правительство потеряло силу действия, все или бездействовали, или шли врозь, а авторитет действующего режима и его верховного носителя был совершенно затоптан. Смута увеличивалась не по дням, а по часам, революция все грознее и грознее выскакивала на улицу, она завлекала все классы населения. Весь высший класс был недоволен и ожесточен: вся молодежь, и не только университетская, но и высших классов средних учебных заведений, не признавала никаких авторитетов, кроме тех, которые проповедывали самые крайние революционные и антигосударственные теории; профессора в громадной части стали против правительства и действующего режима и авторитетно, не только для молодежи, но и для большинства взрослых, провозгласили: «довольно-нужно все перевернуть»; земские и городские деятели уже давно заявили «спасенье лишь в конституции»; торгово-промышленный класс стал на сторону земцев, городских деятелей и профессуры и некоторые из них (Морозов, Четвериков, вдова Терещенко) производили большие денежные пожертвования не только для поддержки освободительного движения, но и прямо на революцию (Савва Морозов, засим застрелившийся за границей);рабочие совершенно подпали под руководство революционеров и действовали наиболее активно там, где нужно было действие физическое; все инородцы подняли голову и решили, что настал момент, проводить все мечты и желания … а все – (стояли за) устранение всех стеснений, в которых проходила вся их жизнь, а стеснения эти во многих случаях были безобразные, антихристианские, грубые, и что особливо непростительно, часто глупые; крестьяне подняли усилено вопрос о безземелии и вообще об их угнетенном положении; чиновники, видя близко многие порядки в канцеляриях и систему протекций, развитую в царствование Николая II до гигантских размеров, стали против режима, которому служили; войско было взволновано всеми позорными неудачами войны и винило во всем совершено основательно правительство, но кроме того, с заключением мира явилось обстоятельство, внесшее большую смуту в войска, особенно оставшиеся в России: с заключением мира по закону нужно было отпустить всех, призванных во время войны, но так как в России войск оставалось очень мало, то их не отпускали, они начали волноваться, через это революционеры нашли легкий доступ в войска, в войсках начались вспышки непослушания в некоторых случаях маленькие выступы в пользу революции с оружием в руках, поэтому многие думали, что на войска рассчитывать нельзя и боялись возвращения армии с Д.Востока (курсив всюду мой А.Ш.). Эта болезнь и вызвала проект Шванебаха оставить, по крайней мере, часть армии в Сибири и, во всяком случае, задобрить их, объявив для них особую привилегию на получение сибирских земель. Можно без всякого преувеличения сказать, что вся Россия пришла в смуту и что общий лозунг заключался в крике души «так дальше жить нельзя», другими словами, с существующим режимом нужно покончить. А для того, чтобы с ним покончить, явились борцы действия и мысли во всех без исключения классах населения и не единичные, а исчисляемые многими тысячами. Большинство же, не двигаясь, совершенно сочувствовало действующим. Все объединились в ненависти к существующему режиму»… (Витте – «Воспоминания», т.I, стр. 453-454).
Гр. Витте, несомненно сгустил краски на счет революционности буржуазии, но, в общем, картина, им нарисованная. Отражала политическую обстановку перед октябрем 1905г. достаточно верно. Правые круги – крупно-земельное дворянство, паразитическая буржуазия, служилые бюрократы, генералитет, духовенство и т.д. понимали, что под их ногами почва начинает сильно шататься. Портсмутский мир был заключен, несомненно, под давлением революции. Если из союза русского народа и рассылались телеграммы генералам Куропаткину, Линевичу и другими с требованиями продолжения войны, то это было своего рода бутафорией. Официоз правых – «Московские Ведомости» писали, что «теперь (после заключения Портсмутского мира), наконец, развязаны руки, чтобы победоносно прекратить и войну внутреннюю»… Правые учитывали робость «конституционной» буржуазии и с особенным смаком развивали в своей прессе теорию «единения» царя с народом через Булыгинскую Думу. Монархическая буржуазия, и в том числе «освобожденцы» или «конституционные» демократы, шла на это предложение правых и, в свою очередь, выдвигала теорию соглашения с царским правительством на основе крошечных политических уступок.
«Буржуазия, - писал В.И. Ленин, - этой теорией выражает свое предательство революции, готовность сначала поддержать ее, а затем соединиться с реакцией против нее».
Известный историк П. Виноградов в «Русском Вестнике» решительно отметал «путь Франции 1789 г.», высказываясь за «путь Германии 1848 г.» - т.е. за путь сделки буржуазии с царизмом. Буржуазия понимала опасность революции и ждала событий «со страхом и трепетом», тем более, что буржуазная интеллигенция из союза союзов не пошла за буржуазией с ее политикой «соглашения» с царизмом, а сделала попытку сближения с революционным народом.
«Помещики и капиталисты качнулись вправо, а буржуазная интеллигенция, представительница мелкой буржуазии, качнулась влево. Первые идут к царю, далеко не отказываясь грозить ему еще не раз силой народа. Вторые подумывают, не идти ли им к народу, не разрывая еще окончательно с теорией «соглашения» и не становясь вполне на революционный путь» - так метко характеризовал т. Ленин тактику этих кругов (в «Пролетарии» в конце августа 1905г.).
Осеннее нарастание новой революционной волны так действовало на буржуазию, что толкало ее на сделку с монархией, но лишь в процессе октябрьской стачки она выявила себя достаточно ярко и определенно повернула вправо.
Наиболее сложное положение занимала мелкая буржуазия городов, ремесленники, торговцы, всякого рода служащие, люмпен-пролетарии, дворники, городовые перед октябрем 1905г. Как известно, из рядов этих социальных групп вербовалась «черная сотня», всякого рода «добровольцы, охранники», хоругвеносцы и т.д.
В материалах московского историко-революционного архива имеется много указаний, что «черная сотня» мобилизовалась чуть не с лета 1905 г. в целях борьбы с «крамолой». Эти фашисты 1905 г. были той темной массой, с которой встречались и болевшие «царелюбием» рабочие – недавние выходцы из деревень, из казарм, где им забивали головы ряд лет на счет уничтожения внутренних врагов «престол-отечества».
Характерный образчик беспардонной демагогии виден из следующей прокламации о «господчине», которой морочили людей охранители порядка.
«Крестьяне, мещане и люди рабочие, послушайте, что умышляет господчина. В городских думах и в земствах, где сидят господа, а в больших городах адвокаты, профессора, студенты, учителя, прогорелые помещики, одворянившиеся купцы и прочие господа, называющие себя интеллигенцией, хотят перестроить наше государство так, чтобы вместо царя самим управлять царством. Добиваясь этого, господчина творит всяческие безобразия и смуты: профессора и студенты сговорились не учить и не учиться: адвокаты – эти судейские болтуны, дерзко требуют на сходках конституции, то-есть, чтобы царь отдал свою самодержавную власть выборным из господчины; дети в школах по наущению отцов бросили в иных городах учиться и ходили по улицам с флагами, крича: «Долой правительство и царя!» Господчина, чтобы страхом вынудить власть у царя, убивает министров, губернаторов, даже убили ни в чем неповинного князя Сергея и царя – освободителя. Вместе с господчиной за одно действуют и интеллигенция жидовская, польская и армянская, требуя также конституции, чтобы верховодить нами, русскими людьми. Высокопоставленный крамольник, председатель нынешнего комитета министров, Витте, поощряет еще более инородцев, обещая постараться для них, особенно для жидов, и не удивительно: жена его Матильда – жидовка и понятно работает с мужем в их руку (жиды кого не подкупят). Столкнувшись с жидами и другими инородцами, интеллигенция хочет обессилить царя, скорее вырвать у правительства власть и захватить в свои руки казенный сундук. Царь, уступая господчине, уже разрешил созвать надежных выборных людей, но господа требуют, чтобы выборными были они одни, а не крестьяне и мещане, которые в государственных делах будут подавать только мнение, а решение представят царю, как самодержцу. Господа же хотят, чтобы они сами были решителями государственных дел, и царь вместе с народом повиновался бы их решениям. Если бы господчина своей наглостью, запугиванием и убийствами успела, братцы, в этом, то не признавайте ее властью и правительством, разнесите в клочья, покажите, что в государстве вы сила, вас сто миллионов, а интеллигенции и пяти не будет.
Выборными людьми к царю вы должны быть, вы должны сказать ему свои мнения. Помните: народу мненье, царю решенье. Господские же решения всегда будут в их пользу. Мы видим, как господа теперь хозяйничают в городах и земствах, выжимая с крестьян земские сборы. Часто последнюю корову за них продают. Дети просят у матери молока, а несчастная мать только горько плачет. Или, например, в московской городской думе, состоящей из прелой интеллигенции, городской голова, князь Голицын, получает по назначению гласных думы жалованья 30 тысяч в год (каково!). Инженеры городские получают десятки тысяч, а там еще подряды, поставки, постройки, на которых все наживаются, или, например, известный в России земец Тверской губ. Петрункевич на постройке земской больницы нажил себе состояние; то же самое в курском земстве председатель Раевский. Почти все земства и городские управления – воровские господские шайки.
Крамольные господа внесли в нашу жизнь беспорядок, смуту; они отрицают царя, потому что сами хотят на его место; отрицают православную веру, потому что совсем в бога не верят; отрицают отечество, потому что действуют за одно с врагами отечества: жидами, поляками и другими инородцами и убивают своих братьев слуг, царя и государства. Довольно терпеть эту интеллигентскую шваль. Соединимся в кружки, составим списки всем крамольникам и бунтовщикам в городах и селах и будем бить их кому как и чем удобнее, ночью, из-за угла, через окна. Против негодяев все средства хороши.
Петербург. 1905 г. Народный Союз
Такого рода прокламации очень широко распространялись в низах столиц и, несомненно оказывали на них то влияние, на которое и рассчитывали их авторы.
Положение столичных низов с ходом революции значительно ухудшилось.
Стачки, локауты выбивали эту массу мелкой буржуазии из колеи, лишали ее заработка, воды, света; повышение цен на продукты потребления неизменно связывалось у них только со стачками. Рабочие, бастуя, не могли аккуратно расплачиваться с кредитовавшими их лавочниками, буржуазия во время стачек или других волнений пряталась из городов, не раскупала в магазинах обычной доли продуктов своего потребления, что опять-таки ставилось в вину «забастовщикам», и т.д. Вполне естественно, что полицейская агитация могла найти в этих группах достаточное число адептов «Союза русских людей» в Москве и «Отечественного союза» в Петербурге.
К октябрьским дням эти организации уже превратились в такую политическую силу, с которой приходилось считаться. В качестве своих боевых дружин монархисты организовывали повсюду так называемые «добровольные охраны» во главе с начальниками – сотенными и тысяцкими, составлявшими штабы контрреволюции.
Стихийные вспышки солдатских и матросских выступлений чаще всего выражались в форме «забастовок» на экономической почве из-за пайков, портянок, чаю-сахару, из-за неотпуска запасных домой. В сентябре 1905 г. такого рода забастовок происходило не мало, но они были непродолжительны, быстро удовлетворялись, а иногда и свирепо подавлялись, не будучи соответствующим образом использованы тогдашними революционными политическими партиями.
Из последних следует остановиться на социал-демократии, ко времени октябрьской стачки разделенной на две фракции.
О численности организованных рабочих по фракциям в 1905 году более или менее точных сведений собрать не удалось. Из фракционных целей меньшевики весной 1905 г. опубликовали справку о своих организациях, при чем выходило, что в Петербурге они имели 1 500 организованных рабочих, а в Москве - до 300.
По «Истории социал-демократии» Мартова меньшевики к средине 1905 . в Петербурге насчитывали до 1 200 – 1 300 организованных рабочих, большевики же всего несколько сот. К обеим фракционным организациям примыкало много интеллигентов, главным образом учащейся молодежи.
По корреспонденциям в «Пролетарии», по заметке В.И. Невского в № 5 «Пролетарской Революции» и по воспоминаниям Б.Переса в сборнике №1 ленинградского истпарта «Первая русская революция в Петербурге в 1905 г., - организация большевиков превышала меньшевистскую, но вероятнее всего силы были более или менее равны.
Что касается Москвы, то, по подсчетам автора этих строк, большевистская организация перед октябрем 1905 г. в низовых ячейках охватывала до тысячи человек с лишнем рабочих с предприятий и столько же, если не больше, входило в организацию разного рода служащих и учащейся молодежи. В московской «Окружке», тесно связанной с Москвой и имевшей здесь свой аппарат, насчитывалось до 500 человек. Таким образом, большевики имели значительное преобладание над меньшевиками.
В провинции, по статистике меньшевиков, их организации были наиболее сильны: в Тифлисе – более 1 000 организованных рабочих, в Батуме – 1 000 (здесь явное преувеличение), в Одессе – 750, в Кутаисе, Баку, Екатеринославе и Полтаве – по 400, в Ростове на Дону – 300 и плюс организация в Донбассе. Меньшевики господствовали в Крыму, в Гурии и вообще на окраинах. Большевистские организации, по словам меньшевиков, преобладали в Твери, в Туле, в Иваново-Вознесенске, в Ярославле, в Костроме, Орле-Брянске, Курске, Минске. За большевиками следует считать также Урал и Поволжье.
Судя по данным III съезда (большевистского), большевики имели сильнее представительство от Кавказа – пять делегатов. На этом же съезде были делегаты от Нижнего-Сормова, Воронежа, Полесья, от северного и северо-западного комитетов.
По данным меньшевиков, большевики имели в Одессе 300 организованных рабочих, в риге – от 200 до 300, в Баку – 200, в Николаеве – 100-500, в Кутаисе и Екатеринославе – по 100. Между прочим, т.Ленин на III съезде имел мандат от одесского пролетариата.
Подводя некоторые итоги состоянию с.-д. организаций перед октябрем 1905 г., можно сказать, что в центральной России с наиболее развитой промышленностью большевики занимали преобладающее положение. Что же касается Украины, Кавказа, западных губерний с мелкоремесленническим и отчасти крестьянским (Кавказ) составом парторганизаций, то здесь меньшевики имели значительный перевес. В крупных промышленных центрах – Одессе, Екатеринослав и др. шла борьба за первенство между фракциями, и здесь бывали моменты, когда организованные рабочие делились на городских из ремесленников и мелких предприятий, ориентировавшихся на меньшевиков, и рабочих с заводов на окраинах, тянувшихся к большевикам.
Так или иначе, но к октябрю 1905 г. меньшевики представляли значительную силу, влиявшую на движение, что и увидим в дальнейшем изложении при анализе стачки в отдельных пунктах.
Что разделяло большевиков и меньшевиков?
О лозунгах большевиков известно из резолюций III съезда, о чем уже упоминалось.
Путанные резолюции меньшевистсткой женевской конференции о подталкивании буржуазии на революционный путь, об организации Учредительным Собранием крестьянских комитетов для конфискации помещичьих земель и т.п. в практической действительности превращались в самые неожиданные тактические предложения. Так, Череванин в № «Искры» предлагал считать Булыгинскую Думу «орудием демократической революции», т.е. скатывался в объятия монархической буржуазии из «Рус. Вед.» Мартов в венской «Рабочей Газете» защищал идею организации народных агитационных комитетов, которые должны быть избираемы «всеми элементами населения, неудовлетворенными царской реформой». Лишенные избирательных прав граждане, по Мартову, «могли участвовать в выборах косвенно, сообщая свои мнения и требования более узким коллегиям привилегированных избирателей» и т.д. Мартов лил воду на мельницу земско-буржуазной партии под соусом защиты интересов пролетариата.
Большевистскую тройку революционных задач – вооруженное восстание, революционная армия и временное революционное правительство – меньшевики подменяли лозунгом «революционного самоуправления», о котором т. Ленин писал: «Во-первых, чисто теоретически неправильно выдвигать на первый план этот лозунг революционного самоуправления вместо лозунга: самодержавие народа. Первый относится к управлению, второй – к устройству государства. Первый совместим поэтому с предательской буржуазной теорией «соглашения», второй – неприемлем. Во-вторых, отождествление организации революционного самоуправления с организацией всенародного восстания совершенно вздорно. Восстание есть гражданская война, а война требует армии, между тем, самоуправление само по себе не требует армии. Есть страны, где существует самоуправление, но нет армии. И революционное самоуправление не требует революционной армии там, где революция происходит по типу Норвегии: «расчитали» короля и произвели опрос народа. Но когда народ угнетен деспотизмом, опирающимся на армию и начинающим гражданскую войну, тогда отождествлять революционное самоуправление с революционной армией, выдвигать первое и замалчивать второе есть прямо-таки несказанная пошлость, выражающая либо предательство революции, либо крайнее недомыслие».
Далее В.И. Ленин на основании исторических примеров доказывал дальнейшую несостоятельность этого меньшевистского лозунга и в заключение говорил: «Современная русская действительность наглядно показывает недостаточность лозунга «революционное самоуправление» и необходимость прямого и точного лозунга восстания». Не даром в № 74 «Освобождения» была помещена статья с решительным осуждением «безумной и преступной проповеди вооруженного восстания» и в то же время с защитой городских милиций и организаций органов местного самоуправления, как, «элементов будущего временного правительства».
Во время октябрьской стачки буржуазия, как увидим дальше, пыталась поступать именно по рецепту «Освобождения».
Меньшевики в 1905 г. отражали тактику мелкобуржуазной интеллигенции, не находившей в себе достаточно сил встать до конца на революционный путь. Связь меньшевиков с пролетариатом делала их наиболее радикальной группой среди «левых», но в то же время их теоретическое влияние не могло отразиться в сторону «притупления» революционной тактики самих пролетарских масс, прислушивавшихся к голосу меньшевистских вождей.
Для влияния на широкие рабочие массы меньшевики особенно энергично агитировали за тактику «единого фронта» с большевиками, и отсюда тот напор рабочих на соглашение, который был особенно силен в Петербурге, что затем во время октябрьской стачки и вскоре после нее вылилось в создание федеративной организации фракционных центров, а потом и федеративных комитетов большевиков и меньшевиков в Петербурге и в Москве.
На местах – в провинции – шло «смазывание» фракционных разногласий, что несомненно, было нар руку меньшевикам. Даже в таких «твердокаменных» организациях, как Москва, напр., можно было наблюдать весьма странное явление – переход секретаря МК «Сергея Ивановича» (т.Шнеерсон) в московскую группу меньшевиков и обратное возвращение в «лоно комитета» этого «блудного сына» революции.
Если «Пролетарий» вел неуклонную политику разоблачения меньшевистского оппортунизма, то на практической работе фракционеры в ряде наиболее ответственных центров движения вели работу «согласованно» еще до октября 1905 г.
В заключение два слова о социалистах-революционерах.
Эта партия в 1905 г., несомненно, играла крупную роль и особенно в интеллигентских организациях. Эсэры имели большое влияние на все «союзы союзов» и в их числе на ж.-д. союз, на работу по организации крестьянства. Их тактическая линия в революции определялась общей линией мелкобуржуазной интеллигенции в тот период времени.
Перед октябрьской стачкой в пролетарских центрах партийные с.-д. круги вели с эсерами ожесточенную идеологическую борьбу из-за влияния на интеллигенцию и отчасти на рабочий класс. Организационно эсэры к осени 1905 г. ни в Петербурге, ни в Москве большого значения не имели.
Вследствие чрезвычайной провокации в их рядах, партийные группы эсэров все время громились охранкой, и эсэров больше сидело по тюрьмам, чем работало «на воле».
Глава из книги Шестакова А.В. «Октябрьская стачка 1905г.» (издательство Пролетарий, 1925 г.) часть 1
Народное хозяйство и рабочий вопрос в России в 1905г.
http://www.prometej.info/blog/istoriya/narodnoe-hozyajstvo-i-rabochij-vopros-v-rossii-v-1905-g/